Детектив не боится ничьих знамён

      Слухи от меня никогда не отстанут.       Именно над этим вот уже несколько дней раздумывал Гэвин, с тех пор, как проболтался Коннору о своих фантазиях. Трепался безумолчно он, конечно, постоянно, но по большей части весь его трёп сводился к мелочам: грязный компромат по делам, нытьё о тупости спортивных команд Детройта…       Однажды в субботу после продолжительной ебли они валялись в постели, и, возможно, Гэвина слишком разморило уютом. Отменный секс его расслабил – включая язык – и застелил башку туманом, отчего трудно стало разобраться, чем делиться стоит, а что следует утаить.       И, по правде говоря, секс с Коннором всегда был отменным.       Всё началось с того, что Гэвина нагнули над спинкой дивана и запустили пятерню длинных пальцев ему в волосы, крепко их натянув. Коннор трахал его до тех пор, пока он не начал задыхаться, всё это время приговаривая нахваливающие словечки, от которых у Гэвина стоял крепче бетонного столба.       Вероятно, на спинке дивана всё ещё было полно спермы. К счастью, они перебрались в другую комнату, где Коннор подскакивал на его члене, пачкая простыни сиропообразной жидкостью, заменявшей андроидам эякулят. (После того первого раза Гэвин почти всегда просил, чтобы её было много. И едва уловимый вкус ему тоже очень нравился. В какой-то момент он осознал, что, как по зову сердца, падал на колени и заглатывал идеальный член всякий раз, когда они оставались наедине.)       Коннор был наркотиком.       Соответственно, Гэвин был ёбаным наркоманом.       Поэтому то, что случилось, не должно было казаться чем-то удивительным. Ухмыляющийся, опьяневший и удовлетворённый, Гэвин разжёвывал зубочистку, прислонившись к изголовью кровати в посткоитальном тумане. Рядом лежал худой и бледный Коннор, свесив ноги с края кровати. Он обводил область на внутренней стороне бедра Гэвина, пока сам Гэвин безумолчно болтал.       — Ты когда-нибудь замечал фотки Андерсона на стенах? — спросил он. — Типа очень старые? Не хочу показаться чудилой, но чуваку легко могло перепасть.       Коннор поднял взгляд.       — Под «перепасть» ты подразумеваешь «найти партнёров для секса»?       Это должно было послужить сигналом к тому, чтобы, блять, заткнуться.       Но куда там… Это же Гэвин.       — Ну, должно было быть, скажешь, нет? Признайся, мужик был хорош собой.       — Думаешь, ему больше не может «перепасть»?       Гэвин притих, рациональные мысли начали его догонять.       — Не знаю. Наверное. Почему нет, если партнёр тоже старый. Не моя тема.       Коннор нахмурил брови, из-за чего между ними пролегла эта едва заметная морщинка, которую Гэвин считал невероятно милой: с ней он походил на растерянного щеночка.       — Хэнку пятьдесят три. Средняя продолжительность жизни американца в две тысячи тридцать восьмом году составляет почти девяносто два…       Выдернув зубочистку изо рта, Гэвин спросил:       — С каких это пор ты зовёшь его «Хэнк»?       Вздёрнутый подбородок лишь прибавлял к умилительной щеночности.       — С тех пор как он меня попросил, — ответил Коннор.       — Меня он никогда не просил его так называть, — пробормотал Гэвин. На бедро легла тёплая ладонь, достаточно близко к яйцам, чтобы взбудоражить, но недостаточно, чтобы возбудить.       — Мне казалось, Хэнк тебе не нравится. Полагаю, не имеет значения, если это действительно так.       Фраза прозвучала так, словно её произнёс школьный психолог. Гэвин ощутил, что перспектива развлечься утекает прочь.       — Я с Андерсоном не общаюсь.       Он умолчал о том разе, когда столкнулся с ним в отстойном баре. Всё, что было до того, как они с Коннором начали регулярно трахаться, в любом случае не имело значения.       Пальцы немного напряглись, управляемыми ракетами вонзаясь в нежные места. Коннор уже знал наизусть все точки для вызова его стояка.       — Но ты считаешь его сексуально привлекательным.       Гэвин вздрогнул, чтобы прикрыть то, как дёрнулся член. Это было вообще несправедливо. А он-то думал, что его нельзя натренировать, будто какого-нибудь кобеля, ассоциировать эрекцию с ёбаным, блять, Хэнком Андерсоном. Только не после всех тех огорчений, которые старый козёл ему принёс.       — Считал, — уточнил Гэвин. — В смысле видно, каким он был раньше, но мужик уже не тот Аполлон.       Коннор пожал плечами и упёрся острым подбородком Гэвину в ногу.       — Я бы поспорил. У Хэнка много качеств, которые делают его привлекательным, и физически, и не только.       Гэвин всем телом сымитировал крупную дрожь, чтобы столкнуть Коннора с себя.       — Фу, хватит. Можешь думать о ебле с этим волосатым уёбком в свободное время. Только в наше упоминать его не надо.       На это Коннор присел, плотно сжав губы.       Отчасти Гэвин раскаивался, что запаниковал, но другой своей частью он просто хотел избавиться от дискомфорта.       — Разве слухи не пробуждают твоё любопытство? — поинтересовался Коннор.       Слухи? Гэвин нихуя ни о чём не слышал. Это вдвойне выводило из себя; он всегда чувствовал, будто ошивается где-то с краю, а не внутри отделения.       Никто не считал его «свояком».       Но, чёрт, ему однозначно было любопытно. И он обязательно наведёт справки.       Пока он ответил «Нет», скрестив руки на груди. Было чертовски трудно выглядеть суровым и решительным с елдой напоказ, но Гэвин попытался.       — А теперь заткнись, или я заткну твою глотку членом.       Коннор приподнял бровь.       — Предпочитаю второй вариант, — он протянул руку и ухватился за упомянутый агрегат, чтобы это доказать.       Гэвин тоже предпочитал второй вариант.

***

      На следующий день в отделе он назначил себе миссию «Слухи»: выведать правду у кого-нибудь другого и поразить Коннора своими знаниями. Что бы там ни было этой самой правдой.       — Так, эм, чё там с Андерсоном? — спросил он Миллера, припарковав свой зад на краю его стола.       — Убери свою грязную задницу с моего рабочего места, Рид.       — Она чистая, — фыркнул Гэвин. — Я моюсь минимум раз в месяц.       Миллер вперил в него скучающий взгляд.       — Андерсон, — вновь побудил Гэвин.       — А что с ним?       — Ты слышал… — начал он. — Хотя знаешь что. Забудь.       На кухоньке, высыпая паршивые сухие сливки в ещё более паршивый кофе, он попробовал ещё раз с парочкой других ребят.       — Слышали об Андерсоне?       Один из них прочистил горло.       — О чём именно?       Это Гэвина остудило, и он втянул голову в плечи. У Коннора, несомненно, было чувство юмора (да, Гэвин и этого тоже особо не ожидал), но он ведь не стал бы так подставлять его на расспросы о чём-то, чего в принципе не существовало, просто чтобы смутить?       Это… это было бы просто пиздецки подло!       Он свёл рефлекс в небрежное пожатие плечами.       — Да так, только что услышал один грязный слушок. Уже по отделу разлетелся…       — Серьёзно? — спросил второй мужик. — И что же за слушок?       Гэвин стиснул зубы так сильно, что в голове будто вилка по тарелке поскреблась. Он тяжело выдохнул и развернулся.       — Если б я знал, я бы, наверное, сука, не спрашивал?       — Успокойся, коротышка, — ответил рыжий с залысинами. — Если бы старина Андерсон собрался подорвать здание или типа того, думаю, мы бы знали.       — Ладно, — с трудом выдавил Гэвин.       Метр семьдесят пять не такой уж маленький рост. Он багровел от злости, начиная шеей и заканчивая лицом. Ненависть к тому, как он краснел, когда злился, заставляла его краснеть ещё сильнее.       — Ну и похуй.       Чёрт, хотелось как-нибудь прокомментировать причёску клоуна Бозо, но все слова застряли в горле, склеенные разочарованием и яростью.       Гэвин отчаянно надеялся, что не посрётся по этому поводу с Коннором. Спорить Гэвин не умел. Сбивать с ног, волочить по земле, размахивать кулаками – это всё, безусловно, было его стезёй, но вербальная ссора это не для него. И происходило это именно потому, что все эти дурацкие эмоции запирали слова в груди подобием пробки для слива. Это означало, что, если Гэвин не может прибегнуть к насилию, единственной альтернативой становились слёзы. Он бы ни за что никогда не ударил Коннора (кроме того, от этого, возможно, костяшки пальцев раскрошились бы в порошок). Но он так же боялся, что, горько разревевшись во время ссоры, умрёт от стыда.       Проходя мимо двух копов, направившихся в комнату отдыха, Гэвин хорошенько задел одного плечом.       — Р-р-р, — услышал он голос одного за спиной. — Кое-кто сегодня сердитый котёнок.       Второй заржал.       — Скорее чихуахуа!       Гэвина проводил пронзительный лай.       К этому моменту он был так взвинчен, что пришлось отдышаться в уборной. До жути хотелось разбить кулаком пару зеркал.       Кто бы мог подумать: наконец, просветил его сам Фаулер!       Засунув руки в карманы, Гэвин слонялся у его кабинета, разглядывая фотографии на стенах. Тридцати-с-чем-то-летний Андерсон со своими нелепыми завитушками возвышался над остальной командой на ежегодном баскетбольном матче против команды «Кибер Крайм». Гэвин понятия не имел, какой счёт вёлся в то время, но последние несколько лет эти недоумки постоянно надирали задницу всему коллективу убойного отдела. Он готов был поспорить, что всё было с точностью наоборот, когда Андерсон всё ещё играл.       На другой фотографии, сделанной лет десять спустя, изображалась церемония награждения за особые заслуги. Мелкий патрульный офицер Гэвин, возможно, даже там присутствовал. На Андерсоне была парадная форма, в руке он держал фуражку. Чуть больше щетины и седины, но в целом… чё там, выглядел он по-прежнему потрясно.       Фаулер высунул голову из-за двери.       — Планируешь когда-нибудь поучаствовать в одной из игр? — спросил он, протягивая толстую руку и стуча по фотографии. — Наша репутация в дерьме.       — Андроид пусть поучаствует, — отозвался Гэвин. — Если вы не слышали, я низкий.       — Магси Богз.       — А?       Фаулер полностью вышел из кабинета.       — Сукин сын был сто шестьдесят сантиметров ростом. Тайрон Богз, он же Магси. Его взяли в «Вашингтон Буллетс» ещё в далёком восемьдесят седьмом. Вертикальный прыжок высотой метр десять. Ты даже немного выше него. Кто запрещает невысоким ребятам играть в баскетбол?       По правде говоря, Гэвин был несколько потрясён. Обычно у Фаулера не было на него времени, а сейчас он вёл себя прямо по-отечески.       — Он ещё жив?       — Да, жив. Сейчас ему уже за семьдесят. Наверное, он стал ещё короче. Однажды все вы, молодняк, узнаете, что возраст укорачивает.       Гэвин переступил с ноги на ногу, осторожно становясь поудобнее, чтобы вынуть руки из карманов.       — Андерсон всё ещё здоровенный.       Это вызвало неожиданный смех.       — Очевидно, ты не знаешь и половины истории.       Нахмурившись, Гэвин полюбопытствовал:       — Это ещё что значит?       Фаулер покачал головой.       На секунду Гэвин испугался, что сейчас он нырнёт обратно в свой кабинет, оставив его размышлять о загадочном Хэнке Андерсоне, однако он усмехнулся и постучал коротким указательным пальцем по фотографии баскетбольной команды.       — Насколько мне известно, перед той самой игрой, в которой мы похоронили «Кибер» со счётом сто двенадцать – шестьдесят пять, кучка парней дурачились в раздевалке, меряясь членами. Буквально.       — «Насколько вам известно»? — переспросил Гэвин. — Но вы ведь там были, разве нет?       — Только не для этого, — он похлопал Гэвина по плечу. — Я темнокожий, сынок. Это нечестное состязание.       — Разве это не стереотип?       Фаулер вскинул бровь, смерив Гэвина убийственным взглядом.       — А разве стереотип?       Гэвин слегка сжался.       — В любом случае, — продолжил Фаулер, — легенда гласит, что у Андерсона там настоящий удав. Как будто вывез ублюдка прямиком из зоопарка. Третья нога, все дела, едва ли не чёртова инвалидность. По крайней мере, так я слышал.       Гэвин округлил глаза. Позже он клялся, что в тот момент у него не текли слюнки.       — Господи боже.       Фаулер пожал плечами и снова засмеялся.       — Правда это или нет, а то, что случилось в раздевалке, однозначно погладило старине Хэнку его эго. Кажется, он тогда забил половину всех голов.       — Рад слышать.       Тяжёлая ладонь опять приземлилась ему на плечо.       — Наверно, то, что ты никогда не желал бы знать, я прав?       — Да, именно так, — отозвался Гэвин чересчур быстро и слишком бодро. Гэвин хотел это узнать, и эта информация вот-вот начнёт заполнять его разум, точно так же, как, судя по всему, феерическое достоинство Андерсона заполняло его штаны.

***

      Коннор полюбопытствовал, выведал ли он что-нибудь, лишь спустя пару дней. К сожалению, произошло это как раз на тот момент, когда они, обхватив друг друга ногами, лежали на диване и обменивались слюной. (Да, и что такого, они не обязаны были постоянно трахаться, как будто мир вот-вот рухнет в тартарары. Гэвину нравились поцелуи, а Коннор целовался просто божественно. К тому же, тот день – чрезвычайно морозный, в разгар детройтской зимы – идеально для этого подходил.)       — Слухи тебя по-прежнему интересуют? — спросил Коннор, потираясь гладкой щекой о щетину.       Гэвин отстранился, стараясь не выглядеть обиженным.       — Вообще-то, я ни разу не сказал, что заинтересован.       — А говорить и не обязательно.       — Ты спрашиваешь только потому, что думаешь, будто я знаю, в чём дело.       — А ты не знаешь?       — Знаю, — ответил Гэвин, приближаясь к нему с угрюмым видом. — А теперь не мог бы ты, пожалуйста, засунуть свой язык мне обратно в рот?       На какое-то время он услужливо подчинился, но Гэвин довольно быстро усвоил, что андроиды так просто не отвязываются. По крайней мере, этот.       — Так ты удовлетворил своё любопытство?       Гэвин фыркнул, откинувшись на подлокотник, и несильно ударился головой, но уже был слишком раздражён, чтобы обратить на это внимание.       — Боже, бля, милостивый, Кон. Тебе моего болта не хватает? В этом дело? Нет, надо гоняться за ёбаной анакондой… и похер, что она привязана к ворчливому старому хмырю!       Выражение лица у Коннора смягчилось. Он наклонился вперёд, положив ладонь Гэвину на щёку.       — Гэвин. Любой части твоего тела мне хватает. Более чем. Я бы не поднял эту тему, если бы ты не казался заинтересованным. Тебе стоит понять: иногда я забываю, что люди тесно связывают эмоциональную близость с физической. Я рад проводить с тобой время, неважно, занимаемся мы сексом или нет. Моё восприятие тебя как напарника идёт раздельно с моим восприятием твоего… болта.       Блядь. Как бы странно и холодно это ни звучало для кого-нибудь другого, по-андроидски искренние заверения Коннора всегда согревали и трогали Гэвина. Не то чтобы он не мог соврать – однозначно мог, мог, как любой другой. Но у него, по-видимому, не находилось ни времени, ни необходимости прибегать ко лжи, когда речь заходила о чём-то действительно важном.       Гэвин моргнул. «Только не разревись, идиотина».       — Мне хотелось что-нибудь для тебя сделать, — продолжил Коннор. — Так, чтобы тебе было комфортно выразить симпатию за пределами нашего партнёрства.       — Сводя меня с Андерсоном?       Коннор слегка сощурился; уголки его губ взмыли вверх.       — Не тебя одного.       Шокированный, но почему-то удовлетворённый, Гэвин снова подался вперёд и впился кончиками пальцев Коннору в рёбра. В ответ Коннор рассмеялся и заёрзал. Открытие, что андроидов можно щекотать, было важнейшим событием в их… что бы это ни было… на данном этапе.       — Твою ж мать, — выпалил он под головокружением. — Только не говори, что тебя так заводит мысль о громадной елде!       Коннор схватил его за волосы – не слишком грубо – и провёл идеальными зубами по стыку между плечом и шеей.       — М-м-м… Не говори, что тебя не заводит, — промурчал он Гэвину на ухо.       — Мы даже не знаем, правда ли это, — уклонился Гэвин, хотя и не отцепился от его шеи, запустив пальцы свободной руки под воротник рубашки. — Всё это вполне может оказаться пиздежом. Городской легендой.       — Верно, — согласился Коннор. — Но всегда есть способы выяснить правду.       — Я не собираюсь подглядывать за Андерсоном у толчка.       Вскинув бровь, Коннор пропихнул большой палец между его губ. Гэвин сразу же принялся старательно посасывать, прикрыв подрагивающие веки и тихо простонав.       — Ты ведь знаешь, что я не это имел в виду, — прямо-таки промурлыкал Коннор.       Схватившись за тонкое запястье, Гэвин вынул палец изо рта, позволяя влажной дорожке спуститься к подбородку и шее. Член начинал подниматься, хотя сам Гэвин пока не мог решить, было ли хорошим знаком то, что их разговор о втягивании Андерсона в их связь не вызвал у него мгновенную импотенцию.       У него уже были парни с бо́льшим размером, и с меньшим тоже. Конечно, прошло немало времени с тех пор, как он последний раз принимал здоровенный хер. Однако это не означало, – даже если сам он осторожничал, постепенно прощупывая почву, – что в это время он будет против того, чтобы посмотреть, как Коннора кто-то насаживает.       Если он был заинтересован…       — Допустим, у нас получится, — начал Гэвин. — Чисто теоритически. Ты бы хотел, чтобы он тебя трахнул?       Вздёрнув подбородок, Коннор спросил:       — Тебя бы это завело?       — Так себе ответ.       — Мой ответ: «Только если тебя бы это завело».       Гэвин задумался, переваривая услышанное.       — Может быть, — он снова помолчал. — Не уверен, что хотел бы, короче, как-нибудь взаимодействовать с Андерсоном. Но, может, если бы мы, эм, тебя… одновременно…       — Я бы счёл это более чем приемлемым, — сообщил Коннор.       О боже. До каменного стояка, способного прорвать штаны, оставались считанные секунды, и мысли о двойном проникновении отсчёт отнюдь не замедляли. Даже если в этом будет участвовать стрёмный, антисоциальный, полноватый пожилой детектив. И он солгал бы, если бы сказал, что чудовищный член исход дела не решал.       Ко всему прочему, согласие приблизит его к сексу прямо сейчас.       Вот так просто Гэвин отважился дерзнуть.       — Если ты хочешь попробовать, детка. Худшее, что он может сделать, – отказаться, да?       Коннор похотливо ухмыльнулся.       — И даже так, у меня всё ещё есть ты. А у тебя есть я. Мы имеем друг друга.       — Ага, — согласился Гэвин, чувствуя, как кровь отливает от мозга и стремительно несётся прямо к члену. — Я отымею тебя прямо сейчас.       — Я бы счёл это более чем приемлемым, — повторил Коннор с откровенно развратным видом, а после насадился горлом на его член, и некоторое время ни один из них не мог говорить, даже если бы захотел.

***

      Несмотря на перспективу страстного секса, Гэвин знал, что скоро начнёт мандражировать. И в самом деле, сомнения резко охватили его в ночь перед тем, как они с Коннором планировали загнать Андсерсона в угол. Пока это всё ещё была причудливая фантазия – размытая и не реальная, – он не нервничал. Но той ночью он почти не спал, барахтаясь в луже холодного пота с напряжёнными, ноющими мышцами.       В три часа ночи Гэвину буквально пришлось дать себе пощёчину, чтобы прийти в себя. Остановить дурацкие мысли, вращающиеся в башке, как белка в колесе.       Куда делся прежний дерзкий Гэвин, который думал, что был достаточно горяч, чтобы, только подмигнув, легко охмурить мужика? Чёрт, он даже трахался с другими копами, особенно до того, как стал детективом. Перекусывать пончиками – это для забивших хуй увальней постарше; молодые качки для снятия напряжения парковались в переулках и отдрачивали друг другу.       Но в этот раз он чувствовал себя пацаном, собирающимся пригласить свой предмет обожания на школьный бал. Может, дело было в том, что он считал себя привлекательным только до встречи с Коннором, который по привлекательности превосходил практически всех. Сексуальный ублюдок был до невозможности учтивым и обаятельным. Что бы он ни сказал, Андерсон должен быть совсем поехавшим, чтобы упустить такой шанс.       Бля, может, в этом и было всё дело. Может, Гэвин боялся, что всё пойдёт по пизде, потому что Андерсон не станет трахать Коннора в одной комнате с ним. Это было так тупо, стрёмно… но ему хотелось, чтобы его хотели, даже если объезжать член будет не он.       Ввалившись в ванную и ополоснув лицо холодной водой, Гэвин немного успокоился. Если он не уснёт, то на следующее утро будет паршиво выглядеть.       Вряд ли это сделает их предложение более заманчивым.       Коннор сказал, что собирается встретиться с Андерсоном на кухоньке примерно в то время, когда большая часть отряда свалит на обед. Забегаловки вокруг участка забьются голодными копами, набивающими себе полные рты жратвы, но комната отдыха останется относительно пустой.       Это, однако, не помешало Гэвину застыть, подобно загнанному оленю, когда он вошёл и увидел Коннора и Андерсона непринуждённо болтающими у холодильника.       Посмотрели на него оба, но только лицо Андерсона заметно помрачнело.       Блять. Гэвину захотелось слинять, и похер на кофе.       — Гэвин, — обратился к нему Коннор, — спасибо, что присоединился к нам.       Гэвин сразу же насторожился. Как много он уже успел рассказать Андерсону? Что это за лицо отвращения при виде него?       Попытавшись сгорбиться, Гэвин подошёл к ним. Кровь стучала в висках. Может, у него весьма удобно разорвётся аневризма, и тогда не придётся здесь мучиться.       — Выглядишь так, будто я подстрелил твою псину, Рид, — подал голос Андерсон.       — Я всегда так выгляжу, — выдавил из себя Гэвин.       Андерсон не то чтобы усмехнулся, но и не ушёл.       — Хэнк, — начал Коннор. — Я бы хотел кое-что у тебя спросить.       Боже, он уже включил свой особый соблазнительный тон.       Двойное «боже», ибо Андерсон моментально заметил перемену, с подозрением глянув на Коннора.       Гэвин знал: что-то сместилось в его голове. Полицейская чуйка, она походила на детектор движения, улавливающий мельчайшие изменения в голосах или выражениях лиц. Гэвин об этом знал, потому что у него самого тоже была эта чуйка. Будто чувствуешь перемену ветра. Иногда только это и спасало от верной смерти.       — Вообще-то, мы оба хотели бы кое-что у тебя спросить, — продолжил Коннор.       — О господи, — отмер Андерсон, широкой ладонью убирая волосы со лба, и посмотрел на Коннора. — Ты серьёзно это сделал. Ты трахнул этого мужика.       Так быстро и в точку. Гэвин был впечатлён. Вместе с тем, его поглотил активный мыслительный процесс. По тону невозможно было определить, что именно думал Андерсон о своей догадке. И хотя сказал он не «Гэвина» и даже не «Рида», но «этого мужика» вместо, например, «этого мудака» или «этого уёбка».       Прогресс?       — Да, мы с Гэвином наслаждаемся весьма удовлетворительными физическими отношениями.       Андерсон фыркнул.       — Рад за тебя, парень. Наверное. Но нахрен вы мне об этом рассказываете?       Без каких-либо колебаний, ловко и спокойно Коннор признался:       — Мы бы хотели, чтобы ты к нам присоединился.       Андерсон вздрогнул и округлил глаза. Казалось, он собирался что-то сказать, но остановился, выдохнул, покачал головой.       Кровоизлияние в мозг с минуты на минуту придётся очень кстати…       На удивление, Андерсон повернулся к Гэвину.       — Мне казалось, ты меня терпеть не можешь.       — Я, эм… То есть мы не… — Гэвин перевёл дыхание. — Я не особо тебя знаю.       — И хочешь узнать, — скептически произнёс Андерсон, — занявшись… сексом.       Бешеные попытки уговорить себя не краснеть не помогали. Гэвин указал на Коннора.       — Он… Ему как бы нравится… — очередная тупая пауза на грани заикания. — И, знаешь, я типа слышал…       По какой-то неведомой безумной причине Коннор улыбался.       — Мы с Гэвином обсудили то, что делает тебя привлекательным, Хэнк. Мы пришли к соглашению насчёт большинства пунктов.       Гэвин считал, что это небольшое преувеличение. Главным образом дело было в том, что его мозг высвечивал перед глазами бегущую строку со словами: «ГРОМАДНЫЙ ХУЙ ГРОМАДНЫЙ ХУЙ», но он, по крайней мере, мог попытаться казаться задумчивым, заткнувшись и позволив Коннору вести переговоры.       Андерсон по-прежнему выглядел растерянно, почти раздражённо.       — Так… что там ему нравится? — спросил он Гэвина. — И что, говоришь, слышал?       Ладонь Коннора на его плече была единственным, что останавливало Гэвина от падения. Коннор же и ответил:       — Я был бы более чем счастлив участвовать в любых актах, которые нравятся тебе, Хэнк. Пойдёт ли на это Гэвин – это его решение, но, безусловно, я хотел бы позаботиться о том, чтобы он тоже остался доволен.       Андерсон пронзил Гэвина очередным подозрительным взглядом.       — И ты не против?       Гэвин почесал репу.       — Ага. Типа… ага. Как он уже сказал, мы, эм, обсудили это.       Он ещё раз покачал головой.       — Вот же чёрт, парень, — обратился он к Коннору. — Нет, ну на тебя однозначно приятно смотреть…       Коннор прервал его:       — И я полагаю, однажды ты описал Гэвина словами «горячий парень».       Андерсон впервые выглядел так, будто ему реально неловко.       Гэвин позволил бы себе небольшой триумф, если бы не был уверен, что старик сейчас скажет о том, какой он стрёмный страшила в сравнении с Коннором.       Андерсон сокрушённо вздохнул.       — Ладно, да. Было дело, — он перевёл взгляд на Гэвина. — Как я уже говорил, тебе было бы полезно не вести себя по-мудачески.       — Я не веду себя по-мудачески, — возразил он голосом проигравшего в драке на детской площадке. — Не всегда.       — Ну, в последнее время ты и впрямь не такой несносный. Регулярный трах, видимо, творит чудеса.       — Многочисленные клинические исследования доказывают, что сексуальная разрядка способствует улучшению настроения, — подтвердил Коннор.       В виде исключения Гэвин не возражал против дурацкой терминологии.       — Слушайте, — сказал Андерсон. — Мне надо это обмозговать, ладно? Вы двое выперлись с этим предложением невесть откуда…       — Конечно, — вкрадчиво прощебетал Коннор.       Андерсон опять покачал головой, развернулся, собираясь уйти, но у двери остановился и обернулся.       — Это как-то связано с тем соревнованием на длину члена?       Гэвин не нашёл, что на это ответить. Что ещё хуже, на помощь прийти было некому, потому что Коннора это, по всей видимости, тоже лишило дара речи.       Тогда Андерсон хохотнул.       — Слухи от меня никогда не отстанут, — пробормотал он и исчез за углом.       Гэвин резко выдохнул весь воздух из лёгких. Голова слегка кружилась.       — Ну, всё прошло ужасно.       — Не обязательно, — возразил Коннор. — Он не сказал нет.       — Пока не сказал. Не могу представить, как предложение «Слушай, я тут хочу использовать тебя из-за твоей огроменной елды» способно кому-то сильно польстить.       Коннор неодобрительно фыркнул.       — Конечно можешь.       Гэвин был дьявольски рад, что не ставил на это деньги, потому что, без всякого, мать его, сомнения, ближе к концу смены на его консоли появилось сообщение от Андерсона.       Всего три слова.       «Когда и где?»

***

      По крайней мере у себя в голове Гэвин планировал ответить: «Когда я наберусь смелости», но, как придурок, уступил Коннору, мигом решившему: «Сегодня вечером».       Более того, Коннор зашёл ещё дальше и пригласил всю компашку к Гэвину домой, что означало остервенелую уборку. Не то чтобы его квартирка была грязной – просто она была невзрачной: потрёпанный диван, запылённые шторы, унылый набор простыней и стёганое одеяло.       Конечно, всё то время, пока Гэвин оттирал грязный пол в душе или соскребал бесчисленное количество крошек с кухонного стола, он убеждал себя, что берлога Андерсона вряд ли выглядела лучше. Скорее всего, у него там дела обстояли куда хреновей.       Гэвин хотя бы не достиг той стадии холостяцкой жизни, когда пытаться завести отношения уже слишком поздно.       Небольшая уборка оказалась даже полезной. Она удерживала от того, чтобы в перерыве между окончанием смены и решающим часом потихоньку слететь с катушек. Он вполне мог бы паниковать из-за грязи под ногтями или тщательно подстригать волоски на яйцах до одинаковой длины.       И всё же, когда объявился Коннор, Гэвин испытал облегчение. Коннор вынул из коричневого бумажного пакета дорогую бутылку виски.       — А мне ты виски не приносил, — проворчал Гэвин.       Этот бесящий наклон головы.       — Ты не просил.       Такое объяснение его, естественно, не успокоило. Гэвин фыркнул.       — Дохуя самонадеянно. Это мы ему услугу оказываем.       Коннор молча открутил крышку бутылки, достал из буфета бокал и щедро наполнил его выпивкой. Протягивая тумблер Гэвину, он сказал:       — Окажи услугу себе.       Гэвин нахмурился, но глоток, тем не менее, сделал. Штука действительно годная. Интересно, что бы сказала компания «Киберлайф», узнав, на что Коннор спускает свою зарплату.       — Я ведь не так уж и плох, — пробормотал он и спустя секунду спросил: — Правда?       Тон у Коннора был резким, но выражение лица – ласковым.       — Гэвин, это не экзамен. Это секс. Он должен быть приятным.       Кивнув, Гэвин медленно вдохнул и ещё медленнее выдохнул.       — Ага, — он расправил плечи и вытянул шею. — Что плохого может случиться?       Пока Гэвин пытался убедить себя мысленно не отвечать на этот вопрос, в дверь позвонили.       Пульс пробил потолок. Гэвин сделал глоток виски и открыл дверь.       Андерсон по такому случаю даже не принарядился, но, может, его рубашка была чуть менее нелепой, чем обычно. А ещё он определённо принял душ: мокрые волосы были стянуты в низкий хвост, и это было… своего рода привлекательно? Гэвин не мог подобрать подходящее слово, но, выглядя так, Андерсон гораздо меньше походил на того, кто жил под грёбаным мостом. Он отступил в сторону, впуская гостя в квартиру. Ему удалось выдавить из себя одно-единственное слово:       — Выпьешь?       Вероятно, предложение пришло на ум потому, что именно выпивку он держал в руках.       — Давай, — согласился Андерсон. — Что у вас?       Коннор тут же нарисовался с наполненным бокалом наготове:       — Выдержанный в бочке односолодовый Далмор.       Сняв куртку, Андерсон повесил её на дверную ручку.       — Я в деле.       После того как Андерсон стащил с себя куртку, в голове у Гэвина обрушилась лавина охуевания, потому что Андерсон пах приятно. Чем бы он там ни набрызгался, запах летел в его сторону, обдавая теплом, исходящим от гигантского тела. Во рту стала скапливаться слюна.       — Присядем? — предложил Коннор.       Они прошли в гостиную, и он устроился рядом с нервным Гэвином на диване. Андерсон сел в кресло, не гармонирующее больше ни с чем в комнате.       — Прежде чем вступить в отношения, мы с Гэвином обсудили наши потребности и ожидания, — поведал Коннор. — Обговаривать границы необходимо. Есть ли что-то такое, на что ты не согласен, Хэнк?       Проведя по губам тыльной стороной своей широкой ладони, Андерсон сказал:       — Снизу я не бываю.       — Это нормально, — заверил его Коннор.       Андерсон улыбнулся, демонстрируя щербинку между передними зубами.       — Об остальном можно договориться.       Бля, да как они с Коннором вели себя так расслабленно, когда сам Гэвин был взведён сильнее, чем целая комната, набитая часами с кукушкой? Он заставил себя разжать пальцы на руках и ногах.       Это просто секс.       — Не собираюсь нарушать установленный вами порядок. Я могу просто наблюдать, если кто-нибудь из вас сдрейфует.       И смотрел Андерсон, конечно, на Гэвина.       — Я в норме, — сказал Гэвин голосом от нормы далёким. — Он согласен практически на всё.       — Что ж, — Андерсон откинулся на спинку кресла, закинув лодыжку на широченное бедро второй ноги, — мы в любом случае можем начать именно так. Мне нынче требуется немного больше времени, чтобы прийти в боевую готовность.       Мочевой пузырь у Гэвина казался до жути крошечным, хотя он и поссал на всякий случай ещё до прибытия Коннора. По ощущениям всё будто бы сжалось, когда он глянул вбок и увидел, что Коннор снял пиджак и теперь расстёгивал пуговицы на рубашке. Словно вспомнив, что не один, он немного притормозил, прямо как в тот их с Гэвином первый раз.       Как обычно, даже при большом желании Гэвин не смог бы оторвать взгляд: взору открывались всё большие и большие участки бледной кожи, пока пуговицы расступались всё ниже и ниже, и ниже. К тому моменту, как рубашку отбросили на диван, о виски Гэвин и вовсе позабыл.       — Чтоб меня, — пробормотал Андерсон.       — Я сказал то же самое, — слова сорвались с языка до того, как Гэвин успел подумать. Он слегка запаниковал, бросив взгляд на Андерсона.       Тот не отпустил ехидный комментарий по этому поводу – только коротко кивнул, а когда вернул внимание Коннору, показался восхищённым… и более чем чуть голодным.       Брюки теперь висели низко на узких бёдрах, Коннор подал руку и помог Гэвину подняться на ноги. Коснувшись челюсти холодными пальцами, он наклонился для долгого поцелуя: слегка влажного, слегка небрежного. Именно такого, как Гэвину нравилось.       Ободрённый, Гэвин бродил кончиками пальцев по гладкой коже от плеча к пояснице и обратно вверх от подтянутого живота к груди. Было нереально несправедливо, что Коннора просто создали с таким чертовски привлекательным телом, которому было место в картинной галерее, в то время как Гэвину (или кому угодно ещё) приходилось потеть и страдать.       Коннор встал позади него и оттянул воротник, припадая укусами к открытой шее. Одновременно с этим он задрал кайму футболки и провёл тёплой ладонью по животу. Хитрый ублюдок: ущипнул сосок, чтобы отвлечь и практически стащить футболку через голову.       Гэвин же застрял между двумя выборами: выглядеть по-дурацки задрав руки или высвободиться из получившихся оков. Коннору потребовалось полностью расправиться с футболкой, прежде чем до Гэвина дошло, что его, в сущности, выставили напоказ.       Гэвин отвернулся, собираясь с духом. Если он поднимет голову и Андерсон уставится на него с угрюмым видом, он обоссытся.       Но… нет. Голодный взгляд никуда не делся, даже несмотря на то, что бледную грудь практически полностью заслонила загорелая и волосатая.       — Ты прописался в спортзале? — поинтересовался Андерсон. Прозвучало это не язвительно. Скорее, с восхищением.       — Скучаешь по былым временам? — огрызнулся Гэвин по привычке.       — Не-а. Я весил чуть меньше, но никогда не был реально накачанным. Не настолько. Молодцом, — он на проверку начал протягивать руку, и – боже правый – лапищи у него были огроменные.       Гэвин не раздумывая отпрянул, округлив глаза, как будто был электрическим забором, за который едва не ухватились.       Андерсон поднял глаза.       Удивляя самого себя, Гэвин слегка кивнул. Затем эта пиздецки здоровенная грабля оказалась на его груди, прямо между грудными мышцами, и скользнула вниз по кубикам пресса. Коннор удовлетворённо промурчал у него за спиной.       Пальцы у Андерсона оказались мягче, чем ожидалось, и от них становилось жарко, несмотря на то, что Гэвин уже был взвинчен.       Когда последний палец зацепился за пояс джинсов, неглубоко нырнув внутрь и огладив кожу, зрение поплыло, обесцветившись по краям.       Перестраховавшись, Андерсон сделал шаг назад, но издал негромкий одобрительный звук.       Гэвин мгновенно решил возненавидеть тот факт, что ему это слишком сильно понравилось. Тем не менее, он ни за что на свете не собирался застыть и позволить Коннору просто раздеть его догола, поэтому он повернулся и схватился за тёмные волосы, притягивая Коннора для ещё одного поцелуя.       К его восторгу, Коннор поймал его свободную ладонь и вжал в свой пах.       Гэвин никогда не перестанет удивляться тому, как до абсурдного быстро Коннор возбуждался. Каждый раз ровно за три секунды у него крепко стоял, в независимости от того, сколько раз до этого он кончил, как будто кто-то залез прямиком в фантазии Гэвина и воплотил одну из них в реальность.       Довольно прорычав, Гэвин грубо присосался к нижней губе и, выбравшись из густых прядей, опустил руку к брюкам. Наконец-то, блядь, он набрал обороты и был готов действовать. Пусть прошло несколько лет, он всё ещё помнил, как держать внимание зрителей.       Брюки были расстёгнуты, но, когда Коннор попытался стянуть их с бёдер, Гэвин оттолкнул его руки. Вместо этого он резко дёрнул Коннора за пояс и крутанул, разворачивая лицом к креслу.       Зацени, Андерсон. Это я могу брать в любой момент, как захочу.       Он вцепился зубами и присосался к коже у основания шеи, запуская руку под ткань белья и оборачивая бархатистый член ладонью. Когда хватка усилилась, Коннор издал один из своих милых звуков. Такой же умеренно вызывающий звук он издал бы, даже не будь с ними Андерсона.       Честно говоря, Гэвин сильно это ценил. Он вовсе не переусердствовал, чтобы устроить представление, а просто наслаждался происходящим… от кого бы происходящее ни исходило. Под влиянием небольшого повышателя эго он, наконец, позволил Коннору выскользнуть из штанов, теперь собравшихся внизу его длинных белых ног.       — О да, — прошептал Андерсон.       Подняв глаза, Гэвин заметил, что Андерсон следит за медленными движениями его кисти и сжимает пах сквозь штаны, но молнию ещё не расстегнул.       Внутри слегка всплеснулось беспокойство; у Гэвина ушло полсекунды на то, чтобы выяснить, в чём причина. Он едва не заржал, когда осознал, что надеялся на оправдание слухов. Пока сказать было трудно. Не чураясь небольшого самоистязания, Гэвин схватил Коннора за бока и потянул обратно.       Забравшись коленями на диван, Коннор прогнулся в спине и оттопырил шикарный зад, как раз на идеальной высоте для того, чтобы можно было раздвинуть ягодицы и зарыться между ними лицом.       Так Гэвин и поступил.       Пускай Коннор издавал чудесные звуки, когда его трахали, тихие всхлипы и стоны, которые из него вырывались, когда Гэвин делал ему римминг, были, бесспорно, его любимыми.       Гэвин, смакуя, довольно промычал.       Из Коннора уже текла та замечательная автоматическая смазка, которую он производил. Хранил? Выделял? Как бы оно ни работало, трёхкратное ура самому, по мнению Гэвина, охуенному инженерному достижению «Киберлайф».       Он нащупал, схватил Коннора за запястье и потянул к себе.       — Раскройся, детка, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал более властно и менее, что ж, умоляюще. — Раскрой для меня зад.       Хныкнув, Коннор подчинился, прогибаясь ещё глубже и вздёргивая подбородок. Гэвин наградил его, обернув член мокрой от слюны ладонью. Сам он зарывался лицом в прелестный зад, но мог поклясться, что через секунду услышал, как расстёгивается молния.       Коннор ахнул и выпалил:       — Хэнк.       У Гэвина заколотилось сердце и подпрыгнул член. Его концентрация была на пределе. Он обязан был увидеть. Шлёпнув Коннора по ягодице, он не без усилия поднялся, остановившись и оставив поцелуй на основании позвоночника.       — Продолжай себя трогать, — пробормотал он.       Коннор незамедлительно принялся исполнять.       Наконец, Гэвин смог заглянуть Коннору за плечо. Андерсон расстегнул рубашку, обнажив округлую бочкообразную грудь. На ней красовались жёсткие седые волоски и… татуировка.       Какого хуя?       Из-за татухи Андерсон выглядел как старый моряк: такой, у кого по ребёнку-подростку, которого он никогда не видел, как минимум в пяти портах по всему миру. Он был слегка упитанным, да, но ничего не обвисало. Всё просто выглядело мясисто, увесисто. А дальше…       О, господь бог.       Он слегка поглаживал ладонью самый здоровенный хер, который Гэвин когда-либо видел, не считая утрированных порнух. Наверно, тридцати сантиметров не было, но всё к этому, мать его, близилось. Его гигантские руки даже не облегчали ситуацию: с таким шестом не спасёт. Челюсть отвисла сама собой.       Андерсон, должно быть, поймал его пристальный взгляд: ухмыльнулся, показывая щербинку между зубами.       — Я сказал, что слухи от меня никогда не отстанут, — обратился он к Гэвину, — но не говорил, что это не так.       — Охуеть, — прошептал Гэвин. Он ожидал усохнуть от благоговейного трепета, но случилось совершенно противоположное. Кровь стекла в пах так быстро, что закружилась голова и пришлось схватить Коннора за торс.       Скоро стояк взвоет, как домашний кот, просящийся попасть на улицу. Гэвин плотно сомкнул челюсти, чтобы не запачкать Коннору спину своей слюной. Андерсон ещё раз провёл ладонью по охрененному стволу, и капля жидкости, блеснув на головке, скатилась вниз.       — Ну же, Гэв, — побудил он голосом по крайней мере на октаву ниже, чем тот был полсекунды назад. — Дай взглянуть на товар. Можешь трахнуть его немного. Подготовить ко мне.       Не «Рид» и даже не «Гэвин», а «Гэв». Матерь божья. Гэвин пискнул, как игрушка для собак.       К счастью, Коннор хотя бы наполовину перекрыл этот позорный звук своим сладким стоном.       А потом Гэвин принялся срывать с себя джинсы так проворно, будто они горели. Он успел вытащить из штанины только одну ногу, перед тем как решить, что игра называлась «нахуй», буквально и фигурально.       — Готов, детка? — умудрился он промямлить.       — М-м, — отозвался Коннор. — Да.       Проталкиваться в привычное скользкое тепло было одновременно блаженным облегчением и абсолютной пыткой.       Когда Андерсон издал удивлённый звук, Коннор поднял руку.       — Прошу прощения, я не упомянул об этом, — сказал он напряжённым голосом. — Меня разработали с внутренним смазывающим устройством. Я забыл, что об этом знает только Гэвин.       — Нихрена себе! — воскликнул Андерсон. — Потрясающе.       Стараясь не улыбаться, Гэвин позволил Андерсону насладиться моментом, а затем подался бёдрами вперёд, представляя выражение на лице Коннора.       — О, Гэвин…       Длинные пальцы, дотянувшись назад, схватили Гэвина за бедро.       — Дай-ка взглянуть, — попросил Андерсон, облизнувшись.       Взяв Коннора за бока, Гэвин направлял его до тех пор, пока он не повернулся лицом к спальне. Коннор опёрся одной рукой на подлокотник дивана и принялся водить ладонью по члену одновременно с тем, как Гэвин начал неторопливо, размеренно погружаться внутрь.       Он так увлёкся разглядыванием сокращения мышц на спине Коннора, что почти не заметил, как Андерсон поднялся из кресла. Но он точно заметил – ещё как заметил, боже, – когда тот замахнулся и смачно шлёпнул его по заднице.       Гэвин взвизгнул и вздрогнул так сильно, что бёдра рванули вперёд. К счастью для него, Коннор был настолько устойчивым, что вполне мог бы быть сделан из мрамора.       Андерсон усмехнулся.       — Вид сзади тоже неплох. Можно потрогать?       — Эм, — только и удалось выдавить Гэвину. Ягодица ещё покалывала от удара.       — Не собираюсь делать ничего, о чём не попросишь, — заверил его Андерсон. — Просто хочу пощупать.       — Ладно…       Большая ладонь, коснувшаяся пульсирующей болью кожи, оказалась до чёртиков тёплой и нежнее, чем ожидалось. Полсекунды Гэвин переживал, что придётся уклоняться, если его опять шлёпнут или скользнут пальцем между булок.       Но Андерсон только недолго поглаживал кожу круговыми движениями. Перед тем, как убрать горячую руку, он склонился близко к уху, обдав Гэвина сладким от виски дыханием.       — Ты бы отлично смотрелся у меня на коленях с порозовевшей попкой.       Гэвин чуть не поперхнулся. Пальцы крепче вцепились в надёжные бока. Он был на сто процентов уверен, что лицо стало таким же красным, как и отпечаток ладони на жопе. Упрямая часть мозга – та самая часть, которой необходимо было учинить драку или огрызнуться, лишь бы повыёбываться, – хотела съязвить в ответ. «У тебя во снах» или типа того. Но, поскольку на данный момент он был по яйца в своём обжигающе горячем андроиде-секс-приятеле (парне?), прежний мозг полноценно не функционировал.       Его член, напротив, решил, что ему весьма понравилась мысль об Андерсоне как директоре, шлёпающем Гэвина-школьника своими карикатурно медвежьими лапами. Коннор, должно быть, почувствовал, как член дёрнулся, потому что издал один из своих сексуальных высоких хныков и резко подался бёдрами назад.       — Я не оставлю тебя без внимания, не переживай, — пообещал Андерсон низким, урчащим голосом; провёл рукой по изгибу спины и запустил пальцы в волосы, слегка оттягивая голову назад, чтобы Коннор понял, кто здесь главный.       Спойлер: главным был не Гэвин Рид.       — Позволь мне дать тебе кое-что, детка, — обратился Андерсон к Коннору. — Перед тем, как ты отдашь мне всё. Ты ведь отдашь мне всё, правда?       Коннор взвыл.       Громадная рука крепче натянула его волосы.       Гэвин почувствовал, как стенки сжались на члене, и едва не ослеп.       — Скажи это, — прорычал Андерсон.       — Да, Хэнк, — хрипло, беспомощно отозвался Коннор. — Что захочешь. Что угодно.       — Хороший мальчик, — адресовано это было Коннору, но, боже правый, говоря это, Андерсон поднял глаза и встретился взглядом с ним.       Гэвин подумал, что либо удерёт вереща, либо кончит вереща, и на этой стадии шансы обоих вариантов уравнялись.       Андерсон сбросил рубашку и опустился на колени. Коннор буквально вскрикнул, жёстко и туго насаживаясь Гэвину на член. Он сразу же принялся двигаться, толкаясь навстречу ощущению.       Гэвину оставалось лишь удержаться на этом аттракционе. Не спустить прямо сейчас ему помогал только шок. Именно шок его и спас – или, по крайней мере, так он думал, – когда Андерсон скользнул свободной рукой за яйца Коннора и растянул его указательным и средним пальцами. Что также означало, что Гэвин втрахивался внутрь через V-образно раздвинутые пальцы Андерсона.       — Блядь, — выругался он, тонко пропищав это слово. За всеми влажными звуками он услышал, как Андерсон отрывается от члена.       — Не смей кончать, — предупредил он своим низким голосом; тоном, означающим «Не шути со мной».       Может, это было адресовано Коннору, но ни за какие сокровища Гэвин не стал бы рисковать. Он зажмурился и подумал о бейсболе. Или о чём-то ещё.       — Хэнк, — отозвался Коннор. — Пожалуйста, — это была неприкрытая, отчаянная мольба, а ещё это было чертовски горячо.       — Хэнк, — выпалил Гэвин. Это ещё что за нахер?       — Не-а, — отрезал Андерсон, откидываясь на пятки.       Достоинство отчётливо не виднелось. Андерсон поднялся на ноги, возвысившись над ними двумя, и снова подразнивающе схватил Коннора за волосы.       — Он кончит на моём члене или не кончит вообще.       Сердце в груди как будто застыло и стало ледышкой, когда он сощурился и уставился на Гэвина, ткнув в него влажным пальцем.       — А ты тем временем займёшь его прелестный рот.       — Ладно…       — Что-что, прости?       Льдом покрылся и позвоночник. Гэвин был готов рвануть к двери, но слова сами сорвались с языка, он не успел их остановить:       — Эм… есть, сэр.       — Верно, — подтвердил Андерсон и подмигнул. Но в то время как подмигивание Коннора являлось обещанием: «Со мной ты почувствуешь себя великолепно», у Андерсона оно чётко и ясно обозначало: «Не испытывай меня. Я тебе башку откручу, даже не вспотев».       Волосы на голове встали дыбом.       А тупица-член, напротив, возликовал.       — В спальню, — указал Андерсон.       Гэвин кивнул и, поморщившись, на минуту выскользнул.       Коннор уже был настолько нуждающимся и оттраханным, что едва не упал, когда Андерсон потянул его за руку; на внутренней стороне его белоснежных бёдер сияла влажность.       Было ли спотыкание продуманным манёвром или нет, выглядело это пиздецки сексуально. Если его так расшатало от лёгких подразниваний, он с ума сойдёт, когда Андерсон насадит его на свою гигантскую елду. Перспектива пялиться на Андерсона во время тройничка стала намного менее пугающей, когда до Гэвина дошло, что монструозный хуй будет, в сущности, толкать тугую горячую глотку на его собственный член. Он будто окажется в одном шаге от того, чтобы его самого…       О, нет, нет… он совершенно не думал о том, чтобы позволить Хэнку Андерсону раскидать его почки, как какие-нибудь бильярдные, мать их, шары…       …так ведь?       Боже милостивый, андроиды способны вытерпеть повреждения, но Гэвин предпочитал, чтобы его внутренние органы оставались на своих местах, уж спасибо. К сожалению, упёртый член походил на тупую собаку: однажды он сведёт его в могилу.       Андерсон потянул за собой ошеломлённого Коннора, и Гэвин метнулся за ними в спальню. Это по-прежнему было чертовски странно: быть голым и истекающим предэякулятом перед человеком, который до сего момента смотрел на тебя, как на предпоследний моток туалетной бумаги, но на данный момент приказ был скользнуть головкой вдоль мягкого языка и дальше, вглубь горла.       Он поморщился, когда Андерсон замахнулся и шлёпнул Коннора по заднице, вырывая и из него негромкий вскрик.       — На кровать, малыш, — сказал Андерсон шутливо угрожающим тоном, который можно услышать от сборища деревенщин, бросающихся пивными банками, чтобы сбить детей с великов. — На четвереньки, — он поманил Гэвина пальцем. — Иди сюда, парень. Ты захочешь это увидеть.       Он был прав.       Ближе к краю кровати открывался знакомый захватывающий вид на идеальный бледный зад, раскрытый и влажный, не говоря уже о том, что раскрытием занимались крепкие руки. Из-за того, что Андерсон стоял коленями на кровати, его живот стал слегка выпирать, но упустить из виду его член было невозможно.       В любом случае, видеть его без одежды было не настолько противно, как Гэвин себе представлял. Вообще-то, противно не было ничуть. У него были мускулистые ноги и не висящая, как старые шарики после тусы, а крепкая задница. Массивные предплечья и ещё более массивные бицепсы; к тому же, он был, вероятно, раза в полтора шире в плечах, чем Гэвин.       Помимо этого, что ж, был ещё и экспонат, которым Андерсон в данный момент дразнил Коннора, проводя толстой головкой вдоль щели.       — Почему бы тебе не попросить, раз уж ты так славно сделал это в первый раз. Покажи нам, сколько сможешь выдержать, милый.       Нам. Прошло долгих пять секунд, прежде чем до Гэвина дошло, что удушающим давлением вокруг ствола была его собственная рука, обильно выжавшая жидкость, стёкшую по нижней стороне члена и попавшую на пальцы.       — Пожалуйста, Хэнк, — попросил Коннор, и по его спине прошла еле заметная дрожь. — Мне… мне нужен… мне нужен твой член. Внутри меня.       Кто-то тихо охнул, и этим кем-то мог оказаться кто угодно из них троих.       Андерсон похлопал Коннора по боку.       — Да, знаю, ты его хочешь. Я начну очень медленно, — а затем он, наконец, стал проталкиваться внутрь.       Коннор буквально завопил, когда в него скользнула головка; после ещё пары дюймов всё равно оставалась практически вся длина члена Гэвина.       — Хэнк…       — Нравится?       Раздался всхлип.       — Такой большой…       — Да, но ты можешь его принять, Коннор. Покажи Гэвину, какой ты послушный.       И опять не кличка, не фамилия, а прямо-таки имя. Гэвин ослабил хватку, но, услышав, как Андерсон назвал его по имени, тут же сжал член сильнее. Он надеялся, что у них не уйдёт много времени; внезапно ему захотелось кончить так сильно, что яйца задымились.       — Ещё чуть-чуть, детка, — промурылкал Андерсон. — Ты отлично справляешься.       Коннор сильно извивался, но не для того чтобы отстраниться – напротив, чтобы Андерсон впихнул в него последние несколько дюймов своего пиздецки огроменного хуя.       Когда тот с утробным звуком проник до конца, Коннор замурчал, как будто только что отведал обед из пяти блюд, и начал подаваться назад. Озабоченная мелкая сучка. Тот факт, что он уже много раз делал так же с Гэвином, ободрял.       Как он и сказал, это просто секс, седлаешь ты пони или, ну, слона.       Легко шлёпнув Коннора по левой ягодице, Андерсон слегка повернулся, чтобы глянуть на Гэвина.       — Если у тебя есть какие-нибудь блестящие мысли… скажешь мне потом, — он ещё раз подмигнул, только это была не угроза.       Это был чёртов вызов.       — Забирайся, — обратился он к Гэвину, а затем к Коннору: — Ты превосходный, детка. Мы начнём осторожно, но к концу ты будешь умолять трахать тебя жёстко.       Коннор вскинул взгляд, когда Гэвин добрался до другой стороны кровати, сжимая болезненно твёрдый член в ладони. Естественно, он не вспотел и не раскраснелся, но его глаза были немного расфокусированы, а розовые губы влажно блестели.       Коротко, но однозначно ощутимо толкнувшись, Андерсон сказал Коннору:       — Давай. Возьми в рот. Тебе очень пойдёт.       Умирающий от жажды человек не дотянулся бы за кружкой воды быстрее, чем Коннор ухватился за член Гэвина, выводя его из равновесия, а затем заглатывая целиком.       — Блядь! — вскрикнул Гэвин, вцепившись рукой в плечо Коннора. Потная ладонь скользнула по гладкой коже.       — М-м-м, ты этого хочешь, да? — спросил Андерсон у Коннора, проводя гигантской рукой по его спине. — Мне нравится насаживать тебя на второй член, малыш.       Боже, грязные разговоры Гэвина в сравнении с профессионализмом Андерсона оказались дилетантскими.       Именно тогда Коннор издал звук, прошедшийся вибрацией от члена к позвоночнику.       — Хорошо. Я знаю, ты хочешь кончить, но придётся подождать. Удовлетвори Гэвина, проглоти всё до последней капли, а потом я подумаю о том, чтобы позволить это и тебе.       Обычно под таким давлением тело на некоторое время отказалось бы сотрудничать, но сейчас всё горело и дымилось. Он мог спустить в любой момент.       Издав приглушённый стон, Гэвин вцепился пальцами в волосы Коннора.       — Вот так, детка. Я уже близко, — он встретился глазами с выжидающим взглядом Андерсона и добавил: — Заполню твой милый ротик.       Ещё одно чувственное мурлыканье от Коннора, ещё несколько небрежных толчков – и разрядка расползлась вверх по бёдрам и бокам, как дымящиеся следы от шин. Оргазм застал врасплох, едва не вынуждая согнуться пополам. Коннор потянулся вперёд, чтобы не выпустить член изо рта.       Андерсон просто продолжил подаваться бёдрами и вжимать Гэвина в смехотворно узкую глотку, опустошающую его член. Как обычно, Коннор не глотал, но крепко удерживал горлом и принимал всё, что ему давали.       Поток ругательств затих и сменился короткими вдохами-всхлипами на моменте, когда блаженство достигло своего пика и медленно откатило. Гэвин тоже отстранился, с последней каплей вожделения наблюдая, как тонкая нить слюны и спермы протянулась от нижней губы Коннора до простыни.       — М-м-м. Понравилось? — спросил Андерсон, тесно прижавшись к бёдрам и ягодицам Коннора.       — Да… так хорошо.       — Прошу прощения? — переспросил Андерсон.       Коннор вскинул вопросительный взгляд на Гэвина.       Гэвин максимально тихо прошептал ответ. Слава богу, у Коннора был суперский андроидский слух.       — О, — обратился он к Андерсону. — Да, сэр. Мне понравилось. Очень, очень сильно.       — Чудесно, — своей здоровенной лапищей он надавил Коннору между лопаток. — Опустись на локти. Будь готов кончить по команде.       — Есть, сэр, — умудрился ответить Коннор болезненным стоном.       Андерсон опустил глаза на обнажённую спину и поднял обратно на раскрасневшегося, всё ещё тяжело дышащего Гэвина.       — Гэвин, придержи его запястья. Не хочу, чтобы он себя касался.       Гэвин сразу же повиновался, наклоняясь и крепко придавливая руки Коннора к кровати. Хотя он и был тем, кто с трудом принимает приказы на работе (или, если уж начистоту, где угодно ещё), подчиняться, быть под началом Андерсона здесь и сейчас было неправомерно жарко. Тихо ахнув, Коннор стал похныкивать, в полном отчаянии потираясь нежной щекой и носом о Гэвинову руку, когда Андерсон принялся толкаться в него, шлёпая кожей о кожу. Звучало это грубо, и влажно, и невероятно.       Коннор извивался, насаживаясь на безжалостный член, и впивался пальцами в простыню. Бросив короткий взгляд на Андерсона, Гэвин заметил, что тот потихоньку теряет над собой контроль, надсадно дыша и изжёвывая губу, снова и снова погружаясь внутрь.       — Готов, милый? — запыхавшись, спросил он. Капля пота сорвалась с его бороды и шлёпнулась Коннору на спину.       — Да! Пожалуйста, Хэнк. Пожалуйста!       — Ты отлично справился, — с трудом проговорил Андерсон. — Кончи для меня, Кон.       Благодаря тому, что он мог решить, когда спустить – не говоря уже о том, чтобы быть готовым сделать это снова практически мгновенно, даже не обмякая, – Коннор не стал тратить и секунды. Он уткнулся лицом во внутреннюю сторону локтя Гэвина, однако это ничуть не заглушило вскрик.       Было немного забавно, что, кончая, он насадился настолько резко и сильно, что чуть не спихнул Андерсона с кровати. Улыбаться Гэвин не рискнул. Так или иначе, он был слишком охвачен процессом, чувствуя, как ёжится и извивается Коннор, заливая всё своей синтетической спермой.       Прямо в разгар самого настоящего двадцатисекундного андроидского оргазма Андерсон наклонился вперёд и громко выругался. Гэвин сразу понял, что Коннор сделал то самое, что ощущалось как китайская пальцевая тюрьма, только для члена. На этот раз он всё-таки усмехнулся.       — Матерь божья, ты тугой, — рыкнул Андерсон, резко шлёпнув Коннора по заднице. — Сейчас тебя заполню.       Его последние толчки были настолько мощными, что у Гэвина едва не застучали зубы. Он был уверен, что если бы это его сейчас ебали, глаза у него выскочили бы из орбит. Он был также довольно уверен, что к этому моменту не стал бы возражать.       Ещё пару мгновений – и Андерсон приглушённо вскрикнул, стиснув челюсти и крепко схватившись за Коннора. Если бы на андроидах оставались синяки, его бока на следующий день стали бы фиолетовыми. Казалось, что Андерсон тоже кончал целую вечность, но это и не удивительно, учитывая четырёхчасовой, сука, путь от яиц до конца.       Наконец, он замедлился, вздыхая как измождённая лошадь и хлопая Коннора по бедру. Лениво ухмыльнулся, и из-за этой дурацкой щербинки выглядело это почти… мило. Потом он вынул и подбородком указал на Гэвина.       — Иди сюда.       Внезапно насторожившись, Гэвин всё же подчинился, подойдя к нему. Впрочем, он был этому рад: Коннор выглядел восхитительно. Расставленные ноги, выгнутая спина, бёдра и гладкая мошонка по-прежнему влажно поблёскивали, но теперь ещё и след спермы не спеша стекал вниз, начиная капать на кровать.       Гэвин выдохнул, почувствовав, что измученный член умудрился дёрнуться.       — Ну же, — побудил Андерсон, хлопая Гэвина по плечу.       — А?..       Что ж, замереть с недоверием было ошибкой, потому что Андерсон нахмурился, схватил его за волосы и толкнул головой вперёд.       — Обработай всё языком, малыш.       Хотел ли Гэвин? Несущественно.       После второго подталкивания в затылок его лицо вписалось ровно между булок, а язык выскочил и принялся лакать, обводя знакомые контуры. Тайной это не было: Гэвин обожал делать римминг.       Он уже отвык от привычной структуры, так долго делая это исключительно с Коннором, и теперь однозначно отличал кисло-сладкий человеческий привкус. Боже помоги ему, несмотря на тот факт, что это была сперма Хэнка Андерсона, от этого вкуса у него за веками вспыхнули звёзды. Хватка в волосах ослабла и исчезла совсем, когда Гэвин схватился за крепкие бёдра, ввинтил язык глубоко внутрь и, накрыв губами тёплую влажную кожу, вовсю присосался.       Не имело никакого значения то, что Андерсон наконец дорвался до ларца, погрузив подушечку смоченного пальца между Гэвиновых ягодиц и поглаживая вход.       Он больше ни о чём не волновался: Андерсон андроидом не был и однозначно не мог поднять свой хрен достаточно быстро, чтобы запихнуть в него, даже если бы кто-нибудь из них этого хотел. Он просто издавал низкие, одобряющие звуки, довольный пока обычным подразниваем, пока Гэвин вылизывал как следует оттраханный зад Коннора.       Тем не менее, напоследок он определённо намеревался его удивить. Когда Гэвин, наконец, оторвался от Коннора, ему даже не дали возможности вытереться: Андерсон цепко схватил его за подбородок и впился в губы, просовывая язык в рот. Поцелуй не был слишком мокрым: мужик практиковался, пускай и не недавно. Но, на Гэвинов взгляд, всё равно было слишком грязно. Он схватился за гигантский бицепс и со злорадством выплюнул кончу Андерсона ему в рот.       Тот факт, что он её принял и начал выискивать ещё больше с развратным, жадным стоном, значительно улучшил ситуацию. Когда они отстранились друг от друга, Гэвин глянул на Коннора. Коннор пялился на них с удивлением, удовлетворением и желанием – всё одновременно.       Андерсон, очевидно, довольно хорошо читал по его прелестному личику.       — О, чёрта с два, — отрезал он, беря в ладонь свой вялый, но по-прежнему внушительный член. — Если ты настолько ненасытный, пускай с этим разберётся он.       — Я очень доволен, Хэнк. Спасибо.       — Ага, — Андерсон убрал за уши выбившиеся из хвоста пряди. — Не знал, чего ожидать, но было весело, — он глянул на Гэвина. — Хочешь выпить?       — Эм… Сейчас принесу.       — Не, расслабься. Сам справлюсь.       Похоже, доминант Не-Возражай-Мне до конца вечера ушёл в отставку.       В итоге они втроём расселись голыми на кровати, а Гэвин и Андерсон потягивали изумительное виски. Гэвину пришлось постоянно напоминать себе закрывать отвисающую челюсть. Чопорный детектив Андерсон был угрюмым куском дерьма. Хэнк-только-что-после-секса оказался расслабленным, добродушным и смешным. Он рассказал им о скандально известном конкурсе по измерению членов, а также о тонне других проделок департамента, которые произошли до их появления там.       Можно было вполне спокойно засчитать весь Гэвинов смех над дурацкими историями в качестве тренировки пресса. Он даже не возражал расстаться с оставшейся половиной бутылки, когда Андерсон собрался уходить в холодную ночь.       Прежде чем выйти, пока Коннор занимался упаковыванием выпивки, он склонился к Гэвину с хищной ухмылкой и прошептал:       — Жаль, что он не краснеет. Но если захочешь выпустить пар, просто найди нам допросную, и я отшлёпаю твой зад, пока он не засветится.       Гэвин едва сумел подавить писк шумным сглатыванием. Все части его тела, кроме одной, обмякли. Напоследок украдкой шлёпнув Гэвина по скрытой пижамными штанами ягодице, Андерсон вышел за дверь, весело насвистывая.       Коннор и Гэвин приняли приятный совместный душ и поменяли простыню. Коннор не спал, но сказал, что отвиснуть в постели очень даже не против, хотя бы пока Гэвин не захрапит. Он даже не возразил, когда Гэвин прильнул мокрой после душа головой к его груди.       — Тебе понравилось?       — Ага. Намного больше, чем предполагал. У тебя охуенный ротик, детка, — Гэвин поднял глаза и откинул пальцем влажную прядь. — Вообще, у тебя всё такое. Типа, там, твой мозг и остальное тоже.       На это ему ответили улыбкой и скользящим прикосновением холодной подушечки к шраму на переносице.       — Спасибо, Гэвин. Ты тоже мне очень нравишься, — он помолчал некоторое время и сказал: — Ты переживал, что Хэнк не посчитает тебя привлекательным или не захочет вступить с тобой в сексуальную связь.       Гэвин слегка ссутулился, обняв его за талию.       — Настолько очевидно, да?       — Вроде того. Но я был уверен, что тебе не о чем беспокоиться.       — Ага, — по-прежнему неверяще согласился Гэвин, — ты был прав.       Коннор погладил его по лбу.       — Я счёл ваш с Хэнком поцелуй весьма возбуждающим.       Легонько ткнув пальцем Коннору в искусственные рёбра, угрожая защекотать, Гэвин спросил:       — И не только потому, что я перед этим вылизал из твоей задницы его кончу?       Коннор неодобрительно цокнул языком.       — Как грубо.       — Тебе это нравится. Тебе понравились ругательства Андерсона.       — Я уверен, теперь ты можешь называть его Хэнком, — засмеявшись, посоветовал Коннор.       — Да, наверно.       — И да, слышать подобное от него тоже было возбуждающе, — Коннор остановился. — Андроиды запрограммированы помогать людям, удовлетворять их потребности. Интересно, не играет ли программирование роли в том, насколько приятным я нахожу выполнение команд Хэнка.       Гэвин ещё раз ткнул его в рёбра.       — Что ж, если это так, то у меня, должно быть, точно такое же программирование, потому что он невероятен. Если он теперь воспользуется званием на работе и отдаст мне приказ, я могу сразу же кончить в штаны.       Коннор ткнул его в ответ, прямо под мышкой, из-за чего Гэвин всегда ёжился.       — Тебе, возможно, придётся ещё и вылезти из них, если позволишь Хэнку сделать то, что он предложил у двери.       Гэвин отпрянул, опять смущённый.       — Ты это слышал?       Улыбнувшись, Коннор постучал себя по уху.       — «Суперский андроидский слух», как ты это называешь.       — О господи.       — Мне понравилось, когда Хэнк меня шлёпал. Почему тебе не должно?       — О, правда, что ли? — Гэвин устроился обратно. — И как оно?       — Когда он меня шлёпал?       — Нет. Ты знаешь, о чём я.       — А. Для меня это было иначе, чем могло бы быть для тебя. Наше внутреннее устройство различно.       — От тебя мало толку. Чёрт побери. Больно было?       — Нет. Хотя моя сенсорная матрица и позволяет мне испытывать боль при проникновении, если я захочу, это меня не привлекает.       Гэвин тяжело вздохнул.       — Меня тоже.       — Насколько я понимаю, тебе необходимо будет максимально расслабиться, чтобы подготовиться к принятию.       — Ну, обычно это очень важно, но… не для тебя, конечно.       Коннор взял руку Гэвина и поднёс к губам, касаясь костяшек.       — Вовсе не обязательно позволять Хэнку пенетрировать тебя в качестве предмета гордости.       — Эм, неловко.       — Прости, — Коннор подмигнул и сжал его ладонь. — Ты не обязан принимать его член, чтобы доказать свою храбрость, — спустя пару секунд тишины он добавил: — Но, судя по языку твоего тела, ты эту возможность рассматриваешь.       Гэвин закатил глаза и легонько шлёпнул Коннора по бедру.       — Мне надо поспать. А тебе – перестать играть в грёбаного Шерлока Холмса и разгадывать мои сексуальные фантазии.       Коннор мягко накрыл ладонью его щёку.       — И каким же образом в таком случае мне узнать, как воплотить их в реальность?       Если можно было покрыться румянцем по всему телу, тогда Гэвин сделал именно это. Он потянулся за поцелуем.       — Ох, чёрт, Кон. Ты уже знаешь.

***

      Вернуться в участок через день или два было совсем не странно. Не то чтобы Гэвин этого ожидал, учитывая, на какой позитивной ноте они разошлись. Единственное, о чём он мог беспокоиться, так это то, что остальная часть отряда заметит, как изменились их с Андерсоном – Хэнком – взаимоотношения, и озадачится, как же так получилось.       Ну да и похуй. Даже если они начнут строить догадки и сплетничать, им не доводится на постоянной основе трахать невъебенно сексуального андроида или исполнять приказы крепкого упитанного папочки-медведя с соответственно громадным членом.       После ночи с Хэнком и без того высокое либидо Гэвина прорвало крышу. И хотя Коннор был более чем рад услужить с его-то неугомонным секс-драйвом, где-то глубоко в башке навязчиво зудело непреодолимое желание. У желания было имя, и лицо… и хуй.       Здравомыслящий Гэвин с абсолютной точностью знал, что если струсит, насадившись на этот столб наполовину, Хэнк не станет заставлять. Гэвин-закоснелая-человекообразная-обезьяна хотел победоносно постучать по груди кулаками после опиздохуительного достижения.       «Предмет гордости», как сказал Коннор.       Собственно, иногда он становился настолько дёрганым, что всерьёз рассматривал вариант затащить Хэнка в пустую допросную с целью получения от него грубого спанкинга, просто чтобы успокоиться. Гэвину нравилось лёгкое самоистязание, но не до такой степени, чтобы оно начинало раздражать, поэтому одним вечером он, наконец, сообщил об этом Коннору.       — Знаю, ты скажешь: «Ты не обязан», — начал он, — но, кажется, я хочу.       — «Кажется»? — переспросил Коннор.       — То есть хочу. Хочу, — настоял Гэвин, перекатываясь на спину в кровати. — Но… я хочу, понимаешь, чтобы сработало. Уметь делать это хорошо.       — Преуспеть.       — Ага, — он вскинул ладонь. — И да, прежде чем ты скажешь ещё и это, я в курсе, что неважно, если у меня не получится. Ни для тебя, ни для Хэнка. Но это важно для меня.       Коннор кивнул, положив руку по центру его груди.       — Возможно, нам следует подождать, пока тебе будет комфортно присутствие здесь Хэнка. Может потребоваться время, чтобы его появление стало привычным, но не думаю, что с этим возникнут проблемы.       Полный разочарования, Гэвин согласился:       — Ага. Возможно.       — В любом случае, я поддержу тебя, когда ты решишь, что готов. Даже если подобное решение ты никогда не примешь.       Гэвин сдерживал слёзы, шмыгая носом.       — Ну и почему ты такой клёвый, а?       — Меня таким создали.       Когда Гэвин вскинул взгляд, на губах Коннора красовалась озорная усмешка.       — Ненавижу тебя, — произнёс он с безграничной нежностью.       Усмешка стала ещё шире.       — Знаю.

***

      Для пошатнувшегося разума, который к тому времени уже пару недель мариновался в отчаянном похотливом вожделении, единственным правильным действием, чтобы окончательно треснуть лёд между Гэвином и Хэнком, было стиснуть зубы и принять его возмутительное предложение.       Допросная номер «Пять» являлась одним из двух звуконепроницаемых кабинетов полицейского участка. Потому что, если смотреть правде в глаза, иногда упёртым уголовникам требовалось слегка подшлифовать физиономию. Не секрет, что поколения детройтских копов трахались в обоих кабинетах: иногда друг с другом, иногда с подозреваемыми, хотя второй вариант хорошей затеей никогда не был.       Дрожа едва ли не всем телом, Гэвин послал сообщение на пейджер Хэнка, приглашая его в допросную номер «Пять». Дрожь ничуть не уменьшилась, когда Хэнк ворвался в комнату с хищной улыбкой на лице, распахнув дверь с такой силой, что та ударилась о гипсокартон. Он повернулся вполоборота и захлопнул её так же, по-видимому, не заботясь о том, что это будет слышно по всему зданию.       — Не надо говорить мне «Я же тебе говорил», — сказал Гэвин, умудрившись не заикнуться.       — Я скажу тебе всё, что, мать твою, захочу, — отмахнулся Хэнк. — А теперь повернись и положи руки на стол.       Гэвин круто развернулся и хлопнул ладонями по холодному металлу, на добрых три секунды забыв, что нужно дышать. Хэнк не стал тратить времени, с силой прижавшись пахом к его заднице и склонившись к уху.       — Не мог устоять, да? Уже так мило покраснел, как только я вошёл. Хочешь скрыть своё настоящее желание, — он перешёл на шёпот. — Не нужно сдерживаться. Я никому не расскажу, какая ты шлюха.       Гэвину сразу же захотелось возмутиться и возразить.       Член, впрочем, прыгал от радости, и этого было достаточно, чтобы держать руки на месте.       Слегка отпрянув, Хэнк добавил:       — Хотя, может быть, с Коннором я поделюсь на следующий раз, когда он будет тебя трахать, — он зацепил пальцем одну из петель на его ремне и тянул за неё, пока не лопнул стежок. — О, он тоже мелкая шлюшка. Я вполне осведомлён. С тем единственным различием, что ему за это не стыдно.       С раскрасневшейся рожей Гэвин напомнил себе сделать небольшой вдох, чтобы не вырубиться нахрен. Хэнк опять подошёл ближе, на этот раз потянувшись обеими руками за пуговицей на его джинсах, а затем потянув молнию вниз.       — Отчасти это причина, по которой с тобой так весело. Не пойми меня превратно. В следующий раз я как следует воспользуюсь и им тоже.       — Я не говорил, что следующий раз наступит, — выпалил Гэвин, ощутив, подобно первобытной потребности, дикую нужду огрызнуться.       Хэнк одним рывком стащил его джинсы вниз.       — Я и так не собирался сдерживаться, но, если продолжишь мне врать, мальчишка, получишь вдвойне жёстко.       Член дёрнулся, слегка намачивая смазкой хлопок брифов. Гэвин старался не захныкать. К счастью, Хэнк проявил немного больше заботы, стягивая с него трусы, но после этого Гэвин остался с голой задницей и крепко стоящим, как по команде, членом.       — Отступать некуда, — заверил Хэнк до ужаса самодовольным тоном. — Ты в игре, пока я не скажу иначе. Двинешь руками – получишь больше. Спросишь, сколько ещё осталось, – получишь больше. Начнёшь скулить или попросишь остановиться – огрею ремнём. Ясно?       — Да, сэр.       — Так держать, — и, не потратив и грёбаной секунды, здоровенная ладонь опустилась ему на левую ягодицу.       Шокирующе, но терпимо. Гэвин повторял это себе, пока примерно спустя минуту кожу не начало жечь. Он закусил губу и втянул голову, ожидая момента, когда Хэнк сбавит обороты.       Он не сбавлял.       По крайней мере, он не оставался на одной точке: резко шлёпал по краям ягодиц и близко к копчику. Когда ладонь с силой приземлилась на уязвимое место в верхней части бедра, Гэвин взвизгнул и заёрзал.       Хэнк не сказал ни слова – только положил свободную руку в центр его спины и надавил, заставляя согнуться над столом. Когда же Гэвин запротестовал, напрягшись и не поддаваясь, Хэнк злорадно ударил по другому бедру.       — Ебать!       — Это была жалоба?       Гэвин опустился на локти, полный горя и раскаяния.       — Нет, сэр.       Очень хуёво, что Хэнк определил его слабое место, потому что после ещё одной пары жёстких шлепков прямо под ягодицей Гэвин, сжав челюсти, смаргивал слёзы.       В какой-то момент, как раз когда он собирался, забив на последствия, по-голливудски стрюкачить и свалить перекатом через стол, случилось что-то странное. Он типа… втянулся, попал под гипноз. В этом была некая ритмичность, и резкое жжение перетекло в своего рода тепло, распределяющееся от колен к плечам. Гэвин чувствовал себя необычно и расслабленно, как после массажа.       Наконец, когда глаза у него покрылись поволокой, удары прекратились. Гэвин едва не обернулся с вопросом: «Какого хуя?», как вдруг вспомнил, что тем самым оторвёт ладони от стола. Он слегка вспотел и тяжело дышал, из-под футболки улавливая запах усиленно работающего дезодоранта.       Но в остальном… на удивление всё было в порядке?       Большая тёплая рука вернулась на зад, но на этот раз действовала нежно. Хэнк оглаживал кожу, прямо как тогда, во время того, как Гэвин трахал Коннора у дивана. Он подавался назад к прикосновению, даже не осознавая, что делает.       Рука исчезла и двинулась по волосам, мягко разминая затылок.       — Молодец, малыш, — похвалил его Хэнк. Мягкий тон был полной противоположностью командному голосу. — Так хорошо всё принял. Я тобой горжусь.       Как будто одного этого было недостаточно для внезапно возникшего желания разреветься как сучка, Хэнк притянул его к себе и поцеловал в висок. Гэвин втянул голову, не показывая лица, и молился Господу, в которого вполне мог начать верить, о том, чтобы не сломаться.       — И выглядишь ты прекрасно, — продолжил Хэнк. — Просто охрененно, — он провёл ладонью по заднице ещё пару раз, а затем, забравшись с другой стороны, обернул пальцами член.       Только тогда Гэвин осознал, что был до безумия возбуждён.       Вблизи Хэнк пах лосьоном после бритья, стиральным порошком и кожей. Одной рукой он обнял Гэвина за талию, а другой – водил по его стволу. Больше минуты не потребовалось: Гэвин был готов выстрелить в любой момент, и он это, ёбаный в рот, заслуживал. Кончил он, бурно излившись на пол, с чувством, будто оргазм вытянули из самых кончиков пальцев. Гэвин набрал полные лёгкие воздуха, когда Хэнк отпустил талию и стал выжимать последние несколько капель из обмякшего члена.       — Можешь двигаться, — сказал Хэнк, коротко коснувшись тыльных сторон его ладоней.       С дрожащими конечностями Гэвин распрямился, испытывая желание вырубиться на десятичасовой сон.       — Дам тебе одеться и привести себя в порядок.       Гэвин обернулся.       — Тебе нужно?..       Хэнк отмахнулся.       — Не. Когда мы ещё раз встретимся у вас. Просто дайте мне знать.       С этими словами он вышел за дверь.       Застегнувшись, пришлось напрячься, резво смахивая из офиса салфетки, чтобы стереть сперму. Сидеть же до конца рабочего дня стало настоящим испытанием, но ощущение было такое, точно что-то в башке сломалось. В хорошем смысле. Он даже отчасти чувствовал себя неуязвимым, как будто расправился со сложным делом.       Коннор и слова не проронил, когда заметил следы синяков – только нежно поцеловал кожу, как всегда одобрительно промычал и принялся беспрерывно трахать его зад языком на протяжении получаса.

***

      Коннор полюбопытствовал, не нуждается ли Гэвин в очередной бутылке отменной выпивки на ту ночь, когда они решили снова пригласить к себе Хэнка, но Гэвину это было не нужно. Он чувствовал себя до странности окрылённым после встречи в допросной, словно мог справиться с чем угодно.       И да, включая громаднейший хер, который он лично когда-либо видел.       Гэвин попросил Коннора – которого не требовалось долго уговаривать – трахнуть его ранее тем днём. Пускай буквально это не расслабляло, зато давало правильный настрой. В любом случае, надо быть чокнутым, чтобы отклонять предложения быть выебанным кем-то настолько же горячим (и милым), как Коннор, при любой возникающей возможности.       Тем вечером Хэнк удивил их обоих, объявившись с бутылкой первоклассного бурбона прямиком из Кентукки.       Куда больше удивил его новый способ приветствия. Дверь открыл Коннор, позволяя Гэвину насладиться неожиданно жарким видом: Хэнк затянул его в глубокий поцелуй, после чего Коннору удалось выглядеть взволнованным. Гэвин задумался, дождётся ли открытия выпивки.       Зная, что Коннор считает это сексуальным, он сразу же потянулся вперёд, когда Хэнк скользнул большой ладонью по шее с тыльной стороны. Что ещё лучше – отстранился он после долгого, ускорившего сердце поцелуя с осознанием, что и сам этого хотел.       — Матерь божья, — пробормотал Хэнк, отставляя алкоголь, — я жутко избалован.       После того как Гэвин сделал первый обжигающий глоток бурбона, Коннор неторопливо подошёл к нему, чтобы слизнуть сладость с губ и одновременно с тем вклинить худое бедро прямо под яйцами и немного потереть.       Хорошим знаком было то, что за веками уже мерцали звёзды.       Они перебрались в гостиную, где Хэнк растянулся на диване. Гэвин припарковал свой зад в кресле, однако, когда Коннор собрался сесть на единственную свободную подушку, Хэнк сказал:       — Не-а. Я считаю, тебе надо снять штаны и лечь сюда, — он похлопал себя по коленям. — Хочу поиграться, пока допиваю напиток.       Коннор глянул на Гэвина. Гэвин кивнул.       — Да, сэр, — отозвался Коннор, мягко и покорно, и сбросил штаны, выглядя одновременно невинно и абсолютно развратно с застёгнутым воротником и подолом рубашки, едва прикрывающим великолепный зад.       Гэвин чуть слюни не пускал, пока Коннор опускался на диван, ложась поперёк бёдер Хэнка. Кажется, они какое-то время о чём-то беседовали, но хрена с два Гэвин вспомнил бы, о чём именно, потому что довольно скоро Хэнк отошёл от поглаживаний и похлопываний ягодиц и скользнул между ними.       Он довольно улыбался, неспешно потягивая бурбон и размеренно трахая поскуливающего Коннора двумя пальцами, пока Гэвин мог только пялиться и заводиться, практически позабыв о собственном напитке.       Наконец, Хэнк отставил стакан и вынул пальцы.       — Скажи, ты завидовал? — спросил он Коннора, легонько похлопав его по пояснице. — Ты же видел мою работу на тугой попке Гэвина.       Коннор даже приподнял бёдра, впиваясь пальцами в потрёпанную диванную подушку; издал короткий звук, но ничего не ответил.       От громкого удара ладонью по ягодице Гэвин сочувственно поморщился.       — Да, сэр! Да, сэр, — взгляд, которым Коннор одарил Гэвина, подсказал ему, что он, без всякого сомнения, сделал это намеренно.       — Уже лучше, — заявил Хэнк. — Но тебе не отделаться. Справедливости ради, — он поднял руку и указал на Гэвина: — Не трогай себя. Сиди на месте и смотри. Кое-кому всё равно нравится красоваться.       Гэвин вцепился в подлокотники кресла, как в пикирующем самолёте, всецело готовый кричать от желания к тому времени, как Хэнк закончит с Коннором. Ожидание значительно затянулось. Хэнку приходилось пару раз останавливаться и встряхивать затёкшую руку. Было до чёртиков странно видеть его ладонь покрытой красными пятнами, в то время как ягодицы Коннора оставались кремово-белыми.       Хотя это точно не значило, что он ничего не чувствовал. Ближе к концу он, казалось, был готов выдирать куски дивана голыми руками, жёстко прижавшись лбом к обивке. Когда Хэнк управился, сияющая полоса пота виднелась на линии его волос. Он выдохнул, чуть утомлённый, и настолько быстро сунул палец внутрь, что Коннор аж подпрыгнул.       — В следующий раз я однозначно воспользуюсь ремнём, — пообещал он, поворачивая палец. — Такая жадная шлюшка. Правда?       — Да, сэр, — простонал Коннор.       Хэнк ещё раз повернул пальцем.       — Скажи это.       Коннор зажмурился и хныкнул:       — Я… шлюшка.       Ебать… наблюдать за тем, как Коннор подчиняется Секси Доминанту Хэнку было круче, чем праздновать День независимости. Пот впитывался в обивку кресла, пальцы подрагивали.       Напоследок шлёпнув Коннора по оттопыренному заду, Хэнк сказал:       — Хороший мальчик. Принеси-ка мне смазку. Потом сядешь в кресло, расстегнёшь рубашку – снимать не вздумай. Можешь себя ласкать, но если кончишь прежде, чем я разрешу, я тебя так выпорю, что месяц болеть будет.       Надув губы (скорее всего, тоже намеренно), Коннор встал и направился в спальню.       Хэнк хлопнул себя по колену и посмотрел на Гэвина:       — Твоя очередь, — увидев удивлённый взгляд, он запрокинул голову и рассмеялся, что звучало как раскаты грома в такой крошечной комнате. — Не переживай. Моей руке нужен отдых. Просто чуть-чуть тебя растяну перед главным блюдом.       Трясясь одновременно и от облегчения, и от предвкушения, Гэвин поднялся. Футболка липла к спине, но он решил её оставить, стащив только штаны и брифы. Его вздыбленный член уместился ровно между Хэнковых бёдер, и он мог поклясться, этот ублюдочный садист стиснул их только чтобы его помучить.       Коннор вернулся с тюбиком лубриканта, протянул Хэнку и припарковал голую задницу туда, где недавно сидел Гэвин.       Два тёплых пальца раздвинули булки, и Хэнк прошептал:       — Ёбаное великолепие, — затем толстый и влажный кончик пальца скользнул внутрь, и Гэвин прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением.       Пальцы у Хэнка были такие мясистые, что, уже спустя секунду, Гэвин почувствовал лёгкое напряжение.       Он вздрогнул, когда Хэнк зарычал:       — Ты примешь четыре.       Коннор негромко бессильно ахнул.       Гэвин оглянулся и увидел расставленные бледные ноги, выгнутую спину и сильно закушенную губу. Коннор старался водить по члену медленно и размеренно. Вне всяких сомнений, завораживающее зрелище. Было нечто особенно приятное в том, чтобы вынудить машину потерять контроль, хотя теперь Гэвин больше не думал о Конноре как о ком-то ином, кроме как об обычном парне без вкуса и запаха, который оказался настолько же привлекательным, насколько привлекательны модели нижнего белья.       Его небольшое представление, должно быть, являлось их с Хэнком негласным планом, потому что Гэвин настолько увлёкся разглядыванием, что даже почти не заметил, как внутрь стал проникать третий палец. Тот факт, что принять его было нетрудно, что это был, в общем-то, следующий логический шаг, поднял его уверенность до небес. Он неосознанно ёрзал и подавался навстречу костяшкам пальцев.       — Правильно, малыш, — поощрял Хэнк. — Покажи, как сильно этого хочешь.       Коннор заскулил.       — Хорош! — рявкнул Хэнк, используя своё поддельно-настоящее раздражение. — Если потерпишь, я усажу его на твой член, пока буду ему сосать. Если не справишься, то не кончишь раньше нас обоих. Усёк?       — Да, сэр, — вышло сдавленно.       Потом Хэнк обратился к нему:       — Ещё один, Гэвин. Будь паинькой.       Блять, было пиздецки странно с отчаянием жаждать услужить мужику, которого пару недель назад он не удостоил бы и взглядом. Но, господь всемогущий, Гэвин хотел.       — Я буду паинькой, — торопливо пробормотал он. — Буду паинькой, — когда движения на секунду прекратились, то добавил: — Сэр.       Одобрительное урчание – и ещё чуть больше прохладной смазки стекло по пальцам. Гэвин сделал глубокий вдох, позволяя Хэнку протолкнуть четвёртый. Сначала появился небольшой дискомфорт, а дальше была только чудесная наполненность. Это не означало, что член будет ощущаться так же, учитывая удвоенную длину, но Гэвин счёл это хорошим знаком.       А затем, наплевав на предвкушение и чувство собственного достоинства, насадился на пальцы задом, пока не почувствовал узловатые костяшки по обеим сторонам растянутой дырки.       Кажется, бесконечно довольный, Хэнк промурчал:       — Прости, Коннор. Похоже, мне придётся затащить эту жадную шлюшку в спальню и хорошенько трахнуть. Какое-то время ты будешь наблюдать.       Пальцы выскользнули с влажным грязным звуком, оставляя Гэвина пустым и ощущающим покалывание. Увесистый шлепок по многострадальному заду вынудил подскочить на ватные ноги.       — Я разденусь, — сказал Хэнк. — Вы двое идите в спальню. Гэвин, хочу, чтобы ты встал на четвереньки на край кровати. Если, когда я приду, тебя там не окажется, а Коннор не будет на коленях с языком в твоей заднице, у вас возникнут неприятности. Всё ясно?       Они одновременно сказали «Да, сэр» и ринулись прочь из комнаты, как будто дом загорелся.       — Ты уверен? — спросил Коннор, когда они подошли к кровати.       — Да, уверен.       Коннор наклонился и поцеловал его в губы, коротко и очень нежно.       — Будет приятно.       Гэвин глянул на дверь.       — Знаю. Поторопись, — он поставил локти на матрас; длинные пальцы раскрыли его, а затем горячий мягкий язык принялся вылизывать.       — М-м-м, вид потрясающий, — донеслось из дверного проёма.       Гэвин ожидал, что Хэнк отстранит Коннора и войдёт в него сразу же прямо сзади, но тот обошёл их с другой стороны и запрыгнул на кровать, улёгшись на спину и приподняв здоровенной ладонью свой умопомрачительно огромный член.       — Достаточно, — решил он, протянув смазку Гэвину. — Обработай моего дружка, чтобы был влажным. Как только мы начнём, остановок не будет. Ты заберёшься сюда и опустишься на меня, пока не примешь всё целиком.       Гэвин осознавал, что фраза «момент истины» больше подходила к вопросам жизни и смерти, чем к сидению на исполинском хрене, но в голову она всё равно просочилась. Коннор встал позади него, а сам Гэвин забрался дальше и оседлал ноги Хэнка, оставив изнывающим членом тонкую полосу на мясистом бедре. Если он использует большую часть флакона, то по уважительной причине; он ни за что не оставит непокрытой даже четверть дюйма.       Большой узел завязался в горле, когда он протянул руку и накрыл чудовищный член мокрой от смазки ладонью. Ощущался таким же большим и твёрдым, как стальная балка. Хотя Хэнк, должно быть, был к этому не готов: Гэвина приятно удивило поражённое выражение лица, появившееся в ту секунду, когда он принялся разглаживать жидкость по всей длине.       Он поставил себе цель добиться этого выражения ещё раз до конца вечера. Расставив ноги немного шире, чтобы уместиться над боками Хэнка, – ведь тот всем телом был пиздецки широкий, – он ухватился за член и направил его внутрь; из-за поразительной толщины пришлось слегка поморщиться.       Сделав ещё один глубокий вздох, он начал опускаться. Труднее всего было принять толстенную головку, но с головками так всегда. Гэвин опёрся рукой о довольно большой живот Хэнка и сказал себе расслабиться. И да, лучше стало… вплоть до последних трёх или четырёх дюймов.       Господь, казалось, член уже протыкает диафрагму и заполняет лёгкие. Гэвин коротко втягивал воздух носом.       Хэнк положил одну руку на его грудь, а вторую – на бедро, удерживая абсолютно неподвижным.       — Глубокий вдох, детка. Ты замечательно справляешься. Чувствуешься превосходно. Ещё чуть-чуть.       Последний барьер в голове сломило именно это «детка». По ощущениям было словно что-то внизу расшаталось, потому что позвоночник размягчился, и он опускался всё ниже, пока не приземлился задом на бедренные косточки Хэнка и не издал какой-то смущающий звук.       — Ебать, — проскрипел он, как ржавая петля. — Пока не трогай. Пожалуйста. Я кончу.       — О, нет-нет, детка, — предупредил Хэнк с ленной ухмылкой, протягивая руки, но хватаясь не за ствол, а за бёдра. — Ради меня ты продержишься чуть подольше, — этот ублюдок напряг мышцы живота, из-за чего здоровенный член дёрнулся внутри.       Гэвин издал ещё один полувсхлип-полуписк.       Не давая времени прийти в себя, Хэнк одновременно потянул Гэвина вниз за ноги и резко вскинул бёдра. Гэвин ахнул, прогнувшись в спине, не осознавая, что едва не ударился затылком о лоб Коннора, если бы тот не положил ладонь ему на макушку и не придержал.       — Ёбаный рот, — процедил Гэвин сквозь зубы.       — Как он выглядит, Кон? — полюбопытствовал Хэнк напряжённым от удовольствия голосом.       — Чудесно, — отозвался Коннор моментально. — Прекрасно.       — Именно так, — промурчал Хэнк. — По ощущениям тоже. Так тесно сжимает мой член, — он крепко вцепился Гэвину в талию, удерживая лапищами настолько большими, что кончики его пальцев едва не соприкасались, и приподнял. — Замри. Немного растрахаю тебя. Дай мне сделать всё самому, просто побудь хорошим мальчиком и прими меня.       — Я буду хорошим мальчиком, — повторил Гэвин, слегка запыхавшись, но боли не чувствуя; адреналин захлёстывал дикими волнами. Хэнк, придерживая за талию, медленно втрахивался в него; Коннор сжимал бёдра сзади, и Гэвин позволил разуму хоть разок пойти нахуй, освободив место для тела. Член по понятным причинам всей это ситуации очень радовался, при каждом шлепке оставляя на животе Хэнка влажные пятна.       Как раз в тот момент, когда стало трудно сдерживаться, чтобы не забрызгать здоровяка под собой накопленной спермой, Хэнк заговорил:       — Коннор, примостись рядом.       Гэвин вздрогнул.       Судя по тону, Коннор был в таком же замешательстве.       — В смысле?       Хэнку становилось труднее выдерживать притворно-раздражённый тон, но он старался:       — Давай, пораскинь мозгами. Ты делаешь это постоянно. Трахни его зад. Не заставляй меня повторять.       Гэвин напрягся, широко раскрыв глаза. Он что?.. О, во имя всего святого…       — Хэнк, — простонал он. — Я не смогу…       — Тише. Конечно сможешь. Знаю, что сможешь.       — Нет…       Резче Хэнк проговорил:       — Не смей мне перечить. Ты справишься, — и чуть мягче добавил: — Давай. Хочу тобой гордиться.       Чёрт бы подрал мудилу. Нашёл в душе слабое место да тычет.       — Ладно, — попытался сказать Гэвин, только получилось беззвучно. Он надеялся, Коннор увидел крошечный кивок.       Так точно, потому что вскоре появилось дополнительное робкое давление рядом с членом Хэнка. Оно стало увереннее, более напористым. Теперь определённо в растянутых мышцах звенела боль.       Гэвин набрал полные лёгкие воздуха и ждал, каждый нерв во всём теле орал.       Послышался чпок – не звук, но ощущение, – когда головка протиснулась рядышком с первым стволом.       Гэвин мог бы напрячься и опять всё испортить, если бы Коннор не издал восхитительный звук прямо у него над ухом. Тонкий и долгий, похожий на мольбу, перетекающий в своеобразную капитуляцию и окончившийся его именем. Никогда прежде он ничего подобного не слышал, и походило на то, что внутри него Коннор чувствовал себя лучше чем когда-либо за всю жизнь. Этого было достаточно. До конца игры оставались считанные секунды.       — Давайте быстрее, — взмолился Гэвин не своим голосом. — Бля! Ща кончу!       — Пока рано, — возразил Хэнк. — Коннор, кончай. Как можно больше. Не останавливайся.       Не последовало никакого «Да, сэр». Времени не было. Коннор плотно прижался губами к его лопатке и спустил, вопя сквозь зубы. Часть жидкости попала внутрь, но, так как места внутри было мало, большая часть стекла по основанию члена, мокро разлилась под Гэвиновым задом и между Хэнковых бёдер стекла на кровать.       Огромная рука сомкнулась на члене.       — Сейчас, — приказал Хэнк. — Кончи для меня. Давай.       Если бы Коннор его не держал, Гэвин, возможно, взлетел бы, блять, прямо к сраному потолку. Он закричал, кончая сильнее, чем когда-либо мог вспомнить; мышцы сжимались вокруг всё ещё погруженного внутрь толстого члена.       Только когда от судорожного вздрагивания тело перешло к лёгкой дрожи, Гэвин увидел, что стрельнул слишком далеко, окрасив полосой спермы уголок губ Хэнка и его бороду. Коннор выскользнул с задушенным тихим звуком.       — Держись, — сказал Хэнк.       Выжатый, только это Гэвин и мог делать, пока Хэнк, вцепившись в его бока, вбивался внутрь. Даже если бы он мог чувствовать что-то, помимо туманного блаженства, это было лишь вопросом нескольких секунд – и Хэнк тоже кончал, наполняя комнату рёвом, подобно бешеному, мать его, быку. За дымкой Гэвин снова увидел то самое выражение полнейшей разъёбанности на его лице. Позже, когда он опять сможет использовать свой разум, он сочтёт это победой.       Спустя несколько мгновений, Хэнк хохотнул и кончиком пальца стёр с лица часть спермы.       — Господи боже, парень, — сказал он и облизал палец.       Теперь начиная обмякать, Хэнк позволил Гэвину сместиться вбок, вынимая, отчего Гэвин полетел на матрас. Коннор поймал его и мягко опустил.       Прижимаясь к Коннору, Гэвин смутным образом чувствовал себя необычно, пока не осознал, что все они буквально покрыты этой странной, мерцающей спермой. Она растеклась по простыне, когда Хэнк перевернулся на бок лицом к ним обоим. Его обмякший член тоже от неё блестел.       Поскольку, по всей видимости, тема вечера называлась «Потеря самообладания», Гэвин решил не отставать: когда Коннор нежно поцеловал его в плечо, он не выдержал и разрыдался. Типа сморщив лицо, подрагивая плечами, серьёзно всхлипывая – вся эта херня…       Прошептав «Тише-тише», Коннор притянул его вплотную своей стальной рукой и уткнулся носом в шею. Не обращая внимания на мокрые пятна, Хэнк придвинулся ближе и провёл большим пальцем по его щекам, а другой рукой принялся водить вверх-вниз по боку.       — Эй, эй. Всё хорошо. Ты в порядке. Ты был на высоте.       — Простите, — выдавил Гэвин совершенно жалким голосом.       — Тебе не за что извиняться, — заверял его Коннор, поглаживая взмокшие волосы.       — Подобного рода вещи могут вскрыть много чего забытого, — подтвердил Хэнк. — Давай, выпусти всё. Не то чтобы я так не делал.       Коннор сочувственно молчал, но Гэвин вытер мокрый нос о простыню и поделился:       — Я серьёзно не могу представить тебя плачущим после секса. Или вообще когда-либо.       Хэнк фыркнул.       — Вы меня ещё не так хорошо знаете, — он сделал паузу, выглядя немного смущённым. — Обычно это случалось, когда я был, ну, знаете, снизу. Поэтому-то я и говорю, что не принимаю.       — «Ты говоришь»? — уточнил Коннор.       — Поначалу, — Хэнк сощурился. — Надо проявлять осторожность. Как я и сказал, не хочу вмешиваться в ваши отношения. Но, может, если мы продолжим наши встречи и появится чуть больше доверия… посмотрим.       Когда Гэвин заговорил, слова просто соскочили с языка. Он не планировал ничего произносить. Слава богу, Хэнк с первого раза не услышал.       — Что-что?       Гэвин затряс головой.       — Да ладно. Всё нормально. Теперь я просто Хэнк, а не Большой Страшный Папочка Волк.       На это Гэвин заржал, прямо с заложенным носом.       — Окей. Я сказал: «Чур, я первый».       Хэнк закатил глаза.       Но нет говорить не стал.