Предупреждение

В Общежитиях всегда так. Одно здание всё-таки. Хочешь не хочешь, а пойдёшь, ночью, тихо-тихо, в конец коридора, в самых беззвучных тапочках. И дверь будешь открывать максимально беззвучно, чтобы не услышали, вплоть до самого чего там копаешься, рушащего всё, рушащего вся, вызывающего мурашки по спине. Впрочем, Деку привык. Поджимает губы, лезет под горячий бок в своей вечно-задирающейся футболке. Слышит рычащее дыхание над ухом. Иногда, как сейчас, оно даже складывается в целые фразы. — Не общайся с ним. — С кем, Кац-сан? — С пупком. Не общайся с ним. Он голубой. Деку смеётся. Тихо, иначе нельзя, в кулачок, старательно заглушаясь. А Бакуго злится, бьёт — больно — под рёбра. Прижимает к себе сильнее. Очень тёплый. — Я серьёзно. Словом перемолвитесь — урою обоих. И с очкастым не переглядывайся. — Иидой? — Хуидой… Да. Он тоже того. С пупком. Деку уже улыбается, но максимально неловко. Кац-сан не врёт обычно, никогда не врёт, и не смотрит на других тоже. Только на егоных и если в спарринге заставят. Ну и на Шото, соперник, как никак. — А ты откуда знаешь, Кац-сан? — Видел. За углом лобызались. Деку понимает. Успокаивается. Кац-сан и в Африке Кац-сан, смотреть специально не будет. Начинает вместо этого думать, представлять, недоумевать. Аояма и Иида, разные личности, разные причуды, характеры, Иида в романтическом плане, романтический Иида в академии… Получает затрещину. — Спать мешаешь. — Прости. — Замолчи лучше, а. — Хорошо. — Заебал, отключись уже. Деку выдыхает, чувствует горячее дыхание на макушке и расслабленного Кац-сана. Засыпает, прижавшись спиной, сам.