________________
4 сентября 1982 Визжащая хижина Она открыла глаза и улыбнулась, увидев вновь ставшего человеком Джеймса, сидящего на кровати. — Я не хочу говорить, — сказал он, не глядя на неё. — Я не… Мне не было грустно. Я был зол. Я прожил с ней всего пару лет. Мы отпраздновали совсем немного праздников. Знаешь, что мы успели сделать друг для друга? Ничего. Мы сражались на войне и постоянно находились на заданиях. Потом появился Гарри, и мы стали скрываться… Мы даже не отметили нашу последнюю годовщину. Вообще говоря, мы про нее забыли, — признался он. — И я разозлился, потому что мне этого было мало. Гермиона нахмурилась и села. — Тебе бы всегда было мало. Проживи ты с ней хоть пятьдесят лет, ты бы всё равно считал, что тебе недостаточно. Он кивнул и наконец-то взглянул на нее. — Я в порядке, — сказал он. — Думаю… Думаю, я буду в порядке. Она улыбнулась. — Что ж, хорошо, потому что повторно нянчить пьяного оленя мне совсем не хочется. — Меня на тебя вырвало? — Ага. — А ещё я что-нибудь делал? — Нет… Только блевал и совершал пару очень интересных движений. Может, начать звать тебя Бемби? — поддразнила она его. Джеймс взглянул на нее и изогнул бровь. — Что такое Бемби? Гермиона расплылась в улыбке и рассмеялась. — О… Это будет потрясающе.29.
25 июля 2021 г. в 18:44
3 сентября 1982
«Три метлы»
В Хогсмид пришлось трансгрессировать: Розмерта сказала, что с ее камином сейчас небольшие неполадки из-за того, что пару дней назад в него вырвало посетителя. Прежде от трансгрессии на такие длинные расстояния ее мутило, но, потаскав с собой Рона и Гарри во время охоты за крестражем, Гермиона к подобному привыкла.
Завернувшись в плащ и пытаясь не обращать внимание на сентябрьский шотландский морозец, Гермиона подошла к «Трем метлам» и чуть улыбнулась от привычной обстановки. Если прищуриться, она могла разглядеть даже огромный замок вдалеке, принимающий новых и старых учеников, среди которых был и Билл Уизли, попавший на Гриффиндор.
Розмерта встретила ее перед пабом.
— Ты, должно быть, Гермиона.
— Как вы догадались?
— У тебя вид подходящий, — Розмерта улыбнулась. — Выглядишь одновременно взволнованной и взбешенной. Подобное лицо я вижу у любой ведьмы, якшающейся с этой парочкой, — сказала она и указала в паб, и Гермиона разглядела Сириуса, прислонившегося к стене.
— Ничего я… Я не…
Розмерта рассмеялась.
— Я так не думаю. С Поттером, бедным мальчиком, так точно, — она нахмурилась. — А вот Блэк, с другой стороны… Будь я на пятнадцать лет моложе и имей стандарты пониже…
Гермиона вздохнула.
— Что стряслось?
— Всё немного запутанно. Возможно, Сириус сможет объяснить лучше меня, — сказала Розмерта и открыла дверь, заводя Гермиону в паб.
Сириус развернулся, едва не свалившись, и радостно уставился на них косящим взглядом. Он, пошатываясь, пошел к ним и криво улыбнулся.
— Герминни! Герминни, ты пришла! Мась Мерфина… Роззи, я ж говорил! — сказал он, глядя на владелицу паба. — Говорил, что она придет.
Гермиона принюхалась и отшатнулась.
— Ты… Сириус, ты что, пьян? Прям… Вусмерть пьян? — спросила она, поражаясь, что никогда прежде не видела его в таком состоянии. Сириус улыбнулся.
— Мной украсят бутылки огневиски. Я б’ду т’к знаменит.
Устало и разочарованно покачав головой, она потерла переносицу и опустила взгляд, не в силах смотреть на него и не материться под нос. Ее взгляд наткнулся на его черную футболку, на которой сияли магические буквы.
— Что за… Сириус, что это?
— Нравится, Герминни? — спросил он, выпятив грудь и растягивая ткань, чтобы она могла прочитать надпись целиком. — Я 'сё придумал. Магия!
Она распахнула рот, читая почти что неоновую надпись: «Если напьюсь — свяжитесь с Гермионой», под которой был указан ее адрес.
— Ты зачаровал свою футболку, чтобы я могла прийти тебе на выручку? — сердито, но немного заинтригованно спросила она. — Как это работает?
Розмерта рассмеялась и призвала полотенце, которое начало отмывать барную стойку.
— Он мне об этом рассказывал. Вроде как она появляется, когда у него повышается уровень алкоголя в крови или поте. Я не вслушивалась после того, как он в третий раз позвал меня замуж.
— Я люблю тебя, Роззи, — со слезами на глазах заявил Сириус. — Но ты не любишь меня… Герминни, почему она не любит меня?
Гермиона нахмурилась.
— Потому что ты пьян, а я устрою тебе выволочку, как только ты протрезвеешь! — рявкнула она. — Где Джеймс?
Сириус фыркнул и согнулся, держась за живот.
— О, Гимми… Гимми, это так смешно, — выдавил он сквозь хихиканье. — Ты была права н'c'ч’т регистрации. Мы свободны!
Не успела она спросить, про какую регистрацию идет речь, как снаружи что-то с грохотом врезалось в паб, и Гермиона, обернувшись, увидела огромную тень, пронесшуюся мимо черного выхода.
— О, боги! Что это было?
Розмерта прыснула и покачала головой.
— Это был Поттер.
Гермиона пробежала через весь паб, распахнула дверь и удивленно охнула.
— Сириус… Это, что… Джеймс?! — взвизгнула она, и огромный олень повернул голову, услышав свое имя.
Его глаза были теплыми и темными, хоть и косили, как у Сириуса. Его ноздри раздулись, и он тихо всхрапнул, шагнул вперед, поставив одно копыто над другим, а затем споткнулся и приземлился на бок, рогами опрокинув мусорные баки за пабом Розмерты. За спиной Гермионы нарисовался Сириус.
— См’шно ж, да? — фыркнул он. — Он не может развоплотиться. Я развел его на слабо, и теперь он застрял, — он захихикал. — Тупой олень.
— Сириус, это не смешно, это…
— Серьезно! — радостно воскликнул он, вскинув руки, а затем огляделся в поисках выпивки, словно играл в какую-то игру, где после каждого этого слова полагался шот огневиски.
Гермиона в ужасе уставилась на Сохатого, который пытался подняться и растерянно смотрел на мусор, застрявший в рогах. Она повернулась и смерила Сириуса взглядом.
— А если он поранится? Ты же не знаешь, как животные переносят алкоголь!
Сириус обиженно фыркнул.
— Ну, в таком виде он не пил. Или… почти не пил. Хоть раз видела, как олень пьет сливочное пиво? — спросил он. — О… Из этого можно песню слагать. Пойду напишу письмо Фредди Меркьюри, — сказал он и развернулся.
— Сириус!
Он отмахнулся, на нетвердых ногах заходя в паб.
— Не волнуйся, он точно оценит мой художественный подход… знаешь, он написал песню о м’т'цикле. Блин, маглы… они тип… они понимают. Роззи! У тебя есть бумага для громовещателей? Мне нужно сделать оч' важное заявление!
Гермиона вздохнула и попыталась сдержать набухшую на виске вену. Она оглянулась и посмотрела на Сохатого, который терся плечом о стену паба, издавая нечто среднее между урчанием и рычанием и закатывая глаза от явного удовольствия. Его толстый бурый мех на груди стал мокрым от мусора, а на одном из рогов, как на вешалке, болталась разбитая кружка.
— Что ж, взгляни на себя, — неодобрительно сказала она, подходя к оленю и снимая кружку. — Я, знаешь ли, считала Патронус Гарри величественным. А теперь… — тут Сохатый повернул к ней голову, подался вперед и сблевал ей на ноги. — Ух-х-х. Сириус! — закричала она, забегая в паб и магией очищая туфли. — Почему вы так надрались?!
Сириус пожал плечами, лежа щекой на барной стойке и закрывая лицо волосами.
— Скучали по Лунатику, — пробормотал он. — Скучали по Лили. 'собенно старый Сохатик. Знаешь, сегодня их годовщина.
Злость Гермионы тут же испарилась, и она вздохнула.
— Розмерта? Можно снять комнату на ночь?
Розмерта посмотрела в открытую дверь на оленя, который с любопытством наблюдал за ними.
— Ты что же, не заберешь…
Гермиона покачала головой.
— Это для Сириуса. Мне нужно где-нибудь его запереть, чтобы он никому не навредил. У вас нет отрезвляющего зелья?
— В пятницу ночью в первую учебную неделю? — Розмерта рассмеялась. — Оно разошлось по преподавателям и местным родителям. Но запереть я его могу. И дам каплю усыпляющего зелья, — сказала она, пробежалась пальцами по волосам Сириуса и хмыкнула, когда он счастливо вздохнул. — Оно должно его успокоить и, ну… не вогнать в кому.
— Мы идем в кроватку, Роззи? — промямлил Сириус, не открывая глаз. — О, Мерлин… знал бы я в тринадцать лет… я бы так гордился. Ни у кого нет Маховика?
— Идем, красавчик, — сказала Розмерта, помогая Сириусу подняться на ноги, и повела его к лестнице. — По ступеньке за раз.
Гермиона положила на барную стойку мешочек с монетами, а затем закуталась в плащ, вышла на мороз и захлопнула за собой дверь.
— Так, теперь ты, — сказала она, глядя на оленя. — Идем, Сохатый.
Она шла впереди него, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться, что он не споткнулся и не поранился. Пробираясь по знакомой дороге к Визжащей хижине, где Сохатому, по крайней мере, будет комфортно, Гермиона размышляла, как поступить с пьяным оленем.
Добравшись до хижины, она позволила ему зайти первым и с любопытством последовала за ним, глядя, как он ведет ее в большую и куда более обжитую комнату, чем та была во время ее учебы на третьем курсе. Еще здесь было значительно чище, а о том, что Мародеры бывали тут и раньше, указывали царапины и вмятины на стенах, которые, как она теперь понимала, оставили рога Сохатого.
Олень всхрапнул и свалился на пол, положив голову на матрас ближайшей кровати. Гермиона добралась до кресла и, очистив его магией, присела.
— Как только ты поспишь и протрезвеешь, у тебя должно получиться стать человеком. Если нет, то придется вести тебя через лаз к профессору Макгонагалл. Она должна знать, чем помочь.
Сохатый опять всхрапнул и уставился на нее.
— Жаль, что ты мне ничего не рассказал. Ну, о вашей годовщине, — сказала она, и он отвернулся, закрыв глаза и тяжело дыша через ноздри. — Я бы… Не знаю, может, дала бы тебе выговориться. Знаю, тебе больше нравится проводить время с Сириусом, но, думаю, только потому, что так ты хоть на миг обо всем забываешь. Но… тебе не нужно забывать ее, — она вздохнула, услышав, что он уснул. — Утром тебе полегчает.
Она подалась вперед, коснулась пальцами его головы и улыбнулась, погладив мягкую шерсть.
— Знаешь… Несмотря на рвоту и вонь огневиски, разлитого в конюшне… Ты действительно величественно выглядишь.