Riders on the storm

Riders on the storm Riders on the storm Into this house we're born Into this world we're thrown Like a dog without a bone An actor out on loan Riders on the storm © The Doors

Медленно катиться в пропасть — не так уж и страшно. Это всё равно, как жить на планете Земля — она кружится вокруг своей оси, кружится вокруг солнца, но кого это ебёт? Вот так и с общим течением жизни — река несёт тебя, зачастую прямиком в сточную канаву, а ты об этом не знаешь и, потягивая коктейль, мирно покачиваешься на надувном матрасе... Прошло полтора года с того случая с бешеными хиппи-убийцами. Для тех, кто не в теме, напомним: в жарком августе 1969 года около полуночи Рик МакДональд Далтон покачивался на надувном матрасе в бассейне собственного дома на Сьело-драйв. Этот матрас был очень похож на карьеру Рика — неустойчивый воздушный пузырь, который неплохо держит тебя на плаву, но лишь до первой волны. Пока Рик расслаблялся на матрасе, слушая в наушниках мрачные напевы своего дружка Джима Моррисона, в дом вломилась вооруженная троица — как их позже окрестили в прессе, «хиппи-убийцы». Парень и две девушки состояли в секте Чарли Менсона — они собирались напасть на обитателей дома, кем бы те ни были, и покрошить их к херам. К счастью для Рика и его жены (и к несчастью для хиппи), в гостиной злоумышленники нарвались на Клиффа Бута — дублёра-каскадёра мистера Далтона. Хиппи-убийцам не повезло дважды, так как Клифф находился в гостиной не один — с ним была Бренди, отменно дрессированная сука породы питбуль. Первым делом Клифф и Бренди разделались с Тексом Уотсоном, который имел дерзость угрожать им пистолетом — хиппи лишился руки и гениталий и скончался от кровопотери в больнице несколькими часами позже. Следующей на очереди была Патрисия Кренуинкел — Клифф отправил ее на тот свет, проломив девушке череп. Третьей нападавшей каскадер и его верная псина нанесли немало увечий, но Сьюзен Аткинс удалось убежать на улицу. Очевидно, она пыталась скрыться. Запнувшись о край бассейна, полуживая, выпотрошенная собакой Аткинс рухнула в воду. В ее руке был заряженный пистолет. Девушка размахивала им, выкрикивая невнятные ругательства, и Рик Далтон немедленно взялся за огнемет. Он давно ждал повода проверить исправность этой штуки — с тех самых пор, как снялся в «14 кулаков Макласки». Огнемет сработал как часы. Неумолимое течение реки в ту ночь как будто слегка ускорилось, Рик начал осознавать его. Радужная перспектива выбраться на берег маячила впереди — ведь идиотские хиппи привлекли к нему внимание соседей, знаменитого поляка Романа Полански и его жёнушки Шерон. Всё шло путём. Завязалось приятное знакомство, и в последующие полгода Рика с Франческой частенько приглашали на бокал шампанского в соседний дом. Чета Полански жила весело — наличие новорождённого никого не смущало, и вечеринки следовали одна за другой. Потом Полански укатил на съёмки, но про Рика не забыл — через своего помощника предложил ему роль Макдуфа в «Макбете». Отличный шанс заявить о себе, карьера Рика Далтона могла бы снова пойти в гору и даже взлететь, но как говорится, фига два. Вопреки чаяниям, новый виток успеха у Рика так и не случился — потому что он начал страдать провалами в памяти. Для актёра это чёртова катастрофа, а то и повод свести счёты с жизнью. Та самая волна, которая опрокидывает твой надувной матрас и уносит его чёрти куда, оставляя тебя один на один с равнодушной стаей аллигаторов — кредиторами, банковскими расписками, счетами за дом и землю... Рику повезло — аллигаторы не сожрали его. Возможно, сочли слишком старым и невкусным. Как бы там ни было, его вынесло волной на берег — потрёпанного и без штанов, но живого. Да, определённо, это был не тот берег, где стоят вигвамы успешных парней. Франческа Капуччи ушла от Рика к другому, продюсеры и режиссёры не звонили, телевизионщики изредка подкидывали контракты на рекламу. Но у Рика были кое-какие сбережения со времен съёмок в Италии, он удачно вложил их и мог теперь жить на проценты. Одним словом, когда на исхудавшем календаре показались последние числа 1971-го года, Рик Далтон был немногим хуже себя прежнего: дом с частной подъездной дорожкой, батарея бутылок в холодильнике и две кислотные марки в хрустальной вазочке. Марки они с Клиффом планировали сожрать на брудершафт ровно в полночь — встречать новый год, так упоротыми... Вы ведь в теме? Да-да, и ещё раз да — уделом Рика по-прежнему был его верный дублёр-каскадёр Клифф Бут. «Чуть больше чем брат, чуть меньше чем жена» — ну или наоборот. Ну а куда им было деваться с этой подводной лодки? В новом дублёре у Рика не было потребности, в новом друге — тем более, ну и всё понятно, как только Франческа свалила, Клифф вернулся на своё законное место в жизни Рика, а потом и вовсе переселился в его хоромы вместе с Бренди. Рику было грех жаловаться на такое соседство. Платить за услуги Клиффа он не мог ещё в 1969-ом, а теперь ему всё доставалось на халяву: любая помощь по хозяйству плюс бонус, распробованный им ещё в те лохматые годы, когда он был восходящей звездой, а Клифф ходил с обручальным кольцом. Трахался ветеран Вьетнама отменно, это всегда было его сильной стороной. А ещё его не нужно было водить на модные театральные премьеры и в дорогие рестораны, чтобы ночью получить что-то взамен. Когда в одном сосуде убывает, в другом, как водится, прибывает. Деньжата из них двоих теперь предпочитали общество Клиффа. Пока Рик и Франческа потягивали охлаждённое шампанское в компании маленького поляка, Клифф Бут отлёживался в государственной больнице и от скуки болтал с мужиком с соседней койки — рыжим бриташкой, таким же незамороченным, как сам Клифф. Парни крепко скорешились на почве любви к виски и комиксам, а в день выписки бриташки внезапно выяснилось, что он личный помощник Питера Йетса, не последнего режиссёра на этой планете. Вот так и вышло, что с больничной койки Клифф укатил прямиком в Великобританию — и на первое время был трудоустроен дублёром Питера О`Тула. На съёмках «Войны Мерфи» нашлось немало каскадёрской работы. По меркам Клиффа — совсем не тяжёлой, он фигачил вполсилы, однако, британцы пришли в восторг от того, как американский парень мочит фашистов в рукопашной. О Клиффе заговорили нужные люди, и вот он уже на слуху у режиссёра Джона Эвилдсена. Удача повернулась к Клиффу лицом и сняла лифчик — его с первой пробы утвердили на роль Джо, простого рабочего парня, который спит и видит, как очистить США от негров, гомосексуалистов и хиппи. Фильмец с оригинальным названием «Джо» вышел откровенно дрянным, по крайней мере, Рику было смешно с жалких попыток британцев снять крутой боевик. Клифф придерживался такого же мнения, но при бюджете $ 106 000 «Джо» собрал в американском прокате $ 19 319 254, и это кое-что да значило. Клифф в одночасье стал звездой. Вы ведь не сильно удивитесь, узнав, что успех не превратил мистера Бута в зазнайку? Он по-прежнему с удовольствием зависал со стариной Далтоном, делал «всякую хрень» в его доме и даже готовил на двоих пасту с грибами. Они отлично ладили. Иногда Рик допускал мысль, что любит своего потрёпанного мачо, всерьёз любит. Ну и в любом случае, он был чертовски благодарен Клиффу — за тот эпизод с хиппи и за то, что они спят вместе. Не в смысле «трахаются», а просто спят в одной постели. Это было единственным условием переезда Клиффа на Сьело-драйв — что его любимые комиксы поселятся на прикроватной тумбочке Франчески, и они реально будут спать вместе. Дело в том, что у Рика ещё в `69-ом наметились серьёзные проблема со сном — «циркадные ритмы сбились», как объяснил ему док. Но сбой ебучих ритмов сам по себе его не беспокоил, от бессонницы всегда можно принять таблетку. Рику снились стрёмные кошмары, и в отличие от кино-диалогов и монологов, их он запоминал отлично. Док Саулитц считал, что это нормально — ведь мистер Далтон актёр (бывший) и в каком только дерьме не побывал. Страшные сны — всего лишь отголосок былых переживаний, убеждал его док, и назначал совершенно бесполезные снотворные. Рик закидывался прописанными колёсами каждый вечер, пробовал запивать их и водой, и шампанским, и водкой с клюквенным соком, он готов был запихнуть в жопу весь пузырек с пилюлями — но всё было без толку. Не реже, чем раз в неделю, его посещали немыслимо омерзительные сновидения. Застреленная домохозяйка, изувеченные трупы детей, иссыхающие от голода пациенты психбольницы — второстепенные герои снов Рика были все огонь, как на подбор. А он, естественно, «снимался» в главной роли — и под это дело побывал в миллионе разных шкур, от врача и брокера до федерального маршала и чокнутого поэта. В одном из кошмаров Рику в буквальном смысле слова пришлось влезть в шкуру — он оказался в чертовски холодном лесу, один, ночью, и обнаружив дохлую кобылу, как нечего делать вспорол ей брюхо и влез внутрь. Вонь потрохов еще долго преследовала его по пробуждении, как, впрочем, и любые другие подробности — ведь пространство его кошмаров всегда было ярким, подробным и осязаемым. Вырвавшись из него, Рик пробуждался весь в поту, со стучащими зубами, и долго не мог оклематься. Вот тут-то и наступал звёздный час его соседа по кровати — в какой-то момент Рик со всей дури впивался пальцами в накачанное плечо с выцветшей татухой-индейцем, Клифф просыпался и включал ночник. Его физиономия — пошарпанная, простая, озарённая добродушной улыбкой — моментально убеждала Рика в реальности происходящего, он успокаивался. Но увиденное во сне всё равно не отпускало до конца — иногда он по несколько дней не мог забыть кошмар, перекатывал образы в голове, пытался понять, какого фига приснилось то и это. А там уж и новый кошмарище был не за горами. Возможно, док был прав — им с Клиффом следовало свалить из Голливуда. Призраки былых успехов тревожили Рика, и куда бы он от них делся, если каждый сраный угол его собственного дома напоминал о некогда блестящей карьере? Правда, никогда в жизни он не снимался в ужастиках, а в боевиках его персонажи или сами были злодеями, или злодеев мочили — то есть, это были люди действия. Во снах Рик был беспомощен, как котенок. Фашисты из его снов избивали у него на глазах заморенных заключенных концлагеря Дахау, и он ничем не мог помочь бедолагам. В тюрьме для психов-преступников, где люди бродили как тени, он бродил в шкуре детектива, ему говорили, что врачи ставят незаконные эксперименты над заключенными, но и тут он никому не мог помочь. Что уж говорить про грёбаный «Титаник» и тот ужас, который Рик испытал, наблюдая за холодным супом из людей, колышущимся вокруг тонущей палубы... Но всё же в самом страшном сне к Рику являлась не толпа мертвецов, а всего лишь одна женщина — незнакомая, но, чёрт подери, во сне ему казалось, что он любит её больше жизни. Когда он находил свою возлюбленную на берегу озера с пулевым ранением во лбу, наступало такое горе, что Рик и сам готов был застрелиться — причём не во сне, вот что страшно. По словам Клиффа, в одну из ночей он вскочил с постели как ужаленный и, ничего не объясняя, ринулся к гардеробу — там, в обувной коробке хранился кольт. Страшно подумать, чем бы кончился этот порыв, не будь в спальне Клиффа и Бренди — он сделал псине знак, и та вцепилась зубами в пижамную куртку Рика, не давая залезть в коробку. К слову о Бренди. Сука-питбуль теперь занимала в жизни Рика едва ли не больше места, чем сам Клифф. Вернее, не совсем она, а её щенки, наводнившие дом Далтона за месяц до Рождества. Наивный Рик думал, что Бренди просто разожралась — ну с кем не бывает, он и сам слегка раздался в талии за год без съёмок. К тому же он не очень помнил, сука она или кобель — как-то не придавал этому значения. А когда стало ясно, что и почём, было уже поздно — перед ним стоял картонный ящик из-под пива, кишащий розовыми непонятно кем. Рик даже «святые макароны» пробормотать не успел — Клифф плюхнул ношу на стол в гостиной и преспокойно отправился за барную стойку. — Ты ведь заберёшь ЭТО? — стараясь не выглядеть напуганным, Рик попытался заглянуть Клиффу в глаза. Тот подпирал собой холодильник, цедил кофеек и щурился на закат. Закат и впрямь был хорош — кровавый, с зеленоватыми отблесками. Идеальная декорация для драмы, которой предстояло разыграться. Потому что ответ Клиффа был... — Как это «нет»? Как это «нет»?! — Рик был настолько обескуражен, что потерял дар речи. Ещё ни разу в жизни он не слышал от Клиффа такого твёрдого и однозначного «нет». Ощущение было не из приятных — как будто мистер Бут применил к нему свой знаменитый нокаутирующий удар в челюсть. — Да очень просто, — Клифф меланхолично зевнул, отставил в сторону кофе и закурил сигарету. — Я не часто говорю это слово, Рик. Но раз уж сказал «нет», значит «нет». — Но это мой дом, — беспомощно возмутился Рик. — И... И твоя собака! — Но аренду-то плачу я, — возразил Клифф. И улыбнулся своей фирменной доброй улыбкой. Рик досадливо фыркнул и ушёл на диван — подумать. Ну да, так и есть. Дом его, но платить за него он не может. И Клифф помогает ему в этом. Но не за бесплатно же! Он сам тут живет, в красивом, современном и безупречном мини-дворце, а не в унылой клетушке-жестянке! И даже трахает хозяина этого дворца! И всё ему мало! Сказать по правде, на этом благодеяния Клиффа не заканчивались. Не раз бывало, что он одалживал Рику деньги на личные расходы, и хотя Рик считал, что брать в долг у собственного дублера — «фу», — брал и ещё как. И не переставал поражаться тому, что финансы позволяют Клиффу жить на очень широкую ногу, а он по-прежнему одевается в рубашки-гавайки и курит те же сиги. Ни в чём не изменился, только тачку шикарную купил и для общения с Риком начал иногда надевать майку с надписью «Я наглый сукин сын». Подумать только, пять новорождённых щенков! Рик был в шоке. Клифф — в ванной. Выйдя оттуда в одном полотенце, едва держащемся на сильных, испещрённых шрамами бёдрах, Клифф задумчиво воззрился на коробку, всё ещё украшающую стол, потом на Рика и, укоризненно покачав головой, прошествовал к бару. И снова начал пялиться в окно, только теперь он прихлебывая не дымящийся, а остывший кофе. — Ты же вроде никогда не был злым, Рик. — Это с чего ты взял? — зло выплюнул Рик, хватаясь за пустую чашку. Клифф мягко отобрал её и, отстранив Рика, сам налил ему кофе. С коньяком. Какой заботливый, вы подумайте! Клифф всегда поступал так — желая утихомирить нервного любовника, начинал душить его мелочной заботой. Самое странное, что это срабатывало — Рик сбивался с истерики и вернуться к ней уже не мог. Отходчивый он был. А Клифф — бесстыжий. Такого рудимента, как совесть, у него попросту не было — вот почему он сел, когда грохнул жену. Улыбнулся копам этой своей безмятежной улыбочкой, они и не поверили, что мадам Бут нечаянно ударилась об угол яхты. Три раза. — Слушай, — задушевным голосом завёл Клифф и как бы невзначай погладил Рика по заднице. Манипулятивная скотина! — Слушай, ну мне их реально некуда девать — ты же знаешь, Бренди моя семья, я не могу избавиться от её детей. Они мне типа внуки. — Да ты себя слышишь?! — взвился Рик. — Эти сучьи внуки вырастут и перетрахаются между собой, и что тогда? Ещё не хватало мне тут своры правнуков! Отнеси их в приют, Клифф, это дело одного часа. Заплатишь по двойному тарифу, они ещё и сами приедут за щенками. — Не-а, — сказал, как отрезал, Клифф. — Все эти приюты — фуфло чистой воды. Возьмут деньги, а псин на улицу выкинут. Сам пристроишь. — Я?! — Ну а кто, я, что ли? — брови Клиффа иронично подпрыгнули вверх, а синхронно с ними и сигарета, зажатая в уголке рта. — У кого из нас двоих больше богатеньких дружков? Со своей стороны что-то ни одного не припоминаю. Времени на достойный ответ Рику в тот вечер не дали, зато дали кое-что другое. Клифф чертовски умело размял его видавшую виды простату, а перед самым оргазмом посоветовал скорее звать в гости побольше друзей, предпочтительно — слезливых и с детьми. При упоминании последних Рику стало дурно — ещё дурнее, чем было, — но Клифф подсластил пилюлю очередным поглаживанием эрогенных зон, и Рик был вынужден согласиться. Утром, как и было сказано, он принялся обзванивать друзей. Через десять дней в коробке осталось только двое — Бренди-сын и Маргаритка, да и то, в коробке они сидели максимум три часа ночью, а в остальное время бодро носились по всему дому и ссали. Ссали и срали везде, даже в вазах с узкими горлышками пованивало мерзкими щенячьими испражнениями. Наконец пристроили и этих. Барри Шварц сжалился над старым знакомым и забрал обоих чудовищ, пообещав пристроить внукам — аккурат за день до нового года. Воцарившаяся в доме тишина и кое-как восстановленная аура свежести почему-то не приносили долгожданного облегчения. Рик, сам того не ожидая, очень привязался к писклявым комкам, особенно к Маргаритке. Она так мило тыкалась носиком в его ладонь, выпрашивая ласку... Так! Стоп! — скомандовал себе Рик. — Хватит соплей! — и промокнул глаза и нос одноразовым платком. Рик всегда был очень тонким и чувствительным парнем. Не то что солдафон Клифф — этот и глазом не моргнул, распихивая кому попало своих «внуков». Дедушка года, блядь. Не успел Рик покончить с утиранием соплей, как в дверь громко постучали. Кто бы это мог быть в такую рань? Рик взглянул на часы, часы показывали полдень. Рановато для дружеских визитов! По крайней мере, если рассчитываешь на тёплый прием... — Кто? — без малейшей охоты поинтересовался он у домофона. Визитёр молча приподнял козырек кепки, показывая лицо. Рик самым глупым образом вскрикнул и поспешил нажать кнопку, отпирающую дверь. — Бонжур! — П-рривет... — промямлил Рик и раскрыл объятия. Джим Моррисон охотно в них заключился. Джимми всегда нравился Рику. В «эпоху цветов», когда все пели о невинности, леденцах и мармеладном небе, он пел так, как если бы его казнили на электрическом стуле. Пресса не зря называла этого парня «Дионисом современной культуры», его группу — «чёрными исповедниками Великого Общества», а альбомы The Doors — «шоковой терапией» и «каталогами психических ударов, насыщенных скорбью». Всё так и было. Лет десять назад Джим и Рик весело зажигали на всех вечеринках подряд и творили чёрти что. В чём-то их судьбы оказались похожи — после грандиозного успеха карьера постепенно начала превращаться в скоростной спуск по наклонной. Только Джим, в отличие от Рика, был реально плохим парнем. Его пьянство заканчивалось драками с полицией и нетрезвой руганью с публикой на концертах. — Ну дай посмотреть на тебя, чувак! — Рик наконец-то отлепился от Джима и пропустил его в дом. — Отлично выглядишь. Пластические операции сделал? Или Париж лечит? — Типа того, — хохотнул Джим и белозубо улыбнулся. Когда Рик видел друга в последний раз, тот переживал мучительное превращение из идола для девочек в толстого бородатого неряху. Но теперь его было не узнать. Вернее, он был очень похож на себя прежнего — стройный, с упругим подтянутым задом, да и лицо выглядело отлично. — Ну? Ты чего вздыхаешь? — насмешливый тон Джима выбил Рика из колеи. Перед ним стоял обалденно постройневший друг, весь такой с сияющими глазами и стильно уложенными волосами. Рик вынужден был признать, что завидует его преображению. Крыть-то нечем, что он может выставить вперёд — три лишних кило? — О! — Джим втянул точенными ноздрями воздух и проницательно сощурился. — Ты завёл пса? — Суку, — мрачно поправил Рик. — Ну так что, дружище, проходи. Что будем пить? Признаться, не ждал, что ты вернёшься сюда. Надоел Париж, а? Гамбургеров нормальных там, поди, не найдёшь... Кстати, давно хотел спросить, они что, правда называют четвертьфунтовый чизбургер «рояль с сыром»? — Так и называют, — усмехнулся Джим. — А Биг мак — «лё Биг маг», прикинь? К удивлению Рика, гость по-прежнему стоял у двери. Будто зашёл всего на минуту. — Ты ненадолго, верно? — Так точно, сэр. Зашёл отдать тебе вот это. Джим вытащил из кармана маленький свёрток, плотно запечатанный со всех сторон, и протянул Рику. — Что это? Джим загадочно улыбнулся — Дар волхвов. Можешь выкинуть его, не распаковывая, если хочешь. — Да с чего бы? — Рик ни хера не понимал, что происходит. Джим говорил так, будто упорот какой-то наркотой, но глаза были на редкость трезвы. — Это же подарок... Признавайся, колумбийский крэк? — Не-а, — Джим лукаво подмигнул ему, и ответ прозвучал как «да». — Но сознание расширит. После этого он крепко обнял Рика и даже чмокнул в щёку. От Джима пахло его новой парижской жизнью, и Рику вдруг дико захотелось стать её частью. Так же, как Джим, жениться на какой-нибудь патлатой ведьме и свалить в Европу — шляться по узким улочкам, зависать на блошиных рынках, и всякое такое. — Как жизнь-то в целом? — спросил он в уходящую спину. Джим затормозил в дверях, легкомысленно пожал плечами. — Живу одним днём, путешествую. Ну, пока. Дверь захлопнулась, зарычал мотор. Джим уехал, а Рик еще долго стоял у окна, всматривался в опустевшую парковку и пытался понять, грустно ли ему или похуй? Пожалуй, что второе — просто он забыл принять утренние таблетки. Закинувшись для верности ещё и снотворным, он улёгся спать и продрых до позднего вечера. Разбудил его шум в гостиной и скулёж радостной Бренди — Клифф явился, как и обещал, незадолго до полуночи. — Эй, ну что? Без пяти, праздник приближается. По марке? — Почему бы и да, — сонно согласился Рик. Клифф положил ему на язык прямоугольничек с портретом Че Гевары, а Рик ему — с Девой Марией. После они выпили воды, повалялись в ожидании прихода, и так как приход задерживался, переместились на кухню. — А это чего такое?.. — Клифф обнаружил на столе маленький свёрток, оставленный Джимом, и заинтересовался. Взял его, покрутил, подкинул на ладони. — Дар волхвов. — Чё? — Забей, какое-нибудь оккультное дерьмо. Джим сроду не дарил ничего путного, у него нет вкуса. — Кто-кто? — Джимми Моррисон. Заезжал сегодня, прикинь? — Шутишь что ли? — так качественно сыграть удивление бывшему каскадёру было не под силу. Клифф всерьёз удивился. — Нет, не шучу. А чего такого? Джим мой друг. Клифф развёл руками, в одной из которых уже дымилась и источала горький аромат чашка кофе. — Дружба дело хорошее, только Джим помер на днях, кровавой рвотой захлебнулся. Ты газеты разве не читаешь? — Постой... Лизергин уже вступил во взаимодействие с мозгом — краски мира делались то ярче, то притухали, — но Рик ещё был в своем уме. И ум его нехило прихуел от услышанного. — Газеты... Тут где то лежала одна... Он пошёл в соседнюю комнату, схватил с журнального столика позавчерашнюю газету. Обычно он бросал их сюда, чтобы по дороге в сортир захватить что-то на почитать, и кишечник рефлекторно начал сжиматься от одного только газетного запаха. А может дело было в газетном заголовке, на который смотрел Рик. Или это заголовок смотрел на него? Короче, на первой полосе было написано следующее:

«Лидер группы The Doors умер в Париже от сердечного приступа. Фанаты не верят в смерть своего кумира».

Рик читал и перечитывал эти два предложения, пока лившиеся из глаз слёзы и пот с ладоней не промочили газету насквозь. Когда он слегка потянул за края, лист беззвучно расползся на две части. — Блядь... — бросив газету на пол, Рик, пошатываясь, вернулся в гостиную. Клифф сидел на диване и играл с Бренди — бросал каучуковую кость, псина ловила её на лету и тащила обратно. Шкура Бренди светилась и переливалась, и каждый волосок шевелился, словно на ветру. Всё это живое великолепие вскоре запрыгнуло на диван и попыталось пристроиться на колени хозяина. Клифф был не против, но увидев Рика и его заплаканные глаза, согнал Брэнди на пол. Рик благодарно кивнул и незамедлительно привалился к плечу друга — последнему куску стабильности в этом чокнутом мире. — Что случилось? Ну, кроме того что Джима больше нет с нами. — Не знаю, — промямлил Рик. — Ничего не знаю. Какой-то хрен приходил сегодня в этот дом, и я принял его за Джима. Я ещё подумал, почему он выглядит так молодо? Идиот... — Ну бывает, — безмятежно откликнулся Клифф. — Да блин, не бывает. Он был копией Джима. А может, всё-таки он сам? В газете написано, что фанаты не верят в его смерть... — Эй-эй, полегче... Ну, не надо... — Клифф аккуратно стёр пальцем слезу, ползшую по щеке Рика, и полез в задний карман за сигами. — Ты-то не фанат, а друг. Ну разыграл тебя какой-то придурок, забей. Клифф начал щёлкать зажигалкой, выбивая искру. Закурив, продолжил успокаивать. — Это Голливуд, тут полно безработных актёров — кто-то нанял парня для розыгрыша, подгримировал. Такие дела. — Такие дела... — эхом отозвался Рик. Ну в самом деле, чего он распсиховался? Дурацкий розыгрыш. И дурацкий подарок... Так! Стоп! Подарок. — Слушай, он же оставил эту хрень. — Вот эту? — Клифф взял со стола сверточек, повертел его в пальцах. — Хочешь — открою? Или выкинуть к херам? — А вдруг там сибирская язва? Клифф заржал. — Отправим её обратно коммунистам, делов-то. — Очень смешно... — выдавил из себя Рик и, отобрав свёрток, потащился с ним к окну. — Ну посмотрим. Если внутри что-то дельное и реально от Джима, будем считать что произошло Рождественское чудо... — А если нет, — продолжал веселиться Клифф, — позвоним охотникам за привидениями! Рику уже не терпелось скорее увидеть, что внутри. Он расковырял несколько слоёв упаковки, потряс их, и на ладонь приятным весом легло нечто плоскенькое и тяжёлое. Это была... крохотная металлическая юла. Волчок. Рик удивлённо смотрел на «дар волхвов». Он был похож на космическую тарелку, нечаянно упавшую на ладонь к богу, и в то же время — на маховик гигантской чёрной дыры, всасывающей в себя всё, что посмеет обратить на неё взор. — Ну что там, эй? — Клифф тихо подошёл к нему сзади, обнял за талию и за плечо. — Оловянный волчок, — не своим голосом прошептал Рик. Вернее, Дэниел Эдвардс. Артюр Рембо. Доминик Кобб. Амстердам Валлон. Хью Гласс. Арни Грэйп. Джек Доусон. Имя ему было легион, и всю эту толпень Клифф крепко сжимал в объятиях, не давая распасться. — Вот оно как, волчок, — без малейшей драмы в голосе сказал он. — Ну о`кей, значит нам пора?.. — Видимо, пора, — согласился Рик. Что ещё он мог ответить на это? Река жизни неумолимо подходила к концу. В конце их ждал водопад, текущий вверх, а уютный мир Сьело-драйв уже оторвался от глади воды и плыл по воздуху куда-то вдаль лёгким надувным матрасом. Питбулиха Бренди тёрлась о ноги и скулила.