2005 г. Франция, Париж. 25 апреля, 14:15. Маггловский аэропорт.
Весеннее солнце неожиданно сильно жалило затылок, окрашивая каштановые волосы в золото. Шум, доносящийся ото всюду, толпа людей, говорящих на французском. Неудобный чемодан на колесиках ехал сзади. Что тебя ждет здесь? Мысли больной дробью отбивали где-то в мозгу. Каждая секунда от Лондона до Парижа давалась с титанической тяжестью. Липкий страх прокатывался по грудной клетке, будто бы омывая смолой. Тяжело дышать. Что с тобой будет? Что ждет? Ответь. Ответь. Ответь. Отве… — Я не знаю! — Девушка резко остановилась, больно сжимая руки в кулаки. Колесики с силой ударяются о толстый каблук туфли. Люди странно поглядывают. Две половинки сознания борются друг с другом на протяжении уже многого времени. Каждая выдвигает твердые аргументы, упиваясь в своей правоте. Они кричали, кромсая когтями плоть. Сумасшедшая паника всегда где-то поблизости, стоит только закрыть глаза в тихой спальне, как тут же появляется Она, сжигая разговорами. Токсичными. Долгими. — Я не знаю, чего ждать, понимаешь? И не хочу. Не сейчас. Только не сейчас. — Гермиона тихо бубнит себе под нос, все так же сжимая ручку. Быстрые шаги в направлении к выходу из аэропорта. Каблуки отбивают звонкую дробь по белому кафелю. Улица встречает свежим воздухом и дышать становится немного легче. Услужливый водитель сразу подбегает и здоровается на ломаном английском. Девушка кивает с доброжелательной улыбкой, передавая ручку чемодана мужчине. Пару движений и тишина салона становится спасательной. Машина едет по красивым улочкам города. Она видит парочек, сжимающихся в попытке растянуть минуты вместе, крадущих поцелуи с губ. Бабушку, укутанную в разноцветный платок, которая шла под ручку с маленькой девочкой. Белые бантики смешно дергаются на кудрявой голове. Гермиона украдкой улыбается. Она часто спрашивает себя: Сделала бы семья меня счастливой? Чтобы я чувствовала, окруженная толпой? Устало откидывает голову назад, проводя мокрыми ладонями по бедрам несколько раз. С тех дней, как осел пепел войны на обломки любимой школы, мечты так и остались мечтами, невоплощенными в жизнь. Понадобились силы и много времени, чтобы научиться жить, не опасаясь за себя и близких, уж не говоря о том, чтоб искать свет.***
Франция, Париж. Это же время. Студия Драко Малфоя. Он был недоволен. Зол и, честно, в ярости. Холст за холстом. Ничего не получается. Казалось, что кисть уродская и не та совсем. И краски испорчены. И холст дурацкий. Драко сидел на табурете, откинув голову в бок, рассматривая картину. Совсем не то. Бывший слизеринец тяжко сглотнул, поднимаясь. Комната была залита ярким солнцем, окрашивая помещение в самые светлые тона жёлтого и оранжевого. Красиво. Лишь темные картины выбивались из общей массы. Через распахнутое панорамные окна залетал свежий ветерок, лёгкие шторы колыхались. Подойдя к окну, он закурил. Когда-то подростковый максимализм, который кричал «Я сам знаю, что мне делать!» подтолкнул к его самой первой сигарете. Дешёвая, жгучая. Длинные пальцы вертко крутили свёрток, поднося ко рту. Любимый дым проник в горло, окутывая. Парень втянул воздух, загоняя дым глубже, к лёгким. Пару секунд и он выпускает облачко в открытое окно. Он любил делать это. Осознавать свое несовершенство. Сигарета приятно согревает пальцы. Сознание застилала лёгкая пелена, замедляя. Машины стали громче, солнце ярче, а воздух вокруг холоднее. Драко собирался исправить свое ужасное настроение рисованием, но, как на зло, ничего не выходило. Последние пару лет все было так. Проблемы. Куча проблем. Очень большая куча проблем. Все они взирали на него с высоты своего величия, пытаясь сломать слизеринский характер. Подделать под себя. Он невольно ассоциировал их с собственным отцом, что все детство лепил. Как скульптор. С нездоровым интересом. Только это занятие стало отдушиной, куда он старался выбросить все свои переживания. И мать любила его картинки в детстве. Сильно. Сегодня его вызывали в Министерство Магии, здесь, во Франции. Работал он здесь уже почти шесть лет, устроившись сразу после окончания Хогвартса. С начала обычным секретарём, что неудивительно, с его то биографией. Принеси-подай-вытри. Год за годом он своими силами и упорным трудом выкладывал себе путь к верхушке, по пути обеляя славную фамилию. Люди за пределами Англии были меньше информированы о его прошлом, но даже так пытались сократить общение до минимума. Драко лишь пожимал плечами, довольный одиночеством. Сейчас же Драко Малфой, имея дальние французские корни, что и поспособствовало в его политической карьере, был главой отдела международного магического сотрудничества. Мужчина гордился собой. Тогда, шесть лет назад, когда он вышел за пределы Магической Школы и представить себе не мог, что когда-то будет частью чего-то особенного, построенного его руками. Его собственными руками, черт возьми. Не докуривая, бросил окурок в пепельницу. Поправил белую выглаженную рубашку, провел руками по волосам, приглаживая. Надел чёрный пиджак, под цвет брюк и обуви, и кинув удовлетворительный взгляд на свое отражение, трансгрессировал.***
15:15. Гермиона Грейнджер бодро шла, цокая каблуками. Ее переполняла какая-то бодрость и, не тая, радость от приближающегося отдыха. Она представляла собой совокупность нежности и стального характера, весёлости и жестким контролем над всем, что ее окружает, красотой и непоколебимой независимости. Мужчины и женщины, магглы и волшебники восхищались ею и одновременно опасались. Всегда взгляды полны уважения, но почти никогда не подходят ближе, чем положено. На девушке было маленькое чёрное платье с короткими рукавами. Вырез, подчёркивающий упругую грудь. Подвеска и серьги с жемчугом, лёгкий макияж и красиво уложенные волосы. Она была невероятна красива в своей простоте. В Министерстве ее встречали с широкими улыбками. Каждую минуту кто-то подходил и протягивал руку в честь уважения и признания. Невероятно, как из «поганной грязнокровки» ты можешь преобразиться в одного из самых влиятельных людей своей страны. Документы, которые она несла в своих ухоженных руках, приятно будоражили нутро. Приставленная к ней ассистентка приятно щебетала на английском, вплетая французский. Миловидная девчушка, француженка с мягкими формами лица и фигуры. Селин Дюруа, кажется. — О, мисс Грейнджер, мы так рады видеть вас в стенах нашего Министерства. Я очень много слышала о ваших достижениях. — Девушка, мило смущаясь, заправляла прядь коротких, приятного пшеничного цвета, волос за ухо. Гермиона подумала, что давно не встречала таких тёплых людей. — Мне очень приятны твои слова. Мы же можем перейти на «ты»? — Oui! Девушки дошли до третьего этажа, где находится кабинет Министра. Элизабет Бонье уже добрых десять лет была во главе французской вотчины магического мира. Красивая и статная женщина пятидесяти лет. Закончила Шармбатон, как истинная француженка. — Mademoiselle, входите. Селин с улыбкой приоткрыла дверь, пропуская Гермиону вперёд. Легкая паника охватила девичье сознание и ладошки вспотели. Спохватившись, легко дёрнула головой и натянула милую улыбочку, придавая походке уверенность. Светлый и большой кабинет был залит солнечным светом, освещаемый из панорамных окон. Справа от двери были белоснежные резные шкафы, забитые документами, склянками с зельями и настойками, и старыми талмудами. По середине комнаты стоял широкий белый стол, блестящий на свету. Стулья с высокой спинкой под цвет интерьера. Все так и кричало «Мы хотим видеть твою улыбку, радуйся». Выходило ненавязчиво. И даже мило. Гермиона встретилась взглядом с женщиной и вежливо кивнула. Бежевый костюм француженки подчеркивал ее красоту, а ярко красная помада указывало на полную уверенность. — Мисс Грейнджер! Мы рады приветствовать Вас в нашей стране. Надеюсь, вы не разочаруетесь. — Женщины пожали друг другу руки, улыбаясь. Гриффиндорка перевела взгляд на рядом стоящего мужчину. Явно дорогой костюм, атлетичное тело. Когда взгляд дошёл до знакомых платиновых волос, сердце пропустило удар. Красивое бледное лицо было непроницаемое, проскользнула лишь легкая ухмылка. Он игриво склонил голову вправо, поглядывая из-под ресниц. Серые глаза колыхнули волоски на затылке. — Милая мисс… Грейнджер. Рад встрече. Так, что нужно, Гермиона? Не это ли?