Не вовремя

Личность Тасянь-цзюня появилась не вовремя. Очень не вовремя. — М-Мо Жань? — раздался обеспокоенный голос Чу Ваньнина где-то над головой. Тасянь-цзюнь ничего не ответил и нахмурился. В это своё появление, несправедливо короткое и дающее так мало минут на то, чтобы налюбоваться Чу Ваньнином, он планировал привести в порядок свой садок и съесть столько пельмешек, сколько сможет уместить его желудок. Также в распорядке его дня находилось время и для того, чтобы хорошенько трахнуть Чу Ваньнина, пока тот бы извивался под ним, словно дикая кошка, и царапал спину до кровавых дорожек — Тасянь-цзюню было её ни капельки не жаль. Всё равно с обработкой царапин пришлось бы возиться Мо-цзунши, а не ему, так что он планировал провести отведённые ему часы без сожалений и сдерживания. Но всё пошло... немного не по плану. Его личность вернулась, когда во рту был член. И ладно бы во рту Чу Ваньнина, который в прошлой, да и в этой жизни, отсасывал ему несчитанное количество раз, но сейчас... Сейчас сам Тасянь-цзюнь сидел на полу между широко разведённых ног и сосал. Точнее, просто бестолково держал чужой член во рту с тех самых пор, как сознание вернулось к нему. — Мо Жань, — снова позвал Чу Ваньнин, но уже куда спокойнее — видимо, он и Мо-цзунши так увлеклись своими играми, что совсем позабыли, что третий день подошёл к концу, и хоть сначала учитель был очень удивлён, теперь он был спокоен. — Выпусти его... Тасянь-цзюнь наконец поднял на него взгляд и мысленно поразился, насколько раскрасневшимся был Чу Ваньнин, сидящий на их постели в распахнутом халате нижних одеяний и смотрящий на него влажными глазами феникса. Губы Ваньнина были искусанными и припухшими, а взгляд, направленный прямо на Императора, подёрнутым и замыленным от желания, заставлявшего грудь тяжело вздыматься. Прежде Тасянь-цзюнь провёл множество ночей, резвясь со своей любимой наложницей, но эти ночи чаще всего были наполнены сопротивлением, тихим плачем и каплями крови, обнаруженными утром на простынях. В этой же жизни он действовал хоть и грубо, но так, как нравилось и ему, и Ваньнину. И всё же... Он никогда ещё не видел его таким возбуждённым. В груди мигом зародилась жгучая ревность. Неужели этот сукин сын мог довести Ваньнина до такого состояния?! Он тут же захотел возмутиться вслух, но от гнева совсем позабыл, что так до сих пор и не отстранился, продолжая держать член на языке. От его попытки сглотнуть собравшуюся слюну горло сжалось, и Чу Ваньнин несдержанно простонал, вцепившись в его плечи и удивлённо уставившись на него. Тасянь-цзюнь ответил таким же взглядом, впрочем, быстро перешедшим в коварный прищур. — Ваньнин, — протянул он, таки выпустив член с пошлым звуком и положив руки на острые колени по обе стороны от себя. — Чем вы тут занимались, пока не было этого достопочтенного? Чу Ваньнин попытался скинуть с себя его руки, но хватка оказалась как никогда сильной. — Зачем задавать вопросы, ответы на которые очевидны? — всё же произнёс он негодующе, стараясь не смотреть на отчего-то очень довольного Тасянь-цзюня. А радоваться и правда было чему! Он ведь и не догадывался, что Ваньнину так нравилось, когда ему отсасывают. Обычно именно Чу Ваньнин был тем, чьи волосы собирали в кулак и без зазрения совести трахали в глотку, игнорируя все попытки отстраниться. Сейчас же Тасянь-цзюнь впервые оказался так близко к чужому возбуждению и одновременно пытался понять, почему раньше не додумался сделать это. Чёртов Мо-цзунши как обычно оказался на шаг впереди него. Но ничего, подумал про себя Тасянь-цзюнь, хищно сверкнув глазами и заставив Чу Ваньнина невольно напрячься, он больше не даст и шанса обогнать его в чём-либо! Он никогда не делал никому минет. Ни всем тем, с кем он спал в юношестве в борделях, ни Чу Фэй. Но тело, в котором находилась его душа, было натренированным, поэтому, заглотив член на всю длину, он не почувствовал сильного рвотного рефлекса, зато ощутил, как длинные пальцы вплелись в волосы в попытке отстранить. — Мо Жань, зачем ты... — Чу Ваньнин, явно сбитый с толку его внезапным порывом, упёрся пяткой ему в живот, намереваясь оттолкнуть, но нечаянно задел пальцами чужое возбуждение, от чего Тасянь-цзюнь коротко простонал, вновь посылая приятные вибрации по члену в своём рту. Чу Ваньнин тут же прекратил сопротивляться и сжал его волосы сильнее, неосознанно притягивая ближе. Тасянь-цзюнь уткнулся носом в лобок и почувствовал, как заводится от этого ещё сильнее. Ладони с колен медленно переместились на внутреннюю часть бёдер, от души сжав нежную кожу. Тасянь-цзюнь на пробу двинул головой и, немного подумав, втянул щёки. Чу Ваньнин отреагировал жарким выдохом откуда-то сверху, и Тасянь-цзюнь, не сдержавшись, поднял на него глаза. ... Блять. Если этот подонок Мо-цзунши, отсасывая, каждый раз видел это лицо Ваньнина, Тасянь-цзюнь обязательно найдёт способ встретиться с ним и набить его наглую псиную морду. Потому что вид трепещущих длинных ресниц, сведённых прямых бровей и приоткрывшегося влажного рта был едва ли не лучше выражения Чу Ваньнина, когда тот кончал в его собственнических объятиях. Иными словами, увидев это лицо, этот достопочтенный совсем перестал сдерживаться. Он остервенело задвигал головой, ловя и жадно впитывая в память все сладкие стоны, тут же посыпавшиеся из-за искусанных губ, и не давал дёрнувшимся бёдрам Ваньнина нормально двигаться. Поначалу непривычное ощущение головки, упирающейся в стенку горла, прошло, и Тасянь-цзюнь с неудовольствием признал, что этот рот и правда был хорошо натренирован для того, чтобы Чу Ваньнин мог трахать его. Вскоре он начал помогать себе рукой, вторую так и оставив на бледном бедре, на котором уже начали появляться синяки от его пальцев. Чу Ваньнин всё так же держал его за волосы и к восторгу Тасянь-цзюня тоже насаживал его на себя, подстроившись под движения головы. — Мо Жань, всё, хватит... ах... Мо Жань, я говорю... прекрати.... — но Тасянь-цзюнь и не думал останавливаться несмотря на болящие губы и онемевшую челюсть, лишь активнее двигал языком и толкал горячий член за щёку. Конечно же, Чу Ваньнин не выдержал. Он особенно сильно дёрнул его на себя, так, что у Тасянь-цзюня потемнело в глазах от того, насколько глубоко ствол оказался в его глотке и как много в неё кончили. Рефлекторно проглотив всё, он наконец отстранился и блестящими глазами взглянул на тяжело дышащего Ваньнина, смотрящего на него с немым извинением. В ответ Тасянь-цзюнь усмехнулся и рывком поднялся, повалив разнеженного мужчину на спину и подмяв его под себя. Теперь уже Чу Ваньнин смотрел на него снизу вверх. — Надеюсь, — улыбнулся Тасянь-цзюнь, лизнув его в распухшие губы, — мой дорогой Ваньнин сейчас постарается так же хорошо, как и этот достопочтенный. В конце концов, ему нужно было выполнить свой распорядок дня.