Дочь рабыни

      Арна лениво колупала электронный замок на двери комнаты — скорее от нечего делать, чем действительно надеясь его взломать. Вообще-то, Джана могла бы и не запирать её на самом деле, но у неё, похоже, опять случился приступ болезни «я хорошая девочка и стараюсь ладить с мачехой». Если Атении вздумается проверить Арну, она будет довольна, что Джана её послушалась.       Арна вполне могла бы обидеться на сестру, если так подумать. Но она была уже не настолько маленькой и соображала, что примерное поведение Джаны много раз выручало их с Ирсет, — например, когда им нужно было что-нибудь от папы или надо было соврать так убедительно, как могла только самая послушная девочка в галактике. Да Арне не больно-то и хотелось выходить: здесь она была в своей норе, а весь остальной дом принадлежал Атении и патрулировался её дрессированными служанками. Арна всерьёз подозревала, что у бедняжек какой-то микрочип в мозгах, заставляющий их делать всё ровно так, как хочет хозяйка.       В замке вдруг что-то зашипело и противно запищало на высокой ноте. Арна, ойкнув, вытащила отвёртку из разъёма и вернула на место деталь, которая его закрывала. Она слышала, что если в этот разъем воткнуть что-то металлическое и правильно повернуть, простой замок переклинит, и он откроется… То ли врали, то ли Арна что-то неправильно повернула. Но вроде ничего не сломалось… Арна, выдохнув, вытерла пот со лба. Вот за сломанный замок ей точно могло бы достаться, если даже не достанется за всё остальное.       На сегодня Арна решила от замка отстать. Быстренько собрав инструменты в коробку, она спрятала их в книжном шкафу, за рядом толстенных и скучных печатных книг, которые она не собиралась читать никогда в жизни. Не надо никому знать, что она таскает инструменты из мастерской, — да и вообще ходит в мастерскую, где «юной госпоже нечего делать».       Дальше время потянулось нудно-нудно. Арне не хотелось ни читать, ни играть, ни делать уроки — особенно делать уроки! Мачеха сильно испортила ей настроение. А ещё Арна боялась, что папа всё-таки разозлится на неё. Он иногда возвращался с Коррибана такой злющий, что мог отругать или дать подзатыльник за растрёпанную причёску или мятое платье.       Папа зашёл к ней часа через полтора. Арна, устав от ничегонеделанья, гоняла звездолёты по экрану планшета, больше любуясь красивой картой галактики, чем охотясь за врагами. Услышав тяжёлые шаги за дверью, она вскочила с кровати и впопыхах оправила платье. Дурацкая длинная юбка немного помялась, но вроде на первый взгляд не видно. Сердце застучало быстрее: только бы её не ругали, только бы…       — Здравствуй, Рыжик. Что, закрыли тебя?       Арна просияла. Папа совсем не выглядел злым, даже наоборот: обычно он казался куда более страшным из-за огромного роста, бороды и тёмно-оранжевых глаз. Но сейчас он улыбался, как улыбался только ей и сестричкам, — тепло и ласково, будто видел перед собой что-то невозможно милое.       — Папа!!! — Арна хотела броситься отцу на шею, но вовремя сообразила поклониться. Правила, правила, глупые правила!       Папа низко, раскатисто рассмеялся и, схватив Арну в охапку, поднял её над полом и закружил. Арна, радостно пища, повисла у него на шее, прижалась к нему. Она соскучилась, очень. Папа, конечно, строгий, но зато любит её… Если бы не он, Арна давно бы сбежала из дома, подальше от мачехи.       — Па-ап, ты мне платье помнёшь! Ты же хочешь, чтобы я была красивая!       — Ничего страшного, менее красивой не станешь.       Арна хихикнула, довольная собой: даже если папа увидит, что платье мятое, он решит, что сам виноват.       Несколько раз подкинув на руках радостно пищащую Арну, отец усадил её на кровать. Внезапно его взгляд стал строгим.       — А теперь, Рыжик, рассказывай, за что сидишь под замком. Не бойся, наказывать не буду. Но хочу услышать историю от тебя.       Арна угрюмо надула щёки. Ну вот… Что тут рассказывать-то? Будто папа не знает, что его жена — грымза…       — Девчонки сегодня помогали по дому. Леди Атения утром сказала, чтобы я тоже пришла к ней, когда она задания будет раздавать, но я же знаю, что я ей на самом деле не нужна, и мне просто велят сидеть тихо и не мешаться. Ну, я и не мешалась. Играла на улице. Ничего плохого не сделала, а она разозлилась! Ну, я ещё платье испачкала, но это я нечаянно. И извинилась. Вот.       Арна невольно вжала голову в плечи. Папа обещал её не наказывать, но получить от него выволочку тоже приятного мало. А смотрел он строго, как будто как раз собирался устроить выволочку.       — Рыжик, Атения имела полное право злиться. Она дала тебе распоряжение, а ты его нарушила. Ещё и пряталась, тебя найти никак не могли. Разве так можно делать?       Арна покаянно склонила голову. Пискнула:       — Нет, папа…       — Урок усвоила?       — Да, папа…       — И какой же?       — Надо слушаться леди Атению, — монотонно пробубнила Арна. В такие моменты с папой лучше не спорить. Да и вообще в любые моменты. Ирсет иногда пыталась и сильно за это получала. — Не прятаться и не убегать. И платья не пачкать.       Папа, смягчившись, потрепал её по голове, совсем разлохматив причёску.       — Умница. Сама ведь всё понимаешь. Не будешь так больше делать?       — Не буду… — У Арны имелись свои мысли на этот счёт, но это были совсем не те мысли, которыми можно поделиться с папой.       — Хорошо. Сейчас я пришлю рабыню, она поможет тебе привести себя в порядок. Потом спускайся к столу. Мы все тебя ждём.       «Ага, особенно мачеха», — угрюмо подумала Арна, но только мило улыбнулась и отвесила неглубокий поклон. Ей здорово повезло, что папа не наказал её и даже не стал ругать. Нечего вредничать и его злить.       «А если я весь день буду примерной девочкой, то вечером смогу спросить о маме. Если папа не поругается с мачехой. Или с Ирсет. Или не разозлится на слугу. Или с работы не позвонят. Гр-р-р! Много дурацких если!»       

      

* * *

      К обеду Арна спустилась в идеально отглаженном платье и с дурацкой причёской, держащейся на куче заколочек, шпилек и мягких проволочек. На кукле такое смотрелось бы классно, но у Арны от всей этой красоты сразу же начала болеть и чесаться голова. И как только Джана с Атенией постоянно так ходят?       Арна украдкой почесала затылок под нагромождением волос и повертелась на стуле, устраиваясь поудобнее — насколько это было возможно в тяжёлом и тесном платье. Хорошо, что Атения не обращала на неё внимания: она взгляда от папы не отводила, а он — от неё. Они то улыбались друг другу, то обменивались только им понятными фразами, то папа её за руку брал, нежно так… Арне тошно было на это смотреть, аж аппетит пропал. Вот бы на месте этой грымзы была её настоящая мама… Она наверняка ничуть не менее красивая и точно гораздо более милая и добрая.       Джана — разряженная, как новенькая кукла, и вся сверкающая от украшений, — сильно пнула её по лодыжке.       — Рыжик, мордашку попроще, — шепнула она.       Арна закатила глаза, но честно попыталась изобразить милое личико. Джана, примирительно улыбнувшись, подвинула к ней блюдо с ягодными тарталетками, без спросу уведя их из-под носа у Ирсет. Старшая сестрёнка наверняка развязала бы за них войну, если бы не так увлечённо обсуждала с папой какую-то пятую форму, которая прямо-таки создана для того, чтобы разрубать противников пополам.       — Оба в меня! Касбир тоже пятую форму выбрал. Только в ней и упражнялся бы, поганец, если бы ему волю дали. — Папа улыбнулся. — Завтра покажешь, чему научилась.       — Конечно, отец. — Ирсет склонила голову, хитро улыбнувшись. — Я вас точно не разочарую.       Арну всегда удивляло, почему ей можно обращаться к папе на «ты», висеть на нём и даже — раньше, сейчас-то она так не делает, конечно! — заплетать его бороду в косички, а сестрёнкам — нельзя. Ирсет с Джаной всегда с ним на «вы» были и кланялись гораздо чаще, чем Арна. Это было странно, и никто не мог внятно объяснить ей, почему так.       — Как там наш мальчик? — тут же влезла Атения. — У него всё в порядке?       — Касбир-то? Лучше всех. У него до сих пор нет ни одного достойного конкурента не то что в группе — среди сверстников вообще. Хорош наш мальчишка, хорош… Ленится и балбесничает, правда, иногда, но хорошая порка исцеляет от этого быстро и надолго.       Арна поёжилась. Если уж старший братик в Академии «ленится и балбесничает», что бы папа про неё сказал…       — Но он же рассказывал про этого… Айгена, кажется? — Ирсет с невинным видом цапнула тарталетку прямо у Арны из-под носа. — Вроде бы он Каса очень достаёт и даже иногда побеждает.       Папа поморщился.       — Айген? Мальчишка очень старается, но Касбиру он не конкурент. Слабее, и намного. Пока они дети, Айген ещё может иногда вырываться вперёд, но ещё пара лет, и природные задатки возьмут своё. Но зато пока он не позволяет твоему братцу расслабляться. Без конкуренции Касбир давно бы обленился, паршивец. И то иногда гонять приходится. У мальчишки такие ветра в голове гуляют… Девчонку себе нашёл, представляешь? — Папа обернулся к Атении. — И ладно бы нормальную, так нет — одну из этих беглянок-неудачниц… Которую Лексарн себе забрал.       Арна понятия не имела, о чём речь, а вот Атения тут же скривилась, будто тухлятины нюхнула:       — Рабыню?! — Она аж приборы отложила. — И ты позволяешь ему встречаться с этой девкой?       — Атения, если мальчишке его возраста понравилась девчонка, он пермакритовую стену прогрызёт, чтобы с ней на свидание удрать. Зубами. Пусть его. Девчонка красивая, такую держать при себе для статуса полезно.       — Не полезнее, чем встречаться с красивой девушкой достойного происхождения… — Атения презрительно поджала губы. — Она хоть оставила свои смутьянские повадки?       Папа со смешком отмахнулся.       — У этой их, кажется, и не было никогда. Я ещё когда допрашивал её удивлялся, как такой цветочек угораздило вляпаться в эту историю. За заводилой их потянулась, не иначе… Вот та девка бедовая, даром что маленькая. А эта… Дрессированная она. Тихая, послушная. Лексарн на неё не нарадуется — прилежная, говорит, и умница, каких мало. От твоей любимицы Ханлед, кстати, в Академию забрали.       — От Тиры? — Атения подняла бровь. — Значит, хотя бы вести себя эта девка наверняка умеет. Да и дурнушек Тира у себя в доме не держит, насколько я помню… Ладно, пускай мальчик развлекается пока. Дело молодое. Кстати, я давно не виделась с Лексарном… Как поживает старик?       Разговор свернул в совсем неинтересную Арне сторону. Отец с мачехой принялись обсуждать какого-то старика, которого они оба хорошо знали, а Арна в жизни не видела. Лучше бы дальше говорили про братика. Или его девочку. Которая, похоже, раньше была рабыней. Арна крутила эту мысль и так, и эдак, и каждый раз приходила к выводу, что это классно: братишка нашёл себе простую — и наверняка милую — девчонку, а не маленькую копию Атении. Может быть, у них даже получится как-нибудь поболтать по голосвязи?       Долго думать об этом ей не дали: папа начал расспрашивать их с сёстрами насчёт учёбы и всяких успехов. Арна, когда до неё дошла очередь, гордо рассказала, что смогла самостоятельно перепрошить старого, никому не нужного дроида-официанта, и теперь он умеет смешивать много вкусных молочных коктейлей, хотя раньше знал рецептов десять. Папа улыбнулся и назвал её умницей, а вот Атения только поморщилась. Гадина. Она вообще никогда довольна Арной не бывала. Ну и ладно!       — А Силу осваиваешь, малыш?       Арна смутилась. С Силой у неё ладилось гораздо хуже, чем со всякими машинами. В прошлый раз кровь из носа пошла, когда она пыталась поднять в воздух датапад. И чувствовать Силу у неё получалось не всегда и совсем не так легко, как это выставляли учителя.       — Ну… — Арна нервно колупнула ложкой крем в тарталетке, — получается что-то. Иногда.       Ирсет почему-то посмотрела на неё с жалостью. Джана, вздохнув, погладила по руке. Папа улыбнулся — вроде бы ободряюще, но Арне показалось, что грустно.       — Уверен, что получается. Мы с тобой позанимаемся, пока я здесь, и у тебя получится даже то, что раньше не получалось.       Арна смущённо улыбнулась. Почему на неё все так смотрят?! Подумаешь, учитель только вчера ругался… Учителя на то и учителя, чтобы ругаться. Вон даже на Каса в Академии ругаются иногда. Только папа никогда не говорил, что она неумёха ленивая, а уж он-то в таких вещах понимает!       — Да, папа…       Арна опустила взгляд, чтобы не видеть противную рожу Атении. Эта гадина даже отличный вечер испортить могла, одним своим видом! И зачем папа именно на ней женился?..       Настроение, только начавшее подниматься, снова упало ниже той пещеры под мостом. Даже любимые пирожные с мягким шоколадом не помогли. Остаток обеда Арна еле высидела. В другое время она сразу побежала бы в свою комнату, снимать дурацкое платье и расплетать ещё более дурацкую причёску, но сейчас у неё было важное дело. А для него надо поймать папу, да так, чтобы в комнате больше никого не было.       Когда все поднялись из-за стола, Арна невзначай так примостилась около выхода — будто ничего особенного не задумала, а просто решила немного задержаться (может быть, улучить момент и украдкой утащить в комнату оставшееся на столе пирожное). Тронув папу за плечо и с загадочной улыбкой прошептав ему что-то на ухо, вышла Атения. Поняв, что папа собирается идти за ней, Арна робко пискнула:       — Пап, можно с тобой поговорить?       Кивнув Атении — мол, скоро приду, — папа обернулся к Арне.       — Что такое, Рыжик?       Арна глубоко вздохнула. Сердито зыркнула на Джану, которая всё торчала в столовой, и та, пожав плечами, вышла вслед за мачехой и Ирсет.       — Пап, я… Я давно спросить кое-что хотела. Только не сердись, хорошо? Мне правда это очень-очень важно.       У неё слегка дрогнул голос и что-то туго скрутилось под грудью. Арна помнила, чем закончился предыдущий разговор про маму. Но папа тогда был не в настроении, да и Арна тоже хороша — додумалась о таком спрашивать, только что сильно поругавшись с мачехой и получив за это! Тогда плохой момент был. А сейчас вроде получше…       Папа, нахмурившись, указал Арне на стул. Она послушно села, расправив платье и сложив ладони на коленках. Сердце билось так часто, что мешало дышать.       «Ну-ка успокойся! Не трусь. Когда ещё спрашивать, если не сейчас?»       — Спрашивай, Рыжик. Обещаю не сердиться.       — Правда? — Арна слабо улыбнулась. — Ты пообещал, не забудь… Я про маму спросить хотела. Ну, про настоящую. Я про неё совсем-совсем ничего не знаю… Даже как её зовут. Пап, пожалуйста… Она же моя мама…       Арна не хотела плакать — слёзы сами решили политься прямо сейчас. Ей вдруг стало ужасно больно и обидно от того, что за столом с её папой сидит чужая злая женщина, которая никогда её не полюбит; что Арна никогда не сможет обнять и поцеловать свою маму, поговорить с ней, поиграть… Даже голоса её никогда не услышит. И всё из-за того, что когда-то какие-то гады решили, что рабыням нельзя даже видеть своих детей от господ! Несправедливо, несправедливо, несправедливо! Да лучше бы она сама рабыней была, чем так, с Атенией…       — Рыжик. — Папа ласково приподнял её подбородок, но смотрел строго. — Мы с тобой уже не раз это обсуждали. Эта рабыня тебе не мама. Ты никогда с ней не встретишься. И не нужно это тебе.       «Очень даже нужно!» — чуть не закричала Арна, но вовремя прикусила язык. Нет, нельзя кричать, нельзя капризничать… Она должна быть хорошей девочкой, ведь папа разговаривает только с хорошими девочками…       — Я знаю… — всхлипнула она. — Но, пап… Где она сейчас? Что с ней? Ей же плохо без меня…       Арна не договорила — прерывисто вздохнув, сжалась от страха. Тёмно-оранжевые глаза папы налились золотистым светом; он шумно выдохнул, как всегда делал, когда хотел накричать, но почему-то не кричал.       — Арна, я давно отдал Рамину другому человеку. Хорошему человеку, который мне верно служит. Уверен, он не обижает её и хорошо с ней обращается. Ты никогда её не увидишь. И даже не думай, что она вспоминает о тебе. Ты никогда не была для неё дочерью. Тебя забрали от неё, как только ты родилась, и больше она тебя не видела. Ты не нужна ей. И чем раньше ты поймёшь, что и она тебе не нужна, тем лучше. Твой дом и семья здесь. Другой не будет. Понятно?       Слова били больнее, чем ремень. «Никогда её не увидишь». «Никогда не была дочерью». «Не нужна ей». Злые, неправильные слова, в которые совсем не хотелось верить. Нельзя было верить! Мамы любят детей… Даже гадина Атения любит Каса… А её маму просто забрали, отдали другому, как куклу, и даже не подумали спросить, что она чувствует! Всё за неё решили, и за Арну решили тоже…       Видя, что Арна заливается слезами и мелко дрожит, папа присел рядом с ней на корточки и ласково погладил по щеке. Глаза у него снова стали нормальными, не злыми.       — Не плачь, Рыжик. Ты — моя дочка. Со временем ты поймёшь, что этого более чем достаточно.       Потрепав Арну по плечу, папа поднялся и кивнул ей на выход:       — Иди поиграй, Рыжик. Сегодня у тебя свободный день, пользуйся им.       Всё ещё всхлипывая, Арна понуро кивнула. «Иди поиграй» у папы было вместо более строгого «разговор окончен». Ничего она от него не узнает… Кроме того, что у её мамы очень красивое имя.       Рамина. Рамина. Рамина. Арна повторила его несколько раз, привыкая к звучанию, пытаясь представить за ним образ мамы. Он с трудом, но рисовался — смутный, но очень тёплый и родной… Красавица с лицом сказочной леди и рыжими волосами, точь-в-точь как у Арны.       Арна и раньше рисовала себе этот образ, но теперь у красавицы было имя. Арна не была дурочкой и знала, что по имени можно найти человека. Особенно если ты важный ситх. Значит, чтобы найти маму, Арне нужно самой стать важным ситхом. Лучше всего — таким же важным, как папа… Ну, или как мачеха, только не злобной.       Спрыгнув со стула и утерев слёзы, Арна решительно побежала в комнату. Переодеться, а потом — во двор, двигать Силой камни. Все важные ситхи умеют это. И не хнычут, когда у них не получается!