***
— Ты слаб! — Разозлиться на Люцифера уже получается настолько правдоподобно, что Кастиэль почти верит себе. Ещё бы. Он учился этому веками. Корчил гримасы презрения, ярости, внутри умоляя неизвестно кого, чтобы Брат прочитал его. Чтобы понял, что Кастиэль всего лишь исполняет свой долг. Что ему по службе положено, пытаться убить и ненавидеть Люцифера. Кастиэль даже хватается за клинок, для вида. Люцифер выставляет ладонь вперёд: — Спокойно, ковбой, я не настолько слаб. Кастиэль делает вид, что не желает рисковать собой и успокаивается.***
— Я не заинтересован в беседах с Тобой… — произнося это, Кастиэль отчётливо понимает, что в его голове это звучит как «никто, кроме меня, не заинтересован в моих беседах с Тобой», — И если речь о Твоём сыне… «я не отдам единственное, что сближает меня с Тобой»! — Кастиэль едва не выкрикнул это. Хорошо, его перебили.***
— Давай забудем, на секунду, про вечную вражду. У нас тут проблемка наметилась… В привычной манере «Мне пофиг на всё живое, но Мне нечем заняться», Люцифер разглагольствует о новой угрозе для планеты и Своей готовности помочь…***
— Боюсь, в этой команде Ты будешь слабым звеном. — Кастиэль решил осторожно проверить, насколько этот притворяющийся шутом Люцифер, насколько Он ещё остался тем, кто заставлял трепетать небеса, чьё Имя многие люди и даже ангелы, устрашаются произносить. — Ты оскорбил Меня, но Я тебя прощаю. — Он привычно выдаёт ироничную ухмылку, смеётся над младшим братом. Смеётся над Собой… Кастиэль думает о том, когда же Ему надоест разводить дешёвые комик-шоу. А ещё, Кастиэль знает, что Великий не прощает. Никогда не прощает. — Мне нужно поговорить с Сэмом и Дином, — говорит Кастиэль. Люцифер смеётся. Кастиэль и сам почти засмеялся. Он, Великий, бывший вторым после Бога на небесах, смеётся над заблудшим ангелом, который исполняет роль мальчика на побегушках пред жалкими «обезьянами». Это, право, смешно. Кастиэль отчаянно старался поступать правильно… Но сейчас, под сладкий, самоуверенный смех старшего Брата, Кастиэль понимает, что «правильно» это для каждого по-своему. Кастиэль понимает, что он не раз уже умер, но ни разу не жил. — «Пала… Пала великая столица»!..— глядя в надменные глаза Люцифера, копаясь где-то глубоко в себе, Кастиэль неосознанно произносит это вслух. Он вспоминает это происшествие тысячелетней давности, каждый раз, когда видит Его. Много веков Кастиэль грезит о том, чтобы Брат узнал, кто любил Его, ещё тогда. Не боялся, как все другие, а именно любил… — Что? Щёлкая пальцами перед его отсутствующим взглядом, Люцифер резко меняется в лице и ангел Кастиэль видит, что желание уничтожить весь мир обостряется в глазах Брата. — Что? — повторяет Кастиэль, а затем понимает, что наступил на больное: — Прости. Не хотел я задеть тебя, Люцифер. — Почему ты вспомнил это? — став, вдруг, серьёзным, спрашивает Архангел, видимо выискивая подвох. Кастиэль замер, глядя в глаза Великого. В голове ангела возобновились события того дня: «Пала. Пала великая столица! — выкрикивали тысячи воинов небесных. — Столица Вавилон пала! Пришли на неё и плач, и смерть, и голод, и была она сожжена огнём! Потому что силён Бог, судящий её!» — Ангелы ликовали и восхваляли творца, с его «справедливым судом». Они летали от восторга, наполняя пространство шумом мириад крыльев. И лишь один брат Карателя, сложив крылья, шагал смиренно по белым коридорам ногами: Кастиэль был одет в белое, как и все, потому что объявили по ангельскому радио «форма одежды парадная». Но синие глаза выражали смуту. Кастиэль позволил себе смуту в очах, тогда. Потому что пресмыкающимся пред господом было совсем не до этого… Кастиэль повернул в коридор, что был светлее, чем может воспринять человеческий глаз и прошёл в конец. «На месте ли Владыка дневного света?» — кивнув в знак приветствия, смиренно спросил он у охранявших дверь в кабинет Карателя. «Он отдыхает». — без эмоций, как и положено ангелам, ответил брат Уриил. «Я бы хотел встретиться с Ним». — Внутри всё трепетало, как и сейчас, и при каждой встрече с Великим… «Не положено. Должен Денница восполнить силы»…***
А потом… «Но пал Ты, Денница, попиравший народы!»… … — Кас. Кастиэль! — Люцифер почти начал злиться, когда увидел, что синий взор дрожит влагой, угрожая наводнением. — Да что с тобой?! Я не куплюсь на это! — Люцифер гневно дышит через нос и встряхивает младшего брата за плечи. — Дрессура от Винчестеров не прошла даром, да? — Я… Хотел узнать, как Ты. Тогда… Они… — Тогда? Тогда… — Люцифер выдыхает и опускает глаза, ища в своей памяти что-то, что связало бы слова брата с тогдашней действительностью: Люцифер расхаживал во всеоружии, по своим, белее белого, комнатам… Архангел — правая рука Отца и его личный каратель. Он только что уничтожил столицу мира. Снова прибрал беспорядок: побочный эффект от папочкиного «гениального» плана — столицу всех мыслимых и немыслимых грехов. Денница устал. Это была колоссальная работа. Но вместо того, чтобы спросить, как Он или хотя бы выразить благодарность, все они забыли, о том, Кто трудился, чтобы их конторские наглаженные костюмчики оставались чистыми и всё шло по плану. Но… Мало знакомую Ему волну тепла, Люцифер всё же ощущал. Отдалённо. Это незабываемое ощущение было приятнее всего. Люцифер улыбнулся гордо, ощущая его всё ближе… А потом снова отдалённо… Архангел подумал тогда, что это Отец не решился войти и потревожить. «Сам» никогда особо не проявлял щедрости на похвалу для Люцифера. Может быть, потому что слишком любил людишек, которых не мог истреблять без помощи Люцифера… — Я… Хотел… — в смятении произнёс Кастиэль. — Люцифер… Я… — Так. — схватив брата за локоть, Архангел переместил их в какую-то комнату, с богатой светлой обстановкой, — Я полагаю, мы… Ты́ не хочешь быть услышанным кем-то ещё… — недоверчиво оглянувшись по сторонам, Люцифер усаживает брата на белый, широкий диван и садится рядом, уперевшись локтями в колени и сложив ладони вместе, — Так, о чём ты? Ты… Хотел чего? Тогда́? — падший хмурится, — Когда Я… Когда, Вавилон? — Да. — Кастиэль уверенно кивает, — Я хотел… Прийти. Хотел я спросить, как трудно пришлось Тебе. Я… Благодарить Тебя хотел, за службу Твою Отцу и небесам. Я… Не известно мне, до сей поры, вспомнил ли кто-то, чьей милости обязаны они, за избавление от мерзостей Вавилона. — Кастиэль хочет услышать, что благодарностью Люцифера не стало Его изгнание… — Хотел? — старший Брат скептически приподнимает бровь, — И что же тебе помешало? — Покои Твои не каждому дано посетить. — Кастиэль… — Люцифер сцепляет пальци в замок и прямыми указательными касается своих губ, — Это… Ты приходи́л? В тот день. Кастиэль снова кивает. — Если… — Люцифер встаёт и заходит за спинку дивана, позади брата, — Если это правда, тогда ты не против… — Люцифер кладёт пальцы рук на виски ангела. Кастиэль шипит от боли и пытается не сопротивляться, чтобы не усугублять неприятные ощущения. Люцифер влезает в его память и, наконец, находит источник того светлого тепла, что много веков приписывал Отцу… — Я ненавижу тебя, Кастиэль. — зло шипит Люцифер, резко отпрянув от брата, — Я ненавижу тебя больше, чем любую другую дрянь, созданную Им! Я ненавижу тебя. Люцифер выглядит растерянным. Кастиэль поднимается и так же обходит диван. Он снова чувствует себя никчёмным: вместо того, чтобы принести мятежному Брату облегчение, показав, что есть хоть кто-то во вселенной, кто любит Его, Кастиэль принёс Ему ещё большую боль. — Ты знаешь, Я ведь, допускал мысль, что это Он… — Люцифер объясняет скорее себе, чем брату, — Я думал… Что… Я думал, что заслужил хоть каплю Его уважения! Я… О-о-а-а-а!!! — Архангел падает на колени и пронзительным криком «выносит» окна и двери комнаты, снова засветив праведно-красный взор и охватив голову руками. А затем истерически, с иронией смеётся над собой. — Прости… — с сожалением говорит Кастиэль, — Легче было в неведении Тебе. Прости, что это я любил Тебя. — Простить тебя за то, что Папочке всегда было плевать на Меня? — оттолкнувшись рукой от пола, Архангел поднимается с колен и, намереваясь подойти к брату, видит в его руке клинок… Прежде чем Архангел понял, что происходит, Кастиэль полоснул себя по горлу, наполняя миниатюрный стеклянный сосуд синим свечением. — Кто-то отнял от благодати Твоей. — говорит он старшему Брату, — Восполни… — и протягивает ему маленькую пробирку. — Ты… Серьёзно? Люцифер недоверчиво смотрит, а затем выхватывает сосуд и выпивает предложенное Ему. — Я… Твоему примеру следовал, когда пал я. — Научился, как уходить, но не научился куда? — насмешливо. Люцифер чувствует прилив сил и расправляет плечи, откидывая тень величественных крыльев, взмахом руки восстанавливая стёкла и двери. Кастиэль не знает, как описать ощущения, что он при этом испытывает, но он практически уверен, что люди называют это экстазом. Люцифер делает ещё шаг вперёд и, наложив перста, исцеляет дыру на его шее… — Покажи мне… — с тяжёлым дыханием говорит Люцифер, — Чего они все ищут, друг у друга и у Бога… И что для Меня, только ты хранил. Покажи мне, Кастиэль… Люцифер складывает крылья и отступает на шаг: — Нет… — Кастиэль мотает головой, — Не прячь их, Брат. Прошу. Люцифер снова раскидывает огромные крылья, что закрывают солнце, но если бы они были на небесах, Его крылья были бы ярче в сотни раз, чем солнце. Кастиэль опускается на колени. Ниже падать некуда, но и подняться выше — невозможно. — Люцифер… Я молился за Тебя. Пока Бог не запретил мне молиться. Я блуждал… Я обошёл небеса, землю и Ад, в надежде найти путь к Тебе… — А когда нашёл, видимо, забыл, что искал, — скептически подметил Архангел, сложив руки на груди и выслушивая молитву единственного, кто молится Ему и за Него. — Мятежник я, Брат мой. Ориентиром Ты́ был для меня. Но лишь покинул небеса Ты, и пути запутались мои… — Это упрёк? — с интересом склонив голову набок. — О нет… Нет. Это раскаяние. Помню я заслуги Твои, и помню я сияние славы Твоей. И я сказать хочу, что всё так же велик Ты, перед лице́м моим… Когда Архангел вспомнил, как ходил по небесам во всеоружии и в сиянии одежд белых, расшитых камнями драгоценными, в комнате отчётливо послыл запах фимиама и облепихового масла. Такой шлейф из запахов, Светозарный всегда оставлял за собой в чертогах небес. Кастиэль отчётливо понимал, что запах вызвали только лишь воспоминания Брата. Люцифер произвёл взмах крыльями, просияв гордостью… Нет, не той ехидной, что приписывают Ему человеки, а праведной, светоносной. Люцифер не думал даже, что кто-то это помнил. Что кто-то помнит Его истинный облик и Его заслуги перед небесами. — Были нечёткими шаги мои, без правицы Твоей, что направляла меня. Прошу милости Твоей я, Сын Зари, но знаю, что никто не удостоился этого. — Милости Мое́й?.. Люцифер вновь сделал взмах крыльями и спрятал их. Архангел шагнул вперёд, чтобы поднять брата с колен. Кастиэль дрожал, ожидая решения своего Кумира, Брата, когда-то Предводителя… Если… Если Люцифер соблаговолит, Кастиэль не упустит больше шанса пойти за Ним. Кастиэль тысячи лет считал себя трусом и предателем, не сделав шаг в сторону изгнанного Архангела. — Нуждался ты в правице Моей? — почти ласково спрашивает Люцифер, поднимая младшего брата и обнимает его, осторожно проникая в его сердце, чтобы вновь ощутить то, незнамо откуда взявшееся чувство, что задело его с незапамятных времён. Люцифер чувствует обволакивающее белое тепло. Сладкое свечение фиолетово-лилового и синего цвета, и понимает, что, это высшее проявление любви, впервые Он видит направленным на Него… — Нуждался… В правице Твоей, старший Брат. — повторяет глухо Кастиэль и пробует обнять Архангела в ответ… Это чувство несравнимо ни с чем: обнимать самого Архангела… Называться Его братом. И, что самое главное, не чувствовать отстранённости и холода в ответ, вопреки всему, что говорят о Нём. — Ш-ш-ш… — Люцифер прижимает сына Отца своего всё сильнее, пытаясь укротить его дрожь и целует губами его взъерошенную макушку, — Я дам тебе шанс, Кастиэль. — полушёпотом говорит Он, — Я дам тебе шанс, но… Второго не будет. Я и первого никому не предоставлял… — с насмешкой над собой, говорит Он. Люцифер допустил чувства брата, в своё, как Он думал, закостеневшее нутро. Люцифер вернул своё внутреннее величие, когда понял, что кто-то помнит, кто-то ещё помнит, что Он Ангел дневного света. Ему напомнили, и Он напомнил себе… — Ты… — Кастиэль поднял на Него полные надежды глаза, а затем снова сник, — Ты же дьявол… — вспомнив, что шутки Люцифера жестоки. И выискивать слабые места, чтобы ударить по ним, Его специализация. — О нет… Нет, Кастиэль. С тобой, Я Архангел. Если ты помнишь Денницу, Кастиэль… Если помнишь, Я буду Им. Люцифер сам удивился своей сентиментальности, но Ему захотелось продлить это ощущение, это свечение любви к Люциферу… Такого никто никогда не видел, ни в одной вселенной. — Я бы… Если бы я пришёл тогда?.. Если бы… Они впустили к Тебе? — глядя в серые глаза Ника. — Возможно, я бы пал ещё раньше, Кастиэль. Я бы слился с Тобой, нарушая самый главный запрет на небесах. Люцифер представил себе, как сплетаются красная энергия с синей, образовывая мощный фиолетовый взрыв… Но сейчас они не могут слиться в прекрасный танец света, как это бывает у ангелов. Ангелы сплетаются всем своим существом, а не лишь плотью. — Значит… Хорошо, что не пустили. — констатировал Кастиэль, представив, что из-за него сократились бы дни Брата на небесах. — Тело Ника говорит, что, «так» тоже можно коснуться души, если правда любишь. — с намёком говорит Архангел. Люциферу не хочется грязно соблазнять этого брата. Тому, кто придумал все существующие виды соблазна, не хочется сейчас опорочить любовь к Себе… Не хочется проверять на брате метод мерзких человеков… Но хочется слиться, коснуться этого чувства ещё глубже. — Они… Некоторые из них называют это «заниматься любовью»… — озвучивает Кастиэль свои наблюдения за людьми. — Ты же понимаешь, насколько это бредово? — риторически спрашивает Архангел, и начинает поглаживать большими пальцами скулы брата. — Наверно… — нетвёрдо отвечает Кастиэль, глядя на старшего Брата, как на самое прекрасное из творений Отца. Люцифер не хочет поступать лукаво с Кастиэлем, но Люцифер просто обязан проверить, настолько ли далеко брат пойдет, готов идти за Ним… А может… Может, они и вправду смогут коснуться друг друга, как Ангелы… Только способом людей. Люцифер склоняется и накрывает губы Кастиэля в медленном, почти целомудренном поцелуе, постепенно углубляя контакт… Кастиэль перенимает опыт и начинает робко отвечать, повторяя движения Брата. Кастиэль крепче обнимает Объект своего обожания и поклонения, и ещё более явно вздрагивает. Люцифер незаметно почти, снимает с него бежевый плащ, взмахом руки заменяя диван кроватью. В мгновение ока, Кастиэль оказывается распростёртым на кровати, а Люцифер опасно нависает сверху, раздвигая коленом его ноги. — Брат… Подожди. — Кастиэль кладёт руки на грудь Люцифера, в попытке остановить Его. Люцифер подчиняется, садится на пятки. Смотрит снова с иронией, другого Он не ожидал: Кастиэль всё ещё боится совершить непоправимое. — Не решаешься? — ухмыляется Люцифер, — Ты знаешь, Кастиэль, Мне казалось, что любовь не может быть ограниченной… Но, может, Папочку ты любишь больше… В глазах Люцифера почти что разочарование и Он предпринимает попытку взмахнуть крыльями, но Кастиэль решительно и вовремя хватает Его руку: — Ничего и никого не люблю больше Тебя, Люцифер. — определяет он свою сторону и неловко разводит шире ноги, приглашая Люцифера осквернить его давно запятнанную святость. Люцифер радуется подобно ребёнку, склоняясь вновь над братом для нежного поцелуя, попутно расстёгивая его штаны… Люциферу надоело играть прелюдию и Он раздевает обоих щелчком пальцев. Кастиэль испуганно обнимает Брата, чтобы скрыть свою наготу Его телом. Кастиэль вздрагивает от каждого прикосновения к обнажённой коже. Он такого никогда не испытывал. Люцифер спускается ниже и вылизывает его затвердевшие соски. — Люцифер!.. О, я… — столько новых эмоций, которым Кастиэль даже не знает наименования. Кастиэль не может избавиться от чувства, что это всё жестокая игра Карателя… Он так хочет верить, что величественный Люцифер снизошёл до него. Но вся грязь, которой покрыто Имя Светоносного, не даёт ангелу принять реальность. — О, Кастиэль… — Люцифер отрывается от своего занятия и недовольно цокает языком, — Ты говоришь, что нуждался во Мне, но оскорбляешь недоверием… — Прости… — Кастиэль отводит взгляд, думая о том, что если это всё издёвка, то он заслужил этого, за свою трусость и нерешительность. И всё равно ему страшно. Страшно, что Люцифер исчезнет после… Оставит Кастиэля вновь блуждать во тьме. Люцифер вновь целует брата и щёлкает пальцами, покрывая свои перста облепиховым маслом, чтобы коснуться точки входа в его тело. Кастиэль вздрагивает и краснеет, отворачивается, когда Старший Брат начинает гладить двумя пальцами мышцы сфинктера, едва проникая внутрь. — Кастиэль… — зовёт Люцифер, — Ты любишь дьявола. Неужели, думал остаться скромником. — Архангел неудачно шутит, в попытке разрядить напряжённое молчание. — Нет, я… — Кастиэль спохватился, подумав, что ведёт себя невежливо, — Прости. Что я должен?.. Что нужно делать? — Ничего… — Люцифер улыбнулся открыто, возможно, даже по-доброму. Архангел был удивлён и заворожен такой скромной святостью, робкой невинностью. Наверное, Кастиэль познал всё, что известно о чувствах, кроме этого. Люцифер протолкнул пальцы до упора, автоматически исцеляя боль, так, что брат не успевал её осознать. Кастиэль отзывался, хватался немо за крепкие плечи Брата, гладил Его руки, стонал в поцелуй… Кастиэль не верил себе, но он чувствовал заботу. Отвлекая очередным поцелуем, Люцифер заменил пальцы своей плотью, врываясь сразу до упора: Кастиэль вскрикнул от неожиданности. Больно не было, Люцифер не допускал до брата боль. Но это чувство… Ниже не упасть и выше не подняться. Кастиэль сейчас осознал, что преступил последнюю черту. Преступил все запреты разом: инцест, запрещённый даже для возлюбленных Отцом людей, контакт с дьяволом, и мужеложство, и секс, запрещённый ангелам в любом виде… Люцифер приподнялся на локтях, размеренно толкаясь и распирая своей плотью девственный вход в тело брата. Кастиэль плавился от восторга и восхищения, накативших словно цунами, но и пылал справедливым стыдом грехопадения. — Смотри мне в глаза, Кастиэль. — попросил Брат, напрочь ломая все рамки святого Кастиэля. Кастиэль вздрагивал, подаваясь вверх при каждом толчке. Он поднял на Брата синие океаны слёз своего взора, напоминая Люциферу о прекрасных пейзаж сотворённых Отцом. Воды этих океанов не смогли держаться берегов и хлынули потоками вниз, к вискам. Кастиэль плакал. Разом от счастья и от горя. Он был счастлив, что Люцифер настолько принял его. И был разочарован своей слабостью, что так легко отрёкся всего на чём стоял, предавшись воспоминаниям о Деннице. Но осталось ли хоть что-нибудь от прежнего Денницы?.. — Ещё. — прохрипел Кастиэль, когда Архангел задел что-то внутри, что послало фейерверки по всему телу. Люцифер ухмыльнулся и повторил маневр. Затем опустился снова, чтобы прижаться кожей к коже и… Он чувствует. Чувствует наслаждение… Чувствует, что хочет обнимать, прижимать это тело к себе, защищать… Люцифер пробовал, конечно, то что люди называют «заниматься любовью», но ничто из этого и близко не было похоже на то, что он чувствует сейчас. Архангел просовывает руки под спину брата и, крепко обняв его поднимается над кроватью, приняв вертикальное положение и зависая в воздухе посреди комнаты, Люцифер распахивает свои крылья, окутывая ими Кастиэля, который обвивает ногами его пояс. Крылья едва ощутимы в этом мире людей, но этого хватает, чтобы Кастиэль забился в экстазе… — Люцифер!.. Стражник дневного света! — ему так хотелось озвучить это звание в лицо Носителю. Брат кладёт руки на талию младшего брата и начинает приподнимать его и насаживать снова на свой рвущийся внутрь фаллос. С такого ракурса Он входит ещё глубже, терзая сладкую точку внутри нетронутого, до Него, тела. Кастиэль вскрикивает, и теряется в себе и в Брате. Ангел хватается за Его плечи, крепче обнимая ногами, и трётся восставшей плотью о живот Люцифера. — Люцифер… Светозарный Брат мой!.. — Кастиэль вдруг выгибается в пояснице и зажигает синий свет в глазах… Резко вскружив их и взметнувшись выше, Люцифер восхищённо улыбается и сжимает плоть брата под головкой удерживая его на одной руке, наблюдая пик его наслаждения. А затем позволяет то же и Себе… Плавно опустившись вновь на кровать и сложив крылья, Люцифер укладывает Кастиэля на подушки, любовно погладив его по щеке тыльной стороной ладони. Кастиэль будто очнулся вдруг: он хватает покрывало и скрывает свою наготу, смотрит полными слёз глазами. Кастиэль молчит. И ожидает, когда же Люцифер рассмеётся и самодовольно исчезнет. Он бы оделся мигом, если бы не отдал Брату свои ангельские «фокусы». — Этого не хватает? — безэмоционально спрашивает Люцифер и щелчком пальцев одевает обоих. Отбросив покрывало, Кастиэль бессильно сжимает губы в тонкую полоску. Глядит с недоверием. — Ты… — пытается что-то сказать Кастиэль, — Люцифер… — больше он не может вымолвить и слова. Все слова, известные ему, не по случаю здесь. — Кастиэль… — Люцифер смотрит с восхищением. Кастиэль упал с Ним так низко, как только хотел Сам Архангел, — Не нужно этого, Кастиэль. — старший Брат протягивает руку и утирает сбегающие по щекам слёзы, — Если ты нуждался в правице Мое́й, стоило помолиться Мне́, а не… Ему. — Люцифер протягивает правую руку, — Вот правица Моя. Хватайся, Кастиэль. Я не Бог, чтобы разбрасываться обещаниями налево и направо, но… — Люцифер поморщился, Сам не веря, что говорит такое: — Я не хочу, чтобы тот, кто любит Меня, блуждал один. Всё ещё не веря происходящему, Кастиэль схватился за руку старшего Брата и встал с кровати, снова обняв Люцифера. Он был благодарен… Кому? Небесам? Нет. Небеса точно не причём здесь. Он был благодарен Самому Люциферу. Впервые, ангел небесный, был благодарен тому, кого называют дьяволом. И впервые, Кастиэль был благодарен Тому, кто вознаградил его желания и рвения, при том что Сам же и являлся их Объектом. — И, Кастиэль, — прошептал Люцифер ему на ухо, — Путь ко Мне, чаще всего, Могу указать только Я…