А знаешь, я ведь ничего не понял… Не понял, ничего и даже ценность… Рассказчик до обиды сердоболен А ты весь опыт променял на бренность Ты гнался не за чем, и за все сразу Ты видел, то, чего не видим мы Я понял, в мыслях у тебя зараза Унынье, отравляет все мечты Они писали: «О мечте! О дружбе!» Они писали: «О любви, о детстве!» А я спрошу: Так что же вам, всем нужно? Ведь результат оправдывает средства… Да, я не понял, я всего лишь Взрослый… Давно не вижу я глазами детства И оттого мне горько и мне сложно Понять, чего искал ты в этом бедствии? А знаешь, говорят, Познанье — ценность… И правда, что то яблоко Запрета Заставит мучиться в агонии, всех Нас Чем больше знаешь, тем сложнее Вето… Я слишком понимаю все буквально… Я так хочу, узнать про все ответы Но слышу лишь печаль и воздаянье… Чем больше знаешь, тем сложней все это… Я вижу грусть, я слышу тяжесть странствий Я вижу даль, извечные те тропы К чему же здесь, положено касаться? В чем смысл, ценность, думы одинокой? И почему же все так однобоко? Не испытавший скорби одинокой… Ты гнался ни зачем, и всем, однако… Все было, так напрасно и жестоко… И у меня все есть к тебе вопросы… Я понял все не так, и вижу только Печаль, страданье и тоску, занозы Буквально все, по-скольку то, по-стольку. Куда ты шел? Чего хотел? Ценил ли? Я вижу отражения и спешки И эгоизм, и жажду ту, к сочувствию Буквально все: от старца до мальчишки… Лишь откровенье, чье-то Ты послание. Я вижу в тебе скрытую угрозу… Не одобряя твои начинания. Не одобряя «жертвенности» Розы… Я чувствую печаль и слабость духа… Поскольку Я — все это презираю… Скажу еще раз… Груз Познанья — глупость… А я, про Вас, уж очень много знаю…
***
Маленький Принц открыл глаза. Всюду было тепло и полу-мрачно. Полувлажный, водянистый воздух, как в бане, окутывал его. Веки еще были тяжелы, а тело было мягким и невесомым. Это все мирское, — подумалось тогда ему. А то, что его окружало, кажется, ему чудилось. Что бы случилось, если бы он осознал? Сколько здесь находится? Сколько здесь остается? Чему равна вселенская печаль? Маленький и хрупкий. Белый, как снег. Его волосы больше не лучились золотистым светом. Из уст не выступали изречения, что люди странные. Столько всего случилось в его путешествии. Он столько всего помнил. Но — не понимал. Понимал Рассказчик. Но не знал, как объяснить. Его никто не понимает. Или понимает, но он не знает этого. Есть то, что для глаз не зримо, но зримо для сердца. Тишина столько помогает понять. А эта история такая грустная. Как и плач цветка на далекой звезде. Крохотной и не зримой. Он был белее снега, но не понимал этого. Он себя не видел. Когда-то он смеялся. И, кажется, даже не ощущал веса того, что есть кто-то, кто способен будет плакать о нем. Как и говорил тогда Лис. Маленький Принц посмотрел вперед, медленно повернул голову в сторону. Место похожее, на огромную пещеру, отделанную деревом и металлом внутри. Снаружи, оно, должно быть как панцирь. И если бы он сказал это вслух. То услышал бы. — Именно. Так и есть. Как панцирь. Взгляд в сторону. Он видит, что перед ним огромная раскаленная печь, закрытая металлическими, бронзовыми воротцами. А в стороне, кто-то смотрит на него с такой жалостью и тоской. Но, в то же время, столько не понимания во взгляде едва искрящихся, черных, как бездна глаз. От него исходит тепло. Такое живое и подвижное. Это не то, что чувствует Принц сейчас. Не сравнится с печальным холодом. А черные глаза с огненными искрами, смотрят на него недоуменно, вопросительно, тоскливо. — Здравствуй. — поздоровался привычно-вежливо Маленький Принц, не спеша подниматься с подставки у огромной печи. — Здравствуй. — ответила Глазастая Тьма ему. — Куда я попал? Я должен был вернуться… — слабо сказал он. — Должен был… если бы не твоя тоска. — ответила Глазастая Тьма. Маленький Принц попробовал подняться и сесть на подставке-дорожке, что вела прямо в печь. Глазастая Тьма непрерывно следила за ним. — Куда я попал? — слабо, но упрямо спросил Маленький Принц. — В мой дом. — ответила глазастая, горячая тьма. — А какой твой дом? — спросил все так же устало и слабо Маленький Принц. — Такой, каким ты себе его представляешь. — А ты, такой же, каким я тебе себя представляю? — Внешность обманчива. — коротко ответила, горячая, Глазастая Тьма. — И я так думаю. — кивнул усталый, Маленький Принц, — Ведь те розы, не такие, как Моя Краса, правда? — Правда. — согласилась горячая, Глазастая Тьма. — Если внешность обманчива, почему ты не выходишь ко мне? — спросил Маленький Принц. — Не хочу тебя напугать. — ответила Тьма. — Ты меня не напугаешь. — ответил добродушно Принц. — Напугаю. — ответила упрямо Тьма, — Я — взрослый. Тот самый взрослый, что тебе не нравится. Маленький Принц замолчал. Он растерялся. Тьма не хочет обидеть его своим безразличием и увлеченностью цифр. Но тут, он покачал головой. — Я не верю. Тебя вряд ли интересуют цифры или что-то еще, что может выдавать в тебе взрослого. — Увы, мальчик мой, — ответила горячая, Глазастая Тьма, — интересует. — Разве? — удивился слабо маленький Принц. — Да. — ответила тихо, но ласково Тьма, — Посмотри-ка в сторонку, где увидишь полочки. На этих полочках стоят особые сосуды. Маленький Принц посмотрел туда, куда ему было велено. На трех, коротких полочках, наверху, на стене, и правда стояло несколько граненых и глиняных сосудов. Но были и те, что были из разных материалов. Были малахитовые, были золотые, были песчаные, были деревянные, были цементные, были металлические, были бумажные. Маленький Принц невольно залюбовался на них. Они были расписаны по-разному. А крышечки их были сверху, точно фигурки. Белый, бумажный сосуд, был расписан внизу, как ночное небо. Сбоку был рисунок розы, а крышечка была с фигуркой, человечка, со звездой вместо головы. — Чей это сосуд? — поспешил спросить Тьму, Маленький Принц. — Твой сосуд. — ответила Глазастая Тьма. — Зачем он мне? — посмотрел на нее вновь малыш. Тьма только тяжело вздохнула. — Не тебе. Это для меня. — ответила Тьма. — Зачем тебе сосуд? — снова залюбопытничал Маленький Принц. — Там мои коллекции. — ответила Горячая, Глазастая Тьма. — Что за коллекции? — спросил Маленький Принц. — Коллекции печально-известных душ… — ответила Тьма. — Зачем они тебе? — спросил Маленький Принц. — Чтобы другим не достались, — ответила Тьма. Маленький принц замолчал. Он смутно помнил наставления Лиса с узами. С приручением. Но в голове, было холодно и пусто. Пусть тело внешне и ощущало жар, как в самой настоящей печи. — Знаешь, — начала первой Глазастая, горячая Тьма, — вообще, не я, должен был забрать твою печаль. — А кто? — спросил Маленький Принц. — Уныние… это Он послал к тебе змею. — ответила горячая, Глазастая, Тьма. — Уныние? Кто он? — спросил Маленький Принц. — Тот, кто забирает печаль, как у тебя. — просто ответила Тьма, а после отвела горящие глазища на печь, — Видишь печь, мальчик мой? Туда попадет твое тело после… — После чего? — спросил Маленький Принц. — После Испытания Огнем. — ответила Тьма, — А тот холод, что внутри тебя… превратится в пламя. А вот, какое пламя, я и должен посмотреть… Маленький Принц печально опустил глаза. Он не чувствовал в себя никакого пламени. Он вспомнил друга-Рассказчика. Он помнил, как он спорил с ним, как обиделся на него. Он почувствовал тоже самое, что рассказчик, когда был занят. — Во мне есть пламя? — спросил Маленький Принц. — Больше, чем ты думаешь. Унынию ты не понравился. Вот он и отправил тебя ко мне. — Почему я не понравился Унынию? — спросил Маленький Принц. — Ты слишком печальный… слишком уставший, для своих драгоценных лет… — кажется, Тьма в этот момент улыбнулась, так как голос, зазвучал печальней и ласковей. За пеленой тени скрывался снисходительный взгляд. — Это всего лишь твое дело, забирать пламя у своих гостей? — слабо возмутился Маленький Принц. — Да. — простодушно ответила Тьма. — Зачем? — спросил Маленький Принц. — Чтобы была возможность вернуться обратно. — ответила так же Тьма. Глаза Маленького Принца увеличились в размерах. Он широко их раскрыл и теперь в них на миг мигнул подходящий блеск, но… — А я смогу вернуться к моей Розе? — спросил с надеждой малыш. — Если твое пламя не запятнано… — ответила Тьма. — Тогда, чего же ты ждешь! Взгляни на него! А я взгляну на тебя! — развел широко руки в стороны Маленький Принц. — Ты разочаруешься. Как Уныние разочаровался в тебе. — снова невидимо, улыбнулась, Горячая, Глазастая тьма. — Почему? — смутился малыш, — Он недоволен мной? — Он тебя жалеет. — ответила Тьма, — А ему нельзя жалеть, таких как ты. — Почему? — смущенно спросил Маленький Принц. — Потому что — больно. — ответила Тьма и вздохнула, — А значит… правильным решением было, пригласить тебя ко мне. Я выйду. Но не пугайся. — Ты ужасен? — спросил Маленький Принц. — Для кого как. Для тебя могу показаться и ужасным. — Нет. Нет, я не боюсь тебя. — помотал головой кроха. — Меня - нет. — согласилась Тьма, — Ты испугаешься моих размышлений. Маленький Принц не ответил. Воцарилась тишина. Она позволила и Принцу, и Тьме расслышать, как хрустят угли в огромной печи. Но, оба не обратили на это внимания. Тьма вздохнула и закрыла свои глазища. Через мгновение, во ней сформировался силуэт. Большой и грозный. Но лишь на мгновение. Он собрался во что-то компактное, стал похож на плюшевую, не чесаную куклу, а после сильнее укомплектовался и сплюснулся. На свет исходящий от печи, на земляной пол вышел юноша. Маленький принц был очень удивлен и хотел возмутиться. Тьма был чуть старше его самого. Или младше тех взрослых, что вечно куда-то спешат. Но он был бы не прав, утвердив это. Юноша тот, был уже очень-очень стар. Он правду сказал — внешность обманчива. Юноша прошел не небольшому гончарному столику, вытащил из-за него стакан, кувшин и налил в стакан белесое молоко. После чего вернулся к Принцу и, подойдя ближе, протянул стакан ему. Кроха с недоверием и наивностью рассматривал «Тьму». — Ты годишься в советники того Короля… — Не гожусь. Я знаю много истин. — мотнул головой юноша и пододвинул стакан ближе к Принцу. Тот принял стакан и долго смотрел на белесую жидкость. Он не понимал почему, но ему захотелось заплакать. — Я старше тебя внешне, но ты старше всех уставших на земле… — заметил «Тьма». — Ты был на земле? — посмотрел на него Принц. — Был… как и ты когда-то, — кивнул юноша. Он был практически противоположностью принца. В отличие от ясных глаз и золотистых волос, будто белесой кожи, собеседник Принца был загорел, имел черные волосы и черные глаза. Из украшений на нем были разве что, пара браслетов на левой, татуированной руке и четки с крестом, на шее. Они привлекли внимания Принца, но он не стал ничего спрашивать, а лишь послушно отпил молоко. Его вкус показался ему удивительным. Когда он спросил о нем и получил ответ, он захотел узнать гораздо больше, но «Тьма», упрямо ответил, что Маленький Принц итак все знает. Больше причин для спора не было. Подходило время заглянуть в его пламя, но «Тьма» не спешил. Он смотрел на малыша долго, не мигая и осмысленно. Тот сидел на дорожке к печи, потупив взгляд и сжимая пустой бокал в руках. — Уныние злится на меня? — спросил Маленький Принц. — Очень. — коротко ответил Тьма, — Поэтому, чтобы поменяться, он забрал одно из моих прекрасных пламеней… Юноша кивнул на полочки с сосудами. — Какого цвета было то пламя? — спросил Маленький Принц. — Золотого… — ответил юноша, — Мне необходимо восполнить коллекцию, иначе все теряет смысл. — А в чем твой смысл? — спросил Маленький принц. Тьма снова посмотрел на него черными, осмысленными глазами. Он помолчал и посмотрел на печь, стараясь объяснить, как можно проще, но все же запнулся, так как заранее знал, что Маленький Принц, все понимает. — Гостям, попадающим ко мне, два пути. В мою коллекцию. Или в печь. — В каком случае они попадают в печь? — спросил Маленький Принц. — Если их пламя черное или запятнано так, что нет возможности очистить. — ответил юноша. — А если есть возможность? — спросил Принц. — Тогда они хранятся в иных сосудах, пока не очистятся… — ответил Тьма. — Каково мое пламя? — спросил Маленький Принц, глядя безысходно и печально на собеседника. — Не знаю, — качнул головой юноша, — Но если Уныние отправил тебя ко мне. Значит, явно не чистое… — А что случается с пламенями, которые чисты? — спросил Маленький Принц. — Они возвращаются к своим розам, полные сил в своих новых путешествиях. — вновь снисходительно улыбнулся Тьма. Маленький Принц заплакал. Собеседник его, перестал улыбаться и сдвинул брови. Взгляд его сделался отчужденным и сострадающим. — У меня нет возможности вернуться к моей розе? — спросил он, захлебываясь от слез. Юноша взял кроху за руки и мягко выхватил из его рук пустой стакан. Он уставил его на дорожку рядом с Принцем и присел на корточки перед ним. Теперь он был гораздо ниже него и смотрел внизу вверх. Но взгляд оставался отчужденным и осмысленным. — Я знаю столько всего. Я знаю людей, которым от такого познания плохо. Я понимаю их печаль. Я понимаю печаль Рассказчика, твоего друга. Но не могу понять тебя. Как и не понимает Уныние. Он не понимает, но чувствует… кажется, отлично чувствует твою скорбь.… И потому мне интересно, что и тебя гложет? Маленький принц не ответил. Кажется, он приготовился. «Тьма», освободив одну свою руку протянул ее к крохе и мягко коснувшись одежды на груди, слева, немного нажал и через мгновение прошел ей внутрь. Маленький принц удивился. — То, что не зримо глазам — зримо сердцу. Но это сердце зримо для меня… — сказал Тьма и ощупал пламя. Глаза его сменили цвет на серебристый, отразив цвет пламени Принца, а от родинки под левым глазом кожа зашла трещинкой. Он скривился. — Сколько пятен. Ты так долго скитался. Но твое пламя такое прекрасное. Искалеченное, но прекрасное… да. Опасно было бы, оставлять тебя с Унынием. Он бы долго церемониться не стал. — И куда ты поместишь мое пламя? — спросил Принц. Тьма задумался. Он вынул руку из сердца Принца и посмотрел на свою коллекцию. Глаза снова стали черными. Лишь огненный блесток в уголках глаз скапливался. Взгляд метался от верхних полочек, до нижних. От золотистых, роскошных сосудов, до самых нижних и простых. Невзрачных. Потом взгляд устремился на печь. И снова на полочки с сосудами. Раздумье было длинным. Молчаливым. — Иногда, я жалею, что взял на себя такую ответственность. Таскать столько печали в себе. Я понимаю, почему Уныние, передал тебя мне. — Ты говорил… — вздохнул Принц. — Да, знаю. — кивнул юноша, — Однако… и мне трудно. Ты не заслужил моей коллекции на верхних полках. Но и посылать тебя назад, тоже не разумно. Как и печи, ты почему-то не заслужил… — Почему же? — спросил Принц. Тьма вернул на него взгляд. — В этом и вопрос. Я знаю истину… и тебе бы она не понравилась. Как и ты не понравился бы моему отцу. Так же, как не понравился и Унынию… — Отправишь меня в печь? — спросил Принц. — На вторую полку, в коллекции. — ответил юноша и встал, выпрямившись, достав со второй полки тот белесый, расписанный, бумажный сосуд, и помог Маленькому Принцу лечь на жердочку у печи, печально взглянув на него, — Но не хотел бы я с тобой встретиться в реальной жизни. Взрослые, на то и взрослые, чтобы у них все было по цифрам. Если сильно углубляться в твою печаль и эмоции… можно сойти с ума. И круг Уныния бы переполнился. Это я так понимаю. Но даю тебе шанс. Уныние бы тебя уничтожил… настолько ты ему отвратителен… Юноша поправил положение маленького принца и, открыв сосуд, положил его рядом с головой малыша. Через мгновения дверца печи открылись и оттуда пахнуло страшным, горячим воздухом, что занес в дом огненные искры. Юноша прищурил глаза и, взглянув на Принца в последний раз, произнес. — Прощай, Маленький Принц. — Прощай… Я не знаю твоего имени. — опомнился он. — Я тебе его… и не скажу… — ответил юноша, покачав головой, — потому что, слишком все понимаю… Он вновь положил руку на грудь Принца и прошел ей внутрь. Глаза сменили цвет, трещины расползлись по всему лицу, а глаза будто обуглились. Боли не было. Был лишь мимолетный жар, как в парной бани, когда не сразу привыкаешь. Маленький Принц закрыл глаза, а «Тьма», вынув руку, взглянул на колышущийся в его черной руке, маленький сгусток серебристого огонька, что трепыхался подстреленной птицей. Но внизу и сбоку, было столько черных пятен и зеленых тоже, что означал яд змеи, что «Тьма», всего один раз передумал засовывать это пламя в нужный сосуд. Однако, чем дольше он здесь бывает, чем больше гостей он принимает, тем лучше понимает: и Черную Королеву в Шахматах. И Черта, с познанием. И Царя Свободы. И печаль Поэтов. И гнев Уныния. Единственного чего он не поймет. Это печаль Маленького Принца. Однако, почему-то до сих пор, хочет подарить ему покой. — Я рано повзрослел… — сказал он пламени, помещая его в сосуд и закупоривая крышкой, поставил сосуд на вторую полку, — И никогда не пойму твоей мечты, философии и романтики. Это обидно… если бы я не был тем, кто я сейчас. Я бы с удовольствием поговорил с тобой, чтобы разгадать твою загадку. Но я слишком стар, чтобы вновь пропускать себя через эту боль…В скором времени придут Посланники. И заберут сосуд. Лет через сто, а может двести, смотря, сколько понадобится пламени, чтобы очистится. Появится на свет еще один Маленький Принц, который принесет печаль в еще одно сердце. Заставит еще одного Лиса учить и плакать. Еще одну Розу, возгордиться и любить. И еще одного демона, не понимать и бояться его…