Слишком поздно

Возвращаться - плохая примета. К несчастью, я убедился в этом на собственном примере. Как я мчался к нему, как летел! Душа моя пела, освободившись от оков окостенелого брака, в котором не осталось ничего живого. Супруга отпустила меня со спокойной душой, прекрасно понимая, что я зачах бы рядом с ней окончательно, закружившись в водовороте однообразных вечеринок, не приносящих ничего кроме сексуальной фрустрации. Кто знает, быть может, что и у супруги моей тоже был на примете один подобный "отложенный" роман. Нет, я не видел у нее в кабинете столь красивых открыток, как моя (о, сердце сердец!), но не зря же мы в молодости то сходились, то снова отдалялись друг от друга, безуспешно оттягивая момент неизбежного бракосочетания. Все эти годы Элио оставался моей мечтой. Тем, к кому, как я был уверен, можно ворваться без стука и двадцать и тридцать лет спустя. Я даже воображал, что если бы нашел дорогу к его дому уже будучи высушенным стариком со скрипучими костями, он и тогда бы принял меня в свои объятия и согласился отогреть мое сердце под нежными лучами итальянского солнца. Элио был моим. И не раз наглядно демонстрировал это, возвращаясь ко мне снова и снова. В моем присутствии он вновь становился робким мальчишкой, дерзящим от растерянности, совершающим глупости во славу нашей любви. Конечно, я не настаивал на том, чтобы он соблюдал целибат, пока наш роман был поставлен на паузу. Нет ничего дурного в мимолетных интрижках, призванных утолить телесный голод. Пожалуйста, сколько угодно. Он все равно будет сравнивать тех, вторичных, со мной, с нашими ночами, всегда заканчивающимися слишком быстро, с нашим летом, утекавшим сквозь пальцы, и в сравнении с прошлым фигуры из настоящего будут блекнуть, теряя свою привлекательность. Я представлял партнеров Элио как молодых накаченных парней с перекати-полем в головах. Глупых манекенов с обложек журналов. А мог бы и по нашему с ним роману догадаться, что его тянет на мужчин постарше. Да, постарше, но ведь не на тех, что одной ногой стоят в могиле! И все же вот он - стройный господин лет шестидесяти, с коротко стриженными седыми волосами, с некоторым (вполне пристойным) количеством морщин на загорелом лице, с морщинистыми руками, одной из которой он держится за косяк светлой двери. Он, а вовсе не ты, дорогой Элио, отозвался на мой стук, когда я подошел к знакомому дому, миновав старую сосновую аллею, пройдя по гравию, что напряженно хрустел под моими ногами, тщетно пытаясь предупредить о приближающейся опасности. Он, а вовсе не ты, мой неверный вневременный любовник Элио, проницательно посмотрел в мои глаза и сухо поприветствовал: — Добрый день. Что вам угодно? Возможно, он принял меня за непутевого туриста, заплутавшего по пути в город Б. или за отчаявшегося коммивояжера, готового в любой момент вытащить скидочный пылесос из-за спины. Держался он приветливо, но несколько настороженно. — А... Элио Перлман дома? — Растерянно спросил я. На тот момент во мне еще теплилась надежда на то, что это досадное недоразумение. Может быть, ты нанял помощника по дому, не справляясь с заботой о престарелой маме. Или попросту переехал, а в дом заселились новые люди. — Да. — Ответил незнакомец, тут же у меня надежду отобрав. Обернувшись, он крикнул в недра дома: — Элио, подойди, пожалуйста! В ответ послышался протяжный недовольный стон. Наверное, ты по своему обыкновению отдыхал на диване в гостиной, томясь от жары и ничегонеделания, и был расстроен тем, что кто-то вынудил тебя сдвинуться с места. Ты вышел из комнаты потягиваясь, из одежды на тебе были только непозволительно короткие шорты телесного цвета и футболка с портретом Моцарта-скелета в очках. После всех прошедших лет, ты изменился не так сильно, как можно было бы ожидать. Худощавый, с густыми кудрявыми волосами и светлой кожей, упорно сопротивляющейся лучам солнца. Ты ступил на крыльцо и солнце словно обняло тебя, добавив бледной коже золотистых отблесков. Мое сердце потянулось к твоему и я последовал за ним, машинально сделав шаг вперед. Без дурацкой бороды, которую ты брался отращивать прежде, ты выглядел моложе своих лет, а твои глаза оставались такими же мечтательными как и двадцать лет назад. Мой мальчик с другой планеты, нездешней красоты. Я шагнул к тебе, а вот ты, едва наши глаза встретились, отшатнулся. Седой мужчина схватил тебя за талию, оберегая от падения. Схватил без малейшего промедления и не убрал руку и после того, как стало ясно, что падать ты не собираешься. — Оливер... — Выдохнул ты, побледнев. — Но как..? Почему ты не предупредил, что собираешься приехать? Думал, что ты ждешь меня каждый день каждого месяца. Был уверен в этом. — Хотел устроить сюрприз. Я изобразил улыбку. Седовласый мужчина, слегка нахмурившись, переводил взгляд с меня на тебя, ожидая объяснений. — Сюрприз удался. — Ты криво улыбнулся в ответ. — Какими судьбами, Оливер? Приехал в Рим с докладом и решил заодно заехать проведать нас? Ты все еще улыбался, но даже человеку, который увидел бы тебя первый раз в жизни, было бы понятно насколько фальшиво все это смотрится. И слова и та болезненная гримаса, что для тебя сходила за улыбку. Ты предлагал мне путь к отступлению, словно алиби к преступлению, совершенному нами в прошлом. — Кстати, — прибавил ты, накрыв своей рукой руку седовласого мужчины, — познакомься с моим партнером. Оливер, это Мишель. Мишель, это Оливер. Помнишь, я рассказывал тебе о студентах, останавливавшихся у нас на лето? Оливер был одним из них. Самым лучшим гостем, на самом деле. Я столько нового от него узнал. Партнер. Как много вмещает в себя это слово. Пласты значений в нем наслаиваются друг на друга. Партнер одновременно может быть другом, любовником, коллегой, соучастником. Партнер Мишель поджал губы, едва услышал мое имя. Конечно, Элио уже рассказывал ему обо мне. Может быть, в постели. Или во время романтической прогулки по берегу. Или они лежали рядышком у бассейна и этот Мишель клялся, что никогда не поступит с Элио так, как поступил я. Все священные для нас места были осквернены, похоронены под более свежими и умиротворяюще-романтическими моментами, случавшимися между Элио и Мишелем. Верно, милый? Ты привел его в дом и не на правах гостя, а как полноправного члена семьи, а значит раскрылся перед ним полностью, обнажив не только тело, но и сердце. Разумеется, после того, что я узнал, невозможно было и помыслить о том, чтобы остаться в доме Перлманов на ночь. От предложения зайти на чай я тоже отказался. Нагородил каких-то глупостей, мол, окошко в расписании совсем крохотное и заехал я исключительно для того, чтобы полюбоваться на дом, вспомнить молодость и передать привет Элио. Наш разговор не клеился. Ты отводил взгляд, Мишель поджимал губы и часто повторял "мы", а в этом "мы" мне не было место. Отказ облегчил всем жизнь. Уровень неловкости и без того зашкаливал. Но ты все-таки обнял меня на прощание. Слегка постучал ладонью по руке Мишеля, чтобы тот ослабил хватку, и обнял меня, быстро, порывисто. Ты пах чужим, незнакомым одеколоном. Еще одна метка оставленная другим мужчиной. — Ты приехал слишком поздно. — Эти слова могли мне и послышаться, но они были на сто процентов правдивы. Когда я уходил, то чувствовал спиной ваши взгляды. Через несколько минут вы снова останетесь в своем мирке, раю на двоих, обсудите случившееся и постараетесь выбросить этот эпизод из памяти. Может быть, ты почувствуешь отголоски вины, но отмахнешься от них, убедишь себя, что все было сделано правильно. Разве это ты вынуждал меня исчезать на много лет или жениться на нелюбимой девушке? То-то и оно. Вы вместе, а я - один. Раздираемый на части кипящим внутри гневом, ощущением предательства, злостью. Может быть, было бы правильнее злиться на себя, а не на тебя? Прекрасная тема для размышлений на следующие двадцать лет. Когда поезд начинает набирать скорость, я закрываю глаза и вспоминаю юного мальчика, провожавшего меня на этом же перроне, мальчика в рубашке не по размеру (ты выбросил ее, верно? Мой запах давно выветрился, рубашка истлела), мальчика, до последнего момента ожидавшего, что я выпрыгну к нему из вагона и вытру его слезы. Много позже эту работу взял на себя другой человек. Мишель любит тебя, по-настоящему любит. Это читается в его движениях, взглядах, это заметно по его молниеносно вспыхнувшей ревности ко мне. А ты? Ты тоже любишь его? Ответь! Поздно. Все прочие звуки теряются за шумом колес и воздух давно не пахнет персиками. Некоторые поезда уезжают насовсем.