Начни с чистого листа (и порви его)

Приведенные им девушки к тому времени уже сильно напились, а значит, поскучнели, правда пока недостаточно, чтобы сломать и убить их забавы ради. Особенно учитывая то, что сам он оставался практически трезв. Глядя на них, Вэнь Кэсин нахмурился. Те две красотки, что еще стояли на ногах и понимали, что происходит, засуетились вокруг него, пытаясь подбодрить. «Теперь ты счастлив?» — прозвучали в голове слова Чжоу Цзышу, заглушив щебет девиц. Вэнь Кэсин вскочил на ноги, оттолкнув красавиц в сторону. Он даже не оглянулся, чтобы посмотреть на то, как они стонали от боли. Это было неважно. Это все было неважно. Он поднял графин и сделал долгий глоток, а потом швырнул его в кучу в углу. Ушел он из трактира, не сказав ни слова. Он слонялся по улицам Юэяна подобно призраку, вопреки тому, что прежде пытался сойти с этого пути. Несмотря на то, что город кишел мастерами боевых искусств, если ему не хотелось быть замеченным, крайне немногие могли его увидеть. Оценивая свои таланты, Вэнь Кэсин ничуть не скромничал; пожалуй, лишь Чжоу Цзышу мог заметить его без посторонней помощи. Если бы желал его найти. Но, скорее всего, это его не интересовало. В этом-то заключалась и проблема. Вэнь Кэсин не любил проблемы. Особенно ему не хотелось признавать, что Чжоу Цзышу стал для него проблемой. Но что поделать — подобно игле он прошел сквозь толстую броню призрака и ранил Вэнь Кэсина прямо в сердце. Однажды Вэнь Кэсин сказал, что злодеи могут носить человеческое обличье, глядя Чжоу Цзышу прямо в глаза, но так и не понял, о ком говорил. «По крайней мере я знаю, где сейчас Чжоу Цзышу», — подумал Вэнь Кэсин, глядя на дверь трактира, где они остановились. Час стоял поздний, но свет еще горел. Вэнь Кэсин зашел внутрь, не подумав о том, как это будет выглядеть. Хозяин сидел у входа, но Вэнь Кэсин не обратил на него внимание, так как его интересовал лишь один человек — Чжоу Цзышу, развалившийся за заставленным сосудами с вином столом. Его каменное лицо было бледнее, чем любая маска. — Вернулся, — заметил Чжоу Цзышу, медленно растягивая слова. — Извиняться пришел? Вэнь Кэсин спрятал нахмуренное лицо за веером и сделал шаг вперед, изучая сосуды с вином. — А мне нельзя было немного оставить? Когда Чжоу Цзышу швырнул в него пустой сосуд, Вэнь Кэсин не стал уворачиваться. Кувшин разбился о грудь, испачкав одежду, остатки вина вылились на пол. Вэнь Кэсин наклонил на бок голову, но сумел удержаться от того, чтобы рвануть вперед и схватить Чжоу Цзышу за ворот. — Пошли наверх, А-Сюй, — голос его был нежен точно хлопок, мягок точно облака. — Какое право ты имеешь со мной сейчас разговаривать? — поднялся Чжоу Цзышу. Несмотря на солидное количество выпитого он ровно стоял на ногах. На губах Вэнь Кэсина заиграла горькая улыбка; в этом они были похожи — требовалось приложить немало усилий и найти достойного доверия собутыльника, чтобы опьянеть. — Еще раз спрашиваю. Извиняться пришел? — Давай померяемся грехами, А-Сюй, — предложил Вэнь Кэсин. Каждое слово срывалось с его губ подобно капле крови с лезвия меча. — К чему посторонним это выслушивать. Когда Чжоу Цзышу посмотрел на него, глаза его потемнели еще сильнее, чем прошлой ночью. — Нам еще десять сосудов с вином, — заказал Чжоу Цзышу и бросил на стол плату серебром. Вэнь Кэсин промолчал. Он лишь легонько постукивал веером по ладони, отмеряя секунды до того, как владеющий заведением балбес исполнит просьбу Чжоу Цзышу. Кроме того, он пересчитал стоявшие на столе сосуды. Два десятка кувшинов — и этого не хватило, чтобы Чжоу Цзышу отрубился. — Идем, — приказал Чжоу Цзышу, как только свежее вино выставили на стол. — Возьми их. — Мне, что, одному все нести? — невольно вырвалось у Вэнь Кэсина. Чжоу Цзышу посмотрел ему в глаза. Не А-Сюй, беспечный скиталец по цзянху, не Чжоу Сюй, странствующий герой и проводник поневоле для бесполезного мальчишки. Нет, это был именно глава Чжоу, самый опасный человек в Империи — титул, от которого он так долго бежал. Кто-то более слабый при виде обманчиво мягкого взгляда и хмурых бровей рухнул бы на колени, моля о прощении и предлагая заключенной в тонких чертах лица силе свою жизнь. Вэнь Кэсин прекрасно понимал природу этой силы. Она была ему знакома. В итоге Вэнь Кэсин не склонил головы и не стал молить о прощении, а молча развернулся, захватил вино и поднялся за Чжоу Цзышу наверх. Эта ночь практически ничем не отличалась от прочих, пусть и казалась немного зыбкой. В комнате Чжоу Цзышу стоял холод. Но дело было не в погоде, а в том, что Чжоу Цзышу не считал нужным скрывать свою холодность. Они оба являлись мастерами боевых искусств, и действиями, которыми могли стоить иным жизни, привыкли выражать свои чувства. Вэнь Кэсин невозмутимо поставил вино на стол и присел. Его веер подобно мечу лежал рядом — просто на всякий случай. Ему было известно, что на поясе Чжоу Цзышу носил гибкий меч, и, если надежды его не оправдаются и все выйдет из-под контроля, Вэнь Кэсину не хотелось остаться безоружным. — Меряться грехами, — протянул стоявший у окна Чжоу Цзышу. Он вздохнул и покачал головой. — Ну, и о каких грехах идет речь, хозяин Долины? — Впервые я убил человека в восемь. — Вэнь Кэсин распечатал сосуд с вином и сделал глоток. Годное вино у хозяина явно закончилось, но это тоже сойдет. — Я ногтями содрал с его лица кожу. Когда он заорал и попытался спасти свои глаза, я сломал ему трахею. Пока он задыхался, я стоял над его телом и плакал. Чжоу Цзышу медленно повернул голову в его сторону. — Решил покаяться в грехах? — Он и убить-то меня не пытался, — улыбнулся Вэнь Кэсин, пусть улыбка и вышла натянутой. — А тебе нужно покаяться, глава Усадьбы? В следующее мгновение Чжоу Цзышу оказался совсем близко — его рука осторожно сжимала горло. Легкий порыв ветра растрепал одежду и волосы Вэнь Кэсина, но он не сдвинулся с места. Он выдохнул, чувствуя, как опасность волнует кровь. Чжоу Цзышу с нечитаемым выражением лица на него посмотрел. — Хозяин Долины чересчур доверчив, — пробормотал Чжоу Цзышу, обхватив рукой шею Вэнь Кэсина. — Я легко мог бы убить тебя. — Но не станешь, — Вэнь Кэсин еще раз пригубил вина. Он осторожно, словно каждое слово приближало его к смерти, добавил: — Ведь в конце концов ты хороший человек. Не то что я. — Хороший? — Чжоу Цзышу засмеялся. Он присел на корточки, их лица были теперь прямо напротив друг друга. От них обоих несло вином. Пальцы Чжоу Цзышу легли на подбородок Вэнь Кэсина, вынуждая смотреть в глаза. — Если я хороший человек, — прошептал он, — то насколько низка планка для того, чтобы стать Буддой? Вэнь Кэсину следовало хоть что-нибудь сказать в ответ. Он прекрасно это понимал — той частью сознания, что не была объята ужасом. Ведь обычно он сам находился на месте Чжоу Цзышу. Чужие прикосновения обжигали, но вместо того, чтобы сократить разделявшее их губы расстояние, Вэнь Кэсин замер. Чжоу Цзышу принял это за приглашение. Он протянул свободную руку и взял сосуд, откуда уже пил Вэнь Кэсин. Не сводя с него глаз, Чжоу Цзышу сделал долгий глоток. Глядя на то, как дернулось его горло и вино потекло по губам, Вэнь Кэсин напомнил себе, что если он поддастся порыву, то точно погибнет. Но ему все равно хотелось. Последовавшие слова Чжоу Цзышу ничуть не умерили его желание. — Я убивал детей, — прошептал Чжоу Цзышу. Его дыхание словно любовное признание щекотало ухо. — Я дал прекрасной молодой девушке в самом расцвете сил яд и заставил добровольно его выпить. Я зверски убивал во сне целые семьи. — Тебе это нравилось? — спросил Вэнь Кэсин. Пальцы Чжоу Цзышу предостерегающе сжались на его горле. — Иногда, — признался Чжоу Цзышу и переместился Вэнь Кэсину за спину. Рука на его горле держала крепко, другая обхватила за грудь. Это чем-то напоминало объятие, особенно когда Чжоу Цзышу наклонился и подбородком уткнулся ему в плечо. — А тебе нравится убивать, хозяин Долины? Вэнь Кэсина пробрала дрожь. — Иногда, — хрипло признался он. Когда он повышал голос, пальцы Чжоу Цзышу крепче сжимались на его горле. — Я бы не убивал так часто, если бы мне это не нравилось. — И на что же это похоже, хозяин Долины? — На могущество. — Он закрыл глаза и размял лежавшие на коленях пальцы. Ему хотелось взяться за веер или схватить Чжоу Цзышу за запястье, но он прекрасно все понимал. Вэнь Кэсин сам дал Чжоу Цзышу преимущество и теперь сомневался, не будет ли чрезмерным риском пытаться выровнять силы. Впрочем, от одной шпильки он не удержался: — Да ты и сам знаешь, глава Усадьбы. На этот раз мишенью стало не его горло. Чжоу Цзышу свободной рукой ткнул его в бока и живот, запечатывая меридианы. При всем желании Вэнь Кэсин теперь не мог подняться на ноги. — Все равно расскажи, — выдохнул Чжоу Цзышу. — Лишь когда я отнимаю чью-то жизнь, то чувствую себя живым. — Вэнь Кэсин старался расслабиться в хватке Чжоу Цзышу. — Что ты желаешь от меня услышать, А-Сюй? Что рубить на части тела недругов меня возбуждает? Что мне доставляет удовольствие, когда их теплая кровь стекает с пальцев? Или хочешь послушать о том, как я недавно задушил своего подчиненного, и моя рука лежала на его горле точно так же, как сейчас твоя на моем? Он почувствовал, как Чжоу Цзышу задрожал и мгновенно отдернул руку. — Еще мне нравится смотреть на то, как другие убивают ради меня, — продолжил Вэнь Кэсин и открыл глаза. — Я играю их жизнями, а мои призраки делают ставки. Когда люди знают, что смерть неизбежна, то отчаянно сражаются за жизнь. Ты этого не замечал? Они начинают умолять, плакать, готовы броситься на кого угодно и сделать все, что пожелаешь, если ты пообещаешь им свободу. — Вэнь Кэсин. Вэнь Кэсин прикусил язык и опустил глаза, пока Чжоу Цзышу разблокировал его меридианы. Чжоу Цзышу дождался, пока он поднимет на него взгляд, и спросил: — Знаешь, какой мой самый тяжкий грех? Вэнь Кэсин покачал головой. Придя сюда сегодня, он не ожидал услышать ничего нового. — Мой самый тяжкий грех состоит в том, — голос Чжоу Цзышу звучал настолько спокойно, что Вэнь Кэсин подумал, что он пьян, — что я люблю тебя. Вэнь Кэсин замер. Чжоу Цзышу распечатал еще один сосуд с вином и осушил его. Сглотнув, он вдохнул и добавил: — Я верил в то, что мы предначертаны друг другу, Вэнь Кэсин. Повисла тишина — настолько долгая, что Вэнь Кэсину показалось, что ему, возможно, пора напрячь охрипшее горло. — Я никак не мог перестать задаваться вопросом, почему моим суженым оказался Хозяин Долины призраков, — Чжоу Цзышу рукой оперся на стол и едва заметно улыбнулся. — Что я за человек такой, раз судьбой мне предназначен величайший злодей в цзянху? — Другой величайший злодей, — завороженный темным бездонным взглядом Чжоу Цзышу ответил Вэнь Кэсин. — Ты действительно себя считаешь злодеем? — Разве нет? Вэнь Кэсин покачал головой. Он наклонился к Чжоу Цзышу — так, чтобы их лица были на расстоянии вытянутой руки. — А-Сюй, разве мы познакомились, будучи главой Тянь Чуань и Хозяином Долины Призраков? Чжоу Цзышу медленно покачал головой. — Так кто мы тогда друг для друга? Чжоу Цзышу нахмурился. — Кем мы еще можем быть, если не самими собой? Вэнь Кэсин вздохнул и обогнул столик, сев на колени под боком у Чжоу Цзышу. — Ты ушел из Тянь Чуань, а-Сюй, а рядом с тобой я не был Хозяином Долины Призраков. Неужели эти роли определяют нас? — Нет, — с трудом выдавил Чжоу Цзышу. — Я и раньше понимал, что мои действия имеют последствия, — положив руку на колено Чжоу Цзышу, признался Вэнь Кэсин. — Но до встречи с тобой я считал, что это не мои проблемы, и никогда об этом не задумывался. Чжоу Цзышу посмотрел на его руку и добавил: — А теперь? — Теперь, — осторожно признался Вэнь Кэсин, — я познал вкус сожалений. Чжоу Цзышу закрыл глаза и вздохнул. — Это не отменяет последствий твоих поступков, Вэнь Кэсин. — Пока ты рядом, я готов их принять, — Вэнь Кэсин наклонился и наконец положил голову Чжоу Цзышу на колени. Лежать так было тепло и приятно, у Чжоу Цзышу резко сбилось дыхание. — Я подвел тебя, А-Сюй. Прости меня. — Вэнь Кэсин, — рука, что Чжоу Цзышу запустил ему в волосы, напряглась. — Ты… — Если я тебя потеряю, — выпалил Вэнь Кэсин, глядя в пугающие глаза, — то охваченный горем убью еще больше народу. — Прекрати, — возмутился Чжоу Цзышу, притягивая его ближе. Вэнь Кэсин развалился у него на коленях. — Прекрати давить на чувство вины, чтобы привязать меня к себе. — А что еще мне остается? — со смешком спросил Вэнь Кэсин, потому что не знал иного способа выразить чувство, раздиравшее грудь. Оно оставалось безымянным. Он не смел дать ему имя. Потому что дать имя — все равно что питать надежду. Чжоу Цзышу что-то промычал, а затем наклонился и поцеловал его. Вэнь Кэсин укусил его в ответ и отстранился. Кровь осталась на зубах. — Значит, вот чего тебе не хватало? — спросил он. Потеряв голову от удовольствия и желания, он запустил пальцы Чжоу Цзышу под одежду. — Тебя не трогали ни мои комплименты, ни мой флирт, зато раскаяния оказалось достаточно? — Заткнись, — проворчал Чжоу Цзышу и уложил Вэнь Кэсина на стол. Вино разлилось, но Вэнь Кэсина это особо не заботило, поскольку Чжоу Цзышу лежал на нем сверху, а его собственные пальцы все еще были у него под одеждой. — Больше не говори ни слова, Вэнь Кэсин. — Даже если это будет твое имя? — Вэнь Кэсин сорвал одежду с плеч Чжоу Цзышу. Хорошо, что он приготовил запасную для них обоих. До сих пор где-то тут лежит, если, конечно, охваченный горем и яростью Чжоу Цзышу ее не выбросил. — Могу я звать тебя по имени, А-Сюй? Вместо ответа Чжоу Цзышу вновь его поцеловал, но Вэнь Кэсин был совсем не против. Их тела тесно прижимались друг к другу. Уже почти потеряв голову от счастья, он подумал: «Так коротать ночь гораздо приятнее», а затем полностью отдался удовольствию. (По утру на теле остались царапины от ногтей и следы от укусов, но поскольку Чжоу Цзышу лежал в его объятиях, Вэнь Кэсин решил, что одержал безоговорочную победу).