Дисквалификация злодея

      Цзинь Гуанъяо больше не мог сдерживаться и расхохотался:       — Второй брат, вспомни, ты ведь тогда уже занимал первое место в списке самых красивых молодых господ… когда солгал мне, назвавшись незадачливым купеческим сыном, который остался без средств к существованию… Брат, в твоем случае, если ты действительно хотел притвориться нищим, ты должен был хотя бы испачкать лицо сажей и немного растрепать волосы или что-то в этом роде, не так ли?       Лань Сичэнь был сбит с толку, немного смущён, немного обрадован и немного… тронут. Ему неоднократно приходилось слышать о своем первенстве среди красивейших заклинателей своего поколения. На самом деле, с самого его детства все восхищались и боготворили красоту двух нефритов Ордена Гусу Лань. Но они никогда не зазнавались по этому поводу благодаря строгому воспитанию своего дяди, который никогда не ослаблял своих требований из-за их красивого внешнего вида. Поэтому братья Лань всегда оставались совершенно равнодушными к своей наружности.       По какой-то причине, слушая замаскированные похвалы Цзинь Гуанъяо, он почувствовал себя немного иначе. Очевидно, он знал, что льстить через каждое третье слово — это обыденная привычка его брата.       Цзинь Гуанъяо продолжил с лёгкой самоиронией:       — По правде говоря, я заметил тебя в первый же день, когда брат сидел в этом закоулке… Тогда я лишь подумал, действительно ли в этом мире есть такие красивые люди? Должно быть, это благородный человек с большим жизненным опытом, было бы здорово, если бы мне посчастливилось с ним познакомиться… а потом вспомнил о своём происхождении… В конечном счёте, я боялся, что из-за этого ты будешь резким со мной, и не осмеливался приближаться. Но, второй брат, я действительно пробыл там три дня… за эти три дня я набирался храбрости бесчисленное количество раз… и сдавался снова и снова… Наконец, я не выдержал и подошёл к тебе…       Лань Сичэнь:       —…       Цзинь Гуанъяо, похоже, не возражал против его молчания. Он лежал, устремив свой взор на звёздное небо, не замечая ничего вокруг, как будто разговаривал сам с собой:       — Я знал, что происхождение второго брата не должно быть простым… но я был поражен, когда узнал, кто ты на самом деле… Когда мы снова встретились, я подумал, что ты, брат, определенно не узнаешь меня… Но вопреки моим ожиданиям… ты все ещё помнил меня. Второй брат… на самом деле… А-Яо всегда хотел сказать тебе спасибо.       Лань Сичэнь:       — …       — Даже зная о моем прошлом… второй брат никогда не смотрел на меня свысока… в отличие от других…       Лань Сичэнь чутко уловил скрытый смысл этих слов, вспомнив о его с недавнего времени напряженных отношениях с Не Минцзюэ, поэтому поспешил объясниться:       — А-Яо… на самом деле, старший брат…       Однако, прежде чем он закончил говорить, Цзинь Гуанъяо уже не впервые прервал его:       — Не говори о старшем брате… Не говори о нем, не говори о других… Я ничего не хочу слышать о них… Второй брат, не смей даже их упоминать…       Лань Сичэнь невольно вздрогнул — по какой-то причине сердце бешено заколотилось. Сегодняшним вечером А-Яо явно перебрал с алкоголем, так как он редко бывал таким упрямым и откровенным.       Цзинь Гуанъяо, так и лежа на траве, одним махом влил себе в глотку добрую порцию жгучего напитка. Свежий аромат вина витал в воздухе, постепенно смешиваясь с ароматом окружающих пионов и знойным запахом его тела, неожиданно слегка опьяняющим.       — Сын шлюхи… — пробормотал он, устремив полные слез глаза в небо, отчего отраженные отблески звезд в них слегка дрожали. — Эти два слова… как просто они слетают с языка других людей… но они не знают, что для меня… это настоящее мучение… разве это… это то, чего я заслуживаю?       — А-Яо… — Лань Сичэнь с болью в сердце посмотрел на него. Цзинь Гуанъяо, которого он хорошо знал, был очень сильным человеком и редко проявлял такую ​​хрупкость и несобранность.       — Неважно, чего бы я ни добился, как бы сильно я ни старался, как бы усердно я ни трудился… эти два небрежных слова… всегда перечеркивают всё в одно мгновение.       — А-Яо… Ты… — Лань Хуань набрался храбрости и собирался заговорить, но снова был прерван.       — Но я не ненавижу её…       Лань Хуань знал, кого он имеет в виду. Похоже, сегодняшним вечером Цзинь Гуанъяо не нуждался в утешении, скорее ему был нужен тот, кто бы выслушал его, поэтому Лань Сичэнь лишь опустил веки, не в силах закончить начатую фразу.       — Хотя я знаю… она желала как лучше, иногда даже больше, чем я этого хотел… но… — Цзинь Гуанъяо внезапно содрогнулся, как будто бы протрезвел, и резко изменил тему разговора, с улыбкой повернувшись к Лань Сичэню: — Второй брат… давай не будем об этом… не надо портить наш счастливый вечер разговорами о них…