Туман

Он всегда появляется неожиданно. Будь то утро, день, вечер или даже ночь — белая пелена внезапно ложится на землю, заботливо укрывает её, словно укладывает спать, шепчет что-то ласково, погружает в транс. Есть в этих действиях что-то, леденящее душу и заставляющее испытывать страх, но выяснить парадокс не представляется возможным — загадка остаётся неразгаданной, тайна — не раскрытой. И если кажется, что ты уже близок к правде, какая-то неведомая сила вновь отталкивает, полагаясь сохранить свою анонимность с помощью расстояния, которое человеку, увы, никогда не преодолеть. Что-то совсем противоречивое кружится вокруг. Та забота кажется ложью, причём настолько правдоподобной, что хочется усомниться в собственных догадках, но кое-что всё равно мешает этому — господство тумана. Приходит нужное время, и именно он имеет право либо скрывать в себе всё то, что происходит, либо наоборот — открывать. В такое время Феликс обычно не выходит из дома, предпочитая кутаться в уютный плед и пить горячий шоколад, читать книгу, найденную недавно на чердаке, и, в целом, проводить время за более-менее спокойными занятиями. Плохую погоду он не любит, старается обходить её стороной и лишний раз не высовываться. А какое удовольствие от того, что щёки и нос жжёт холодом, иммунитет подрывается, вирусы пускают фейерверки где-то внутри, появляется желание провалиться сквозь землю, лишь бы не терпеть эти муки? Правильный ответ кроется даже не глубоко в сознании, а прямо на поверхности. Шестое чувство во всю бьёт тревогу и говорит четвёртому клону забыть про понятие «выходить на улицу просто так в такую холодину», чтобы не отхватить новый букетик болезней. Несомненно, цветочки Феликс жалует, но не такие радикальные и, желательно, живые. Рискнёт всунуть в руки мёртвые только самоубийца или мазохист, ибо никто в здравом уме не захочет получить такой писанной красотой в фетре по лицу. Сегодня — один из тех вечеров, когда валета мучает бессонница, а густой туман стоит за окном. Рука автоматически пририсовывает усы портретам в каких-то учебниках, взятых для общего развития в библиотеке, а сам Феликс задумчиво смотрит в экран ноутбука, не понимая, за что ему досталась такая тяжкая доля. Сообщения остаются непрочитанными, и это свидетельствует о том, что даже Ромео сегодня смог уснуть. А про остальных что уж говорить — наверное, все без задних ног. Конечно, кроме него самого. Поговорить — не с кем, новых записей в ленте — нет, интересные книги — перечитаны, а другие… нет, просто не хочется. Третья чашка горячего шоколада стоит на столе, но остаётся нетронутой за последние пять минут, пар поднимается в воздух, растворяется в нём. Подпирая щеку рукой, Феликс принимается раздумывать над тем, как провести эту ночь. Сейчас только немного за полночь, а сон, видимо, и не собирается приходить, так что можно смело чем-то заняться, не сильно энергозатратным, но не скучным. Как назло, ничего в голову толкового не лезет. Пальцы вдруг пробегаются по кнопкам клавиатуры, набирают соответствующий раздумиям запрос. Первые варианты, которые попадаются на первом открывшемся сайте, сразу же отлетают в сторону, ведь книг Феликс и так начитался, а фильмы до сих пор стоят поперёк горла. Глаза натыкаются на третий пункт, предлагающий прогуляться по улице. Червовый валет сглатывает и смотрит на шторы, которые мешают оценить погоду на улице. Не то, чтобы он стал гулять там в час ночи, ведь небезопасно, но просто хочется оценить ситуацию. Именно поэтому одним резким движением ткань раздвигается в стороны, и взгляд Феликса цепляется за бескрайнюю темноту и белую густую пелену. Ещё минуту он смотрит куда-то в пустоту, ведь в тумане совсем теряется понятие пространства, вырывается из транса и морщится, задвигает шторы обратно. Нет, он точно бы никогда не пошёл на улицу в такое время. И сейчас не собирается идти! Там холодно, темно, страшно… Кто знает, что скрывается в этой тьме? Или же… Феликс мотает головой и пускает нервный смешок, отходит от манящего чёрного пространства подальше. Пытается отогнать странные и несвойственные мысли, хоть и получается с трудом. Он не любит плохую погоду. Он не любит холод. Не любит темноту. Не любит леденящий душу туман. Разум отчаянно цепляется за подобные мысли, но необъяснимое желание приводит к кое-чему более интересному. Феликс вспоминает, что вечером он оставил блокнот на маленьком столике на заднем дворе. Ему же ничего не стоит выйти на пару минут на задний двор и забрать бедную записную книжку? Тем более, она может сильнее промокнуть из-за влаги, а сейчас ещё не поздно… И Феликс ещё никогда не видел, как выглядит его маленький цветочный сад в такой атмосфере. Четвёртый клон накидывает куртку, плотнее кутается первым попавшимся шарфом, натягивает шапку, отправляется на улицу. Лицо сразу обжигает холодом, и это чувство хоть и заставляет поморщиться, но не останавливает. Лучше бы Феликс этих цветов в тумане не видел. Покрытые пеленой, потерявшие цвет, спрятавшиеся во тьме, уж слишком зловеще они смотрятся на фоне ночи. Огромная стена из роз, чьи шипы хищно поворачиваются в сторону парня, жуткие астры, которые из-за разыгравшейся фантазии напоминают своими торчащими листьями гигантских пауков, стоящий чуть поотдаль силуэт… Подождите-ка… Силуэт? Феликс вмиг забывает, как дышать. Мысли о злых кустах и бедном блокноте сразу же вылетают из головы. Страх сковывает тело, и парень даже закричать от ужаса не может. Он думает, кто это, размышляет о том, что незнакомцу надобно, почему он пришёл в его маленький сад на заднем дворе. Был бы вором — давно бы вломился и вырубил, а то даже и убил. От неутешительных мыслей Феликс сглатывает, чувствует появляющийся неконтролируемый гнев. То, что делает этот загадочный «кто-то» — не есть хорошо. Даже если он пришёл сюда с целью что-то узнать или спросить, всё равно плохо. Хотя бы не через задний двор пробирался бы, ей-богу… Клон взглядом цепляется за лежащую около ног увесистую палку и радуется, что с уборкой сада решил подождать. Главное сейчас — не проколоться и остаться незамеченным. Адреналин бурлит в крови, а мысли рисуют возможный исход событий. Шаг за шагом — Феликс приближается к тёмной фигуре. Вот только, когда остаётся метра четыре, она двигается и внезапно исчезает. Валет ещё пару минут стоит в ступоре, недоумённо моргает и трёт глаза. Вдруг бросает палку, добегает до столика, хватает предмет и несётся в дом. Блокнот спасён. Феликс мысленно клянётся впредь никогда не забывать свои предметы на улице. ***  — Она мне отказала, представляешь? — театрально вскидывает руки к небу и кривится, подливает себе ещё вина. Феликс безрадостно смотрит на друга и вздыхает, когда тот проливает всё мимо. — Две недели.! Две недели я пытался что-то сдела- — Давай я помогу, — любезно предлагает парень, выхватывает из рук Ромео бутылку с алкоголем. — Я, конечно, понимаю, что ты у нас сердцеед, и для тебя две недели — невиданный срок, но… — Ты всё правильно понимаешь! — раз пять кивает червовый король, поднимает указательный палец вверх. — Чёрт, это так грустно… — Но, — делает ударение на слово, — скорее всего, это просто не твой, кхм, вариант. Ищи во всём плюсы! Судьба обязательно столкнёт тебя с кем-то. Сказать о том, что Ромео слишком самоуверен, Феликс не может, потому просто встаёт, поддерживающе хлопает друга по плечу.  — Хватит с тебя на сегодня, — валет забирает уже выпитый бокал у недовольного короля. Тот тянется руками обратно, но Феликс успевает увернуться. — Но-но! Руки свои убери! Сегодня был именно тот день, когда четвёртый клон мог смело достать бокалы и бутылку качественного вина, хранящегося на такие чрезвычайные ситуации. Правда, событие уже прошло, а красивая посуда отправилась в мойку, вино — куда-то в тумбочку. Феликс ещё найдёт место, куда сможет спрятать алкоголь от шаловливых ручек друга.  — Пойдём гуля-я-ять, — тянет Ромео и улыбается, встаёт из-за стола. На удивление тот почти не шатается, и сознание его пребывает в ясности, что не может не радовать. — Думаю, пора забыть все невзгоды и отпустить прошлое! — Быстро же у тебя проблемы исчезают, — цокает, но не сдерживает рвущуюся наружу ответную улыбку. — Я бы не против, но ты время видел? И ещё, погода — хоть вешайся, — демонстративно отодвигает шторку, где виднеется привычный туман.  — Не узнаю тебя.  — Поверь мне, жизнь ещё не так изменить может, — философски отвечает, внезапно вспоминая Данте. — Ну, подумаешь, циклон зашёл, — фыркает Ромео, скрещивает руки на груди. — Лучше зайди к себе домой и проспись. — Я, вообще-то, трезвый, — уверенно заявляет и подходит к Феликсу, наклоняется. — Хошь проверить? — Иди к чёрту, — отмахивается, отходит в сторону и берёт в руки телефон. — Дышать на меня тут не надо. Ромео пускает смешок и лениво потягивается, надевает валяющуюся на диванчике куртку. Поблагодарив Феликса за ободряющую попойку, он уходит, хлопает дверью, и стены сотрясаются от этого. Клон думает, как бы в следующий раз вмазать другу за это, но вовремя себя одёргивает, в мыслях повторяет, что это — не есть хорошо. А взгляд цепляется за пустоту на заднем дворе. Безумно хочется выйти туда и освежиться, привести мысли в порядок, но туман заставляет задуматься и остановить свои порывы. Уже прошла неделя с того случая, а сомнения продолжают мучить до сих пор. Парень не может точно сказать, показалось ему или нет, но, в любом случае, лучше удостовериться в том, что на этот раз в туманную ночь никого нет. Организм тянется к желаемому адреналину, хоть Феликс и понимает, что опасности может и не быть, но всё равно сдаётся под напором, накидывает куртку, заранее берёт с собой первый попавшийся под руку вспомогательный предмет — веник. Тело, пусть и защищённое слоями одежды, окутывает противный холод, который Феликс терпит. Он тихо и медленно проходит всё вдоль и поперёк, заглядывая за каждый угол. Обычные звуки немного пугают его в темноте, будь то даже обычный шорох листьев из-за ветра. Чувства обостряются, и вот — тихий вздох за стеной из роз. Феликс дёргается, но тут же приходит в себя, старается отогнать страх и гнев. Он, когда вышел, не ожидал, что незваный гость посмеет пробраться сюда снова. Валет крадётся. Обходит розы, петляет между клумбами, держит веник наготове. Если что — сразу по голове. Во имя добра, конечно же. Феликс добирается ещё ближе, чем в прошлый раз, и решительно выскакивает, кричит что-то наподобие «ага, попался!», бежит в сторону незнакомца с веником. Тот испуганно дёргается в сторону, видимо, хочет совершить какое-то странное действие, становится полупрозрачным, а после падает в кусты роз. Феликс останавливается и прикусывает губу, будто наяву чувствуя эту боль. Из кустов слышатся всхлипы. Блондин преодолевает расстояние и протягивает руку, но неизвестный её не берёт, вместо этого продолжает закрывать своё лицо и всхлипывать. Тогда Феликс влезает в кусты, аккуратно, чтобы не пораниться самому или не порвать домашние штаны, единственные в своём роде, приподнимает, оказывается, молодого парня, вроде безобидного, даже не сопротивляющегося. — Твой дом далеко? В ответ — ничего. Уютный шерстяной свитер порван в некоторых местах, из порезов сочится кровь, пачкает шарф. Голубые волосы, пусть и с выраженным оттенком бирюзы, растрёпаны, сползают на закрытое руками лицо. На лбу красуются ссадины. Феликс решается не уточнять у незнакомца, в порядке ли он, потому что всё и так очевидно, и вместо этого ведёт парня в дом, чтобы оказаться какую-никакую, но помощь, а после допросить. Тот просто мелко мотает головой, не отпирается, послушно шагает вслед за блондином. И правда безобидный. Феликс усаживает незваного гостя на диван, приносит аптечку. В любом случае, разберутся они потом. Аккуратно убирает руки от лица. Сначала они не поддаются и держатся на месте, но после минуты раздумий обладателя сдаются. Милое личико, побледневшее от выражающегося страха, прекрасные голубые глаза, смотрящие неловко, жалостливо и боязно. Грязные разводы от земли, свежие раны, царапины и ссадины. — Как твоё имя? — спрашивает Феликс и устало вздыхает, пытается подавить в себе противоречивые эмоции. Незнакомец дрожит и нервно теребит свой шарф, смотрит в пол. — З-зонтик, — неуверенно отвечает, всхлипывает. — Моё — Феликс, — чуть улыбается. Сначала валет проводит парня в ванную, где последний умывается, моет руки, молча возвращается с ним в гостиную. — Обработаешь раны сам? — интересуется, раскладывает на стол всё необходимое. Зонтик медленно кивает, протягивает дрожащую руку к ватному диску. Перекись льётся на стол, практически не попадает на диск, и голубоглазый начинает заметно нервничать. — Давай лучше я. Феликс выхватывает сухую ватку из рук Зонтика, смачивает её в растворе. Сосредоточенно прикусывает губу, аккуратно прикасается к ранам, слышит шипение, частые охи и ахи. Дотрагивается до чужих рук, отмечает про себя, что они чересчур холодные. Обработка завершена. — Чаю? — Феликс кивает в сторону двери, ведущей на кухню. Зонтик с сомнением кивает, его щёки слегка алеют. Червовый валет идёт в сторону кухни, и за ним тихо плетётся голубоглазый. Жестом Феликс просит Зонтика присесть на угловой диванчик, а сам ставит чайник. — Итак, — громко произносит клон, садится недалеко от гостя, сцепляет руки в замок. Желваки на его скулах играют, парень борется с внутренним противоречием. — Что ты делал у меня на заднем дворе? Смена настроения, не резкая, но заметная, заставляет Зонтика вздрогнуть и сглотнуть. Парень заметно теряется. — Я, я н-ничего т-такого! — заикается, энергично мотает головой, машет руками. — Ч-честно.! Просто… было как-то тоскливо, — опускает глаза в пол, — скучно, а у ва… тебя… очень к-красивые ц-цветы… Феликс успокаивается, убеждается в том, что Зонтик не опасен и очень даже мил, взгляд смягчается. Слёзы прекратили литься из глаз гостя, и только покрасневшие глаза выдают его с головой. Феликс чувствует, конечно, укол вины за то, что испугал бедного Зонтика, которому и так от цветов досталось, но приходит к выводу, что извинения сейчас не уместны. — А какие цветы тебе понравились больше всего? — интересуется, улыбается. Попытки сгладить разговор приводят к какому-никакому результату — Зонтик расслабляется. Чайник кипит. — Сначала я заинтересовался розами, пусть они почти отцвели, — тихо отвечает, принимает из рук чашку горячего напитка, — но потом разглядел астры, фиолетовые, красивые такие, — чуть улыбается. — Напомнило кое-что. — Нужно было всего лишь попросить, — качает головой. — Тогда бы и не приходилось падать в кусты. Зонтик пожимает плечами, выдаёт следующее:  — Я всегда оставался незамеченным, — мило смущается, — и в этот раз надеялся на это. Иногда, когда замечают, успеваю исч… уйти, а ещё ты не выходишь в плохую погоду, — нервно смеётся. — Но я правда не хотел ничего такого сделать! Два вопроса появляются в голове Феликса. — И в прошлый раз ты приходил? — Когда именно? — Неделю назад, — уточняет валет. — А-а, — тихо тянет, крепче сжимает чашку. — В последний раз туман был как раз в это время… Получается, да. Извини… — А откуда знаешь, что я сижу дома? Щёки Зонтика наливаются краской, пуще прежнего. — Я-я, эм, — делает глоток чая, прикрывает глаза, пытается заставить себя не нервничать, — не в первый раз п-прихожу… — неловко признаётся Феликс следит за каждым движением Зонтика, невольно засматривается. Отмечает длинные подрагивающие ресницы, ровную бледную кожу, алые губы, прижимающиеся к чашке. Необычный цвет волос подходит ему, и черты лица — мягкие. Зонтик открывает глаза, сталкивается со взглядом Феликса. Тот сразу же одёргивает себя, смотрит в пол, сжимает край кофты. — Думаю, что мне пора, — говорит голубоглазый, неловко улыбается. — Спасибо большое за обработку ран и п-прекрасный чай… Зонтик встаёт, ставит чашку на стол. Феликс молча поднимается вслед, проводит гостя до двери, не перечит ему, хоть и хочет, чтобы тот остался ещё на некоторое время. — Если хочешь… можешь прийти сюда в следующий раз, — Феликс заводит руку за голову, переминается с ноги на ногу. Зонтик улыбается, глаза его почему-то слезятся. — Спасибо, — вполголоса произносит, утирает влагу рукавом. — Я приду. Следующим туманным вечером. Феликс кивает, провожает взглядом фигуру Зонтика, которая постепенно растворяется. Списывая всё на проделки тумана, он заходит обратно, садится за стол, включает ноутбук, где шлёт странные сообщения Ромео. *** Феликс ждёт. Неясно почему, неясно зачем — просто ждёт появления тумана. Этот факт — что-то из ряда вон выходящего, но выбирать не приходится. Тот день, когда Зонтик упал в розы, изменил многое. Нельзя точно сказать, что именно, ведь это ощущается на духовном уровне, но у Феликса больше не падает настроение ниже плинтуса во время плохой погоды. Зонтик принёс с собой положительные эмоции, заставил забыть нелюбовь к непогоде. Виделись они довольно часто: осень всегда не скупилась на холода и дожди. Только вот в последние недели полторы на улице относительно тепло, светит солнышко. Феликс кусает губы и проверяет прогноз погоды, который пока что не обещает похолодание. Пусть червовый валет не знает, почему Зонтик появляется именно в туманную погоду, но и не особо пытается спросить. Он, конечно, хочет вести полноценную дружбу с голубоглазым, а пообщаться удаётся не всегда, но молчит, потому что сознание шепчет о том, что это — запретная тема. Феликс всегда доверяет своей интуиции, но, кажется, в следующий раз попытается побороть внутренний голос. Клон не знает, что будет зимой, весной или летом. Туманы не частые в эти времена года, особенно в последние два, и если декабрь ещё что-то да обещает, то январь и февраль остаются под вопросом, что уж говорить про промежуток времени от марта до августа… А Зонтик Феликса очень заинтересовал и интересует до сих пор, ибо буквально с каждой встречей открывается с другой стороны. Голубоглазый часто плачет и загоняется, но при всём этом остаётся добрым, понимающим. Он не тонет во лжи, не закрывается, не прячется под маской. Зонтик искренен (чего стоят только его реакции на цветы, даже домашние). Он пытается оградить себя от грусти, и вместе с ним Феликс пытается оградить себя от внезапной агрессии или зависимости от чужого мнения. Ещё в те времена, когда червовый находился среди других клонов, он вроде бы имел исключительно добрые намерения, но порой это желание при неподчинении превращалось в злость и агрессию. Феликс и сам не знал, что делал, хорошо это было или плохо. И сейчас… валет ощущает умиротворение наедине с Зонтиком. Ему не хватало заботы с чьей-то стороны, умения остудить пыл, унять гнев одним только взглядом. Когда Феликс не высыпался — Зонтик замечал мешки под глазами, количество чашек с тёмными разводами кофе в мойке, усталость. Он спрашивал, всё ли в порядке, качал головой, советовал хорошо выспаться и отдохнуть, на что Феликс лишь улыбался и уверял, что всё в порядке. И это то, чего не было в окружении клонов… Ромео, конечно, и сейчас ему хороший друг, но не настолько чувственный и внимательный. Он поддерживает Феликса, как может, и блондин за это благодарен ему, но спокойного времяпровождения с ходячим ловеласом точно можно не ждать. А чего уж говорить про остальных? Да и Феликс зациклился тогда совсем не на том… *** Дни идут. Феликс ждёт. И дожидается. Одним прекрасным утром он просыпается, краем глаза замечает, что за окном нет привычного освещения. Валет тянется, разминает затёкшие мышцы, идёт в ванную, выполняет необходимые процедуры. Уже переодевшись и спустившись на кухню, открывает шторы и замирает. Туман. Феликс раздумывает, смотрит на часы. В такую рань Зонтик, скорее всего, спит, поэтому и решение приходит незамедлительно — можно приготовить клёвый завтрак и заморочиться. Клон безрадостно замечает, что продуктов в холодильнике мало, но не унывает, берёт овощи и яйца. Что-нибудь да будет. Где-то спустя около полтора часа слышится стук в дверь. Отвлёкшись от мытья посуды, Феликс подходит к выходу, пропускает гостя в дом. Зонтик улыбается, не смотрит в глаза валету, что уже привычно.  — Ты голоден? — спрашивает Феликс, достаёт чашки на стол. Пить чай — негласная традиция, которой парни пытаются придерживаться.  — Нет, спасибо, — Зонтик мотает головой из стороны в сторону, рассматривает картину, висящую на стене. Клон ставит чайник, а сам принимается домывать посуду, напевая какую-то мелодию и двигаясь в такт.  — Много времени прошло, — выдыхает голубоглазый. Феликс понимает, о чём он. — Да, — соглашается, — и я спросить хотел, уже долгое время, — откладывает губку в сторону, поворачивается лицом к Зонтику, который замирает, ожидает каких-то слов. — Почему ты появляешься только во время тумана?  — Ты выбрал чертовски точный глагол, — слабо улыбается, потирает глаза. — К сожалению, я не могу появляться днём. Это… как сказать? Пагубно влияет на меня, что ли… — натыкается на вопросительный взгляд Феликса, смущается. — Знаешь, есть же люди с фотодерматитом, «аллергией на солнце»… — получает утвердительный кивок. — У меня что-то похожее, но не совсем, — разводит руки в стороны. Чайник кипит, а червовый валет снова моет посуду. Зонтик встаёт, сам разливает воду по чашкам, словом — хозяйничает. — А обычным вечером?.. — доносится вопрос блондина до ушей. Голубоглазый прикусывает губу, не знает, как ответить.  — Не знаю, но… могу попытаться, — слова даются с трудом. Зонтик понимает, что это, возможно, причинит ему боль из-за его сущности, но соглашается. Ради общения. Ради себя. Ради Феликса. — Спасибо. Феликс искренне улыбается, откладывает тарелки в сторону, моет руки, берёт свою чашку с чаем. — Может, прогуляемся по улице? — предлагает, склоняет голову набок. — Только если в саду, — незамедлительно соглашается, опускает взгляд в пол. Они выходят на улицу. Сегодня туман не такой густой, как раньше. Конечно, если смотреть с порога, забор не видно, но радиус обзора заметно увеличился за последнее время, что не может не радовать. — Сегодня хороший день, — Феликс поднимает глаза к небу, замечает маленькие тучки. —Дождя нет. — Да, — выбегает вперёд, кружится, чуть не влетает в стоящую лопату. — Ой! Феликс прыскает, прикрывается рукой, чтобы ненароком не обидеть Зонтика. Последний реагирует ответным смешком. — Я очень надеюсь, что весной буду заглядывать сюда часто, — вдруг бормочет голубоглазый, стряхивает невидимую пыль с одежды. — Тут остались только осенние цветы, и они даже сейчас выглядят так красиво… Очень хочется посмотреть, что будет весной, — чистосердечно признаётся, смущается. — А я надеюсь, — Феликс ставит чашку в углубление около окна, приближается к Зонтику, — что сюда ты придёшь не только из-за цветов, — берёт того за руку, притягивает к себе. Чувственное, нежное соприкосновение губ, отдающее током по всему телу, вызывающее тепло где-то в груди, чувствует каждый. Феликс медлит, не хочет отстраняться, но из-за боязни непринятия всё же делает это, неуверенно смотрит на голубоглазого. Зонтик дико смущается, щёки его становятся красными отнюдь не из-за мороза. Зрительный контакт он разрывает почти сразу же, и через секунду сам тянется к Феликсу, неловко целует в уголок губ, приближается к серединной цели. — Чай остывает, — вдруг вспоминает он, отпрыгивая от блондина. Последний немного разочарованно вздыхает, но тут же чувствует фейерверк положительных эмоций. Внутри приятно тянет, теплеет, и хочется широко улыбнуться, поддаться… счастью. Двое заходят обратно в дом, идут на кухню, садятся на уютный диван, совсем рядом друг с другом.  — Посмотрим сегодня фильмы или просто посидим? Выдох.  — Просто посидим. Зонтик кладёт голову на плечо Феликса, а тот, в свою очередь, приобнимает голубоглазого. Не важно, что будет потом. Важно то, что происходит сейчас. И больше ничего не надо.