Худший исход.

Он был спокоен. Он не мог таким не быть, это вполне нормальный вечер с завывающим ветерком, который проникает в квартиру и в скупе с теплой температурой, что стояла тут до открытия окна, создаёт приятный осадок от которого глаза закрываются сами собой. И Хэ Тянь был бы очень рад прикрыть их тяжёлыми веками, что уже чуть ли не кричат о том, что они не хотят подниматься и опускаться с интервалами в несколько секунд. Но он был слишком спокоен. Тело его было расслаблено и пропитано спокойствием квартиры, в которой он находился. Кровать была теплой и приятной, а подушка холодной, что дарило ещё более спокойную и умиротворяющую атмосферу тепла и уюта квартиры. И грудь, и веки его совершали медленные, плавные движения, но мужчина не был настроен на сон, он просто оставался спокойным. Настолько, что сам в это поверил. Взгляни со стороны, плюс если ещё и убрать синий плед, что прикрывал парня (закрыть он его не мог, маловат являлся), то и так не увидел бы: в голове он ждал. Ждал причём не со спокойствием, которое он себе внушал, а с бесчувствием, что бесило его сильнее. Его бесило то, что когда он остаётся без Мо Гуаньшаня, то чувствует себя настолько бессильным и ненужным, что хоть в подушку плачь. Но нет же, надо состряпать маску спокойствия, о которой Мо Гуаньшань может быть, когда-нибудь услышит от кого-то. Сам-то он её не увидит естественно, ведь именно из-за него она и спадает. «Вот и делай сюрпризы», — вздохнул Хэ Тянь обречённо, понимая, что надо заканчивать. Не подумайте, он не устроил ужин при свечах, не покупал лепестки роз, чтобы как только Мо Гуаньшань зашёл, так сразу позвал того в постель. Нет. Такого не было бы, за время их проживания вместе, а это почти пять лет, Мо Гуаньшань ни разу не запрыгивал на Хэ Тяня из-за подобного. Разве что выговор делал о том, что тот зря деньги тратит на ерунду, но Хэ Тянь иногда позволял себе вольности и проделывал подобное, но об этом не в этом рассказе. Сегодня сюрприз был таким, который можно было бы организовать крайне редко, если считать то, что совершаться они могли лишь из-за непредвиденных обстоятельств, которые случались, в лучшем случае, раз в год, и по сути также и зависли от людей. В эти моменты Хэ Тянь мог их благодарить, но и то, только потому, что они помогли бы ему поскорее встретить Мо Гуаньшаня. Нет, он не являлся зависимым, не в коем случае, просто любил до потери пульса. Но об потери пульса позже, сейчас перейдём к сюрпризу, который и заключался в обстоятельствах, о которых говорилось несколькими предложениями ранее. Обстоятельства заключались в сделке, которая не смогла состояться и по итогу поездку в другой город можно было считать бессмысленной. Конечно Хэ Тяню как представителю пришлось задержаться на день из-за проблем, навалившихся как раз таки из-за обстоятельства, но в принципе, он был рад. В лучшем случае, он мог вернуться через несколько дней. Несколько дней, проведенных в отвратительной и душной компании людей, выяснений отношений, подслушанных в лифте, бесполезных выявлений причин разногласия своей и чужой сторон и т.д. А тут дом, спокойствие, уют, еда от прекрасного человека, который носит такие же серьги, что и Хэ Тянь. Хотя можно сказать, что это Хэ Тянь заказал такие же серьги, что он подарил Мо Гуаньшаню, проколол ухо и с гордостью носил их собственный символ о котором и могли знать лишь Цзянь И и Чжань Чженси. Упустим это, главное, что одинаковые, а кто повторил и зачем это сделал решайте сами. Вот только этого человека, который носит такие же серьги и устраивает уют, еду и спокойствие в этом доме не было. Когда Хэ Тянь приехал, это было нормально, всё же четыре часа дня и рабочий день ещё не закончился. Но когда он не появился ни в восемь, ни в девять, ни в десять, ни, черт бы его побрал, в час ночи, Хэ Тянь успокоился. Выдумано, но всё же. Успокоился, что мама не горюй, прям соседи придти могут и принеся с собой чего, сказать: — «Ой, спасибо, что вы наш сосед и хоть по вам и видно, что вы сейчас сдохните нахрен, мы пойдём, а это вам», — и отдали бы кучу еды, что б помирал так, как бы его не не нашли бы и вовсе. Но если умирать от переизбытка еды, то он предпочёл бы еду Мо Гуаньшаня. Да. Возможно так и было бы, если бы в этом доме не было бы почти звукоизоляционных дверей. Треск падающей посуды, по крайней мере, они заглушали. Так вот. Чтобы что-то поменять, с чем-то надо было заканчивать. И заканчивать надо было со спокойствием. С этим выдуманным дерьмом, что бесило его именно потому, что выдуманное. Он переживал. Прокручивал в голове самые различные варианты от смерти, до измены и, поверьте, и тот, и этот были одни из худших вариантов. Лучшим же считался тот, где он решил навестить свою маму. Хорошая женщина, поэтому вариант и лучший. И на этот лучший вариант он потратил много времени, ведь с самого начала в голову лезет всё, кроме адекватного. Да, Хэ Тянь любил держать Мо Гуаньшаня на коротком поводке, который был только у него и если хоть кто-то пытался подойти или того хуже, забрать этот поводок — Хэ Тянь натягивал его с такой силой, с которой он и выбивал подобные мысли из башки какого-то смельчака. Это было не насильно, все их отношения строились на борьбе, просто разница как раз в том, кто за что боролся. И пора бы убирать это спокойствие происходящего. Мо Гуаньшань мог вернуться домой чуть позже, но обычно предупреждал об этом. Тут-то понятно, Хэ Тяню и говорить об этом не надо, вот только в обычной жизни он не приходил поздно. Какого лешего спрашивается, а ответа нет. И вот, за дверью слышится неразборчивое бурчание. В замок вставили ключ и, провернув несколько раз, открыли дверь. По действиям, которые совершались быстро и уверенно, Хэ Тянь отмел мысль о том, что его муж напился и умер. Половина плохого позади. Хэ Тянь переместил взгляд на стену, что была расположена за дверным косяком и разглядел в тусклом свете, а именно таким был свет на лестничной площадке, фигуру, медленно передвигающуюся в сторону комнаты. Свет погас, а фигура в темноте всё ещё продолжала идти, еле поднимая ноги и иногда скребя ими по полу. Она медленно, но верно шла в комнату, что было несколько странно ведь для начала Мо Гуаньшань всегда шёл в гардеробную. Хотя Хэ Тянь не мог сказать, что он обычно делал. Наверное «обычно» проявлялось тогда, когда Хэ Тянь уезжал. Темная комната. Жалюзи закрыты из-за чего понять что и где находится было довольно сложно. И если в зале можно было хоть что-то увидеть и то, от Мо Гуаньшаня то и дело слышались тихие маты и скулёж. Благо в комнате всё было спокойно, что б дойти до кровати надо было сделать несколько шагов. Обычно Хэ Тянь спал с правой стороны кровати, около стены, а Мо Гуаньшань на краю. Обусловлено это тем, что Мо Гуаньшань просыпается раньше кое-кого и вылазить из капкана ему не нравилось. Вот только сейчас Мо Гуаньшань упал не на край кровати, на который собственно переместился Хэ Тянь, чтобы не раскрыть присутствие, а как раз на место около стенки. Да-да, этот простофиля не заметил собственного мужа. Не то, что бы они расписаны, но такая формулировка нравилась Хэ Тяню больше, нежели «парень». Для Хэ Тяня было не сложно сказать то, что если Мо Гуаньшань даже не переоделся, то и человека он не заметит. Видно устал. Но вот жалеть его никак что-то не хотелось. Хотелось оправданий. Кровать была большая, поэтому Мо Гуаньшаню пришлось передвинуться вперёд, чтобы настигнуть подушки и как только он это сделал, то сразу же жадно втянул воздух носом, уткнувшись лицом в подушку. Он долго держал воздух в себе и в конце концов, всё же стал медленно его выдыхать. Обычно Мо Гуаньшань так не дышал. Никогда. Дыхание его спокойно и учещается в определенные моменты, но Хэ Тянь не видел, чтобы тот так глубоко дышал. Осознание того, что любимый человек так дышит только когда его нет рядом, убивала Хэ Тяня. Долго наблюдать Хэ Тянь не собирался. Он деловито подвинулся чуть ближе, при этом подмечая то, что Мо Гуаньшань еле заметно вздрогнул и вообще напрягся всем телом. Не любил он всё такое пугающие. А какая, собственно, разница? — Я тут, — ели слышно сказал мужчина, подтягивая к себе оцепеневшего Мо Гуаньшаня. Но это ж Мо Гуаньшань. Было бы странно, если бы он тупо лежал и ничего не делал, поэтому кулак, направленный в живот,не был особым удивлением. Но вот уклоняться было без надобности. Хэ Тянь получил жёсткий удар за то, что испугал малыша, а малыш в свою очередь ещё стал и брыкаться, желая вылезти поскорее. — Гуаньшань, сукин ты сын, — прошипел понятно кто, после чего можно было услышать отчётливое «Чё» с вопросительными нотками. Как было сказано, Хэ Тянь уважал мать Мо Гуаньшаня и даже любил как собственную, но в данном случае было плевать. — Это я-то сукин сын?! Ты чё совсем долбоклюй?! Какого ты тут делаешь, если должен быть в другой стране?! — раздались изречения явно напуганного мужчины. — А мне теперь и в дом приехать нельзя? — с холодными, ненавистными Мо Гуаньшаню, оттенками в голосе сказал Хэ Тянь. — Предупредил бы хоть! — Тогда бы ты пришёл раньше? — задал мучающий вопрос Хэ Тянь. Он прекрасно знал, что работа Мо Гуаньшаня заканчивается в семь часов и максимум в восемь он уже дома. А если появлялись задержки, то тот предупреждал и старался как можно быстрее закончить дела, после чего вернуться домой. И даже так возвращается он к одиннадцати. Но не в час ебаной ночи. — Где ты был? — он не был спокоен. Он мог врать себе о том, какой он спокойный сколько угодно, но с Мо Гуаньшанем не канало. Как-то само получалось. Мужчина притянул мужа к себе, обвивая его талию руками и посмотрел тому в затылок. Тот еле заметно дрожал, а тело было напряжено до предела. Глядя на эту картину, Хэ Тянь не мог не вздохнуть. Он опустил голову и упёрся макушкой о затылок парня, после чего чуть потерся о него. — Я волновался. — Мм. — Я скучал. — Мм. — Я приехал. — Мм. — Я люблю тебя. — Я всё это знаю, — сухо прокомментировал Мо Гуаньшань. — Я ревную, — в конце концов сказал Хэ Тянь. — К кому? — Ко всем. С кем ты был? К этому сильнее всех, — в доказательство мужчина прижал Мо Гуаньшаня к себе ещё крепче, но при этом оставил поцелуй на загривке. — Что за херню ты несёшь? Я был на работе. — Долго ты был на работе, — не унимался Хэ Тянь. — Ты совсем охуел? Думаешь я тебе изменил? — Мо Гуаньшань прямолинеен. Всегда, особенно когда нецензурно выражается. Особенно если учитывать тот факт, что они живут вместе долгое время. Хэ Тянь молчал. Ну, а что ему было говорить, если всё уже озвучено? Он любил Мо Гуаньшаня как проклятый со старшей школы и со временем ничего не угасло. У него точно. Один день. Один гребаный день в году Хэ Тянь позволял себе думать о том, что Мо Гуаньшань может от него уйти. Остальной же год он просто держал его при себе, пресекая попытки кого-либо как-то подкатить к своему мужу. И похуй, что не расписаны. Говорить он не хотел. — Идиот, — констатировал обвиняемый, заставляя Хэ Тяня поджать губу. Со стороны Мо послышалось фырканье и Хэ Тянь почувствовал как между пальцами его руки, которая обвивала талию, проскользнули пальцы Мо Гуаньшаня. Мужчина сжал расслабленную руку Хэ Тяня и поцеловал её с тыльной стороны ладони. По сути, он едва коснулся её губами, оставляя мелкий осадок на коже, но рука его, что сжимала руку Хэ Тяня, говорила сама за себя. После проделывания подобного действия, которое можно позволить только с близким, Мо Гуаньшань несколько секунд просто лежал, поглаживая большим пальцем руку мужа. Спокойствие. Умиротворение. Хэ Тянь позволял себе капризничать раз в год, чтобы ощущить всю ласку Мо Гуаньшаня к своей персоне. Что бы понять, что ведь год он не просто отнимал у любимого человека годы жизни, не позволяя встретить кого-либо, а что это было по согласию и тот этого жаждал. А Хэ Тянь знал, что Мо Гуаньшаню нравилось доминирование с его стороны. Но кто знает что за год произойти могло. Вот и выделялся один день в году, чтобы узнать за он или надо всё же отпускать. Второго варианта Хэ Тянь боялся. По стечению этих секунд он повернулся к Хэ Тяню. — Я тебя так люблю, — сказал Хэ Тянь, наклоняясь и целуя своего Малыша Мо в уголок губ. Тот в ответ лишь промычал что-то нечленораздельное, обвив одной рукой шею Хэ Тяня, а второй всё ещё держал их пальцы сплетëнными. Поцелуй был до боли нежным, без языка и слюны, только ритмичные движения губ и сталкивание зубов. Такие поцелуи действовали успокаивающе и использовались лишь в случае переутомления кого-то. Между прочим, спокойные поцелуи, где ты можешь в любую минуту отпрянуть от партнера и подышать успокаивали как Мо Гуаньшаня, так и Хэ Тяня. Хэ Тяня вообще успокаивало присутствие Мо Гуаньшаня. Постепенно из обычного поцелуя он стал перерастать в более требовательный. Спокойствие это конечно хорошо, но как же хочется быть ближе. Так происходит часто, долго не виделись – приветственный секс. Прекрасное явление, как выяснилось. Не отрываясь от поцелуя, Хэ Тянь скользнул рукой под бедро мужчины и потянул его на себя, не оставляя между ними и сантиметра. Хэ Тянь мог отчётливо прочувствовать желание Мо Гуаньшаня, пусть и через одежду. Долго ждать не пришлось, Мо Гуаньшань умный, он сам упёрся рукой в плечо Хэ Тяня и заставил лечь на спину, сам взобрался сверху. — Мне нравится быть сверху, — заявил он, вызывающе глядя в глаза Хэ Тяня. — От этого твоя позиция не меняется, — ухмыльнулся мужчина в ответ, принимая сидячие положение и заставляя Мо Гуаньшаня скатится с живота в паховую область. Пальцы тут же скользнули вверх по бёдрам к низу живота, вторая рука с бёдер уходить не собиралась, надавливая и тем самым прижимая Мо Гуаньшаня к причинному месту, вырывая у него вздох. Тем не менее в ту же секунду он фыркнул и принялся снимать с Хэ Тяня одежду. — О боже, сверепый рыжий зверь нападает на меня,— наигранно начал было Хэ Тянь, как его мотню схватили жёстким хватом. — Я такого зверя покажу, ты, шут херов, ещё долго не будешь устраивать подобные «сюрпризы». На пол полетели две футболки и одни джинсы. — А когда… — А твои брюки пока что останутся при тебе, — заявил Гуаньшань, стягивая с ноги трусы и кидая их в ту же сторону, что и другие вещи. — Что за ужасающие пытки, — Хэ Тянь же видно был несильно впечатлён и вместо того, что бы с криками убегать, достал из прикроватной тумбочки смазку и, что бы не лазить во второй раз, презервативы. — Ну, а с кем ты жизнь проживаешь-то? Мо Гуаньшань ухмыльнулся, а Хэ Тянь нежно улыбнулся, притягивая к себе и целуя, сразу же проникая языком с рот, но при этом делая такие же размеренные и успокаивающие движения, как и до этого. Руки Мо Гуаньшаня оказались на плечах мужа, Хэ Тянь же вылил достаточное количество смазки на руку и опустил её к ягодицам мужчины. Одной рукой он оттянул ягодицу, при этом чувствуя, что хоть та и была накачана как и большее количество мест на теле мужчины, но была достаточно мягкая. Фаланга пальца через секунду оказалась в мужчине. И тут Хэ Тянь кое-что заметил. — Мо Гуаньшань, — вновь до боли спокойным голосом сказал Хэ Тянь. По телу Мо Гуаньшаня прошлась дрожь. Он вопросительно замычал. — Видно понимаешь, чем я озадачен. — Что бы проверить свои домыслы, Хэ Тянь сразу протолкнул второй палец. Со стороны Мо Гуаньшаня послышался томный вздох, но это естественно была не нормальная реакция на подобное. — Вопрос: кто тебя так хорошо разработал, милый? — чуть тише сказал мужчина, понимая, что может сорваться и уж точно не что бы оттрахать. По крайней мере не только. Пальцы его чуть разошлись в стороны, Мо Гуаньшань прижался сильнее, а вот Хэ Тянь наоборот, не получая ответа, обессилено опустил руку, что держала Мо Гуаньшаня за талию.  — Ты неправильно понял, — еле шевеля языком, начал Рыжик, целуя Хэ Тяня в скулу. При этом он недовольно цокнул, явно недовольный вопросом мужа. — Так объясни. — Мне теперь нужно о каждом прыще докладывать? — Только то, что касается твоей задницы и морального состояния. — Тц, это и так всё, — посмотрев на Хэ Тяня, сказал Мо Гуаньшаня. — Я скучал, — всё же стал рассказывать мужчина. — И как это связанно с гулянием налево? — Ты совсем долбанулся?! — к конце концов взорвался он, ударив Хэ по голове. Он схватил Тяня за волосы и потормашил его. — Дрочил я! На твою ебучую рубашку! Неужели об этом нужно говорить?! — тормошил он с силой и упорством, появляющиеся в моменты смущения. И именно агрессией он скрывает смущение. Хоть что-то осталось от прежнего Мо. Хотя, врёт, Хэ Тянь до сих пор видит в этом возмужавшем мужчине Малыша Мо. — И только? Мог бы и сразу сказать. — Я не ты, что бы всякую ересь говорить. И ты либо продолжаешь, либо валишь обратно в командировку и плевал я на то, что у вас там произошло. — И будешь ты дрочить в гордом одиночестве, — усмехнулся Хэ Тянь. — Именно так. И после ночи, которая чуть ли не лишила Хэ Тяня пульса, он понял, что, совещание, задержавшие работу Мо Гуаньшаня: худший исход.