Облачно

Смешно За каких-то пару лет привязаться к кому-то настолько, что его смерть причиняет физическую боль? Ни черта не романтично, ведь посреди груди, под совсем новым — пятилетним, напоминает он себе отстранённо — костюмом, кожа покрывается корочкой и красными волдырями, показывая неудовольствие пламени. Но всё внимание сосредоточено не на этом, ведь он слишком долго живет, чтобы не научиться терпеть боль, а на чертовом обугленном трупе. Его называли бессмертным Теперь это казалось глупой шуткой. Какой смысл в победе над смертью, если твоя душа умирает с каждым потерянным близким? А в начале это казалось воистину хорошей идеей: отдохнуть от бесконечной гонки за первенство, не опасаться за свою жизнь. Неприметный уставший подросток в Америке. Что более типично для двадцать первого века? Немного манипуляций с пламенем, которым он научился виртуозно управлять за своё долгое существование, и бездетная семья безоговорочно верит, что их племянник, погибший вместе с родителями в автокатастрофе, по которому они тосковали уже больше полугода, чудесным образом выжил, и теперь живет с ними. Легкая на подъем и вечно оптимистичная “тетя”, которую он больше воспринимал как младшую родственницу, заставляла невольно вспоминать свою семью Каркасса. Они не только не позволили развалить их другим, но даже вошли в Альянс, и получили-таки себе законное право бывать в Мафия-Лэнде. Почти как дети, они пребывали в состоянии перманентного счастья, изредка, правда, отвлекаясь на поиски его сиятельной персоны. Впрочем, не слишком активно. Он обозначил свою позицию ещё после снятия проклятья, и явно не собирался умирать, но Семья, как оказалось, очень уж прикипела к нему, как и он к ним, чего уж греха таить. Единственное светлое пятно в Европе, которое он просто не мог возненавидеть, осталось в прошлом, а в настоящем его ждал муж тети. Бен Паркер, который был мечтой. Далекой, несбыточной, манящей. Он, казалось, был сосредоточением старости. Таким, каким он сам, ещё в бытность Скаллом, мечтал стать когда-нибудь. Степенный, трудолюбивый, с нормальной семьей и ежедневными заботами по дому. Неугомонный характер все ещё проскакивал в игривой искренней любви к Мэй, в глупой традиции ставить рождественскую ель вверх ногами, в его редких статьях, которые выпускали шуточные газеты. Даже когда я рассказал им о своей паучьей мутации, он первым делом предложил купить клейкую ленту, чтобы мне не пришлось ловить себе завтрак. Смотря в перспективе, становится кристально ясно, почему эксцентричный миллиардер, зовущий в ненавистную Европу, отозвался теплотой в сердце, где ещё недавно зияла пустота имени Бенджамина Паркера. А он, спустя столько лет жизни с шебутными мафиози и гражданскими не мог больше оставить любимый Нью-Йорк. Переживший войну и смерти, вторжения и пару апокалипсисов, он сплотился, защемив Питера в своих руках-небоскрёбах. Этому городу несмотря ни на что, хотелось помогать. Сложно оставаться облаком в этом особенном городе и, чуть почувствовав слабину, Небо радостно развернулось во всю ширь, вытесняя Облако на второй план. Получение ещё одной суперспособности только укрепило его веру в то, что у него шило в одном месте высшие силы хотят через него наносить добро и совершать справедливость. Раньше он думал, что лучшего шоумена чем он, не найти. Спрыгивающий с самолетов и башен супергерой, из способностей имевший только гениальный мозг и чуть теплящееся пламя Солнца, смог хоть ненамного, но обойти его. А личный самолёт, десятки этажей лабораторий и небольшой подарок, в виде новых костюмов, только добили его внутреннего ворчуна, нежелавшего признавать поражение. Последующий комок из воспоминаний и адреналина распутывать не хотелось, но опустошение реборновского тайника в Берлине приятно грело сумку приличной суммой и загадочной деревянной палкой, которую он волевым усилием оставил на потом. А события, не жалея его, бежали вперёд, время шло, и круговорот выплюнул его там, на выжженной и покрытой инопланетной кровью земле, рядом с ещё одним дорогим сердцу человеком. В этот раз бежать не хотелось, сердце болезненно замерло, будто что-то погасло. Забравшийся в сердце почти-сын-почти-наставник лежал, привалившись к какому-то обломку, смотрел мертвым взглядом куда-то между двумя дорогими ему людьми, и приковывал Питера к земле. Он останется. С Вирджинией, с Мстителями, с Нью-Йорком. *** Малышка Морган, даже будучи двадцатипятилетней выпускницей Гарварда, вызывала умиление. Он мог бы назвать её любимой внучкой, если бы не мутантское тело, в сто с хвостиком выглядящее так, будто он её брат, старше лет на десять. У него ведь до сих пор спрашивали паспорт, когда он лично покупал алкоголь! Что случалось чаще, чем требовал того его статус регента во главе одной из крупнейших компаний мира. Тони, уверенный в своём изобретении, тогда, почти двадцать лет назад, решил ввести его в семью не через нудные обеды и выходные на природе, а сразу разделив свою долю в компании и должность генерального директора между ним и дочерью, которая бы смогла расти спокойно рядом с матерью, точно зная, что не будет нуждаться, благодаря братику. Хибари, уже давно выглядящий старше него, смеялся в голос, когда увидел трансляцию смены гендира СтаркИндастриз, ставшую новостью наравне с удвоением всего живого. А, что удивительно, поголовно живые бывшие сокомандники по проклятью в упор не замечали его. Лёгкая пластика после переезда на материк позволила оборвать все связи с Куроко, и Мистер Паркер, спокойно отдыхал, кажется, в первые за свою жизнь, старательно не обращая внимание на еле тлеющее сердце. Этому же способствовали переговоры, которые стало возможно преспокойно проводить с любыми живыми, заблаговременно нацепив безопасности ради ЭДИТ. И вот, вновь слава, шепотки за спиной, фанаты, злопыхатели. Мир не хотел забывать свою звезду, какое бы имя она ни носила. В результате, тихая передача дел в руки наследницы, такой же прощальный ужин, последнее посещение могил его семьи, давшей фамилию Паркер, и старая-престарая сумка, заботливо хранящая билет на самолёт. *** Вол-шеб-но! Буквально. Его удача на пару со старой сумкой сыграли с ним злую шутку. Ведь она, эта рухлядь, имела карман, куда он бросил старую палку из Германии, и дотошные русские пограничники, увидев её, моментально увели его под белы рученьки куда-то. “Куда-то” оказалось миром магии. С оборотнями в погонах, вампирами-судьями, и целым княжеством, забытым немагами. Вот где его истосковавшаяся по странностям душа могла разгуляться. Средневековые дуэли по всем правилам и пьяные драки, люди и монстры, мегаполисы и непроходимые леса. Необъятное княжество закрутило его в своих делах на несколько лет так, что иногда даже в зеркало заглянуть не было времени. Скалл был уверен, что организуй Каркасса своё государство, оно бы именно таким и было. Уезжал он оттуда также феерично: выкрав на рассвете с десяток драконов и перелетев через границу с Монголией, стреляя заклятьями Ваддивази, заставляя пограничников бестолково сталкиваться друг с другом в воздухе. После этого он ещё пару лет прыгал по государствам-сателлитам княжества, пытаясь вывести химеру из дракона и оборотня, и щёлкая по носу ещё одну государственную службу. Получив волка с крыльями, он немедля отправился на окраину Европы, напоследок отослав командиру сыскного отдела советскую медаль за отвагу, купленную на eBay, осел в какой-то деревушке, и начал готовить свою следующую большую шалость *** Как он понял в последствии, матерные слова на эльфийском языке Толкиена были не лучшей основой для книг с аудиторией волшебниц-домохозяек. И если после продажи первых книг в магазины он смеялся, на первой раздаче автографов он рыдал от смеха в гримерке, то следующие предложения о новых фотосессиях и хвалебные статьи уже изрядно напрягали. А последующие предложение преподавать в местной школе, на имя его писательского псевдонима, Гилдероя Локхарта, заставило встревожиться. Но отступать уже и не хотелось...