Новая Эдда. Неожиданный поворот

Локи был вне себя от гнева. Что случилось с Тором? Почему он его не пожалел? Почему не внял таким искренним, страстным мольбам о пощаде? Даже слезы не помогли. Локи старался никогда никому не показывать своих слез. Да и плакал редко, может, несколько раз за всю свою многолетнюю жизнь. Он так расстарался для этого непрошибаемого остолопа, так унижался. И все напрасно. Лофт облокотился о стену и прикрыл глаза. До сих пор не мог поверить, что Громовержец вот так смог просто уйти. Не вернулся, не освободил его. Разлюбил? Может, и не любил вовсе? Но Локи помнил, как смотрел на него сын Одина. Сказать можно что угодно, но глаза Громовержца никогда не лгали. Нет, он не бросит его здесь навсегда. Он не сможет жить, зная, что обрек любимое существо на страдания. «Он вернется. Может, через несколько дней, может, через месяц. Но обязательно придет», — твердил себе бог Огня, всматриваясь в непроглядную тьму. Вокруг ни звука — тишина и кромешный мрак. Жутковато, но Локи не привык отчаиваться. Хотя первые несколько минут после обвала было по-настоящему страшно. Но бог Обмана смог взять себя в руки, отбросить ненужные эмоции, унять свою злость и поразмыслить над тем, что делать дальше. Нужно понять, где он ошибся? И Локи понял — его опьянила нежданная свобода, он потерял бдительность, перестал быть осторожным. А еще он недооценил Тора. Да, мальчик оказался не так прост и глуп, каким привык считать его бог Обмана. Вырос, поумнел. Ничего, тем интереснее будет его приручить, сделать послушным, раз не получается убить. Когда противник не слишком глуп, игра в разы увлекательней. Локи усмехнулся: «Ты еще пожалеешь, сын Одина, о том, что так поступил со мной. Ох, как пожалеешь». Неожиданно в голову пришла одна замечательная мысль. Локи не был уверен, что получится. Но единственное существо, которое могло его услышать и попытаться помочь — его дочь. Хватит ли сил позвать ее? Когда-то, еще во времена того, другого плена, получалось. Хель должна услышать. Сможет ли она проникнуть сюда, ведь Тор начертил свои охранные руны? Но попробовать стоит. Локи закрыл глаза и сосредоточился. Пальцами левой руки начертил в воздухе несколько рун, произнося нараспев известное лишь ему одному заклинание. * * * Тор вошел в дом и сразу проследовал в комнату. На кровати сидел Себастьян. Парнишка уже пришел в себя, даже рука потихоньку приобретала нормальный вид. Громовержец знал — еще один-два дня и человек бы умер, не успей Тор извлечь кристалл. Понимал ли Локи, на что обрекает своего дружка? Бог Грома был уверен, что понимал — уж кто-кто, а Локи прекрасно разбирался во всевозможных магических вещах, поэтому вдвойне противно было слышать ложь из его уст. — Здравствуй, — прогудел Громовержец, заходя в комнату. Парень вздрогнул от неожиданности и уставился на гостя. — Здравствуй, — неуверенно ответил Себастьян и, набравшись смелости, все же спросил, — а где Локи? — Забудь это имя, мальчик, — Тор подошел ближе и посмотрел на парня сверху вниз. — Ты как себя чувствуешь? — Уже намного лучше, — голубые глаза непонимающе уставились на бога Грома. — Почему забыть? Что с ним? Тор видел, как задрожали губы несчастного паренька. — Он уехал, больше не вернется — это все, что ты должен знать. — Неправда… Где он? Что с ним? Он жив? Скажи правду! — мальчишка умоляюще посмотрел на аса. — Жив, — улыбнулся тот, — что ему станется. Себастьян закрыл лицо руками и так сидел какое-то время. Потом резко встал с постели и сказал: — Мне пора. — Можешь пока остаться здесь. — Нет, мне нужно на работу. У меня много дел. Уже у двери Себастьян развернулся и тихо спросил: — Скажи, почему он тебя опасался? Ты ему враг? — Нет, что за глупости? Разве ты так и не понял, глупый мальчик, кто он на самом деле? Он ведь обрек тебя на смерть. Он негодяй, понимаешь? — Нет, — твердо молвил Себастьян, посмотрев прямо в глаза Тора. — Он самое прекрасное создание на свете, не было и нет никого лучше. Я буду ждать его, он вернется, я уверен. И если бы он велел мне отдать свою жизнь, я бы отдал, не задумываясь. Сказав это, парнишка развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь. «Надо же, — усмехнулся Тор, — какие страсти». А потом, прислушавшись к себе, к своим чувствам, понял, что недалеко ушел от этого глупого смертного. Но разница была в том, что человеческая жизнь коротка. А богу — маяться вечность. Тор понимал лишь одно — ему никогда не избавиться от своей неуместной глупой страсти, от непрошеной запретной любви. Он вдруг понял, что, как и глупый Себастьян, готов простить Локи все… Тору тяжело было вспоминать, как он, не обращая внимания на мольбы и слезы бога Обмана, поступил с ним жестоко, не пожалел, не помиловал. На мгновение Громовержец представил себя на месте Локи, каково ему сейчас? Нет, об этом лучше не думать. Зловредному божеству полезно побыть в одиночестве. И главное — понять, что с богом Грома шутки плохи. Поэтому нельзя приближаться к пещере. Хотя бы сто лет. Тор закрыл глаза и сразу увидел перед собой стройную гибкую фигуру… Пятьдесят… Огненно-рыжие шелковистые пряди… Двадцать… Изящные ладони, в которых пляшет огонь… Десять… Хитрую улыбку на тонких губах, сладких на вкус, мягких на ощупь… Пять… Яркие зеленые глаза, в глубине которых мерцает пламя… Ладно, год… * * * Старк уже третий день не выходил из мастерской, методично уничтожая запасы так полюбившегося ему «Джони Уокер Блю Лейбл». Тони ненавидел в себе эту привычку — отдыхать, расслабляться после работы над очередным изобретением с помощью выпивки. Но поделать с собой ничего не мог. Пеппер прибыла на день позже, чем обещала. Но Тони даже этого не заметил, а телефон его был отключен. Конечно, увидев разгром на втором этаже, девушка попыталась выяснить, что же произошло. Но Тони лишь разводил руками и глупо улыбался, пялясь на Пеппер расфокусированным пьяным взглядом. Мисс Поттс, будучи женщиной ответственной, вызвала бригаду специалистов, которые довольно быстро восстановили пострадавшее от рук коварного Зла панорамное окно. На следующий день Пеппер собрала чемоданы… Но Старк так и не вышел из мастерской. Тони сам не понимал, почему на него произвело такое впечатление появление в его жизни странных существ — пришельцев из других миров. Он даже признался себе в том, что тот, олицетворяющий зло, был тоже весьма пригож собою. А сколько в них мощи, невероятной силы! Локи бросал руками огонь, тот, другой — какой-то странный молот, которым чуть не убил самого Тони. У Старка было ощущение, что его обокрали. Показали что-то невероятное, непостижимое и тут же спрятали. Как в детстве, когда его наказывал отец — вручал ему игрушку, о которой Тони давно мечтал, а потом вдруг забирал прямо из рук счастливого мальчика, говоря, что тот плохо себя вел и получит подарок только когда исправится. Обида и разочарование поселялись в маленьком сердце, и Тони закрывался у себя в детской и пытался мастерить из всего, что попадалось под руку ту самую машинку или луноход, который держал в руках всего несколько секунд. Сейчас он чувствовал себя так же, как тогда, в детстве. Но отобрали у него не игрушку, а друга, о котором он мечтал всю жизнь. Как найти его? Может, он вернется? — Сэр, к нам посетитель, — оборвал голос Джарвиса тяжкие думы изобретателя. — Кто там? — всполошился Старк. Может, Локи вернулся? — Ник Фьюри, сэр. Тони подошел к зеркалу. Да, выглядит он не лучшим образом. — Спроси, что ему нужно? — крикнул миллиардер. — Он настаивает на личной встрече. — Ладно, впускай, — обреченно молвил Старк, приглаживая непослушные волосы и глядя помутневшим взором в свое весьма непрезентабельное отражение в зеркале. * * * Богиня-целительница Эйр поведала Тору, что отец будет погружен в сон еще лет пять. Но не следует беспокоиться — восстановление происходит нормально. Просто слишком долго Один откладывал свой сон. Громовержца это известие не обрадовало и не огорчило. Какая разница теперь, когда именно отец выполнит свою угрозу и заточит, как и обещал, сына в пещеру? Тор усмехнулся, Один даже не стал придумывать что-то другое. Решил наказать отпрыска, как и бога Огня. Интересно, а змея будет? И тут Тор всерьез задумался — а Сиф, его жена, разделила бы с ним такую горькую участь? Что-то подсказывало, что вряд ли. — Любимый, ты устал? — подбежала Сиф, едва завидев мужа на пороге чертога. — Да нет, жена, все в порядке, — Тор обнял женщину и поцеловал в висок. — Скажи, Сиф, вот если бы меня вдруг, ну, предположим, постигла участь Локи, ты бы осталась со мной? Бог Грома пристально посмотрел в глаза супруги. — Что ты спрашиваешь такое, любимый? С чего бы тебе такое наказание было? Локи заслужил и страдал справедливо. А Сигюн — глупая женщина, жизнь свою решила загубить подле обманщика. Мы с тобой — совсем другое дело. Ты ведь любимый сын Всеотца. — Я все понял, — молвил Тор и, отстранив жену, прошел в покои. — Я голоден, собери на стол. * * * Локи потерял счет времени. Он просто не знал, как определить, когда миновали сутки. В пещере было темно. Здесь не было ни дня, ни ночи. Холодно, сыро. Он чувствовал холод, и было неприятно. Все тело пробирала дрожь. Конечно, Лофт не мог замерзнуть насмерть и не страдал от сырости, не человек ведь все-таки, а бог. Это людишки смертные все мерзнут, болеют. Без еды и воды так вообще жить не могут. А вот он может жить без питья и еды веками, никогда не скончается от голода, никогда не заболеет… Никогда не придет Тор… Локи тряхнул головой, чтобы отогнать ужасные мысли. Придет, никуда не денется. Что-то Хель не спешит, наверное, и не слышит его. А прошло уже не меньше недели, Локи был в этом уверен. Хотя и не очень. И Тор не торопится. Сиф что ли не отпускает муженька своего? И тут Лофт вспомнил — он что-то говорил об Одине… Тогда Локи был слишком занят, изображая тяжкие страдания, не придал значения словам Громовержца. И тут бога Огня посетила страшная догадка — Тор сказал, что Один знает. А это значит, что папаша теперь просто не пускает сыночка сюда. А если противный старик решил наказать отпрыска? Если Тор до сих пор не пришел, значит, его тоже постигла страшная участь. Один знал толк в наказаниях. Бог Обмана усмехнулся: «Так ему и надо, самоуверенному сыночку Всеотца». А потом Локи почувствовал, как сердце сжалось и внутри все похолодело — кроме Тора никто никогда не освободит его. Опять это страшное слово — никогда. Теперь хоть волком вой от отчаяния. Надо проверить, надо узнать. Раньше Локи не позволил бы себе такого — сейчас было все равно. Жизнь и свобода дороже гордости и самолюбия. Да, чего только не учудишь, оказавшись скованным в темной пещере, да еще и в полном одиночестве. Локи усмехнулся, закрыл глаза и начал вслух читать молитву, которую смертные приносили когда-то Тору, призывая Громовержца. Досадливо кривясь и с трудом вспоминая слова, бог шептал молитву другому богу. Неужели не услышит? Посреди маленькой пещеры мелькнула яркая белая вспышка. Локи зажмурил глаза. Привыкшие к темноте, они заслезились от яркого света. Мгновение спустя на месте вспышки появилась фигура рослой статной женщины, одетой в белое платье, поверх которого струилась такая же белоснежная накидка. Тяжелые цвета ночи локоны спадали на плечи. На голове светилась серебристым светом небольшая корона. Половина лица ее была, как у юной прекрасной девы, на другую половину лучше было не смотреть. — Здравствуй, отец! — молвила владычица царства мертвых низким грудным голосом. — Звал? Локи, наконец, проморгавшись, поднял голову и узрел свое чадо. — Здравствуй, доченька, что-то долго ты собиралась, — Локи постарался придать голосу отцовской строгости, но губы сами расплылись в улыбке. — Дел много, отец. Это ты все в пещерах прохлаждаешься. А мне некогда и передохнуть. Что стряслось? Вижу, пещеру поменял. Змеи нет, да и женушки твоей. Один смилостивился, что ли? Обеих змей от тебя забрал? — Хель, не смей так о Сигюн! Я просил тебя! — Ладно, не буду, — усмехнулась женщина. — Как ты смогла пройти защитные руны Тора? — полюбопытствовал Локи. — А как я, по-твоему, забираю мертвецов из разных заколдованных мест? Еще и не в такие ходила. Разве может что на свете остановить царицу смерти, когда она собирает свой урожай? — Так я вроде, живой еще, — рассмеялся Локи. — Я внесла тебя в список, а потом вычеркнула, — весело молвила Хель. — Очень мило, ты у меня просто прелесть! Кто бы еще причислил к мертвецам, как не родная дочь. — Я тут слышала, Тору молишься? Почему не Одину? Да и не стыдно ли тебе, отец? — Хель, присядь тут, рядом, и послушай. Сейчас я тебе все расскажу… Дочь подошла к Локи и, опустившись на колени, крепко обняла отца, чмокнула в щеку. — Я скучала по тебе, правда, прости, что не сразу примчалась. — Ничего, детка, я терпеливый, к пещерам привык, и ждать умею долго. Очень долго. — Не грусти, подсоблю, чем смогу, — молвила Хель, усаживаясь рядом на пол. — Тогда, слушай…