Какой может быть ненависть?

Боль в сердце — потеря дорого человека. Боль в левом глазу — проклятье от дорогого человека. Боль в левой руке — пробуждение "подарка" Бога. Пустота... И резкая, нестерпимая боль... И снова в левом глазу — и только видно окровавленную на заостренном конце свечку. Пустота... И снова боль в сердце — и чувствуется только бешенный ритм сердца, сжатого в чужих руках. А потом мимолетная и убийственная искорка боли — чувствуется только, как чьи-то острые зубы вгрызаются в плоть. Пустота... Волны боли по всему телу, ужасные пульсации распространяются от груди — и слышится только полный боли крик. А перед глазами неожиданно появляется уродливое лицо Акумы 4 уровня, а за ним непонятное и ужасно противное темно-фиолетовое марево — остатки души. А дальше все заверетелось, множество картинок мелькало перед глазами: лица, события... И задерживались лишь на Акумах... На всех... 3 уровень — слышать горестные вопли мучавшейся души. 2 уровень — видеть страдания мучавшейся души. 1 уровень — понять боль мучавшейся души. Страх, боль, отчаяние... Захотелось закричать, и он закричал. — АААА!! — закричал Аллен и вскочил с кровати. Глаза широко распахнуты, по щекам струятся неконтролируемые слезы, губы дрожат также как и руки, грудь судорожно опускается и поднимается, вырывая из горла непонятный хрип. Канда мгновенно вышиб дверь, выставляя вперед свое излюбленное оружие. Взгляд темных глаз изучающе блуждал по комнате. — Что ты разорался, мелкий? 2 часа ночи, — недовольно проворчал он. — Пошел вон! — в мечника полетела подушка. Аллен поспешно сел спиной к надоедливому напарнику, чтобы его слез не видели. Канда легко увернулся от пущенного заряда и, в одно мгновение подобравшись к кровати, резко дернул парня за плечо, разворачивая к себе. Аллен развернулся, схватив брюнета за горло и вдавливая в койку. — Что тебе нужно?! Убирайся! На лицо японца упало пару слезинок, которые так и не перестали течь из глаз, как Уолкер и не пытался их унять. Канда, не обращая внимания, как чужая рука сильнее сжимает его горло, поднял руку и провел ладонью по щеке блондина. Тонкие пальцы нервно дрогнули и ослабили хватку. Парень выпрямился и спрыгнул с постели. — Чего приперся? — угрюмо осведомился Аллен, пряча лицо в наспех отрытом полотенце. — Ты так орал. Я решил проверить, — спокойно произнес Канда. — Я не орал, — возразил юноша, все еще не показывая лица. — Ты бредишь, баканда. — Возможно. Но тебе нужна помощь. Не хочешь поговорить? — звучало цинично. Будто на приеме психиатра. — Пошел в жопу! — вот сейчас Аллен меньше всего походил на всегда сдержанного и милого мальчика. "Ну, почему он не понимает, что это мои собственные проблемы и решать я их буду сам! Мне не нужна помощь, даже если она от него". — Окей. Если что, я в жопе, — мечник усмехнулся и отправился к себе. — Канда, — гребанная совесть все-таки прорвалась наружу. Брюнет остановился на пороге, чуть повернув голову в его сторону, выжидая. — Прости... Но я сам... — Все равно не бойся просить помощи, — казалось, что Канда улыбнулся. Но только казалось. Парень вышел. Аллен закусил губу. В голове пронеслась мысль, что произошедшее было неправильным, но эта мысль быстро унеслась прочь, стоило только вспомнить, что за сон ему приснился. Канда вернулся в свою комнату и задумчиво погрузился в постель. Мысли потоком неслись в голове, но о них знал только сам японец. — Придурок, почему ты мне ничего не рассказываешь? — вслух спросил он, задумчиво буравя потолок взглядом. Вечные недоговорки Уолкера страшно бесили, особенно учитывая тот факт, что тот уже был в курсе чуть ли не всей жизни Канды, в то время как он так ничего нового и не узнал. Когда же он пытался напрямик распросить о прошлом блондина, тот сразу же отшучивался, утверждая, что ничего интересного в его жизни не было. А на самый железный аргумент самурая: "Я же люблю тебя и хочу знать о тебе больше и вообще это несправедливо, что ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе", — англичанин лишь мило улыбался и затыкал не в меру болтливого любовника поцелуем. И так продолжалось... Хм... Да, пожалуй, уже три года. А мечник все больше накапливал необъяснимых вопросов, грызуших его душу. — Идиот, неужели он думал, что от меня укроются его ночные припадки? Неужели было так сложно сразу все рассказать, а не переселять меня в другую комнату? — поняв, что говорить с собой это первый признак шизофрении, Канда недовольно цыкнул. Еще больше он разозлился, поняв, что, начав встречаться с Джокером Бога, он стал слишком... мягкотелым и подтатливым. С этим нужно было что-то делать. Утро не предвещало ну абсолютно ничего хорошего. Пасмурное небо и много претензий к союзникам с самого начала дня. Лави буквально спал в тарелке с завтраком. Линали безуспешно пыталась хоть немного растормошить друга, но тот отказывался что-либо делать. Мозг выключил все программы, уйдя в спящий режим. Однако когда рядом что-то сильно бабахнуло, Лави подскочил от неожиданности на добрый метр. — Понеслось, — устало протянула китаянка, с точностью определяя, что это звуки битвы из тренировочного зала. — И когда Канда ест? Аллен же такой худенький... — девушка поразилась нелогичности предложения и непонимающе взглянула на снова начавшего клевать носом книжника: того явно не впечатлила новая разборка влюбленной парочки, и он снова попытался уснуть. Брюнетка помолчала, затем заразительно рассмеялась. — Ой, блин, — улыбается. — Вот кадр... — А вообще, ты прав, Лави, — неожиданно заявила она. — То, что Юу идут седые волосы? — раздалось откуда-то из тарелки. — Ну, изменился парень, что ж теперь? — пожалуй, только эти двое были настолько ненормальными, что умудрялись понимать друг друга. — Но вообще-то я о другом, — вернулась к изначальной цели разговора Линали. — Аллен начал мало есть... — Тебе кажется это подозрительным? — Лави выглянул из тарелки. Брюнетка раздраженно фыркнула. — Ты меня поражаешь: то кучу теорий построил, то теперь в них же и не веришь, — высказала она. — Но то, что Аллен последнее время стал очень задумчивым и отрешенным от реальности... А еще он очень много тренируется с Кандой и ПОЧТИ не ест! Он похож на привидение! — Это их проблемы! Не влезай! — парень говорил идеальным педагогичным тоном. — Они взрослые дядьки и сами все решат! — Лави! — возмущенно прикрикнула на него девушка, сидящие вокруг них удивленно замолчали. — Аллену только 18 исполнилось! И ты опять меня не слушаешь! — И че?! А ты вообще меня слушаешь?! — надрывался парень, пытаясь защитить свою точку зрения. — Я уже тебя послушала! — повысила голос та. — И к чему это привело?! Лави пораженно вылупился на нее, не понимая смысла вопроса. Линали, может, и не заметила, но вопрос прозвучал несколько двойственно... — Ни к чему хорошему. Все, — предупредил ее парень, заставляя тихо и тактично умолкнуть. — Я тебе про одно, ты мне про другое, — Ли злилась все больше, но теперь контролировала себя. — Вот, что значит не слушать других и спать на ходу. Досвидания, — и, быстро встав, демонстративно вышла из столовой. — Ах, какие мы нежные, — тихо засмеялся юноша, провожая девушку многозначительным взглядом.