Ведьмачья сказка или практика для чародейки. Том 4

      Но несмотря ни на что, он остался в медленно оттаивающем большом зале в ожидании. Он помнил, что Брин уходила в прошлое на час, и ждал ее появления, правда, не учел тех успехов, о которых говорила Йен в день их возвращения. Ни через час, ни через полтора часа девушка не вернулась, зато подтянулись практически все остальные обитатели замка. Зеленоватый свет все-таки появился в центре зала, когда Эскель уже почти перестал его ждать. Однако все внимание ведьмака тут же переключилось на руку Брин, с которой на пол капала кровь. Он даже, забывшись, задал ей вопрос, с тревогой глядя на порез и прекрасно видя, что оставлен он был острым клинком. Но Брин снова не задержалась внизу. Отказавшись от помощи, она исчезла по своим делам, а Эскель остался, снедаемый тревогой за девушку и чувством собственной бесполезности.       «Откуда этот порез? Что там приключилось? Насколько это опасно для нее? — ответа на эти вопросы он не знал, и задать их было некому. Кто он теперь такой Брин, чтобы она ему отчитывалась? Но озабоченность от этого не уменьшалось. — Продолжаю беспокоиться о ней даже сейчас, хотя она меня игнорирует! Что, черт подери, со мной не так?»       А в следующий же вечер она уже появилась вся в крови и сразу же начала медленно заваливаться на бок. Эскель в мгновенье ока преодолел ползала и успел подхватить ее до того, как девушка упала на каменные плиты.       — Брин! Брин! — позвал он. — Ты слышишь?! — со страхом спросил он.       Но глаза девушки медленно закрылись и она отключилась.       — Что с ней? — следом подскочила Йен. — Положи на стол! — скомандовала она.       Эскель подчинился, бережно уложив раненую чародейку на соседний стол. Йеннифер распахнула куртку, следом разорвала рубашку и склонилась над раной. Эскель сам не заметил, как крепко сжал руку Брин, ожидая вердикта.       — Это когти лешего, — озвучил Геральт то, что Эскель тоже уже понял. — Где она его нашла?       — Очевидно, в прошлом, — бросила Йен, в ее ладонях уже зажглось фиолетовое сияние, и она начала сосредоточенно водить над бессознательным телом Брин.       — Еще есть раны? — озабоченно спросила Трисс, подходя к столу с другой стороны и оттесняя Эскеля.       — Нет, только эта, — чуть помедлив, ответила Йен. — У нее сильное кровотечение.       — Сейчас остановим, — пообещала Трисс.       Теперь обе чародейки колдовали над Брин одновременно. Через несколько секунд кровь перестала лить из раны, оставленной когтем лешего, и чародейки немного расслабились.       — Я принесу заживляющий эликсир и обеззараживающую мазь, — сказала Трисс, отходя от стола.       — Я промою рану, — отозвалась Йен.       Эскель смог снова подойти поближе. Девушка была бледна, но дышала ровно. Видеть бессознательную окровавленную Брин с дырой в груди было жутко. Жутко от одной мысли, что рано или поздно все может кончиться куда хуже, и он никак не сможет это предотвратить…       Йеннифер с помощью Геральта аккуратно промывала рану водой. Вскоре вернулась Трисс, и работа закипела с новой силой. Не прошло и получаса, как от еще несколько минут назад кровоточащей раны остался лишь свежий рубец, да и тот, по заверениям Трисс, должен был пропасть через день другой. Геральт легко подхватил все еще бессознательную девушку на руки, и они с Йен вошли в портал, ведущий в комнату Брин. Весемир, появившийся через пару минут после происшествия и с тревогой наблюдавший весь процесс лечения, направился к себе следом. Трисс прибирала стол после лечения и собирала свои медикаменты, а Эскель все стоял на том же самом месте и смотрел на капли крови, оставшиеся на столе.       — Как она в итоге? — отмер ведьмак и обратился к рыжеволосой чародейке.       — Хорошо, — отозвалась та, складывая зелья и пустые склянки в сумку. — Она появилась сразу, как получила рану, не успела потерять много крови. Мы приступили к лечению немедленно, плюс у нее природные способности к регенерации весьма неплохие. Не ведьмачьи, конечно, но ближе к эльфийским. Так что поспит несколько часов и будет как новенькая! — уверенно пообещала Трисс. — Не о чем волноваться.       Эскель кивнул в знак признательности, и чародейка ушла, а ведьмак медленно побрел к своему столу, грузно опустился на лавку и залпом осушил кружку, не глядя чью. На душе было паскудно, в мыслях пусто, перед глазами стояло бескровное лицо девушки. Ощущение собственной бесполезности окутало ведьмака с ног до головы.       — Что ты все молча надираешься? Хоть бы тост сказал! — устав от уставившегося в одну точку и пьющего кружку за кружкой ведьмака, сказал Ламберт. — Все же с твоей фифой нормально.       От природы не слишком разговорчивый, Эскель в последние дни стал еще более молчаливым, а после происшествия и вовсе замкнулся.       — Вот вроде пью с тобой, а все одно будто один! — так и не дождавшись ответа, продолжил Ламберт, который уже изрядно принял на грудь и в противовес хмурому Эскелю стал еще более словоохотливым, чем до того. — Ни тостов, ни баек, ни даже заявлений в уважении. Да ты даже меня не слушаешь! Сидишь и молча глушишь мой же самогон. Хоть бы спасибо сказал!       — Спасибо, — буркнул Эскель, подливая еще и себе, и собутыльнику.       — Во-от, другой разговор, — одобрил Ламберт. — Но ты ж щ-щас опять уйдешь в себя! Каждый вечер приходишь, садишься и заливаешь кружку за кружкой без перерыва, пока не свалишься. В чем чертов смысл? — спросил ведьмак, но ответа так и не дождался, а потому продолжил, размахивая кружкой. — Пить надо с удовольствием! А если пьешь с горя, то хоть поделись. И тебе легче станет, и мне не так скучно…       — А я не трубадур, чтобы тебя р-развлекать, — огрызнулся Эскель.       — Ай, что толку с тобой говорить?! — раздосадовано махнул рукой Ламберт. — Я тут, понимаешь, всем сердцем к другу, а он… Ну, если тебе так невмочь. Ну и иди ты к ней! Сил уже нет на тебя, пиздострадальца, смотреть. Одному пить лучше, чем с постоянной кислой рожей напротив.       — Куда пойти? — растягивая гласные, спросил Эскель. — На кой хер… я ей сдался? У нее вон все есть, — он неопределенно махнул рукой, чуть не сбив собственный кубок.       — Че все у нее есть? Дыра в грудине? — уточнил Ламберт и сам расхохотался своей шутке.       — Все… — убито повторил Эскель. — У нее есть деньги, работа, Йен, что за ней присмотрит, если что, а главное, у нее есть магия. На что я ей? На рожу мою пьяную смотреть? Так я и трезвый не ахти.       — О-от холера! Ты смотри какой говорливый стал, стоило о ней заговорить! — обрадовался Ламберт, но тут же погрозил другу пальцем. — Но ты не прав. Ты совсем не знаешь что нужно бабам! Деньги! Работа! Йе-э-эн… Какая к черту Йен?! Бабе нужен мужик!       — Ей что, думаешь, потрахаться кроме меня не с кем? — возразил Эскель, попытавшись выпить, но лишь убедился, что его кружка снова пустая. — Только пальчиком поманит — толпы выстроятся. А я их заранее всех убить готов, холера!       — Э-т правильно, — одобрил мысли пьяного товарища Ламберт.       — Ниче, сука, тут не правильно! — взревел Эскель, грохнув кулаком по столу. — Я вижу, мать его, что я ей не пара. Вижу как ясный день, что все мои силы равны ее мановению брови! Она без меня со всем справится. Но вот ведь какая беда! Я без нее не могу… Даже из головы выкинуть не могу. Она как заноза застряла, — Эскель с силой стукнул себя в грудь, — и болит при каждом вдохе…       — О-о, да тут тяже-е-елый случай, — Ламберт хлопнул себя по щеке и покачал головой, прицокнув. — Вот это ты попал, друг! По полной! Вставай и иди…       — Куда? — безразлично просил Эскель, снова наливая в кружку.       — К ней!       — Нет-нет, — замотал головой ведьмак. — Я…       — А ну встал и пошел! — гаркнул Ламберт и, не задвигая дело в долгий ящик, поднялся и собственноручно вытащил друга из-за стола. — Ей все свои сопли скажи, а не мне! А то стошнит щ-щас… — ведьмак подтолкнул Эскеля в нужном направлении. — И назад не возвращайся, пока не скажешь! Иди прямо сейчас! Чтобы потом не жалеть…       Эскель смерил друга взглядом, но больше спорить не стал и пошел в нужную сторону, слегка пошатываясь.       — Как я… — тихо добавил Ламберт, схватил початую бутылку со стола и стал пить прямо из горла.