Новая Эдда. Неожиданный поворот

Двумя мощными ударами молота Тор разбросал камни, загородившие вход в пещеру. «Этого не может быть! Так не должно было случиться!» — стучало в висках, пока он добирался сюда. «А может, это и к лучшему? Будет легче, будет проще…» — шептал разум. «Он мне нужен, я люблю его, люблю, люблю…» — твердило сердце. Тор сделал глубокий вдох. Шагнул в темноту пещеры. Что он увидит? Локи сидел, привалившись к стене, так же, как и оставил его Громовержец. Только рыжеволосая голова склонилась к плечу. — Локи! — Тор подбежал к пленнику, обхватил ладонями лицо, поворачивая к себе. Глаза закрыты. Как будто просто спит. А кожа… обожгла ледяным холодом. — Локи!!! — закричал бог Грома, тряхнув безжизненное тело за плечи. Рванул рубашку, приставил ухо к груди, где бьется сердце. Ударов сердца не услышал. Как же так? Почему? Бог не может умереть. Его можно только убить. Но не так… Нет… Нет… — Может, оковы снимешь? — послышался зычный голос у входа в пещеру. Осталось всего несколько минут и… Хель была обеспокоена не на шутку. Не хватало еще гостя сейчас в Хельхейме принимать, такого, как отец. Он же ей проходу не даст. Да и других еще взбудоражит. Начнется в мире вечного покоя разброд и шатание. Нет, не надо ей такой «радости». Пусть родитель уж здесь как-нибудь обитает. — Тор, ты слышишь? Освободи его, может, сила вернется! — кричала в темный провал пещеры дочь бога Обмана. Но войти не посмела — там же руны. Нечего Тору знать, что их обойти совсем не сложно. Громовержец сидел ни жив ни мертв. В каком-то оцепенении. Он понимал лишь одно — ему больно. Больно так, как не было никогда. Мысль о том, что он сам, своими руками погубил дорогое сердцу существо, сводила с ума. А ведь он звал его, умолял прийти, а Тор решил, что это очередная хитрость. Если бы он знал… Сейчас уже казалось — пусть Локи делает, что хочет, пусть разрушает миры, пусть лжет, насмехается, делает гадости, но только — пусть живет… — Тор!!! — вне себя от злости кричала Хель. — Ты слышишь меня? Оковы сними! Хозяйка царства мертвых пришла за ним. Забрать навсегда, навечно… Нет, пусть уходит, он не отдаст то, что так дорого сердцу. Тор дрожащей от волнения рукой сжал Мьёльнир покрепче. Удар — и левая рука бога Огня безвольно упала вниз. Второй удар… Бог Грома подхватил безжизненное тело, обнял, крепко прижал к себе. — Локи, Локи, прости меня. Лофт почувствовал, как в тело впиваются тысячи раскаленных иголок. Сердце вздрогнуло и гулко ударило, разгоняя кровь. Сознание взорвалось фейерверком разноцветных искр. Вдох-выдох… Тор услышал сдавленный стон. Живой… Громовержец всматривался в лицо бога Обмана — чуть подрагивают ресницы, но глаза закрыты. Чуть заметно вздымается грудь от слабого, едва заметного дыхания. Тор прикоснулся к жилке на шее — она пульсирует, совсем слабо, еле-еле — сердце бьется… — Он живой! — бог Грома вышел из пещеры, вынося на руках бога Обмана. — Убирайся отсюда, Хель, слышишь? — Я должна проверить! Вы, асы, вечно обмануть меня норовите. Тор аккуратно опустил тело бога на камни. — Проверяй! Только быстро и убирайся к своим мертвецам! — грозно молвил ас. — Ты очень груб, Тор, и высокомерен! Думаешь, никогда не попадешь ко мне? — царица мертвых сузила глаза, неприязненно посмотрев на аса. Затем подошла к отцу. Хель наклонилась к нему. Локи чувствовал себя сейчас совсем разбитым, как будто из него действительно ушла жизнь. Но сердце его ликовало — получилось, получилось! — За тобой должок, отец, — ледяное дыхание обожгло ухо. — Что ты хочешь? — тихо прошептал бывший мертвец. — Я отдаю долги. — Душу Тора, — почти не задумываясь, молвила Хель. — Договорились, — усмехнулся Локи. — Прощай. Хель исчезла. Тор, подхватив на руки бывшего пленника, постарался быстрее переместиться к одиноко стоящему дому. Осторожно уложил в постель. Поправил волосы, чтобы не закрывали лицо. — Локи, — прошептал Громовержец и наклонился к нему. Нежно поцеловал губы, потом закрытые веки, скулы. — Очнись, прошу тебя… Я… я… люблю тебя, слышишь? Прости… Вздрогнули темные ресницы, и на Тора уставились зеленые глаза. Живые, любимые, необыкновенные. — Тор… — тихо сказал Локи. — Зачем? Не надо было. — Что не надо? — спросил Тор, перебирая шелковистые пряди, любуясь зеленым взглядом. — Спасать… У меня ведь почти получилось, — все так же тихо говорил бог Огня. — Подожди, — напрягся Тор, — что получилось? — Умереть, — сказал Локи и закрыл глаза. — Не жить… Тор не верил своим ушам. Что он говорит? Как может? Такие страшные слова. — Локи! — окликнул Громовержец. Потом понял — тот уснул. Сейчас он был таким слабым, уставшим, измученным. Тор сидел рядом и смотрел на него, не отводя взгляда. Такое юное лицо, необыкновенно красивое. Как сотни лет назад. Ни прожитые годы, ни страдания не оставили на нем и морщинки. Лишь взгляд его говорил о том, что не юнец это вовсе, но существо, прожившее и пережившее многое. Но сейчас глаза его были закрыты. И Тор, к своему величайшему изумлению, испытывал столько нежности к этому созданию, сколько не испытывал ни к одной из женщин, даже к Сиф, хотя был когда-то уверен, что любит ее. Почти уверен. Что почти любит… Как же, оказывается, страшно было его потерять. Немыслимо. А ведь Тор чуть не убил его тогда, в Малибу. Готов был бросить молот, разбить голову. Как бы он потом жил? Сейчас Тору очень хотелось поговорить с ним. Все объяснить. Чтобы он понимал. Может, получится? Ведь он хочет вернуться в Асгард? Значит, нужно убедить его в том, что это возможно. Громовержец решил, что сделает все для того, чтобы уговорить отца быть милосерднее к тому, кого когда-то давно любил. Отец мудр, он поймет… Разве Локи не был наказан жестоко? Разве не расплатился сполна? Бог Обмана спал несколько часов. И все это время Тор не отходил от него. Следил, чтобы грудь любимого мерно вздымалась, чтобы он дышал. Жил и дышал. Локи проснулся, но глаз не открыл. Он почувствовал на себе пристальный взгляд Громовержца. Как все удачно сложилось. Хель — умница. Их задумка удалась. Теперь — свобода. И Тор. Послушный любящий Тор. Большего и желать не приходится. Правда, голова еще болит и слегка кружится. Невероятная слабость в мышцах, немного побаливает в груди. Но это все мелочи по сравнению с темной пещерой. Локи открыл глаза. — Можно, я схожу в душ и переоденусь? Ты разрешишь мне? — слабым голосом спросил он, посмотрев на Тора. Тот накрыл его ладонь своей, чуть сжав. — Зачем ты спрашиваешь? Хочешь, я помогу тебе? — Нет, я сам, спасибо, — Локи медленно поднялся и сел на постели. Комната закружилась перед глазами. Хель предупреждала, что слабость после «смерти» будет длиться еще несколько дней. Локи, пошатываясь, добрел до ванной. Снял грязные, пыльные тряпки и бросил в угол. Включил воду. Стоя под горячими струями, хотелось петь от переполнявшей сердце радости. Но петь нельзя. Еще не вся партия сыграна. Игра только начинается… Закутавшись в темно-зеленый махровый халат, Локи, стоя перед зеркалом, расчесал непослушные волосы. Затем провел пальцами по куску мыла, потер глаза. Неприятно защипало. Обернув руку полотенцем, ударил кулаком по зеркалу, которое со звоном осыпалось мелкими осколками. Громовержец весь извелся — что-то очень долго бог Обмана принимает душ. Вдруг послышался звон разбитого стекла. Тор вскочил и ринулся в ванную. Он сидел у стены, обняв колени руками и уронив на них голову. Вокруг лежали осколки зеркала. — Локи, что случилось? — Тор присел рядом и схватил его за плечи, слегка встряхнув. — Что с тобой? Лофт попытался отвернуться, но Тор поймал его за подбородок и повернул лицо к себе. Глаза бога Обмана были полны слез, которые уже проложили мокрые дорожки по щекам. Локи, спохватившись, закрыл лицо руками. — Не смотри, не надо, пожалуйста, — прошептал он тихо. — Просто мне очень плохо, больно сейчас… У бога Грома сжалось сердце. — Не надо… так, Локи… успокойся… Уже все позади. Я пришел к тебе… — Я ненавижу себя, — продолжал бог Обмана. — Даже в зеркале не хочу себя видеть… — Пошли, — решительно сказал Тор, беря его за руку. — Поговорим… Локи лег в постель прямо в халате и укрылся теплым одеялом. Почему-то было холодно, хоть Тор и растопил камин. Лофта начала бить дрожь. «Когда же это пройдет?» — раздраженно думал он. А с другой стороны, это как нельзя кстати. — Локи, — Тор сидел рядом и смотрел на него. — Что ты сделал с собой, там, в пещере? — Убил… — в глазах все еще блестели слезы. — Как? Это невозможно… — Древнее заклинание, — Локи тяжело вздохнул. — Жаль, что не получилось… — Но это же неправильно, так нельзя! — воскликнул Тор. — Оно действует только в том случае, если по-настоящему не хочешь жить, — тихо продолжил Локи, глядя куда-то сквозь Громовержца, будто его и не было здесь. — Я не хотел больше мучиться. Я… звал тебя, надеялся… что услышишь, придешь… Хотя бы попрощаться… Слова эти болью отозвались в сердце Тора. — Но ведь ты даже в пещере со змеей хотел жить! Не убил же себя своим дурацким заклинанием! — Там я был не один. Там была моя ненависть, желание мстить, выжить любой ценой и отомстить… — А теперь? — напрягся Громовержец. — Мне больше ничего не нужно, — Локи посмотрел в глаза бога Грома. — Я устал. Я никому не нужен. Я ничтожен. Существо, обреченное страдать… — Зачем ты так? — Там, в пещере я понял одно — даже тот, кто мне стал по-настоящему дорог, ненавидит меня всем сердцем. Не слышит, не хочет понять. Приносит лишь боль, мучает, издевается… — Ты это сейчас о чем? — нахмурился Тор. — О тебе, великий Громовержец, — грустно сказал Локи. — Ведь кроме тебя, у меня теперь никого нет… — Ты думаешь, я поверю тебе? Ведь ты врешь… — Я не хочу, чтобы ты верил. Не надо. Мне уже ничего не надо. Я лжец и всегда лгу, даже когда говорю правду. Локи прикрыл глаза и отвернулся. — Ты прекрасно знал, что я заточу тебя в пещеру за творимое зло. Ты чуть не погубил человека. Пытался убить меня. — Зло? Я не творил зла. Я пытался тебе объяснить. Но ты решил зашить мне рот. — Ты нес бред… — Я просто хотел немного развлечься. Я боялся, что ты явишься, как всегда, не вовремя, свалишься с неба и напугаешь моих новых друзей. Поэтому оставил кристалл Себастьяну. Он должен был позвонить мне, если вдруг почувствует себя плохо. А он не позвонил… — Локи вздохнул и продолжил: — Я беспокоился об этом мальчике, я не хотел, так получилось случайно. Скажи, с ним все в порядке? — В порядке, — пробормотал Тор. А сам подумал, ведь так тоже могло быть. И Локи действительно спрашивал о Себастьяне, переживал за него. — Зачем пытался меня убить? — Тор, ты видел себя в тот момент? Ты разгромил дом ни в чем не повинного человека, напугал его до смерти. Я не должен был защитить себя и его? Ты был разгневан, я лишь хотел тебя остановить, чтобы ты не причинил никому вреда… — Защитник выискался, — усмехнулся Тор. — Врешь ты все. Ну да ладно… — Я больше не произнесу ни слова, — обиженно сказал Локи и отвернулся, закутываясь в одеяло. Тор прилег рядом и обнял бога Обмана, уткнулся носом в затылок, вдохнул запах шампуня и дыма. От Локи всегда пахло дымом, немного корицей и совсем чуть-чуть медом. — Я люблю тебя, лживый божок, — улыбаясь, прошептал Тор. — Я хочу, чтобы ты жил. Не смей думать о смерти, слышал, змей? — Нет, не слышал, я не верю. Тебе нравится мучить меня, делать больно. А я ведь живой. У меня тоже есть сердце. Только все забыли об этом. И тебе проще думать, что я бесчувственная тварь. Ведь так? Локи резко повернулся и Тор увидел в его глазах слезы. — Нет, я так не думаю. Я люблю тебя, правда, — бог Грома понял, что больше он не вправе скрывать свои чувства. Локи должен знать, что кому-то нужен, дорог. Нельзя, чтобы он и дальше страдал. Хватит жестокости. Сколько можно вынести боли? Наверное, столько, сколько вытерпел он, не вынес бы никто. — Я никогда не причиню тебе боли, обещаю. Никогда не заточу в пещере. Тор гладил его по волосам, легонько провел пальцами по виску, по скуле, очертил линию подбородка. — Люблю тебя… Локи запустил руку в пшеничные пряди Громовержца, чуть сжал, притянул к себе. — Будешь моим? — прошептал и, не дожидаясь ответа, властно накрыл губы бога Грома своими, затягивая в долгий и сладкий поцелуй. — Я хочу тебя, Тор, — на мгновение прервав поцелуй, хрипло выдохнул Локи.