Волк

В самый первый день работы в БОБ инспектор Гиноза при знакомстве охарактеризовал исполнителей как псов. Время же показало, что не все из них соответствуют описанию. Когами Шинья не был псом. Он — волк, волею прихотливой судьбы оказавшийся в своре гончих. Дикий зверь, наивысшая ценность которого — свобода. Ничего удивительного не было в том, что он ушел. Волка нельзя приручить. Волка нельзя выдрессировать. Волк — не пёс, он не выполняет приказы хозяина и не ластится к его рукам, и тем более не виляет дружелюбно хвостом при встрече. Волк скалит клыки и утробно рычит, дыбит шерсть на загривке и припадает на передние лапы, готовый напасть в любой момент. Свирепый хищник, преследующий свою добычу до самого конца. О природе Когами Акане поняла в тот момент, когда, сдерживая слёзы, читала его прощальное письмо. Разумеется, привыкшая к его постоянному присутствию рядом, инспектор Цунемори захотелось его вернуть. Наивная, искренне полагала, что волк послушает вожака. Из них двоих вожаком была явно не она.

***

… Грифельные штрихи мягко ложатся на лист бумаги. Здесь затемнить, а вот тут растушевать. Резкие линии очерчивают контур… — Инспектор Цунемори? Родной голос, такой волнующе низкий, чуть хриплый, словно бархатный, заставляет сердце бешено биться о костяную клетку из ребер, а запах табака с сандаловой ноткой одеколона обволакивает с ног до головы, заставляя оцепенеть. — Когами-сан? Глупый вопрос, конечно. Разумеется, он остается без ответа. — Инспектор, что это у вас? Девушка как будто впервые смотрит на лежащий перед ней лист, секунду разглядывает его содержимое, понимая, что поздно прятать рисунок от внимательного взгляда иронично-насмешливых, серо-голубых глаз. «Он увидел!» — проносится в голове паническая мысль. Почему-то стало неловко и стыдно. — Интересно, — протягивает мужчина, беря в руки злосчастный лист бумаги. Акане закрывает лицо руками, чувствуя, как краска заливает лицо и шею. Хочется куда-нибудь спрятаться. Например, в шкаф или под кровать, как в детстве. Но в Бюро прятаться негде. Нет, при желании, конечно, можно найти альтернативу, но как она, один из лучших следователей, взрослый человек, в конце концов, будет проворачивать подобное? Противное подсознание мигом нарисовало красочную картину, как следователь Цунемори забирается под рабочий стол и сидит там, обняв колени и стараясь не отсвечивать. Да её же коллеги, если увидят подобное, отправят в учреждение с мягкими стенами. И будут совершенно правы! Девушка помотала головой, силясь выбросить из головы нелепые, но уж очень назойливые мысли. — Инспектор? Из раздумий шатенку вывел голос бывшего подчиненного. Акане с опаской взглянула на возвышающегося над ней мужчину: Шинья внимательно все так же рассматривал рисунок. Цунемори мысленно застонала. Ну это же надо так попасться! Об этой ее маленькой слабости никто до сегодняшнего дня не знал. — Д-да, Когами-сан? — заикаясь и дрожа от переполнявших ее чувств, ответила следователь. Шинья наконец оторвал взгляд от злосчастного листика и внимательно посмотрел на Акане. Девушка почувствовала себя кроликом, угодившим в лапы к серому волку. Какое подходящее сравнение. — И давно вы увлекаетесь столь необычным занятием? — не сводя пристального взгляда с до ужаса смущенной девушки поинтересовался Когами. И что же ему ответить? Правду? В таком случае, она абсолютно и полностью выдаст себя с головой. Всё же ответ, содержащий в себе реальные сроки, будет куда как красноречивее, чем её пассивное курение. Второй вариант — солгать, но… Этот мужчина на раз раскусит ее невнятную ложь, как минимум, ввиду большего жизненного опыта. И что в таком случае делать? — Вы не хотите отвечать? — чуть склонив голову набок, насмешливо спросил Когами. Проницательный. -Ну-у-у… Как бы… — стараясь смотреть куда угодно, но только не на мужчину, протянула шатенка. В голове — полнейшая неразбериха из скачущих мыслей, сердечная мышца страдает от внезапной тахикардии, дыхание частое, прерывистое. Ни дать, ни взять — загнанная в угол жертва. Шинья с чувством истинно мужского удовлетворения и затаенной радости наблюдал за бывшей начальницей. Её невнятная речь и столь явное волнение говорили сами за себя. Да, не каждый день узнаешь, что девушка, о которой и мечтать боялся, отвечает тебе взаимностью. Мужчина вновь обратил свое внимание на рисунок. Заметившая этот жест Акане, в непонятном бессилии запустила пальцы в волосы. До чего же глупая привычка — рисовать! И сколь она глупая, столь же и красноречиво отображающая чувства Акане. Стоит только Цунемори глубоко задуматься, как в руках моментально появляется карандаш, а на столе — лист бумаги. Через некоторое время с листа на нее смотрит знакомый прищур беглого карателя. За долгих семь лет портретов Когами Шиньи у нее собралось впечатляющее количество. Самых разнообразных. Тем не менее, каждый рисунок содержал в себе неизменный атрибут, вновь и вновь порождаемый не то мозгом, не то сердцем девушки. На всех, абсолютно всех, рисунках у Когами наличествовали волчьи уши и хвост. — К-когами-сан, вы злитесь? — решается спросить девушка, а внутри всё замирает в ожидании его ответа. Мужчина оглядел следователя. Пунцовая от смущения, растрепанная, с большими, несмотря на возраст и род деятельности, всё ещё по-детски наивными, карими глазами, такая маленькая и хрупкая — на нее невозможно злиться. — С чего так решила? — улыбнулся Когами, опускаясь перед Акане на корточки. Впервые за время их разговора Цунемори позволяет себе улыбнуться, чувствуя, как груз стыда, неловкости и страха рассыпаются прахом. Серо-голубые, обычно колкие и насмешливые, глаза смотрят по-необыкновенному тепло, резковатые черты лица смягчились, а на губах играет легкая улыбка, лишенная привычной издевки и нахальности. Впервые за всё их знакомство Цунемори видит такого Когами. Между ними — уютное молчание, наполненное безмолвным признанием в чувствах. Впервые за долгие семь лет Цунемори счастлива. Хотя... — Волка нельзя приручить. Волка нельзя выдрессировать. Волк — не пёс, он не выполняет приказы хозяина и не ластится к его рукам, и тем более не виляет дружелюбно хвостом при встрече. Волк скалит клыки и утробно рычит, дыбит шерсть на загривке и припадает на передние лапы, готовый напасть в любой момент, — вдруг шепчет Акане, некстати вспомнив литературную заметку, попавшую ей на глаза, после его ухода. Планка настроения стремительно падает, а чувство безграничного счастья тает, словно мороженое под безжалостным солнцем. Когами берет ее ладошки в свои и, хитро прищурившись, улыбается: — Тогда я очень неправильный волк.