Двадцать правил счастливой жизни

      — Ведьма, — в очередной раз припечатал Чимин, а Чжиын рассмеялась с этого и, прикусив нижнюю губу, вдруг поняла, что вовсе сделала это впервые. — Я всегда это говорил. Как чувствовал.       — То, что наша Чжиын с умом подходит к выбору партнёра и умеет нравится мужчинам, не делает её ведьмой, — не согласился Намджун, а потом прямо из-под ножа умыкнул кусочек бекона. — Верно я говорю?       В снятом на все выходные доме было тепло и уютно, кухня казалась светлой и большой, и Чимин с Намджуном, жужжащие в оба уха, почти не отвлекали и не раздражали. Даже несмотря на то, что обсуждали личную жизнь, ставшую всеобщим достоянием быстрее, чем это планировалось. Но, как говорил Хосок, всё, что не делается, делается исключительно к лучшему.       — Верно, — сухо кивнула она, но всё равно улыбнулась — то ли от переизбытка свежего воздуха, то ли из-за выпитой уже баночки пива. — В конце концов, хватит говорить так, будто я какими-то ритуалами приворожила директора Чона.       — При нас ты можешь не стесняться, ми-ла-я, — заговорщески шепнул Намджун и снова умыкнул бекон. — Хосок — он и в Африке Хосок, в постели же ты не зовёшь его «директор Чон».       — Предлагаю не обсуждать мою личную жизнь настолько глубоко.       Чимин закашлялся, отпивая пиво из банки, едва не захлебнулся и закашлялся ещё сильнее, стоило Намджуну постучать по его спине своей огромной ладонью. Алкоголь будто бы едва не пошёл через нос, а тот всё равно продолжал эхехекать — противненько так, с прищуром, и приговаривая:       — Глубоко, хе… Глубоко…       — Тебе что, пятнадцать? — пожурил его Намджун. — Или у тебя мозги совсем скукожились от женатой жизни?.. Или не только мозги?       — Ты не дави на больное!..       — Я просто напоминаю, что Ынхи где-то на улице, — хмыкнула Чжиын, начав раскладывать нарезку по тарелкам, — и было бы неловко, если бы она сейчас зашла и услышала это.       — Я живу в заточении, — заунывно пожаловался, однако, Чимин, и только ещё сильнее придвинулся к её плечу, почти наваливаясь и всхлипывая. — Я даже на барбекю смог выбраться только с ней. И вы должны сказать «спасибо», что с нами не потащилась моя тёща.       — Вот уж спаси-и-ибо, — скептично протянул Намджун, — удружил.       Они были очень громкими, но казались невыносимо смешными. То ли от того, что теперь от них не было каких-то секретов и страхов, что хотя бы один из них раскроется, то ли действительно от уже выпитого. Но подобная кутерьма на кухне даже развлекала, и вовсе не казалось скучным заниматься нарезкой и приготовлением закусок.       Когда Хосок сам и первый заговорил о том, чтобы собраться всем вместе, стало действительно радостно на душе. Он даже лично позвонил Юнги, чтобы позвать того тоже, а у Чжиын по-глупому затрепетало сердце то ли в гордости, то ли просто в какой-то особенной радости. Просто приятно было понимать, что Хосок всё же стремился стать ближе со всеми, перестать казаться им лишь суровым и неразговорчивым начальником, а начать выглядеть таким же молодым мужчиной, ровесником многих из отдела. Так что и наблюдать за его попытками было весело и мило, а не поощрять их было невозможно.       — Только тогда ты перестанешь отнекиваться от встречи с моими, — припечатал он сутки назад, подловив прямо на кухне и отбрасывая со лба пряди мокрых волос. — Почему я вожусь с твоими друзьями, а ты моих сторонишься? Даже этот твой будет, — фыркнул он, — красавчик-детектив… Ну, не твой конечно, — поспешил исправиться Хосок, а Чжиын рассмеялась прямо в его плечо, — но тоже будет.       В душе жило непривычное стеснение. Друзей у Хосока было много, все были слишком разными, а Им Джебом, чей отец первым и заговорил о свадьбе ещё во время их обучения в старшей школе, и вовсе задорно хихикал по видеосвязи, рассказывая именно это. Но после того, как Югём громко и откровенно поделился тем, что Хосок должен быть благодарен за то, что их план сработал, и секретарь Ли теперь больше девушка, чем секретарь, стало совсем неловко. Вероятно, в счёт того, что болтали они все вместе и очень громко, заставляя Хосока почти виновато поглядывать из-за крышки ноутбука, а её — продолжать делать вид, будто в спальне, помимо хозяина квартиры, совсем никого не было.       Перед его друзьями действительно неудобно было показываться, потому что теперь она точно знала — всю ту нелепицу с наручниками в отеле придумали именно они. И именно для того, чтобы свести их, пусть и решили почему-то не ставить Хосока в известность о подобном плане. Его, на самом деле, жутко хотелось спросить, что он там наговорил им, что подобное было задумано, но язык так до сих пор и не повернулся.       А теперь, когда Чимин и Намджун больше лезли под руку, нежели помогали, и вовсе думалось о другом. Например, о том, что отношения не были тайной, что бояться оказалось нечего, раз уж каждый слишком адекватно отнёсся к подобной новости, а в душе щекоткой разносилось веселье. Ведь там, во дворе, Хосок с Юнги занимались барбекю и грилем, позволив Хери с Ынхой сконцентрироваться на овощах. Тэхён, представивший, наконец, своего парня — Минхёка, вместе с Чонгуком пытались поставить палатки для любителей экзотики. И это было, на самом деле, самой большой нелепицей, потому что все от подобного отказались, предпочтя удобство комнат в доме.       С улицы было слышно музыку и разговоры, и подобное грело сердце, заставлял Чжиын улыбаться и даже не возмущаться тому, что Чимин прямо с тарелки тащил закуски и только потом брался уносить их на стол, поставленный под навесом. Был уже совсем поздний вечер пятницы, а душа пела дифирамбы тому, что было ещё достаточно времени для того, чтобы отдохнуть и даже устать от такого отдыха.       — Ита-а-ак, — протянул Намджун, едва своим бедром не ударив по её, и заигрывающе хихикнул, оказавшись рядом, чтобы помочь с выкладыванием кимчи на тарелку, — раз уж мы остались совсем одни, колись, такой ли наш директор офигенный, каким кажется на первый взгляд?       Чжиын прыснула, искоса на него посмотрев, и чуть покачала головой.       — Вот уже месяц его знаешь, а задаёшь такие вопросы.       — Да нет же, — отмахнулся он и дёрнул бровями, намекая на куда большее, — я не про то, какой он у нас умный, красивый и потрясающий. В личном-то у него как? — взглядом указал Намджун на собственный пах. — Нормально?       Одинаково сильно захотелось рассмеяться и ударить его по плечу, чтобы не задавал таких глупых вопросов, но хватило только на то, чтобы снова покачать головой и шмыгнуть носом, запястьем заправляя волосы за ухо.       — А ты что же? Для себя интересуешься? — пошутила Чжиын, заставив того цыкнуть и недовольно закатить глаза. — Чанми больше не в приоритете?       — Да за что же ты так по больному-то? — протянул он и задумчиво плямкнул губами. — К этой стене ну никак не подобраться. Я же к ней и так, и эдак, и в кино, и в ресторан, и в парк. А она всё о своей работе да работе. Ну, железная, конечно, леди.       Намджун зацыкал в недовольстве, а Чжиын тихо улыбнулась себе под нос, понимая, о чём он говорил. Во всяком случае, о его почти озабоченности Ким Чанми из отдела маркетинга знали будто бы все. Исключая, конечно, саму Чанми — до невозможности красивую, уверенную в себе девушку, но не интересующуюся, кажется, ничем, кроме работы и бургеров. Тайна её идеальной фигуры оставалась нераскрытой вот уже несколько лет, а количество еды на её подносе всегда поражало и никогда не уменьшалось.       — А ты попробуй с общих интересов, — посоветовала Чжиын неожиданно даже для самой себя. — О работе с ней заговори. Вот прямо заявись в отдел, положи на стол папку с каким-нибудь из отчётов и попроси помощи. Скажи, например, что жуть как нужно обоснование изменения ценовой политики на какой-нибудь из товаров, а ты — экономист, ничего в подобном не смыслишь.       Намджун даже перестал жевать, так и застыв с приоткрытым ртом, а девушка снова улыбнулась, попросту вспомнив, что Хери как-то сравнивала её с Чанми. И уж если так не получится хотя бы установить контакт с этой потрясающей во всех отношениях девушкой, то можно было умывать руки и честно признаваться, что даже в элементарной психологии она не понимала совсем ничего.       — Вот знаешь, — протянул в итоге Намджун, придерживая дверь и позволяя выйти из дома с несколькими тарелками сразу, — сколько тебя знаю, а удивляться никогда не перестану. Сейчас, правда, не понимаю, то ли своей глупости поражаюсь, то ли твоей гениальности в таких простых вещах.       Хосок говорил о чём-то с Юнги, удивительно легко и быстро найдя с ним общий язык, и смотреть на это правда было приятно. Особенно когда они заметили одновременно и улыбнулись слишком похоже, заставив Чжиын точно также расплыться в улыбке и, оставив закуски и стол на Намджуна, метнуться в их сторону, где сильнее всего пахло мясом, и дым шёл куда-то в сторону.       — Всё хорошо? — уточнил Хосок, щипцами переворачивая свиной стейк, а пальцами второй руки поправил сбившийся капюшон её толстовки и протянул открытую баночку пива — видимо, свою. — Спать ещё не хочется?       Его глаза лукаво сверкнули в полумраке, давая понять, что сказано это было не просто так, а с вполне определённым подтекстом, который как-то неожиданно превратился в шутку и заставлял теперь смущаться. Он снова и снова спрашивал подобное даже на работе, снова и снова подхихикивал, полностью довольный собой, а потом беспардонно лез ладонями то под юбку, заставляя хлопать по рукам, то под футболку с шортами. И во втором случае Чжиын уже сама подавалась вперёд, обхватывая его лицо ладонями и не имея ничего против приятного времяпрепровождения в стенах дома.       — Всё отлично, — уверила она и взглядом поймала улыбку Юнги, который вдруг коротко кивнул и поспешил будто бы незаметно отойти. — Я не стала нарезать вообще всё, что купили. Мало ли, вдруг не доедим, останется. Или, наоборот, кто-нибудь проголодается к завтраку.       — Здесь в любом случае магазин в деревне поблизости. Съездили бы и докупили нужное.       — О, и ещё, — вспомнила девушка, занимая место Юнги у гриля и проверяя, не подгорели ли сосиски, — ребята спрашивали, по сколько нужно скинуться, чтобы компенсировать твои расходы по аренде на дом и на продукты.       Хосок фыркнул и будто бы недовольно повёл плечами.       — Это я позвал на барбекю, я и оплачиваю.       — Все мы уже поняли, что ты богатенький папик, — хихикнула Чжиын, а от наигранно сурового взгляда Хосока едва не поперхнулась и под его дальнейших смех только осторожно пнула по коленке. — Позволь ребятам скинуться хотя бы на продукты, потому что мы закупились действительно многим. У нас одного мяса и сосисок почти двадцать килограммов. Всё ещё не могу поверить, что ты набрал столько.       — Я брал с расчётом примерно по килограмму на каждого на один день, — пожал он плечами, — но потом сбился, а ты отвлекла меня со своими закусками и пивом.       — Вот как раз они и разойдутся самыми первыми, — Чжиын улыбнулась, а Хосок коротко усмехнулся в ответ и также же коротко прижался губами ко лбу. — А мясо потом придётся забирать домой.       — Ничего, ты всё равно ешь за троих.       — Эй!       Хосок позволил легонько ударить его, а потом рассмеялся, перехватывая руки, прижимая к себе и попросту обнимая, несмотря на каждое из замечаний о том, что рядом готовилась еда, стояла барбекюшница и гриль. Его дыхание коснулось виска, опалило ушко, и стало до ужаса хорошо и комфортно, что Чжиын сама прижалась ближе и позволила оставить поцелуй на скуле.       Только сейчас подумалось о том, что «домой» звучало почти неправильно, но отношения, едва успев начаться, как-то очень быстро перешли в разряд совместной жизни вместе с отдельной кружкой, зубной щёткой и нижним бельём, хранящимся на одной из полок в гардеробной. Хосок шутил, что скоро её вещи заполнят тут всё, а Чжиын за смехом пыталась скрыть смущение, потому что всё это происходило как-то невольно и само собой.       Хосок всегда забирал после работы, сам тащил к себе, подвозил иногда до дома, позволяя собрать вещи, а потом всё равно возвращал в свою квартиру и даже позволял чувствовать себя настоящей хозяйкой. Иногда вспоминалось это его самое первое «Я оценил» и даже не верилось в то, что тот директор Чон и этот Хосок, обнимающий и смачно целующий на этот раз в подбородок, один и тот же человек.       И всё равно было хорошо, уютно и комфортно. Стоять вот так рядом, пусть даже рядом с дымом и готовящейся свининой, смотреть на остальных ребят, шумных и весёлых до невозможности, и понимать, что эта жизнь — счастливая.