Стать тенью. Книга 1, 2.

      Когда ночь вступила в свои полные права, над Вивеком не было ни облачка: чистое аметистовое небо, глубокое, как бездны вод, тревожило лишь тихое мерцание далёких звёзд. Среди их изменчивого рисунка, по которому знатоки читали будущее, а путешественники искали стороны света, затаилось загадочное созвездие Змея, не желающее подчиняться какой-либо закономерности. Неприметное, оно всё же не переставало будоражить суеверных, убеждённых в том, что его появление на небосводе сулило большие беды. И хотя Томас никогда не относил себя к числу таких людей, заметив знакомый знак из четырёх светил, он невольно утвердился в своём нехорошем предчувствии. Несмотря на умиротворённую обстановку, интуиция подсказывала ему, что это всего лишь затишье перед бурей.       «Воистину, Вивек — удивительное место», — сказал сам себе Томас, пытаясь отвлечься здешними красотами и вернуть душевное равновесие. В конечном счёте, сейчас он не мог ничего поделать, и ему оставалось только ждать. За свою достаточно насыщенную жизнь, предприимчивый имперец обнаружил, что не на всё возможно повлиять одним лишь желанием и смекалкой — некоторые вещи происходили сами собой, и никакое усилие не могло остановить их ход. Судьба ли это, промысел высших сил или нечто другое — но худшее, что может делать человек в независящих от него обстоятельствах — суетиться или впадать в отчаяние.       Массер и Секунда, казалось, зависли так низко над городом, что до них можно было дотянуться рукой, и только при взгляде на парящий кусок скалы - Баар-Дау, откидывавшей тень на треугольный Храм, становилось ясно, что это была всего лишь иллюзия. Погрузившись в полуночные размышления, Томас медленно двинулся вокруг внушительных размеров статуи, изображающей Вивека с копьём, одержавшего победу над лежащим на спине шалком. Клинок всмотрелся в лик живого бога: лицо воина-поэта выражало безмятежную мудрость, хотя его поза и проработанные мастером мышцы под открывающим пресс и ноги доспехом выражали предельное напряжение. «О чём сейчас он беседует с Нереварином? Если бы только был способ услышать их разговор». Томас скользнул глазами по цветам, лежащим на основании статуи: почитатели АльмСиВи ежедневно оставляли здесь свежие бутоны коды, источающие слабое голубое свечение и горьковатый, ни на что не похожий аромат.       Устало вздохнув, Томас направился обратно к каменному бортику Храмовой площади, откуда был хорошо виден главный кантон города. Далеко внизу слышалось журчание слабых волн, бьющихся об подножие округа, а остывший за ночь солёный воздух заставлял клинка время от времени потирать руки, дабы хоть немного согреться. На западе, через залив, виднелись башни замка Эбенгард и силуэты причаливших к портовому поселению кораблей. Перед глазами Томаса невольно всплыл тот злополучный день, когда он и его друзья едва не были с позором казнены Орвасом Дреном. «И вот, спустя три года я снова здесь, чтобы разобраться с очередной занозой в заднице Империи», — клинок иронично ухмыльнулся сам себе и облокотился о бортик, возвращая всё своё внимание к текущей проблеме.       Словно поднявшись из вод залива Норвейн, купол дворца Вивека венчал ступенчатый зиккурат, по пяти ярусам которого беспрестанно лились каскады водопадов. После прихода сюда Империи, обитель живого бога и Баар-Дау, она же Министерство Правды, стали единственными местами, недоступными для посещения чужеземцев. И какие бы Томас не имел связи, даже попытка пробраться туда означала бы для него неминуемую гибель.       В храмовом районе, в отличие от Квартала Чужеземцев, поддерживали примерную тишину и порядок. Внизу, на ярус ниже, лишь изредка мелькали макушки прохожих, и только суровые ординаторы в золотых масках с ирокезами, похожие как один, днём и ночью патрулировали улицы, присматривая за нежеланными гостями — а для них нежеланными гостями были все гости, кто по тем или иным причинам решил посетить невероятный город на воде. Уже некоторое время клинок видел боковым зрением факел одного из таких стражников, остановившегося в нескольких метрах от него, и уже настраивался отвечать на подозрительные вопросы.       Но намерения ординатора опередил некто другой. Томас удивился, услышав рядом оклик - голос, который доселе негромко шептал молитву у стоящего неподалёку алтаря. Молодая светловолосая данмерка встала с колен и, отряхнув юбку из грубой ткани, тоже приблизилась к бортику, но сокращать расстояния с имперцем не спешила.       — Вы ведь здесь не просто так, — неловко заметила она.       Красавчик опешил, но виду не показал, не изменяя своей уверенной манере общения с противоположным полом:       — Я считаю, что ничего в этом мире не бывает просто так. Как и наша встреча.       — Точно, — несколько растерянно ответила она и тут же перевела разговор. — Может, я могу чем-то помочь? Впервые здесь?       Томас подумал о тёплой постели, согретой любовью, а ещё о домашней еде — о том, что слишком размягчало в большой дозе мужчин, но в разумной — работало как бальзам на душу. Да, это действительно было бы кстати после того, как имперцу пришлось в течение недели, почти не спав, объездить весь Вварденфелл и переговорить с уймой местных людей, в большинстве своём угрюмых и недружелюбных. Но эта девушка, кажется, была из благочестивых и набожных, иначе бы не молилась здесь всю ночь, в ожидании рассвета, и Томас отодвинул свои сладкие фантазии в сторону.       — Спасибо, я всего лишь осматриваюсь, — размыто ответил он и, сделав пару шагов навстречу, добавил. — Говорят, когда-то даже простолюдин мог прийти к Вивеку, чтобы просить помощи. А теперь вам приходится стирать колени у алтаря…       Подобравшись ближе, Томас заметил тёмные круги, обрамляющие усталые глаза. На мгновение ему показалось, как проскользнула тень по лицу девушки, но она тут же спокойно ответила:       — Я уверена, что у моего бога есть на это причины и благие замыслы. Я верю, потому что он не раз являл свои чудеса и спасение нашему народу. Возьмите хотя бы луну Баар-Дау… — девушка с восхищением взглянула на парящую глыбу. — Каждый раз, когда я прихожу сюда поговорить с ним, то сперва благодарю за его добрые дела, одно из которых — избавление моих предков от угрозы Шеогората.       — Да, это действительно чудо, — учтиво согласился Томас. — Извините, если задел вас — я не сведущ в вопросах религии. Пусть всё то, о чём вы здесь просите, сбудется.       Данмерка грустно улыбнулась, подумав о чём-то своём:       — Я бы хотела перестать видеть эти кошмары… Перестать каждую ночь бояться заснуть, — негромко сказала она и, словно засмущавшись своих слов, тут же оживилась:       — Знаете, как называется это место поклонения? — и, не ожидая ответа, продолжила: — «Святилище остановленной луны». Или «святилище дерзновения». Казалось бы, остановить такую громадину невозможно — но Вивеку хватило дерзости и отваги сделать это. Он поверил и смог. Мало просить — удача благоволит смелым. Мне кажется, что это про вас. Пусть разумная доля веры в себя пребудет в ваших делах, — подбадривающе пожелала она, прижав сжатые руки к груди, после чего, извинившись, направилась восвояси.       Получив духовную помощь вместо физической, Томас словил себя на мысли, что пусть и короткий, но этот разговор согрел не меньше, чем объятия и еда. Что-то было в этой девушке особенное, светлое и дающее надежду. Но приятное послевкусие вскоре развеялось последовавшей хрипотой подобравшегося к нему стражника:       — Что бы ты ни задумал, знай: я слежу за тобой, ничтожество, — неспеша, словно смакуя собственную ненависть, протянул тот. — Только дай мне повод…       Под индорильской маской блеснул недобрый огонёк глаз. Томас прищурился то ли от услышанного, то ли от оказавшегося рядом факела. Он почти открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг со стороны дворца вспыхнул яркий свет.       Томас и ординатор одновременно обернулись, в тот же миг забыв про друг друга и нарастающий конфликт. Раздался глухой взрыв: каменный купол покрылся трещинами, сквозь которые пробивались магические лучи; через мгновение он принялся рассыпаться, словно домик из песка, а усиленная дверь сорвалась с петель и с грохотом понеслась по ступеням высоченной лестницы, разлетаясь на щепки.       Стражник, словно одержимый, бросился ко дворцу, голося во всё горло о нападении, но Томас остался стоять на месте и лишь пригнулся, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Он ждал — можно было догадаться о том, что произошло, однако клинку было необходимо увидеть это собственными глазами. И он увидел: на пороге появился едва различимый силуэт, принадлежавший Нереварину. На большом расстоянии, ещё и ночью, этого нельзя было утверждать, однако его выдала мощная магия, осветившая его узнаваемую шевелюру цвета ржавчины и характерный для волшебников наряд — мантию, украшенную инкрустированным золотым поясом. В этот момент Томас разглядел нечто под его ногами, что тот пнул, словно мяч, запустив в жестокий полёт с лестницы. «Не может быть!» — имперец протёр глаза, пытаясь осознать, что именно видит. Словно мешок, тело Вивека, легендарного живого бога, тысячелетиями правившего этими землями, стремительно падало вниз, не подавая признаки жизни.       Как клинок, Томас обладал обширной информацией, особенно, что касалось обстоятельств на Вварденфелле. Состояние воина-поэта также было ему известным: долгое время, не имея доступа к Сердцу Лорхана, захваченному Даготом Уром, он значительно ослаб и оказался не в силах пробиться к источнику своей божественной энергии даже со всеми силами своих соратников и Храма Трибунала. Однако, несмотря на это, он оставался последним из поющих мечей Йокуды, великим воином и магом. В его руках находилось невероятной силы оружие, Муатра, воспетое в «36 проповедях Вивека» и которое сразило стольких непобедимых по человеческим меркам противников. Один из АльмСиВи был тем, кто мог манипулировать реальностью и предвидеть множество исходов… Неужели он не смог предугадать этого? Или… намеренно допустил такой исход?       Пересчитав половину ступеней, Вивек неожиданно исчез, растворившись в воздухе, словно мираж.       Красавчик с силой сжал каменный бортик, не понимая до конца того, что увидел. На улицу из всех щелей, словно муравьи из потревоженного муравейника, вытекали отряды в золотых масках. С каждой минутой переполох усиливался: местные жители, выскочившие на шум, испуганно осматривались и вопрошали друг друга о случившемся. Наконец, откуда-то появившаяся женщина, заметившая разрушенный дворец, завопила во всё горло, да так истошно, что Томас невольно поёжился.       Но тут, в противоположной части города раздался ещё один взрыв, на этот раз настолько мощный, что всех смело с ног, словно ураганом. Томаса вжало в бортик, а те, кому не повезло оказаться подальше от обрыва — свалились прямо с высоты кантона в воду. Грохот и дрожь под ногами, сопровождаемые криками, прокатились по всему Вивеку.       С трудом встав на ноги, Красавчик бросился к источнику взрыва, надеясь собрать как можно больше информации: однако, чтобы найти виновника происходящего, далеко бежать не пришлось. Клинок резко затормозил, увидев впереди нечто колоссальных размеров. Над верхушкой Округа Святого Делина вырос гигант, покрытый двемерскими металлическими пластинами, бликующими в слабом сиянии покрасневших лун, словно налившихся кровью. Томас видел его со спины, но ему и этого хватило, чтобы понять: перед ним стоял Акулахан — непобедимое оружие, которое удалось создать Дагот Уру спустя тысячи лет. Отдалённо напоминающий то ли двемерского центуриона, то ли голема, сотворённого наполовину из корпрусной плоти, он являлся самым что ни на есть настоящим рукотворным богом, механическим и магическим вместилищем для сердца Лорхана — источника божественной энергии Дагота. Зная из опыта Имперских завоеваний о возможностях ходячей башни, предшественника Акулахана - Нумидиума, Томас мог вынести лишь один вердикт: реальность, которую знал он и весь Тамриэль, уже не вернуть. И на этот раз мироздание подчинялось древнему злу.       Гигант, качнувшись, принялся разворачиваться, и от его топота дрожала земля. Достав из-за пазухи свиток Божественного Вмешательства, Красавчик тянул до последнего, желая увидеть как можно больше. Показалась маска Акулахана, напоминающая солнечный диск; нижними лучами ему служило некое подобие бороды, заплетённой на двемерский манер. Глаза его светились адским огнём, а из узкого отверстия в виде рта повалил густой пар, сопровождаемый шипением. Над кантонами появились вспышки: левитируя, маги тщетно пытались нанести гиганту хоть какой-то урон, но тот, казалось, не обращал на их отчаянные атаки никакого внимания. Запрокинув голову, вдруг он издал страшный рёв, эхом прокатившийся по окрестностям, и топнул ногой, в одно мгновение сравняв с землёй Квартал Чужеземцев — единственный сухопутный путь горожан к отступлению. Едва удержавшись на ногах, Томас обернулся в сторону залива: самых быстрых, кто успел отплыть на гондолах, перевернула высокая волна, поднявшаяся от удара Акулахана. По площади и храму поползли глубокие трещины, а голова статуи Вивека рухнула на землю, расколовшись на две части, ровно по оси, словно отделив его дуальную кимерскую сущность от данмерской.       Вокруг люди в панике бежали, кто куда, топча разлетевшиеся по площади от порывистого ветра цветы, и Томас тоже рванул назад, вспомнив о Нереварине. Столкнувшись с кем-то и упав на землю, клинок нервно выругался и встретился с лицом той самой верующей девушкой, которую узнал не сразу. К его недоумению, данмерка торжествующе улыбалась, глядя на него свысока — от её мягкости и участия не осталось и следа.       — Господин Дагот восстал! — вдруг закричала она, раскинув руки. — Он проснулся! И мы, наконец, проснулись вместе с ним! Слушайте все! Вы, все вы! — призывала она, переведя широко распахнутые глаза на Акулахана. — Служите нашему Господину Даготу, или умрите!       Но на проповедь обезумевшей данмерки никто не обращал внимания, в городе было слишком шумно, а бегущие куда-то в панике люди попросту её не видели. Откатившись от неугомонной женщины, Томас в два прыжка снова оказался рядом с бортиком: очевидно, Воплощение не сидело, сложа руки. Сражаясь одновременно с не меньше, чем двумя десятками ординаторов, словно имея неиссякаемый источник маны, он сотворял одно заклинание за другим, замораживая, отравляя и всячески умерщвляя всех, кто становился на его пути. «Но где же Вивек?» — имперец принялся искать его глазами у основания лестницы, но так и не нашёл. Тут Красавчик понял, что сильно напрягает зрение, чтобы рассмотреть неравную битву: видимость стала ухудшаться. Он не сразу заметил резкую перемену в погоде и когда именно начался пеплопад.       Храмовая площадь снова задрожала, и Томас почувствовал, как пол принялся уходить из-под его ног. Расколовшись, кантон начал рушиться, унося с собой всю былую славу Вивека. Среагировав за секунду до необратимых последствий, клинок развернул свиток и испарился, сознавая, что на этот раз сделал всё, что мог. ***       В ночном воздухе не было приятной свежести – в нём нарастал запах гари и зловоний. Повсюду парили тёмные вулканические частички, отравляя всё живое. На стремительно растущем слое серого пепла, словно на снегу, оставались трёхпалые следы гуара. Томас потянул поводья, замедлив ход и позволяя животному перевести дух от беспрерывного галопа. Даже по истечении получаса пути от святилища Пелагиада, куда его перебросило заклинание, он никак не мог прийти до конца в себя от увиденного. Он был не в силах избавиться от ощущения, что видит сон — очередной кошмар, насылаемый Шарматом на обитателей Вварденфелла. Усиливала эффект нереальности происходящего нехватка кислорода: Томасу всё время хотелось сделать глубокий вдох, но мешала плотная повязка на лице, защищавшая его лёгкие от губительного влияния выброса микроскопических осколков пород и газов в атмосферу.       После того, как свиток перебросил Томаса в ближайшее святилище имперского культа, ему предстояло как можно скорее добраться до Форта Лунной Бабочки, где по договоренности его должны были ждать остальные агенты. Среди них были немногие избранные, кому Красавчик мог довериться, исполняя своё расследование на Вварденфелле, проводимое втайне от местного главы клинков. По иронии, этим главой некоторое время назад стал сам объект расследования — Нереварин, что несколько усложняло задачу. «Как могло случиться такое, что мы дали власть тому, кто её не достоин? Тому, кто отвернулся от своего предназначения и творит беззаконие?»       Томас задумался: до победы над Орвасом и отъездом в Сиродил, ему приходилось много слышать о Нереварине, подающим большие надежды. Кай Косадес, Мастер Ордена Клинков в Морровинде, при их с Томасом встречах рассказывал об успехах становления Воплощения. Последним чудом, которое застал клинок, было исцеление оного от неизлечимого корпруса, как и гласили древние пророчества. Как и задумал император, отправив неизвестного заключённого в ссылку на Вварденфелл, тот преданно служил клинкам, подчиняясь Каю и достигая цель за целью, пока не заработал статус героя, единственного способного остановить Дагот Ура и спасти Вварденфелл, а то и весь Тамриэль от ужасной угрозы. Однако незадолго до планируемого похода Нереварина на Красную Гору, Кай вынужденно покинул остров, оставив того за главного. И с тех пор, как Империя ослабила над ним контроль, то и вовсе потеряла из виду. В руках Нереварина оказалась вся шпионская сеть Империи, благодаря чему он знал всё и вся, и с тем же успехом имел возможность распространять ложную информацию в своих интересах — о его подозрительных действиях и приказах Красавчику доложили тайно работающие с ним клинки. Вместе с тем, подающий надежды герой стал надолго пропадать из поля зрения, а когда объявлялся — то, как правило, где-то неподалёку от Красной горы. Кульминационной битвы с Дагот Уром так и не произошло, не очистилось небо над Эшлендом, страшные эпидемии мора не прекратились, а местные жители не переставали с криком и слезами просыпаться от ночных кошмаров. Слухов же о Нереварине уже тогда ходило большое множество, причём самых разных: кто-то боготворил его и его добрые дела, а кто-то недолюбливал и даже ненавидел. Однако всё это ничего не говорило о глобальных планах Воплощения, и понять, что творится в его голове, Томас намеревался от проверенных источников. Получив такое распоряжение от самого Императора, клинок тут же бросил все свои дела и отправился на остров, не теряя ни минуты и осознавая всю важность происходящего. Однако, следуя по стопам Нереварина, раз за разом убеждаясь в его злых намерениях, он смог настичь его только в Вивеке, когда было уже слишком поздно. «Было ли это игрой с самого начала или где-то произошёл переломный момент, отчего Воплощение стало ложным и приняло сторону своего заклятого врага?»       Внезапно землю охватил очередной приступ дрожи, и совсем рядом послышался глухой треск посыпавшихся со склона камней. Испугавшись, гуар дёрнулся в сторону и снова припустил, едва не скинув наездника со спины. Стремительно несясь по фояде - древнему руслу давно потухшей огненной реки, Томас надеялся не пропустить знакомый указатель, за которым следовало повернуть, дабы кратчайшим путём добраться до стен родной имперской крепости.       Совсем скоро Красавчик выбрался из каньона и протер герметичные смоляные очки. Окрестности форта Лунной Бабочки теперь выглядели ещё более уныло, чем прежде: редкие островки зелени, присущие границе с Эшлендом, были усыпаны пеплом, сливаясь с неприветливыми тёмными скалами и трактом, который постигла такая же участь. Впереди проступили мутные зубчатые башни, выглядевшие зловеще на фоне пыльно-алого неба, которое то и дело озарялось вспышками со стороны Красной горы. С запозданием, ветер приносил далёкие раскаты грома, напоминая о приближающейся угрозе.       Когда Томас оказался под стенами крепости, он увидел, что легионеры находились в полной боевой готовности – на стенах мелькали фонари усиленного патруля, а у открытых ворот развернулся пропускной пункт, перед которым тянулись баррикады из кольев. В проходе между ними скопилась внушительная очередь из меров, людей и зверолюдей из ближайших поселений со своими пожитками – кто что успел схватить. Кое-где над ними висели тусклые бледные огоньки, освещавшие им дорогу вместо факелов. Оттуда слышались обеспокоенные голоса, детский плач и громкий кашель; кто-то спорил и возмущался, требуя от стражи немедленного пропуска. Томас спешился и подобрался ближе, ведя обеспокоенное животное за поводья. В последнее время многие, предчувствуя беду, покидали остров, но когда пришла сама беда — даже самые укоренившиеся в ужасе побросали свои жилища, в надежде сохранить жизнь.       «Что значит, данмеры не подлежат эвакуации? Сначала ваша Империя пользуется нами, называя гражданами, и считает Вварденфелл своей провинцией, а теперь вы бросаете нас на погибель? Как мне доказать, что я и моя семья не спящие?!» – пытался добиться своего высокий худощавый данмер. - «Я хочу убраться отсюда подальше и увести свою семью точно так же, как и все остальные!»       — Зря старается, бедолага, — послышалось под ухом Томаса, и тот обернулся, встретившись взглядом с пожилой бретонкой, держащей над собой магический источник света.       — Бабушка, почему их не пускают? — тихо спросил стоящий рядом просто одетый мальчик, лет десяти, прижимая к лицу платок.       — Понимаешь, внучок, в некоторых здешних данмеров вселилась нечистая сила. Помнишь, я читала тебе про ядовитую песнь? Те, кто ее слышат, теряют себя и следуют за голосом, который призывает убивать. Так случилось и в Балморе. Кто знал, что даже наши добрые и миролюбивые соседи достанут против нас вилы да лопаты? Поэтому мы и бежали оттуда…       «Вот оно что, — нахмурился Томас, вспоминая о переменившейся верующей из Вивека. — Дагот ударил сразу по всем фронтам. Если спящие стали видящими, значит, в Доме Хлаалу сейчас тоже резня, а то и вовсе он уже всецело захвачен. Так или иначе, Балмора теперь под контролем Шармата».       Протиснувшись к воротам и выслушав попутно всё, что о нём думают, Томас показал офицеру перстень с императорской печаткой и беспрепятственно прошёл в не менее кишащий народом внутренний двор, где его тут же направили к здешнему лекарю.       Привязав гуара к стойлу, клинок поспешно зашагал к палатке и без предупреждения влетел внутрь, заставив раздетую до белья женщину вскрикнуть и быстрее всякого натренированного солдата натянуть одежду обратно. Но Красавчик, словно не видя её, направился прямо к столу врача и уперевшись в него ладонями, уверенно потребовал:       — Мне сказали, что сейчас без справки в крепость не пускают. Я с важным поручением — у меня нет на всё это времени, — кивнул он в сторону посетительницы.       Не поднимая лица, босмер что-то дописал неразборчивым почерком и протянул смущенной женщине бумажку, после чего та бегом вылетела из палатки.       — Не так быстро, Мерселиус, – сказал он, прищурив тёмные жучиные глазки. – Я должен осмотреть тебя на предмет болезни и только тогда ты сможешь получить справку. А ты не можешь её не получить — телепортация на материк без неё будет невозможна.       — Скамп возьми, Перагон, – возмутился клинок, – неужели бы я не сказал, если бы меня ранили корпрусные твари?       Лекарь покачал головой, жестом призывая раздеться.       Нетерпеливо сорвав с себя грязный плащ, Томас задрал рубашку.       — Мне ли тебе рассказывать, как недуг влияет на разум? Да, видимое обращение еще не началось, но это только вопрос времени. За последние часы среди не данмеров уже четверых таких выявили, – добавил босмер, пододвигая застеклённый фонарь поближе.       — Что с ними делают? – поинтересовался Томас и, смирившись с необходимостью осмотра, повернулся спиной.       — А что могут сделать хранители правопорядка с серьёзной угрозой неизлечимой эпидемии? Убивать, тем более на глазах народа, или отпускать с миром, чтобы ходили и дальше распространяли эту мерзость? В кандалы таких, и тихонько ведём в темницу. Им же лучше – первому попаданцу меньше всего повезло: мы ему сказали уходить прочь, а он навёл суету и людей вокруг распугал. А люди, когда напуганы, им не до гуманности, понимаешь?       — Замяли?       — Замяли, — вздохнув, ответил Перагон и, чуть помедлив, добавил:       — Скоро тут все такие будут, и месяца не пройдёт, вот увидишь. Ты… ты ведь знаешь, что Призрачный Предел пал? — с сомнением приподняв бровь, уточнил босмер, видя озадаченность Томаса.       — Дагота мать... Теперь да.       В полном молчании, Перагон раздел клинка догола и, осмотрев его тело с головы до ног, наконец, одобрительно кивнул:       — Всё в порядке. Можешь идти, — он взял со стола подтверждённый печатью документ и протянул его Томасу, голова которого вскипала от происходящего. — Не знаю, что у тебя появились за дела на Вварденфелле, но ты выбрал не лучшее время.       В просторном холле крепости сейчас было не развернуться: вместо лавок местных торговцев работало три пункта телепортации, одного жителя за другим эвакуировали на материк, растворяя в воздухе. Разношёрстный люд сидел прямо на застланных коврами полах, уступая место на лавках женщинам и старикам. Над их головами висели множественные гобелены, изображающие одно и то же: красный дракон наблюдал за происходящим со всех сторон, покровительствуя своим людям даже в отдалённом уголке своей Империи.       Проскочив мимо знакомых легионеров, следящих за порядком и организующих очередь, Томас не стал здороваться: всем сейчас было не до того, чтобы обсуждать его внезапное возвращение на Вварденфелл, в самую гущу событий. Но были те, с кем ему действительно нужно было поговорить.       Комендант Ларриус Варро, среднего роста имперец за пятьдесят, как всегда, в полном обмундировании, шёл ему навстречу. Тот, кто наставлял Томаса в юности, а впоследствии вместе с ним обучал и воспитывал неоперённых новобранцев здесь, в форте Лунной Бабочки. Близкий друг его отца и его друг.       — Я ждал тебя, Мерселиус, – сдержанно улыбнулся Ларриус, и они пожали друг другу руки. – Рад видеть тебя живым. Идём за мной – один из наших уже прибыл.       Мужчины выбрались в узкий слабоосвещённый коридор, который вёл к винтовой лестнице. От стен тянуло знакомой прохладой и сыростью.       — Кто знал, что нам придётся быть свидетелями таких событий? – вздохнул комендант, сняв со стены одинокий факел. – Призрачный Предел пал пару часов назад, в городах обезумевшие режут чужеземцев и всех им сочувствующих, совершая переворот во всех Великих Домах, а Дагот Ур захватывает Вивек и никто не может дать ему отпор. Похоже, даже АльмСиВИ.       Томас догадывался, что, применив Акулахана, Шармат начнёт действовать повсеместно, и всё же можно было только сделать вид, что его это не потрясло до глубины души.       — С самого начала мы все сидели на спящем вулкане, сэр, – ответил Томас. – А Нереварину удалось усыпить нашу бдительность. Он оказался невероятно хитёр и убедителен, раз смог всех обвести вокруг пальца.       — Вижу, тебе есть, что рассказать.       Стены вновь задрожали, с потолка посыпалась пыль.       — Не переживай, наши маги наложили на форт какую-то укрепляющую магию, — поспешил проинформировать Ллариус, — потому землетрясение пока что для нас самая незначительная проблема. Если, конечно, за ним не последует активное извержение вулкана.       — Для пополнения армии Дагота это не выгодно, – задумчиво заметил Томас, отряхивая голову. – Он не просто хочет разрушить всё на своём пути, а захватить и преумножить.       Они дошли до кабинета Ларриуса и комендант толкнул дверь. Это была небольшая комната с письменным столом посередине, за которым виднелся старый стеллаж со стопками бумаг. На стенах висели всё те же драконьи гобелены, на которых плясали отсветы горящего на столе канделябра. На стуле у стены, скрестив на груди руки, неподвижно сидел ящер. Охотник по имени Девятипалый обернулся на вошедших и сдержано кивнул. Его золотистая чешуя слегка лоснилась, а небольшой острый вырост на носу откидывал зловещую тень на стену кабинета.       — Наконец-то, – послышалось шипение вместо приветствия. — Рад тебя видеть, мягкокожий. Долго ты.       Томас не стал оправдываться, что в отличие от аргонианина, жившим в Балморе, не мог напрямую попасть сюда с помощью свитка. К тому же, не найдя на месте в Пелагиаде проводника, ему пришлось добираться до форта более прозаичным методом.       — Спасибо, что откликнулся на мою просьбу, — сказал вместо этого Красавчик, протягивая руку. — Ты один из немногих, кому я мог здесь довериться.       — Уж всё лучше, чем рисовать бесполезные карты Горького Берега, — заметил охотник, искренне ненавидящий свою работу. — Я уже отчитался перед Ларриусом насчёт дел в Балморе. Лишь скажу, что еле унёс оттуда ноги, когда всё началось — держать при себе свиток Божественного Вмешательства было отличной идеей, Томас.       — Самое страшное, — вставил Ларриус, — что мы пока ещё не нашли способ отличать тех, кто подвластен сну Дагота, а кто нет. Одно лишь ясно: без заражения корпрусом напрямую такое происходит только с данмерами. Поэтому нам пришлось принять непростое решение отказать их народу в эвакуации на материк.       Томас принялся задумчиво расхаживать по кабинету, поглаживая аккуратно подстриженную бородку.       — Ядовитая песнь, — тихо сказал он, размышляя над возможностью доли правды в литературном вымысле.       — Что ты сказал? — переспросил комендант, наблюдая за клинком.       — «Ядовитая песнь». Сочинение Бристина Ксела о юноше, в котором текла кровь Шестого Дома. Что, если такие дети как он, которых пощадили много веков назад, перемешались с другими Великими Домами и размножили наследие Дагота в своих потомках? И теперь Шармат управляет их разумом с помощью тёмных ритуалов? — чем больше Томас над этим размышлял, тем логичнее ему казалась эта догадка.       — Тогда спящими действительно могут оказаться, кто угодно, — сощурился Девятипалый.       — А процент носителей крови Дагота в Великих Домах — огромен. Если таков был долгосрочный план Шармата, значит, он сделал всё возможное, чтобы в нужный момент взять под свою власть все центры управления на Вварденфелле, — согласился Ларриус.       — Мне уже доводилось слышать подобные предположения. Нужно отдать это дело учёным — может, их умные головы найдут ответы на наши вопросы.       Комендант прошёл к письменному столу, отложил шлем в сторону, и, достав из ящика пергамент, принялся поспешно шуршать пером, дополняя отчёт по делу Нереварина.       Девятипалый с интересом подался вперёд, не расплетая скрещенных на груди рук:       — А что ты, Томас? Должно быть, прибыл прямиком из Вивека? Весть об Аккулахане разлетелась быстрее всех — пока не начался пеплопад, эту громадину было видно отовсюду.       — Тебе удалось разглядеть его вблизи? — нахмурился Ларриус, не отрываясь от записей.       — Да, — подтвердил Красавчик, опускаясь на свободный стул рядом. — И Нереварина с ним. Я видел, как он вошёл во дворец Вивека, и, кажется, видел, что он одолел живого бога.       — Значит, это правда, — Ларриус отложил перо и провёл грубыми ладонями по короткостриженой макушке. — За эти два часа до меня доносились разные слухи, но я ждал твоего личного доклада. Теперь нет никаких сомнений: Нереварин снова предал императора.       — Снова? — переспросил Томас, озвучивая общее удивление.       — Именно. Пока вы собирали сведения о настоящем, были те, кто занимался раскопками его прошлого, — серьёзно отметил Ларриус.       Комендант достал из сумки ключ и отпёр выдвижной ящик, из которого достал распечатанное письмо. С шелестом развернув содержимое, он принялся читать вслух, не спеша, чтобы дать клинкам возможность вникнуть в смысл сказанных слов:       — … Нереварин, именующий себя в последнее время Нереваром, действительно имеет имперское имя — Аллеус, как и было указанно в документах при его прибытии в 427 г. на Вварденфелл и освобождении…       — Возомнил себя лордом Нереваром? — презрительно сощурив змеиные глазки, вставил Девятипалый. — По-моему, это уже о многом говорит. Хотя в первую нашу встречу не было похоже, чтобы он страдал манией величия.       Раздался скрип петель и, обернувшись, Томас увидел в дверях запыхавшуюся темноволосую босмерку в грязном от пепла плаще.       — Гилдан, — приобнял её Томас, уступая место. — Теперь все в сборе.       Маленькая женщина охотно опустилась на стул и, отпив прямо из кувшина, стоящего перед комендантом, кивнула:       — Извините, сэр, продолжайте.       — …Фамилии у него нет и не было, поскольку он вырос в детском приюте и о его родителях ничего не известно. Достать информацию о его молодых годах было непросто, так как они пришлись на период тёмных времён Симулякра и почти все, кто его знал — мертвы. Однако нам удалось собрать сведения о том, что он обучался в ныне уничтоженной академии для боевых магов, именуемой Бэтлспайр, и весьма успешно. Также Аллеус был участником нескольких военных конфликтов при правлении самозванца Джагара Тарна, который использовал для своих нужд ещё не выпустившихся учеников. Был ли Аллеус очевидцем падения Бэтлспайра при нападении Мерунеса Дагона — не известно. После возвращения истинного императора, Уриэля 7-ого, на трон, Аллеус продолжал работать на Империю, отличаясь выдающимися способностями в области магии разрушения, изменения, иллюзии, восстановления, мистицизма и колдовства. В то же время приобрёл дом на пособие в небольшом поселении на южной границе Сиродила и обзавёлся семьёй, из которой ныне никто не остался в живых. Предполагаемая причина их гибели — нападение на деревню бандитов во время дальнейшего заключения Аллеуса. Собственно, что касается его ареста — причиной тому было ослушание приказа главнокомандующего и бунт против интересов Империи во время тайной операции, что было рассмотрено как предательство. Судя по найденным записям, заключение Аллеуса длилось шестнадцать лет, и его условное освобождение в формате ссылки на остров Вварденфелл — было шансом вернуть ему своё доброе имя и свободу, как гражданина Империи…       — Хоть он и работал на Империю, у него явно неоднозначные с ней отношения, — заметил Томас, протягивая руку Ларриусу, чтобы самостоятельно ещё раз прочесть письмо. — Одного не могу понять: почему тогда его выпустили и именно ему доверили столь важное дело?       — Так решил сам император. Почему он так решил - это уже другой вопрос, и, боюсь, нам в этом нет смысла копаться, — ответил комендант, готовя чистый пергамент.       — Будем делать то, что должны. А сейчас нам необходимо дописать ответный отчёт и как можно скорее доставить его в Имперский город — времени мало.       — У нас его нет, – наконец подала голос Гилдан, повернувшись к узкому окошку, за которым начинал завывать ветер. – Призрачный Предел пал на моих глазах. И я видела сотни, нет, тысячи чудовищ. Прежде, чем я убралась оттуда, мне стало ясно, что та их часть, что заполонила Альдрун — лишь малая доля всей армии Шармата. Наш враг превосходит нас во всём и имеет силы атаковать сразу несколько стратегически важных объектов.       — Как ответил на нападение дом Редоран? — задал направляющий вопрос комендант.       — Не организованно. Я много лет наблюдаю за ними и знаю дом Редоран как профессиональных воинов и стратегов, но почти сразу дошло до того, что магам Альдруна пришлось достать козырь из рукава. Они провели древний обряд по оживлению Скара…       — Того самого огромного грязекраба?? — присвистнул Томас. — А я-то думал, что видел самое интересное.       Гилдан прикрыла воспалённые глаза.       — Там поднялось такое облако пыли, что я почти ничего не видела. Но, боюсь, даже это не остановит полчища Дагота. Они как бесчисленная стая злокрысов, сжирающих всё на своём пути.       Спустя полчаса обсуждения подробностей катастрофических событий этой ночи, Томас получил запечатанный конверт от Ларриуса. Теперь в его руках находилась важная информация, собранная клинками тайно от Великого Мастера Ночи, его же, Нереварина, что нарушало все правила, которые так любила создавать Империя.       — Выпей снадобье, восполни энергию, – посоветовал Ларриус, глядя в усталые глаза Томаса. – А потом сразу отправляйся к императору и доложи всё, что мы собрали. Уже ясно, к чему ведёт эта неравная битва – считай, что линия обороны Вварденфелла прорвана. Нужно укреплять границы и искать новые решения.       Томас кивнул и спрятал конверт за пазуху. Внезапно их отвлёк вой сигнального рога – басистый и тревожный. Клинки многозначительно переглянулись.       — Началось... — возбуждённо сказала Гилдан, натягивая обратно маску и очки.       Через минуту агенты уже неслись по коридору к выходу на крепостную стену, где намеревались воочию увидеть приближающуюся угрозу. Оставив помещения форта, они угодили в объятия порывистого ветра, намеревавшегося сдуть их со стены. В неполном свете кровавых лун, затянутых пеленой пепла, клинки смогли уловить лишь какое-то движение рядом с ближайшими холмами. Оно напомнило Томасу кишащих муравьёв, рыскающих возле добычи.       — Они слишком близко, – зло процедил Ларриус и тут же повернулся ко внутреннему двору.       Возле ворот началась потасовка: народ, ожидающий вне стен, в панике обрушился на привратников и снёс их с ног, словно большая волна, которая теперь заполняла двор, перемешиваясь с принятыми ранее гражданами.       — Даэдра! – ругнулся комендант и бросился по ступеням вниз.       В тот же миг во дворе появился Радд Твердосердечный, Рыцарь-протектор, главный управляющий фортом Лунной Бабочки. Томас узнал норда по латунным тамплиерским доспехам и громкому голосу, похожему на рёв льва:       — Закрыть ворота, немедленно! Лучники – на позиции!       Заскрежетал металл спускового механизма, и тяжёлая решетка с зубьями принялась медленно опускаться вниз, заставив отстающих беженцев испуганно кричать.       — Радд, ублюдок! – выругалась Гилдан, – Там ведь ещё остались люди!       — Они не успеют все добежать прежде, чем эти твари, – нахмурился Томас, тронув Гилдан за плечо. – И нам не дать отпор за крепостью, уж тем более в темноте.       Решётка грюкнула прямо за спиной последнего успевшего прокатиться под ней счастливца. Сквозь клетку протянулись отчаянные руки обречённых на смерть.       «У Радда всегда всё было просто — нежелание напрягать извилины — таково его оправдание», — в сердцах прошептала босмерка.       Послышались душераздирающие крики: обезображенные корпрусом некогда люди и меры, ведомые неистовой яростью, терзали всех на своём пути, прокладывая путь к форту.       Сознание Томаса на мгновение помутнело: недосыпание и насыщенность последних дней давали свои горькие плоды.       — Командир! – вдруг закричал один из лучников. – Вижу мага Шестого Дома!       — Укрепить ворота! – последовал рёв Твердосердечного и на решётке вырос поблёскивающий слой магического барьера. – Лучники – огонь на поражение!       Толпа во дворе обеспокоенно роптала на происходящее, а Ларриус Варро пытался навести в этом хаосе порядок. По его приказу бойцы контролировали входящих в крепость, и отрезвляли особо паникующих.       Двор мало-помалу расчищался, а со стороны ворот загромыхали магические вспышки. Сквозь решётку Томас разглядел высокую сгорбленную фигуру в мантии, которая, несомненно, принадлежала одному из поднявшихся спящих. Несмотря на беспрерывный град стрел, чудовище не на толику не ослабило свой натиск, и магичка, сдерживающая вторжение, казалось, вот-вот обессилит.       — Захват форта – вопрос времени, – сказал Томас товарищам. – Изначально он строился, скорее, как административное здание. Нам просто необходимо подкрепление магов.       — Здешние заняты телепортацией и уже совсем выдохлись, – сказал Девятипалый. – Если снесут ворота...       — Я помогу, — решительно заявила Гилдан, которая неплохо разбиралась в школе изменения. Но стоило ей сдвинуться с места, как вдруг послышался громкий взрыв, и решётка с частью стены вылетели во внутренний двор, обрушившись прямо на стоящую под ними магичку. Из поднявшегося облака пыли медленно, но стремительно выступил поднявшийся спящий. Плывя в нескольких сантиметрах над землёй, он походил на огромного осьминога в мантии, ростом с высокого человека: из под капюшона виднелось его нечеловеческое лицо с пятью длинными придатками, центральный из которых напоминал хобот; вместо глаз у него чернели ряды странных отверстий. Чудовище раскинуло непропорционально худые руки в стороны и издало звук, похожий на чудаковатую мелодию. В ответ на призыв из-за его спины принялись выползать корпрусные твари, которых Радд Твердосердечный уже ждал.       К этому моменту во дворе не осталось никого из гражданских, а командир форта отдавал приказы с высоты бастиона. Лучники обратились вовнутрь и теперь били по разбегающимся во все стороны тварям. Томас отметил, что пустоголовые чудовища вели себя достаточно организованно: если бы не управляющий ими спящий, их нападение бы не обратилось для Форта Лунной Бабочки проблемой.       — Что ты здесь до сих пор делаешь, Томас? – послышался за спиной голос Ларриуса. – Мы подали заявку на подмогу. Отправляйся в Сиродил и доставь отчёт, а защиту крепости оставь нам. Клинок не успел возразить, когда комендант уже нырнул в ближайшую дверь.       — Гилдан, – обратился к босмерке Томас, доставая из-за пазухи конверт, – ты всё слышала. Я прошу тебя сделать это вместо меня.       Казалось, спящий был неуязвим: летящие в него стрелы отскакивали от магического, переливающегося фиолетовым, купола. Отрывисто махнув рукой, словно прогоняя назойливую муху, чудовище выпустило ледяные стрелы, пригвоздив несколько лучников к стене. Клинки машинально присели, прячась от нарастающей угрозы.       — Почему ты... – начала было Гилдан, но тут же осеклась, решив не задавать очевидных вопросов.       Было немудрено, что Томас питал тёплые чувства к месту и людям, с которыми служил бок о бок более пятнадцати лет и не мог смириться, что его товарищи будут защищать форт Лунной Бабочки без его участия. И к тому же теперь, когда твари пробрались внутрь — от боевых навыков имперца было больше толку.       — Ты должна сказать «так точно, сэр», – ухмыльнулся Красавчик в ответ на укоризненный взгляд босмерки и кивнул Девятипалому.       Ящер осторожно двинулся вдоль стены, выбирая удобную позицию.       — Только попробуйте отдать концы здесь, — сказала на прощание Гилдан, прикрыв грубостью своё волнение, и скрылась из виду.       «Что ж. Нам нужно продержаться, пока не придёт подкрепление и не заблокирует вход», – отметил для себя Томас, оценивая ситуацию.       Радд не торопился вступать в ближний бой, оно и ясно – в последнюю очередь он хотел подвергать риску заражения себя и своих бойцов. Но, кажется, этот крайний случай, по его мнению, настал. Поток корпрусных тварей не прекращал вливаться внутрь, постепенно подбираясь к дверям крепости, за которыми прятались гражданские. На земле уже валялось немало смердящих трупов, бывших, некогда, в том числе и солдатами Легиона. Гипнотические ноты поднявшегося спящего зациклились, начиная всё больше и больше бесить Томаса.       «Пора остановить это представление» – собрался с духом имперец и, приказав Девятипалому прикрывать его, побежал вниз по ступеням, присоединившись к небольшому отряду подоспевших из форта легионеров.       С соседней лестницы выступил Радд, держа наготове секиру. Бойцы принялись напористо расчищать двор, рубя безумных прокажённых, не обращавших внимания на боль. Брызги осквернённой крови летели во все стороны, и освобождённые от страданий тела падали друг на друга, образуя кое-где кучи. Те легионеры, кому удалось подобраться к воротам, схватили ящики и тяжёлые мешки, чтобы заделать ими брешь. Гуляющих за стенами тварей это могло бы сдержать, однако не было гарантии, что совсем скоро на них не обрушилась бы новая напасть в виде более сильных противников.       В центре же двора бесчинствовал спящий: он выставил свои костлявые пальцы перед собой и морозный вихрь обрушился на подобравшихся слишком близко легионеров, превратив их в ледяные статуи. Изо рта Томаса повалил пар, а ресницы подёрнулись инеем: магия Шестого Дома была могущественна и опасна.       Но Радд был суровым нордом, и его нельзя было испугать подобным. Выдержав атаку, он бросился на спящего, занося оружие для фатального удара. Однако чудовище отразило выпад магией и принялось атаковать цель новой порцией ледяных стрел, от которых тот едва уворачивался.       Томас поспешил пробраться на помощь командиру, но это оказалось крайне сложно в такой давке. Он не мог использовать всю амплитуду парных клинков, рискуя задеть своих, потому бил точечно, концентрируясь на ближайших объектах. К своей радости, имперец заметил, что уроки владения мечом не прошли для его бойцов даром – хоть корпрусные твари и не отличались умом, и, соответственно, техникой боя – но всё же была необходима скорость и ловкость, дабы дать отпор врагу в сложившихся обстоятельствах. Сделав очередной выпад, Томас скользнул между неповоротливыми калеками, синхронно снеся обоим головы. Впереди он разглядел для себя путь: вокруг сражения Радда с поднявшимся спящим количество тварей значительно поредело. Норд, полагаясь на свои врождённые способности сопротивления холоду и тяжёлую непробиваемую кирасу, отлично держался, но Томас отметил низкую эффективность такого боя. Командир полностью оправдывал стереотипы о своей расе и был крайне консервативен относительно методов сражений. Он недолюбливал Томаса, считая подопечного недисциплинированным хитрецом, которому было не место в рядах имперского легиона. Ещё с первого года службы Томас раздражал командира своей способностью нарушать правила и оказываться при этом правым, хоть Радд и не признавал этого.       Оказавшись на достаточном расстоянии от спящего, клинок опустился на колено и поспешно вытащил из сумки свиток. Он зачитал заклинание, направив руку в его сторону, и из кончиков его пальцев вырвалась зелёная энергия, толкнувшая тварь; резко обернувшись на Томаса, она рассекла худощавой рукой воздух, и Радд, воспользовавшись моментом, отсёк её кисть. Хоботы спящего принялись виться, словно змеи, а источаемая ими мелодия сфальшивила и оборвалась.       Томас смахнул с руки тлеющие остатки свитка и крепко сжал рукояти мечей, ожидающих своего выхода. Оббежав чудовище с противоположной от командира стороны, он замахнулся и отсёк его хобот, заставив его истошно завопить.       «Жалкое животное!» — вдруг услышал Красавчик искажённый нечеловеческий голос в своей голове. — «Думаешь, в твоём сопротивлении есть хоть малейший смысл? Моя смерть — лишь сон, за которым следует пробуждение. Снова и снова, одна внешность за другой, ничего настоящего…»       Но тут Радд завершил начатое, обрушив секиру на голову чудища, и телепатия оборвалась. Раздался мерзкий хруст черепа, и поднявшийся спящий заснул вновь. Вокруг послышался одобряющий гул бойцов: потеряв централизованное управление, корпрусные твари больше не преследовали никакой цели, и осада форта стала сходить на нет. Радд Твердосердечный подошёл ближе к Томасу и снял шлем. На его немолодом лице, обрамлённом каштановыми волосами, смешанными с сединой, было недоумение и, впрочем, всегда ему присущая жёсткость.       — Мерселиус, – прошипел он, сдвигая брови всё ниже и ниже. – Ты какого скампа тут делаешь? Тебя же выгнали отсюда три года назад, после инцидента в Балморе...       — И я вас рад видеть, командир, – нарочито легко поздоровался клинок, оставив попытки проанализировать слова спящего. – Я здесь в качестве гражданского, вот, видите, формы нет, – ухмыльнулся он.       — Будто ты её носил, – буркнул Радд. – Это что опять за фокусы? – кивнул он в сторону горстки пепла и венчающий её расколотый череп – всего, что осталось от поднявшегося спящего.       — Вы победили, поздравляю. Или речь идёт о Свитке Оцепенения Нерузи? Полезная вещь, командир, попробуйте. Уверен, вам понравится... Быстрее обезвреживаете противника — меньше теряете людей.       Глаза норда сощурились, а ноздри – раздулись: Томас почувствовал какое-то детское удовлетворение. Вокруг всё затихло. Призванные спящим были повергнуты, и солдаты приходили в себя, подбадривая друг друга и делясь пережитым. Раненых было немного, ещё меньше – убитых. Целитель уже оказывал первую помощь пострадавшим и призывал всех вступивших в бой принять снадобье от мора.       Радд отступил, не желая продолжать глупую перепалку. «Чего расслабились?» – проревел он на всю округу, пройдя мимо Томаса. - «Сжечь трупы!»       — Рано радуются, ведь это только начало, – сказал появившийся рядом Девятипалый, с отвращением покосившись на ближайший корпрусный труп. Влажные кровавые нарывы по всему телу блестели в свете фонарей, вызывая тошноту.       Томас посмотрел в сторону усиленных дверей форта, в надежде увидеть там несколько фигур в длинных мантиях. Но подкрепление так и не прибыло: клинок понимал, что не только Форт Лунной Бабочки нуждался в магах. Столицу наверняка завалили призывами о помощи со всего Вварденфелла, и вместе с тем заявки на эвакуацию навели там серьёзный переполох.       «Возможно, это последние часы моей жизни», — осознал Томас, не испытывая по этому поводу бурных эмоций. Он планировал держаться до последнего, защищая форт, и это было его твёрдым решением.       И вдруг всё вокруг осветилось, как при свете дня, заставив всех как один поднять головы к небу. Над Вварденфеллом неслась огромная горящая звезда, сверкающая всеми цветами радуги. Она передвигалась достаточно быстро, как с силой брошенный мяч, и как будто набирала высоту, а не стремилась к снижению.       За стенами, вдалеке поднялся шум: монстры завыли разными голосами; в их тоне было нечто похожее на злорадство. И из всей этой какофонии выбивались всё те же странные мелодичные звуки. Дозорных, патрулирующих на стене, объял смертельный ужас: тьма, рассеявшись, открыла их взору несметное количество пепельных тварей, подбирающихся к форту. Упырей, зомби и спящих, текущих с Красной горы, было так много, что не было видно земли. И снова затрубил рог.       — Оно словно взлетело со стороны Вивека, – совладав с ошеломлением, произнёс Томас, провожая звезду указательным пальцем.       — И полетело на юго-запад, — закончил за него Девятипалый.       Клинки, с беспокойством в глазах, обернулись друг на друга и одновременно выпалили:       — Имперский город!