Уже не Гарри: Путь Власти

После разговора с Дамблдором я быстро вернулся к нормальной жизни, хоть теперь чуть ли не каждую ночь в моих снах появлялось чарующее видение Зеркала. Продолжались уроки со Снейпом, и с каждым днём я показывал всё лучшие и лучшие результаты. Вскоре наступил Новый год под номером тысяча девятьсот девяносто два, но его здесь и не праздновали так, как Рождество. А тем временем, если всё идёт так же, как и в известной мне истории, заключены Беловежские соглашения и распался СССР. Ельцин с прочими приватизаторами уже начинают делить оставшиеся от Советской Империи промышленные предприятия, вскоре следует ожидать и печально знаменитую «шоковую терапию» экономики. А затем – разгон Верховного Совета, первая чеченская война, и так далее, и тому подобное. И поделать с этим что-либо я не могу. Никак. Совсем. Пока не могу. После Нового года я добрался-таки и до «Тайн аурной магии», хотя и сложно было разобраться в сильно устаревшем языке шестисотлетней давности. Да уж, таковая магия вполне заслуженно считается основой Тёмных искусств. Нашлись здесь множество опаснейших заклинаний, в частности – Доминотуриум, временно лишающее волшебника всех магических способностей и при многократном применении способное обратить его в беспомощного сквиба. Подозреваю, что в список Непростительных оно не внесено только лишь из-за малого распространения и крайней сложности применения. Нашлись здесь и весьма опасные зелья, и ритуалы для воздействия на ауру человека – например, с целью вечного ограничения его воли, подобно действию Империуса. Ещё заинтересовало меня то, что в списке тёмных аурных ритуалов присутствовал ныне общеизвестный и не считающийся тёмным Непреложный обет. Оказывается, Непреложный он потому, что в случае нарушения сама магия волшебника обращается против него и за несколько минут необратимо разлагает участки ауры, связанные с телом, тем самым обеспечивая быструю, но мучительную смерть. Проглядывал книгу я пока достаточно бегло, так как практически ни одно из заклинаний и ритуалов оттуда воспроизвести в ближайшее время я не смогу. Лучше ситуация с зельями – например, меня заинтересовало зелье Подчинения, также называемое «жидким Империусом», которое могло бы весьма и весьма пригодиться против Дурслей, раз уж использование зелий Министерство не отслеживает. Однако наиболее странной оказалась микроскопическая «глава» в самом конце книги. «О крестражах. Что до крестража, наипорочнейшего из всех колдовских измышлений, то мы о нём ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим.» Дочитав до конца, я глянул последнюю страницу, где перечислялись имена авторов. Мннда… Сейчас их обычно ставят в начале книги, чаще всего сразу на обложку. Так. Секундочку. «1397 год. Вальдстан Уоррен Малфой, директор Хогвартса. Феликс Аллен Логран, преподаватель Рунической магии и декан Когтеврана. Николас Максимилиан Фламель, преподаватель зельеварения.» Это интересно. Даже очень интересно. Что же должны представлять собой крестражи, если в такой темнейшей книге о них не рискнули что-либо сообщать? Если сам будущий тёмный лорд Логран не стал писать о них? Определённо стоит выяснить. Когда-нибудь. Поскольку я не представляю, где ещё могут написать о подобной вещи. *** Каникулы закончились. Возобновилась учёба, занятия со Снейпом пока что прекратились – эх, а я только дошёл до попытки сварить Шестое лечебное зелье святого Мунго, одно из сложнейших… Увы, увы. Зато перестали мешаться близнецы Уизли – капитан их квиддичской команды, Оливер Вуд, очевидно, рассчитывает, что в случае поражения Слизерина в противостоянии с Пуффендуем или Когтевраном гриффиндорцы сумеют выйти на первое место в школьной лиге, и поэтому тренировались они практически без отдыха. Ничего, пусть мечтает – вдруг это у него последняя радость в жизни? В середине февраля нас ожидал матч с Когтевраном. Через неделю гриффиндорцы будут играть с Пуффендуем, и это малость печально – у них больше времени на подготовку, да и пуффендуйская команда гораздо слабее когтевранской. По-моему, пуффендуйцы вообще чаще всего сильны в травологии, где требуется работать руками – исключения, вроде отличника-четверокурсника Диггори или собирающейся после школы устраиваться в аврорат семикурницы Тонкс, погоды не делают ввиду крайней редкости. Матч прошёл не ахти – поначалу погода была достаточно солнечная, и мы с когтевранцами вяло перебрасывались квоффлами. Бладжеры никого не сбивали, мелькнувший почти в самом начале матча снитч быстро пропал – к счастью, его не заметил никто, кроме меня. Однако в дальнейшем погода резко испортилась – пошёл неприятный мокрый снег, и я заодно с когтевранским ловцом стали гораздо играть активнее, чтобы побыстрее закончить. В итоге я едва не сбил соперника с метлы – во второй раз, и поймал-таки снитч через полтора часа игры. В общем-то, тот день так и остался бы для меня совершенно рядовым и не запомнившимся, если бы не случившееся сразу же после окончания матча. Когда слизеринская команда уже уходила переодеваться, я заметил, что Снейп буквально тащит Квиррелла в направлении Запретного леса. Естественно, я взял метлу и, отбрыкавшись от Флинта, полетел за ними. Я старался оставаться на таком расстоянии, чтобы меня не было видно, и поэтому пропустил начало разговора. Спрятавшись в кроне большой сосны, давшей достаточно надёжное убежище, я увидел трясущегося и заикающегося Квиррелла, а также Снейпа, направившего на него палочку. – …Н-не понимаю, ч-ч-чего ты от меня х-хочешь, С-северус!.. Я н-никак не связан с-с попытками к-кражи к-камня или н-напад-ден-ния н-на П-п-п-п-поттера! – казалось, с каждой секундой Квиррелл заикался всё больше. Отлично. Про Философский камень я понял верно. – Да ну? – саркастичным тоном спросил его Снейп. – Может, в таком случае ты не откажешься выпить и Сыворотку правды? – С-с-с-северус, это ж-же… Н-незаконно! – возмущённо воскликнул Квиррелл. – Ясненько… Стало быть, не хочешь, – Снейп напряжённо смотрел ему в глаза. – А узнал ли ты уже, как обойти чудовище Хагрида? – Н-не понимаю, о ч-чём ты спрашиваешь!.. – Рассчитываешь отмолчаться? Зря. Если бы я был уверен в твоей виновности, сейчас я бы уже заканчивал прятать труп, – ледяным голосом продолжил Снейп. – Но и так никто не помешает мне применить на тебе Сыворотку, а потом, если вдруг я ошибусь, воспользоваться обычным Обливиэйтом. – …Д-до п-пяти лет Азк-кабана! – следует панический выкрик. – Мне кажется, или законодательство ты знаешь лучше собственного предмета? – Снейп помахал палочкой перед собой. – Это бесполезное знание: никто не накажет за то преступление, о котором знает только виновный. Так что отсюда я исчезну, лишь зная истину – а ты исчезнешь либо невиновным и со стёртой памятью, либо вперёд ногами. – С-северус!.. Квиррелл попытался выхватить палочку, но Снейп успел выпустить три невербальных заклинания, пока он тянулся. Первым, судя по всему, Экспеллиармус, вторым – неизвестные мне чары, снявшие возникший вокруг Квиррелла щит, и третьим – уже вполне достоверный Экспеллиармус, вырвавший у Квиррелла палочку из рук и отбросивший его назад. – А теперь… – Снейп уже доставал какой-то флакон, как вдруг… – Что здесь происходит? – раздался в безлюдном, казалось бы, лесу громкий голос директора Хогвартса. Я чуть было не свалился с дерева, на котором так удобно устроился вместе с метлой. Вот чёрт! Только бы меня не увидели. – Допрашиваю подозреваемого, Альбус, – раздражённо ответил Снейп, повернувшись к новоприбывшему. И в этот момент я успел заметить, как Квиррелл спешно прячет в рукава сразу две палочки, которые достал было после обезоруживания. Теперь очевидно, что профессор-заика не так-то прост. А вот мой декан вроде ничего не заметил. – Северус, мальчик мой, – неестественно ласковым тоном обратился к зельевару Дамблдор, – сколько ещё нарушений законов в моей школе мне придётся терпеть? Не кажется ли тебе, что ты взял на себя слишком многое? Я обратил внимание на то, каким тоном он произнёс слова «в моей школе». – Не кажется, – скрипнул зубами Снейп, отвернувшись от директора и с ненавистью глянув на поднявшегося с земли и оттряхивающего мантию Квиррелла. Казалось, зельевар сейчас попробует кого-нибудь убить. – Вы, Альбус, своим чистоплюйством, – презрительно процедил он, – да, именно чистоплюйством, ставите под угрозу и Гарри… Гарри Поттера, и всех остальных учеников школы. Очевидно же, что преступник должен быть разоблачён любой ценой! – Это ты так считаешь, Северус, – голос директора резко похолодел. – А я не считаю допустимым то тягчайшее преступление, на которое ты готов уже был пойти. Это аморально и бесчестно. Такими методами не побрезговал бы воспользоваться Волдеморт, – Квиррелл ощутимо вздрагивает от звуков этого имени, но я почти стопроцентно уверен, что он притворяется. – Такие методы приходилось использовать и нам во время войны, но уже десять лет как настал мир! А ты продолжаешь действовать по старой памяти. – Стало быть, для вас важнее соблюдение ваших невнятных представлений о морали и чести? – эти слова Снейп буквально выплюнул в лицо Дамблдору, резко придвинувшись в его сторону. – А рисковать жизнями учеников, опять же, стало быть, для вас высокоморально и кристально честно? Предположим, вы правы. Но Гарри Поттер в любом случае должен узнать о моих подозрениях. – Квиринус, – жёстко сказал Альбус, словно не обращая внимания на сказанное Снейпом, – идите в замок. Вас искала мадам Помфри. – Д-да… Конечно, – Квиррелл, последние минуты во все глаза наблюдавший за перепалкой волшебников, спешно направляется в сторону Хогвартса. – И что вы можете сказать мне теперь, профессор Дамблдор? – криво усмехнувшись, спросил Снейп, когда Квиррелл, судя по всему, уже отошёл достаточно далеко. Палочку зельевар всё это время не выпускал. – Ну а что я теперь могу сказать? – Альбус печально опустил глаза на землю, но уже спустя секунду из его длиннорукавной мантии вылетела палочка. Это было настоящим потрясением. Мало того, что ничего подобного я сейчас точно не ожидал, так ещё впервые в жизни мне пришлось наблюдать полноценную дуэль волшебников. Оба использовали исключительно невербальные заклинания, и даже просто отследить их действия мне было решительно невозможно. Поначалу стоявшие достаточно близко друг к другу, преподаватели мгновенно разлетелись в стороны под действием щитовых чар, возникших после первых же обменов заклинаниями. Разноцветные вспышки и лучи заклинаний, полупрозрачные и цветные щиты самой разнообразной структуры, непонятные создания, сразу же бросающиеся на противников – всё мелькало в непрерывном калейдоскопе. Действия профессора Снейпа даже на мой непросвещённый взгляд отличались высокой сложностью – если взмахи палочки Дамблдора не показывали чего-либо особенного, то Снейп, казалось, рисовал в воздухе целые кружева. Однако это не приносило ему какого-либо преимущества – напротив, судя по всему, мой декан уже приближался к магическому истощению, в то время как Дамблдор даже не вспотел. Более того: Снейп начал использовать и Непростительные, но неясным мне способом директор блокировал даже несколько Авад. Всё чаще Северусу приходилось уворачиваться от заклинаний, вместо того, чтобы принимать их на щит. И спустя пару минут боя очередное заклинание Дамблдора – красный луч, какой бывает у обычных Экспеллиармуса или Ступефая, как, впрочем, и у Непростительного Круциатуса, пролетел мимо зельевара, но затем изменил направление полёта и поразил его в спину. Судя по всему, это действительно был модифицированный неясным способом Экспеллиармус – палочку Снейпа вырвало у него из руки и отбросило в сторону Дамблдора. – Оригинальная система боя, – сухо похвалил Альбус. – Нашлось даже несколько неизвестных мне заклинаний. Но слишком много вычурности в ущерб эффективности. – Если вы собираетесь меня убить, – тяжело дышащий Снейп с ненавистью глядит на Дамблдора, ещё только поднявшись на ноги, – то могли бы и не глумиться напоследок. – Убить? Тебя, Северус? Зачем же? Ты ещё должен служить мне во исполнение старой-старой клятвы. – Смею напомнить: я приносил клятву защищать Мальчика-который-выжил, – и опять я чуть не свалился с дерева. – Не клятву служить вам. А для вас сейчас сохранение профессора Квиррелла в неприкосновенности от Сыворотки оказалось важнее, чем безопасность Поттера. Поэтому я считаю себя вправе никак больше вам не помогать и не подчиняться. – Эх, Северус… – голос Дамблдора звучал как-то грустно и тоскливо. – Ты не понимаешь, зачем всё это нужно. Всё, что я делаю, я делаю не ради себя – всё это ради Высшего блага, и знал бы ты, как мне порой самому тошно… Но ты поймёшь это разве что после смерти. И хорошо, если после моей смерти, а не своей. А сейчас… Обливиэйт! *** Когда через полтора часа я вернулся в Слизеринские подземелья, меня всё ещё трясло от пережитого. Я совершенно точно не ожидал ничего подобного, скрытно направляясь за Снейпом и Квирреллом. Многое становится ясным, но многое остаётся запутанным и непонятным. Главное, теперь я могу сделать крайне важные выводы. Именно Квиррелл почти со стопроцентной гарантией атаковал меня во время урока полётов и убил мадам Хуч! А непосредственно заказчик покушения – сам Альбус Дамблдор, как я и предполагал. И Квиррелл вовсе не такой рохля, как выглядит – его нервозность и слабость лишь маска. И, раз она меня обманывала до сих пор – не такая уж плохая маска. Снейп не замешан в планах директора, направленных против меня – это, возможно, самое значимое. И он когда-то приносил клятву защищать того, чьё тело я занял? Я помню, какую неприязнь я вызвал при первом знакомстве с ним. В чём здесь смысл? Я усаживаюсь на пустующее кресло в гостиной Слизерина. Мои однокурсники рядом вовсю празднуют победу над когтевранцами, но мне сейчас нет до них дела. Нужно подумать. Нужно вспомнить всё, что только связано с поставленной проблемой. Я уже довольно много разговаривал со Снейпом на тему зелий, магии и политики в обществе волшебников – во время индивидуальных занятий по зельеварению, но разговор никогда не переходил на личные темы. Достаточно вспомнить, как порой профессор кривится, произнося здешнюю мою фамилию, чтобы догадаться – это явно неспроста. И давняя-давняя оговорка ещё тогда, когда я отлёживался после передозировки зелья Бодрости. «Наверное, это от матери такой талант» – именно так сказал профессор, помнится? Мозаика уже начинает складываться в определённую картину. Снейп, ещё не будучи профессором, вероятно, занимался исследованиями зелий вместе с матерью Гарри Поттера, чьё тело я занимаю – либо ещё в школьные годы, либо после окончания Хогвартса. И был, несомненно, влюблён в неё – но Лили Эванс предпочла Джеймса Поттера. Судя по тому, что мне известно о Джеймсе, это она зря, но сейчас не в том суть. А суть в том, что по неизвестной мне причине вскоре после рождения Гарри Тёмный лорд решил убить семью Поттеров. Так. Так. Ещё раз. Тёмный лорд решил убить семью Поттеров… Что там я видел в первую же ночь после «попадания» в новое тело?! «– Прочь с дороги, грязнокровка! – выкрикивает красноглазый колдун, в котором теперь я без проблем могу узнать Волдеморта. – Сегодня мне не нужна твоя жизнь. Вон отсюда, и ты будешь жить. Если же нет…» «Эх, бедняга Северус… Ничего, найдёт себе и получше.» К этому времени Волди уже убил Джеймса Поттера, но ему не требовалось убивать Лили. Ему необходимо было убить лишь Гарри Поттера! Нет сомнения – именно Снейп, являясь одним из Пожирателей Смерти и зная о готовящемся нападении, просил своего лидера сохранить жизнь Лили. Однако его просьба немногое значила для хозяина, это очевидно. И именно поэтому Снейп, не доверяя Лорду, обратился и к Дамблдору. Скорее всего, ещё за некоторое время до нападения. Результат известен. Джеймс и Лили мертвы, Гарри отразил Аваду обратно в Лорда и тем самым убил его, но теперь мёртв и сам – мёртв с того момента, когда моя душа заняла его тело. Волдеморт не исполнил просьбу слуги, и это даже к лучшему – если бы пришлось мне жить здесь с любящей матерью, она не могла бы не заметить перемены в Гарри после «попадания». Дамблдор также не смог спасти Поттеров. Или же… Не захотел. Каким образом Авада Кедавра, заклятие, против которого поможет разве что стальная броня в несколько сантиметров толщиной, не только не убила Гарри, но и отразилась обратно? Зачем Волдеморту потребовалось убивать его непременно лично? И что об этом знал Дамблдор, а также для чего он собирается использовать меня сейчас? Какие вообще у директора цели? Ах, да – и как он сам сегодня блокировал Авады от Снейпа, если ни отражение, ни поглощение этого заклинания всеми известными магическими щитами невозможны? На эти вопросы у меня нет ответа. Однако важнее всего то, что Снейп оказался действительно достойным доверия. Нет, конечно же, не в том, что касается моей подлинной истории – подозреваю, он, поклявшийся защищать Гарри Поттера, может просто умереть после известия о его смерти – если клятва была Непреложным Обетом, естественно. Или убить меня, если клятва принесена была не столь радикальным способом. Ни то, ни другое мне точно не требуется. Однако Снейп сейчас точно не планирует ничего против меня, и вполне искренне старается помочь в деле получения новых знаний. Не удивлюсь, если он и на просьбу обучить меня Непростительным заклятиям ответит положительно. Что будет, если я расскажу Северусу Снейпу о том, чему сегодня стал свидетелем? Дамблдор стёр ему часть памяти, но я не знаю, насколько много – равно как и не знаю, чем он подменил воспоминания за счёт легилименции. А значит, до того, как идти на откровенность, нужно узнать, чем для моего декана обернулись наложенные Альбусом чары. К счастью, Империус он не использовал – либо побрезговал, либо у Снейпа слишком высокий порог стойкости. Но и без Империуса с человеческим разумом сотворить можно много неприятнейших вещей. От напряжённых размышлений меня оторвало нередкое в гостиной Слизерина явление: из горящего декоративным холодным пламенем камина вывалилась простая школьная сова. Я уже давно привык к подобному, но направилась сова прямо ко мне и протянула лапу с привязанным письмом. Не узнать почерк (если не сказать – отсутствие такового) Хагрида было невозможно. Хм… Приглашает меня завтра после обеда. В очередной уже раз – после того, первого визита я всё время отговаривался учёбой, не было никакого желания посещать не слишком-то интересующего меня лесника, к тому же втёмную используемого Дамблдором. Однако сейчас в письме попался важный намёк. «У меня есть нечто, должное тебя заинтересовать.» Насколько я знаю Хагрида, подобные выражения отнюдь не в его стиле. А это значит, что здесь опять за всем стоит господин директор. Вот и замечательно – ещё один шанс узнать, что именно он от меня хочет. Сходить явно стоит. =================== Примечание: Доминотуриум – сильно искажённое латинское слово deminuturum, что переводится как «ослаблять».