Уже не Гарри: Путь Власти

Утро следующего дня встретило меня безрадостным лицом Северуса Снейпа, а также видом постоянно зевающих, явно не до конца выспавшихся первокурсников и первокурсниц. На их фоне я, бодрый и весёлый, выглядел почти идеально, несмотря на хронически растрёпанные длинные волосы. Впрочем, в прошлой жизни они были ещё длиннее, и своим состоянием часто напоминали сальные волосы профессора зельеварения. Профессор Снейп хмуро оглядел нас и начал произносить тихим, почти шипящим голосом не слишком длинную речь, посвящённую в первую очередь единству факультета. Девочек тон его голоса и неприятный внешний вид слегка напугал. Меня же заинтересовало то, что добрую половину речи он смотрел прямо мне в глаза с явно недобрыми мыслями. Я, однако, в этот момент по совету из книги по окклюменции просто считал про себя. Ручаюсь, если он и сумел прочитать мои мысли в этот момент, извлечь из них какую-либо информацию не выйдет. Меня же весьма заинтересовали причины столь неприязненного отношения ко мне. Снейп казался мне ярко выраженным мизантропом, однако то, то его внимание концентрировалось именно на мне, внушало определённые опасения. Надо будет при случае узнать причины. Пусть урок зельеварения, где мне ещё предстоит показать свои знания, будет только завтра, во вторник, но подождать несложно. Завтрак в Большом Зале был обильным и вкусным, но однозначно несравним со вчерашним банкетом. Первым уроком на сегодня у нас были Чары. Вёл их низкорослый профессор Флитвик, также являющийся деканом Когтеврана. Профессор по списку познакомился с учениками и коротко сообщил нам о планах изучения заклинаний на ближайший месяц. За ночь я успел-таки воспроизвести почти все перечисленные им заклинания, поэтому проблем не ждал. И, действительно, заклятие Вингардиум Левиоса с первого раза вышло только у меня, Малфоя и Дафны Гринграсс. Скорее всего, и они уже практиковались. Хотя все, кроме Грегори Гойла, к концу урока сумели им овладеть. Когда урок закончился, Флитвик в качестве домашнего задания сказал нам попрактиковаться в чарах левитации, а Драко он дополнительно попросил объяснить Гойлу, как правильно двигать палочкой при произношении заклинания. Малфой, хотя Гойл и считался его другом, не обрадовался такому поручению. Более интересно прошёл урок трансфигурации, который вела уже знакомая мне Минерва МакГонагалл. – Трансфигурация – один из самых опасных предметов, которые вы будете изучать в Хогвартсе. Те, кто не будет заниматься ей с должной дисциплиной и прилежанием, вылетят из этого класса раз и навсегда. Сурово, однако. – Кто может сказать, чем же так опасна трансфигурация? – она вопросительно оглядела сидящих в классе слизеринцев. Простой вопрос. Весьма вероятно, что многие знают. Уж я-то точно, разумеется. Был бы здесь урок Когтеврана или Гриффиндора, уже наблюдался бы целый лес поднятых рук, но в Слизерине не принято светить знаниями без нужды. Это напоминает принципы пуффендуйцев, но причина совершенно иная – если пуффендуйцы обычно опасаются задеть чувства своих однокурсников тем, что знают больше других, то слизеринцы понимают, что дополнительный козырь в рукаве не вредит никому. А вот не вовремя выделившийся из общей массы рискует стать мишенью завистников. – Ну что же, никто не хочет отвечать?.. – добавила профессор МакГонагалл. – Давайте тогда вы, мистер Поттер. Поднимаюсь с места и отвечаю. – Трансфигурация опасна по причине нестабильности превращений. Обычно довольно сложно предсказать, сколько времени продержатся чары, и неожиданный переход трансфигурированного предмета в изначальное состояние может представлять собой значительную угрозу. В качестве примера в учебнике приведена трансфигурация камня в кольцо – если оно вновь обратится в камень, находясь на пальце, владельцу пальца будет очень… Скажем так, неприятно. По этой же причине нельзя превращать предметы в еду, воздух и что-либо иное, могущее попасть внутрь человека. – Всё правильно, мистер Поттер, – с удивлением кивнула профессор, явно не ожидавшая такой глубины познаний. – Один балл Слизерину. Я вновь сел за парту. – Итак, как все вы слышали, трансфигурация для неосторожных и забывающих о правилах учеников крайне опасна. Я бы хотела, чтобы вы все запомнили – за подобные грубые нарушения техники безопасности вы можете оказаться лишёнными возможности изучать трансфигурацию в Хогвартсе, а если ваши действия причинят кому-либо вред – вас могут даже исключить из школы, – на этих словах тихий шёпот, слышавшийся с задних рядов, полностью заглох. – Последний раз ученик в Хогвартсе погиб почти пятьдесят лет назад, и мне очень, – МакГонагалл оглядела первокурсников строгим взором, – очень не хотелось бы, чтобы подобное произошло по вашей неосторожности. Все молчали, переваривая услышанное. А я обдумывал возможность использования трансфигурации чего-либо в воздух в качестве оружия. Ведь ни один противогаз не защитит от подобного! Проблема только в том, чтобы заставить обратное превращение совершаться строго в нужное время. – На первом курсе вы будете проходить только трансфигурацию неживых предметов. Вы не сможете создать полноценное живое существо простой, или, иначе говоря, свободной трансфигурацией. Для этого нужны специальные заклинания, требующие определённой силы от вас. Свободная трансфигурация, напротив, знания заклинаний не требует – от вас нужно лишь чёткое представление того, во что должен превратиться нужный вам предмет. Это требует наличия определённого воображения, и именно поэтому изучение моего предмета начинается со свободной трансфигурации – умение вообразить нужный вам объект лучше всего тренировать с детства. После такой весьма небезынтересной вступительной речи профессор раздала нам спички, которые требовалось превратить в иголки. Идеальная иголка вышла только у меня; у Малфоя и Забини получилось создать нечто, немного напоминающее иголку – но именно немного. Хотя, возможно, им просто не приходилось когда-либо в жизни видеть простейшую иголку. МакГонагалл задала нам сочинение об опасностях, таящихся в свободной трансфигурации, и на этом занятия первого дня кончились. Меня весьма удивил столь короткий учебный день – чему так можно выучить? Или знания волшебников о магии настолько невелики, что их специально приходится растягивать на семь лет обучения? После окончания уроков и обильного обеда я занялся выполнением задания по трансфигурации. Тут меня ожидал крайне неприятный сюрприз – выяснилось, что я совершенно не умею писать пером, а единственная взятая с собой ручка уже закончилась. Я думал, что, вероятно, перья должны быть как-то заколдованы для большего удобства, однако это были пустые мечтания. Все волшебники – идиоты. Или я это уже говорил? Хотя чем я лучше, раз не догадался испытать эти перья ещё у Дурслей? Малфой едва сдерживал смех от моих попыток написать это самое сочинение. Кляксы делали нечитаемыми добрую половину слов. Однако я быстро понял, как решить эту проблему. То, что волшебники являются чокнутыми консерваторами, не означает, что я должен разделять их взгляды. Поиск дороги в совятник занял больше получаса. Слишком уж запутанные коридоры в этом замке. Зато мою сову искать не пришлось – она сразу же слетела ко мне с жёрдочки. Покормив Сплюшку, я принялся составлять письмо «своим» дорогим родственничкам-Дурслям. Вначале я описал (опять с кучей клякс, но уже немного аккуратнее) дисциплины, которые мне предстоит изучать. Конечно, они могли бы узнать и из моих учебников, но не подумали об этом. И, конечно же, я немного преувеличил опасность данных предметов… Да вдобавок не упомянул о запрете колдовать вне школы. А в конце письма я потребовал прислать мне полсотни шариковых ручек с угрозой, что в случае невыполнения моего требования я вернусь на рождественские каникулы. Ручаюсь, они очень обрадуются такой перспективе. Сова улетела, получив строгий наказ не возвращаться без достаточно тяжёлого пакета, который ей подвяжут Дурсли. Вернувшись в гостиную Слизерина, я увидел, как Малфой с Ноттом играют в шахматы. Шахматы магические, а вот игроки вполне посредственные. Несмотря на предложение присоединиться, я предпочёл почитать книгу – на этот раз учебник по Защите от тёмных искусств за четвёртый курс. Конечно, я не читал все купленные учебники подряд – травология за второй курс и далее, например, так и осталась непрочитанной. Кто мне скажет, зачем нужно такое знание всем волшебникам подряд, да ещё с первого года обучения? Лучше бы включили в курс нумерологию, например. В общем-то, именно получение знаний долгие годы было моей единственной страстью. С детства я общался с книгами – как научно-популярными, так и фэнтезийно-фантастическими – гораздо больше, чем с людьми. И, если в начальной школе у меня ещё были какие-то друзья, то позднее они исчезли полностью. Меня не сильно интересовало общение с ровесниками – они, в большинстве своём, ближе к окончанию школы вовсю курили, бухали да ухлёстывали за представительницами противоположного пола, каковые не сильно от них отличались. Были, конечно, и получше, но большая их часть по степени необщительности и угрюмости давала фору даже мне. Разумеется, такое окружение рано лишило меня иллюзий в отношении современного мира. Родившись в бедной учительской семье, я всегда считал, что достоин большего. Нет, не в материальном плане – я жаждал власти, чтобы перекроить окружающий мир. Люди вокруг меня жили какой-то своей хаотической, неупорядоченной жизнью – без смысла и цели. Никакого уважения это, само собой разумеется, не вызывало, зато дало мне интерес к политике – как единственному способу изменить этот мир. Конечно же, взявшись за изучение современной мировой политики, я не стал слепо доверять ни руководству России, ни властям каких-либо других стран. Все они ошибались; это было для меня абсолютно очевидно и бесспорно. Рассуждают себе о каких-то правах и свободах, пока процветает преступность, пока миллионы живут в нищете. Нет уж, господа демократы – лишь диктатура способна контролировать гнилую человеческую природу! Лишь страх наказания, регулярно подкрепляемый живительными свинцовыми пилюлями, способен уничтожить преступность и коррупцию. Впрочем, к таким мыслям я пришёл лишь после гибели родителей от ножей какой-то пьяной шпаны. Узнав об этом, я не проронил ни слезинки, но что-то изменилось во мне – очевидно, навсегда. Словно притупились разом все человеческие чувства. Хоть прошло уже два года с тех пор, но и сейчас радость или веселье неспособны задержаться в моих мыслях больше, чем на несколько минут. И перенос в другое время ничего не изменил, хотя теперь у меня будет возможность через несколько лет попробовать разыскать родителей. Вдобавок с их смертью я стал заметно менее уравновешенным в критических ситуациях, что при моих планах определённо является существенным минусом. А планы мои до переноса заключались в том, чтобы стать правителем-диктатором и изменить жизнь в стране к лучшему. Конечно, читая Макиавелли и многих современных политологов, я отдавал себе отчёт, насколько маловероятно исполнение этой мечты. Стать диктатором? В начале двадцатого века это, быть может, и не было слишком затруднительно, но в то время не существовало всемогущих спецслужб, способных контролировать любую оппозицию. Да и просто времена после Первой Мировой войны были наполнены таким хаосом, что великие державы того времени не имели шансов удержать ситуацию под контролем. Так появился и Советский Союз, сумевший в дальнейшем стать сверхдержавой, и павшая в противостоянии с ним гитлеровская Германия, и милитаристическая Япония, возжелавшая объединить под своим крылом всю Азию. Но времена меняются. Может быть, когда-нибудь мир вновь утонет в кровавом хаосе, и западная цивилизация окажется не в силах его контролировать, но это непредсказуемо. Уж едва ли это случится в ближайшие двадцать лет – на этот-то срок грядущую историю я прекрасно знаю. Однако теперь у меня есть и другой путь. Кстати, интересный вопрос, который требует прояснения – как связаны Соединённые Штаты, уже почти ставшие мировым гегемоном, и волшебники? Никакой достоверной информации в книгах я не нашёл, зато стало ясно, что магический мир Штатов – в отличие от магловской их части – почти стопроцентно закрыт от иностранцев. Внушает подозрения. Не так ли? В общем-то, очевидным остаётся одно – меня не устраивает этот мир, эта планета, эта цивилизация. Я не могу считать их своими – мир есть всего лишь структура, созданная миллионами, миллиардами компромиссов и в полной мере не устраивающая никого. Эта структура нестабильна, она неспособна к целенаправленному развитию и всё больше полагается на волю случая. Получение знаний о магии никак не способно поколебать этот постулат. А это значит, что мир нужно менять. Как? Огнём и кровью, конечно же. Надежды на то, что мир может отвечать стремлениям большинства, тщетны. Так не лучше ли установить диктатуру меньшинства, чтобы хоть кому-то было хорошо? А заодно, вероятно, и перебить тех, кто в это меньшинство не войдёт. Ведь планета и так перенаселена. При этом совершенно неверными я считаю методы, которыми пользовался покойный ныне Волдеморт*. Его стремления обрести власть над нечистокровными волшебниками лишь ускорили агонию отдельно взятого магического социума Британии. Разве это допустимый подход? Конечно, великая цель оправдывает любые средства, но господство закосневшей аристократии само по себе не является достойной целью. Мои размышления над давно забытым учебником прервались из-за того, что начался ужин. Раздражает, конечно, что от слизеринской гостиной до Большого зала идти около десяти минут, но вкусная еда стоит того. Сидя за столом Слизерина, я обратил внимание на то, что директор, отсутствовавший за завтраком и обедом, буквально сверлит меня глазами. Неужели Шляпа ему что-то и в самом деле сказала? Или он сам понял, что со мной что-то не так? Это становится всё опаснее. Полтора, девять и одна третья, минус две пятых… Не стоит зря рисковать. Обдумать сложившееся положение можно будет и в более приватной обстановке. Прямо на ужине ко мне прилетела Сплюшка с огромным пакетом. Меня это очень обрадовало. Не придётся учиться писать таким анахронизмом, как гусиные перья. Ночь я опять провёл в своём чемодане. Изучал зельеварение, чтобы точно не опростоволоситься на завтрашнем уроке у нашего декана. Ну и заодно написал сочинение по трансфигурации. Без пяти десять весь первый курс Слизерина стоял у кабинета Снейпа. Я прислонился к стене и спокойно читал учебник. Вдруг меня отвлекли возмущённые возгласы однокурсников. – И гриффиндорцы тоже здесь! – презрительно произнёс Малфой. Оторвавшись от книги, я увидел подходящих учеников с красными полосами на воротнике мантии. Да, гриффиндорцы. И почему меня это должно волновать? Ровно в десять появился профессор. Когда он подходил к кабинету, его мантия буквально развевалась по воздуху, хотя, разумеется, ветра в подземельях не было и быть не могло. Очень красочно. Наверняка без магии не обошлось. Профессор Снейп начал урок со знакомства с классом – точнее, с гриффиндорцами. Закончив, он обвёл пристальным взглядом собравшихся учеников. – Итак… Вы здесь для того, чтобы изучать науку приготовления магических зелий, снадобий и эликсиров. Очень точную науку, требующую от вас внимательности и терпения. Говорил он ещё тише, чем вчерашним утром, но все слышали. Впрочем, известный приём по привлечению внимания к речи. Тихо – значит, будут вслушиваться. – Простое махание волшебной палочкой не имеет с этой наукой ничего общего, и поэтому немногие из вас поверят, что мой предмет является важной составляющей магии. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая разум и порабощая чувства… Похоже, кому-то из учеников было уже просто страшно от его голоса. Впрочем, чего ждать от одиннадцатилеток? – Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф и как заткнуть пробкой смерть. Но лишь в том случае, если вы хоть чем-то лучше того стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки! Сидящий за одной партой со мной Малфой незаметно оттопырил большой палец. Снейп недовольно глянул на него, и Драко с невинным видом выпрямился за партой. – Поттер! – неожиданно обратился ко мне Снейп. – Какое зелье получится, если высыпать измельчённый корень асфоделя в котёл с настойкой полыни? На соседней парте Гермиона Грейнджер, с которой я познакомился в поезде, быстро вздёрнула руку. – Так называемое зелье живой смерти, являющееся эффективным, но достаточно опасным снотворным, – быстро и уверенно отвечаю я. – Но обычно, сэр, зельевары предпочитают использовать расширенную рецептуру и добавляют… После минутной лекции о модификациях данного зелья Снейп выглядел очень удивлённым моими познаниями. – Хм… Тогда где вы будете искать безоаровый камень, если я попрошу вас его принести? – Наиболее эффективно действующий безоар находят в желудке у коз, однако, если вам понадобится его принести, я предпочту поискать в собственном чемодане. На всякий случай приобрёл три штуки ещё до поступления в Хогвартс. И вообще, профессор, я, конечно, прошу прощения, но к чему вы задаёте такие откровенно детские вопросы? Ответы на них должен знать любой первокурсник, если он не абсолютный идиот. С удовольствием ощущаю несколько ненавидящих взглядов со стороны гриффиндорцев. Забавно. Неужели они не читали учебники? Снейп тем временем слегка задумался. – Чего посложнее хотите, мистер Поттер? Ну, полагаю, для вас не будет сложным рассказать нам о… Например, об Оборотном зелье? Интересно, интересно: приготовление Оборотного зелья вообще не входит в основной школьный курс. К счастью, встретив краткое упоминание о нём в учебнике второго курса, я нашёл рецепт в купленном мной объёмистом томе-справочнике, для школьного чтения не предназначенном. Очень уж меня это зелье заинтересовало. – Оборотное зелье используется для того, чтобы принимать облик любого другого человека. Для его приготовления используются такие крайне недешёвые ингредиенты, как шкура бумсланга и рог двурога, а также целый ряд других – крылья златоглазок, особый вид водорослей, собранных в полнолуние, пиявки, спорыш. И, конечно, после приготовления необходимо добавить какой-то фрагмент тела того человека, в которого нужно превратиться. При словах «фрагмент тела» многих учеников буквально передёрнуло. – Обычно используются волосы или ногти. Оборотное зелье готовится достаточно долго, и точную рецептуру я вспомнить не могу, однако, не сомневаюсь, если мне понадобится столь дорогостоящее зелье, положиться на одну лишь память будет недальновидно. – А вы неплохо подготовились, Поттер, – произнёс Снейп после долгой паузы, уважительно посмотрев на меня. – Много читали? – Да, сэр. А также летом пробовал варить некоторые несложные зелья. – Отлично, просто отлично… – пробормотал профессор. – Ах да – двадцать баллов Слизерину! И минус пять баллов с Гриффиндора за то, что никто не записывает. Среди моих однокурсников раздались громкие аплодисменты – которые, однако, Снейп быстро прервал взмахом руки. Профессор задал ещё несколько вопросов гриффиндорцам, и снял с них десяток баллов за неправильные ответы. Гермиона так и осталась сидеть с поднятой рукой, пока зельевар не закончил. После этого Снейп написал палочкой в воздухе рецепт зелья от фурункулов. Увы, я не готовил его ранее, так как мне не требовалось подобное. Я принялся записывать на пергаменте процедуру. – Чем это ты пишешь? – с интересом спросил Малфой. – Ручкой. Обычной магловской ручкой. – Берёшь пример с маглолюбов? – Беру пример с умных людей. Так гораздо удобнее, чем дурацким птичьим пером. Можешь сам попробовать. Драко с интересом взял вторую ручку, сразу же после чего… Как ни странно, после этого он макнул её в чернильницу. – Как маглы это используют? Без клякс писать невозможно, – презрительно сказал он. – Эй, ты чего хихикаешь? Мне стоило очень большого труда не заржать в полный голос. – Драко… Хе-хе… Её не нужно макать в чернильницу… Хи-хи… Чернила уже залиты внутрь… Ой, я не могу, ну ты и додумался… Малфой смущённо вытер ручку куском пергамента, после чего опять попробовал ей что-то написать. – Надо же, и действительно удобно. А долго она писать может? – По крайней мере, несколько дней. У меня ручек больше полусотни, могу поделиться. Надо ведь налаживать отношения с однокурсниками? Если удастся через Малфоя подсадить на шариковые ручки весь Слизерин, будет очень даже хорошо. Авось Дурсли не разорятся. Впрочем, если и разорятся – не мои проблемы. Хоть зелье от фурункулов я раньше и не готовил, всё равно опять же вошёл в число тех, у кого оно вышло идеально. Я, Малфой и Забини получили по пять баллов за работу, а вот единственный на весь Гриффиндор успех Гермионы был успешно проигнорирован. Гриффиндорцы вообще изрядно позабавили меня на этом уроке. У Рона Уизли получилась какая-то мерзко пахнущая бурда (он попросту забыл размолоть ножки майских жуков перед тем, как положить их в зелье!), а Невилл Лонгботтом ухитрился взорвать зелье и своё, и соседа. Весело у них тут. После окончания занятий я задержался у Снейпа. – Что вам надо, Поттер? – недовольным усталым тоном спросил он меня, доставая журнал с надписью «Вестник зельевара». – Прошу прощения, сэр, но я хочу сказать, что мне бы хотелось, чтобы вы давали мне дополнительные уроки, – нарочито сбивчиво начал я. – Меня очень интересует зельеварение, и я уже успел прочитать учебник даже за третий курс, и меня очень раздражает, что в школьной программе зельеварению отводится всего два урока в неделю. Снейп с удивлением отложил журнал, который успел было открыть. Похоже, я вообще всех здесь удивляю. А если они ещё и узнают, кто я такой… Впрочем, тогда удивлюсь уже я – последний раз в жизни, вероятно. – Думаете, вы действительно сможете у меня учиться? – профессор выглядел так, словно боролся сам с собой. – Не сомневайтесь, Поттер, в таком случае вам придётся трудиться не просто много – очень много. – Меня это не пугает, – следует уверенный ответ. Тому, кто хочет изменить целый мир, нельзя брезговать большим количеством работы. – Ну что же, Поттер… Может быть, я и соглашусь индивидуально обучать вас зельеварению. Кхм… Сейчас только начало учебного года, и я загружен работой. Если вы и дальше будете проявлять такое же похвальное рвение к учёбе, я в дальнейшем сообщу вам, когда начнутся ваши занятия. – Спасибо, сэр, – с неподдельным удовлетворением говорю я, поворачиваясь к двери. Вдруг вспоминаю, что ещё хотел спросить. – Да, простите, профессор, вот ещё что… – Да? – опять оторвался Снейп от журнала. – Позавчера, на праздничном банкете, мне почему-то показалось, что вас неприятно удивило то, что я попал на Слизерин. Вчера на инструктаже первокурсников я понял, что это действительно так. Можете мне объяснить, сэр, что вас… Разочаровало? Он явно не ожидал такого вопроса. – Видите ли, мистер Поттер… Вы мне очень напомнили вашего отца. У меня с ним были в своё время… Скажем так – не самые лучшие отношения. И, надеюсь, вы не собираетесь становиться таким же отмороженным гриффиндорцем, как Джеймс Поттер? – Профессор, вы меня обижаете, – чуть насмешливо отвечаю ему. – Если б я был таким же, как бы Шляпа отправила меня в Слизерин? К тому же отца я даже совсем не знал. – Да, конечно, Поттер… – сказал Снейп, явно думая о чём-то своём. – Да, конечно, тогда вы явно не попали бы на мой факультет. Сегодняшний урок наглядно показал, что вы действительно стремитесь узнать многое, не то что… В общем, можете больше не волноваться. В этот день я также посетил травологию. Собственно говоря, какой-либо работой мы там не занимались – профессор Спраут только рассказывала о различных растениях, находящихся в теплице. Довольно скучное оказалось занятие. День окончился уже традиционно – Большой зал, комната первокурсников Слизерина, зелье, чемодан, учёба. Завтра нам предстояло посетить Историю магии и ЗОТИ, и я не знал, чего мне стоит ожидать от данных предметов. В выходные, пожалуй, следует обойтись без зелья – мало ли какой эффект может наблюдаться при постоянном употреблении? =============== * – примечание. Главному герою здесь никто не сказал о том, что Дамблдор считает Волдеморта выжившим.