***
Дальше все продолжалось так же легко. Фрэнк дал ему дешевый телефон и еще пару лекций – что надевать, когда смотреть в глаза (когда к тебе обращаются), когда прикасаться к клиентам таким образом, чтобы они специально не просили (никогда) – и назначил Стайлзу график работы. С одиннадцати вечера до четырех утра, с четверга по воскресенье он был на работе («Начинаешь с четверга до пятницы, и заканчиваешь утром в понедельник, умник»). - В остальное время мне плевать, чем ты занимаешься, - сказал Фрэнк. – Можешь снова заняться обдуриванием туристов в отношении стоимости оплаты за проезд на автобусе, у тебя это неплохо получается. Стайлз был, как он думал, вообще-то довольно хорош в этом, за исключением того, что он ненавидел лгать хорошим людям, которые просто хотели помочь потерявшемуся ребенку добраться домой. Он также рисковал быть избитым или иметь дело с копами, вызванными людьми, которые поймут, что он мошенничает. Ему было шестнадцать, он был один, и у него не было никакой возможности устроиться на законную работу, без адреса, без разрешения на работу и без участия взрослых. Он действительно не хотел привлекать к себе всякого рода официальное внимание. Работа на Фрэнка выглядела довольно разумным решением. Как он сказал, это были легкие деньги. Кто бы не хотел получать деньги за секс? - Ты просто отвечаешь на звонок, когда я звоню, делаешь, что тебе говорят, когда работаешь на меня, и отдаешь мне мою долю наличных и все в порядке, - сказал ему Фрэнк. - Ага, - сказал Стайлз. – Эй, когда ты сказал, что можешь достать мне товар, чтобы снять напряжение… Фрэнк поднял брови. - Мне бы не помешал адерал, - пожал плечами Стайлз. – И, может быть, виски? Но не Джек. Что угодно, кроме Джека. Фрэнк пожал плечами, действительно скучая в ситуации, в которой Стайлз изо всех сил старался быть равнодушным. - Конечно. Вычту из твоей доли, как я уже говорил. Стайлз кивнул. Это не было похоже на прием кокаина, метамфетамина или чего-то в этом роде. Это было просто тем, с чем, как он уже знал, он мог иметь дело; он даже приблизительно знал, сколько это стоит, и мог поспорить с Фрэнком, если тот возьмет с него слишком много. Это не было началом какой-то нисходящей спирали; Стайлз просто заботился о себе. В конце концов, больше никто не собирался. Никогда.***
Фрэнк заставил его работать в основном с туристами и бизнесменами; после первой ночи Стайлз понял, что он воспринимался как «парень, который обычно не занимается такими вещами», и его предпочитали мужчины, которым нравилось думать, что они тоже ничем таким не занимались. Они были или скрытыми геями или на стадии отрицания, из тех мужчин, которые ускользают, чтобы получить свой небольшой кусочек «гей-опыта в Сан-Франциско» здесь в Шотвелле, вместо того, чтобы решиться зайти в Тендерлойн (район в Сан-Франциско, который считается самым опасным в городе). Они избавлялись от тяжести вины в комнате мотеля или на заднем сидении арендованной машины с каким-то неуклюжим парнем, который называл себя Билли, носил обтягивающие футболки и узкие джинсы, и настаивал на использовании презерватива, прежде чем заняться сексом. Никто из них не хотел чего-то особенного – никто из них не хотел, чтобы он снимал с себя одежду или снимать свою собственную больше необходимого минимума для доступа к члену. Стайлз никогда не видел никого из них больше одного раза, но все равно он начал чувствовать, как будто они знакомы: типичный отец семейства в арендованном внедорожнике или в минивэне, одетый в толстовку; бизнесмен в командировке, одетый в брюки цвета хаки и рубашку поло за рулем седана среднего размера, торопливо убирающий свой портфель в сторону, чтобы позволить сесть Стайлзу. Они бормотали разное, любили разные маленькие фишки, распускали руки в разные моменты, но все они, в основном, были одинаковыми, они все вручали одинаковые хрустящие двадцатки, чтобы оплатить его услуги, прежде чем высаживали на расстоянии одного или двух кварталов от того места, где подбирали его. Это было не слишком близко к тому месту, где он спал в однокомнатной квартире в Сома (район в центральной части Сан-Франциско); ему нравилось чувство дистанции, знание того, что между работой и не-работой была поездка на автобусе или поезде, или долгая прогулка. Он проводил ночи, пережидая время между клиентами, если у него было время, в ночной такерии неподалеку от Шотвелла, в паре кварталов от его обычной точки. Он брал с собой дешевую подержанную книжку в мягкой обложке и оставлял ее на столе, когда Фрэнк присылал ему сообщение, чтобы он встречал машину на углу. На третью ночь такерист – который, казалось, никогда не возражал против того, что он покупал только содовую – забрал книгу и держал ее за прилавком для него. После этого он оставлял ее там, когда уходил, и старался бросать в банку для чаевых больше денег, чем раньше.***
До второй недели Стайлза не трахали на его работе. Он педантично готовил себя каждую ночь, когда работал, и с тех пор, как он начал работать на Фрэнка, у него был тщательно расписанный график приема пищи и посещения туалета по большой нужде, чтобы убедиться, что его задница доступна для профессиональных целей с одиннадцати до четырех ночи. Даже в свой первый «уик-энд» с понедельника по среду он придерживался этого режима, так как это имело смысл в практическом плане. Он даже подготовил свою задницу в два часа ночи во вторник, говоря себе, что это было просто, чтобы попрактиковаться, или чтобы сохранить ее в растянутом виде или типа того. Но на самом деле он так дрочил, с пальцами в заднице, в поисках той части, которая доставляла удовольствие, отчаянно стараясь не думать, ни о каком члене, с которым он был вживую на прошлой неделе, или обстоятельствах, при которых он вполне вероятно получит член в свою задницу в обозримом будущем. Кончать было так же хорошо, как и всегда – может быть, даже лучше. Ему почему-то никогда не хотелось дрочить в рабочие дни, так что в последнее время он не кончал. Потом он открыл бутылку виски Wild Turkey, которую Фрэнк дал ему вместе с адералом, потому что казалось, что это нужно сделать, и потому что он не хотел начинать думать. Он выпил одну порцию, что было достаточно, чтобы почувствовать себя немного более легким и сонным, чем он уже был после оргазма. Он заполз обратно в кровать и позволил своей руке опуститься, потирая скользкую задницу, а затем член, и снова медленно подрочил, закрыв одной рукой глаза, продолжая не думать ни о чем и ни о ком. На этот раз, закончив, он легко заснул. Но его вторая неделя на работе началась очень скоро, и через несколько часов в четверг ночью он получил иное сообщение, чем раньше: «Синяя Сorolla. Хочет трахаться». Его бросило в жар, а затем в холод, и Стайлз понял, что он боялся этого, и что Фрэнк аккуратно подводил его к неизбежному, позволяя ему не заниматься этим в течение недели. (Или, подумал Стайлз, возможно, просто хотел убедиться, что у него было время должным образом войти в график поесть-опорожниться. Он дал Стайлзу очень конкретный совет по этому поводу еще во время трахательного собеседования). Но теперь все «по-взрослому». Так сказать. Стайлз подошел к прилавку и передал свою книгу Кристине, не глядя ей в глаза и поспешил на угол улицы, где его ждала синяя Corolla. На самом деле, все было не так уж плохо. Знакомого типа мужчина в знакомого типа машине отвез его в знакомого типа номер мотеля. В этот раз ему пришлось раздеться, лечь и раздвинуть ноги. Он подготовился перед сменой, так что это было не так уж больно, хотя парень едва потрудился проверить, готов ли он, и определенно он не был таким терпеливым, как Фрэнк. Он не продержался так долго, как Фрэнк, но, по крайней мере, он не говорил все время о гигиене задницы. Стайлз не прислушивался к тому, о чем говорил мужчина. В конце тот заплатил вместе с чаевыми и позволил Стайлзу пойти, привести себя в порядок в ванной и одеться в одиночестве, прежде чем отвезти его обратно на его обычный угол улицы. Стайлз вернулся в такерию, тщательно вымыл руки и забрал свою книгу у Кристины, прежде чем осторожно усесться на место в углу. На самом деле, все было не так плохо. Стайлз провел остаток рабочей ночи на автопилоте – забавно, насколько легкими и простыми теперь казались минеты; он мог делать минет и едва думать о том, что делал. Поездка на автобусе домой была отстойной – дерьмовой – слегка болезненной и весьма неудобной. Стайлз принял душ, когда надежно заперся в своей комнате, вымылся везде и сделал последнее тщательное полоскание листерином на ночь. Затем он налил себе двойной виски. - Никакого алкоголя каждую ночь, - сказал он стакану, потому что он знал, как это бывает, и это должно быть озвучено. – Не напивайся каждый раз, когда пьешь. Но сегодня – да. Только сегодня. Он сильно напился, потом уснул, а на следующую ночь вернулся к работе.***
В субботу около двух – его уже дважды трахнули, было довольно больно, и он твердо решил разузнать за свои выходные, что такое попперс* и стоит ли просить его у Фрэнка, потому что оу – он получил совершенно обычное сообщение. Черный Camaro, северо-восточный угол. _____________________________________________________________________________ * Попперс - сленговое название группы химических веществ - алкилнитритов, группа ненаркотических веществ сосудистого действия. Якобы улучшают качество полового акта, обогащая возникающие при этом ощущения. Первоначально использовались гомосексуалистами для расслабления анального сфинктера. _____________________________________________________________________________ Фрэнк не всегда уточнял, в какую машину и где должен был сесть Стайлз; он предупреждал Стайлза, если это был трах, и несколько раз он указывал, сколько мужчина должен был заплатить. Стайлз заметил, что если машина была действительно хорошей, то Фрэнк иногда брал с них больше; это казалось справедливым, при этом Стайлз должен был придерживаться своей обычной доли цены. Он никогда раньше не думал, что когда-нибудь сядет в Camaro. Стайлз безучастно задумался, новый ли он или винтажный, когда сделал последний глоток воды и передал свою книгу Кевину за стойкой, прежде чем выйти в ночь. Черный Camaro подъехал как только Стайлз добрался до назначенного угла улицы; он был новым и блестящим, как с конвейера, так что, наверное, он был взят напрокат для чьих-то каникул кризиса среднего возраста. В отеле, наверное, нет жены, которая ждет. Может быть, мужчина не будет торопиться и займет Стайлза достаточно, чтобы дотянуть до времени ухода с работы, чтобы после этого Фрэнк пришел и расплатился, а потом отправил его домой. Стайлз заглянул вовнутрь, когда открыл дверь, и застыл на месте. Черный Камаро и близко не был в кризисе среднего возраста. Несмотря на ночь, на нем были очки-авиаторы, и у него была четкая линия челюсти, покрытая щетиной, и черная кожаная куртка, которая, казалось, сливалась с черной кожей салона автомобиля. В его теле была какая-то странная расслабленность, как будто он владел этим местом – этой машиной, этим углом улицы и, вероятно, Стайлзом. Это не был, скрывающий свою гомосексуальность, бизнесмен, и не турист, прячущийся от своей реальной жизни. Это был не тот, кому приходилось платить за секс. Стайлз забыл все, чему учил его Фрэнк, и спросил: - Ты коп? - Нет, - сказал Черный Камаро, сжимая руки на руле и не соизволив даже взглянуть на Стайлза. Стайлз уставился, открыв рот: - И это все? Нет? - Нет, - нетерпеливо повторил он. – Я не коп. Я тот, кто хочет обменять свои деньги на твои сексуальные услуги. Мне сказали, что ты этим занимаешься. - Я, э-э, да, извини, - сказал Стайлз. Он огляделся, затем бросил взгляд вверх – полная луна была почти прямо над головой. Может быть, просто одна из тех ночей. – Да, это так. Я занимаюсь этим. - Тогда садись в машину, - сказал Черный Камаро, все еще не глядя на Стайлза. Стайлз сел. У машины, какой бы новой она ни была, был запах – не плохой, но характерный, весьма далекий от запаха дезинфекции взятой на прокат машины, который обычно сопровождает подобные моменты. Стайлз вздохнул, пристегнув ремень безопасности, пытаясь вернуться в более нормальное рабочее состояние, когда Черный Камаро отъехал от тротуара. - Так чт… Черный Камаро резко развернулся в конце квартала и снял одну руку с руля, расстегнув пуговицу на джинсах. - Что? - требовательно спросил Стайлз, снова отойдя от сценария. - Минет, - категорично сказал Черный Камаро. – Я уже договорился об этом с твоим боссом. - Но не о том, что это будет происходить в гребаном движущемся автомобиле, - ответил Стайлз, потому что Фрэнк выразился ясно о том, насколько обременительно для него будет, если Стайлза арестуют или убьют. - Я хочу быстро ехать и чтобы мой член сосали, - ответил Черный Камаро, объезжая пару медленно движущихся машин и делая еще один быстрый поворот на следующем перекрестке. – Я доплачу, если это стоит дороже. Стайлз открыл рот, собираясь сказать «нет», а вместо этого, из-за того, что в его голове произошли неизбежные расчеты – фаст-фуд вместо рамена, может быть, несколько комиксов, еще немного денег отложить на потом – он услышал, как сказал: - Сто баксов. - Отлично, - сказал Черный Камаро и потянул вниз молнию на джинсах. – Теперь иди сюда. - Хм, - сказал Стайлз, глядя на центральную консоль. – Я предохраняющийся парень… - Презерватив – это хорошо, - согласился Черный Камаро, извиваясь бедрами, чтобы стянуть джинсы вниз, и Стайлз на мгновение отвлекся на вид его члена, натянувшего нижнее белье в разошедшихся джинсах, и на то, насколько очевидно, что он готов, чтобы его член сосали прямо сейчас. Это, вероятно, будет легко, за исключением части не-умереть-в-автомобильной-аварии. - Нет, я имею в виду ремень безопасности, - гнул свою линию Стайлз. Черный Камаро раздраженно фыркнул и ускорился в не совсем обнадеживающей манере – где он вообще нашел такую пустую улицу в Сан-Франциско? - У меня отличные рефлексы. И я могу держать тебя, если ты чувствуешь себя неуверенно. А теперь иди сюда или я оставлю тебя на обочине дороги. Стайлз бросил взгляд наружу, пытаясь понять, как вернуться к такерии или к автобусной остановке, и не смог понять, что это за здания, проносящиеся мимо с отчетливой скоростью автострады. Черный Камаро обогнул пару медленных водителей, как будто делал слалом; похоже, у него действительно хорошие рефлексы. - Ладно, хорошо, - сказал Стайлз и повернулся, чтобы наполовину перелезть через консоль, не снимая ремня безопасности. В основном тот обвился вокруг коленей и бедер, но это, вероятно, все же было немного лучше, чем ничего, верно? Черный Камаро удовлетворенно хмыкнул, когда Стайлз устроился с консолью под ребрами, и помог ему стянуть джинсы и плавки на пару необходимых дюймов, вытащив член. Стайлз достал из кармана презерватив и занялся процессом раскатывания его по члену - Черный Камаро был необрезанным, что было впервые для Стайлза, но под презервативом различие, наверное, исчезнет. Он не ударился головой о руль или локоть Черного Камаро и машина не разбилась к тому времени, когда он полностью надел презерватив. Пока все идет хорошо. Стайлз обхватил левой рукой основание члена Черного Камаро, одновременно зафиксировав его и удостоверившись, что презерватив не соскользнул, и уперся правой рукой в приборную панель. Он закрыл глаза и приступил к делу. Эта часть была такой же, как и в любую другую ночь на работе, хотя дополнительная кожа оказалась отличающейся даже через презерватив, и он потратил немного времени, с любопытством обхватив ртом головку, приноравливаясь. После второго или третьего усердного всасывания рука Черного Камаро сжала бедро Стайлза, удерживая его во время чего-то, что казалось высокоскоростным автомобильным слаломом, а затем резким поворотом. Стайлз был отчасти рад, что не видит дороги. Хорошо, что он не сможет видеть приближающейся аварии, не так ли? Стайлз продолжил, впадая в привычный ритм, несмотря на сбивающие с толку обстоятельства. Хватка Черного Камаро на бедре Стайлза судорожно сжималась и расслаблялась, но всегда стабильно держала его на поворотах, и он не пытался трахнуть рот Стайлза, не называл его по имени и ничего не бормотал ему. Возможно, это означало, что он сосредоточился на вождении. Стайлз надеялся на это, ради них обоих, и пытался понять, как использовать свой небольшой арсенал интересных движений языка, когда он выгибается боком на коленях чувака, вместо того, чтобы действовать напрямую. Так сказать. Похоже, это сработало достаточно хорошо, потому что прежде, чем Стайлза укачало от резких поворотов и ускорений или у него заболела челюсть, Черный Камаро снова хмыкнул, на этот раз, кажется, ошарашено, и его рука болезненно сильно сжала бедро Стайлза. Стайлз засосал интенсивнее, немного больше работая рукой, и довольно скоро бедра Черного Камаро задергались в маленьких беспомощных толчках, и Стайлз почувствовал набухание и пульсацию его члена, когда он кончил. Он расслабил рот и подождал, пока хватка Черного Камаро на нем полностью не ослабнет, а затем поднял голову. - Э-э, - сказал Стайлз, а затем замолк, чтобы вытереть рот тыльной стороной руки и сглотнуть слюну, сопротивляясь невежливому желанию прокашляться. – Извини, обычно я не нахожусь в движущейся машине, когда мне нужно разобраться с утилизацией презерватива. - В консоль, - сказал Черный Камаро, кажется, немного тяжело дышащий. Стайлз выпрямился еще больше и сообразил, как открыть консоль, и там действительно оказались разного рода принадлежности, включая дезинфицирующее средство для рук, влажные салфетки и те маленькие пластиковые пакеты, которые используются для выбрасывания собачьего дерьма. Стайлз открыл один и снял презерватив с Черного Камаро, который, как заметил Стайлз, теперь ехал медленнее, а затем вытер его влажной салфеткой и заправил обратно в трусы. Он засунул салфетку в пакет с презервативом, прежде чем завязать его, а затем отчистил к чертям руки. - Есть еще мятные конфеты, - сказал Черный Камаро, натягивая обратно джинсы. – Угощайся. - О, - сказал Стайлз. Он рассмотрел возможность о подмешивании наркотиков или чего-то в этом роде, но затем понял, насколько это было совершенно излишним, когда он уже был в машине чувака и уже отсосал ему, и угостился леденцами. – Спасибо. - Нет, спасибо тебе, - ответил Черный Камаро, странно серьезный и визуально не выглядящий более расслабленным, чем когда забирал Стайлза. Он залез в карман и достал несколько сложенных купюр – не в бумажнике, а уже подготовленные – и не глядя засунул их в карман джинсов Стайлза, что напомнило Стайлзу соскользнуть обратно на свое сидение и правильно пристегнуть ремень безопасности. Он нормально устроился как раз к тому моменту, когда Черный Комаро вернулся в тот квартал, где подобрал его. Он подъехал к обочине и совершенно спокойно остановился, как будто он никогда в жизни не нарушал правил дорожного движения. - Хорошо, - сказал Стайлз и вспомнил, что он не должен считать деньги перед клиентами, несмотря ни на что. Сейчас не время проверять, действительно ли Черный Камаро дал ему сотню, которую он требовал. Стайлз молча вышел из машины и ушел, прежде чем Черный Камаро отъехал. По крайней мере, это было быстро. Когда он вернулся в такерию, он проскользнул в туалет, чтобы проверить содержимое своего кармана и тупо уставился на четыре пятидесятидолларовые купюры, сложенные вместе. - Нет, - сказал он, улыбаясь в замешательстве. – Тебе спасибо.***
Фрэнк приехал в конце рабочего времени, чтобы рассчитаться, после еще трех минетов, все они были стандартной работой по стандартным ценам. Стайлз заныкал половину денег Черного Камаро в свою обувь со своими другими чаевыми, но остальное он готов был передать, когда подсчитал работу той ночи, перечисляя ее. Но когда он добрался в списке до Черного Камаро, протягивая две пятидесятидолларовые купюры, Фрэнк покачал головой – хотя его глаза сузились на банкнотах, это было гораздо больше, чем Стайлз обычно получал за минет. - Я не возьму его деньги. Оставь их себе. - Он доплатил за… подожди, что? - Я не веду дела с этим парнем, - определенно странно сказал Фрэнк, как будто это был вопрос принципа. Стайлз был уверен, что единственным принципом Фрэнка было не иметь никаких принципов, потому что они мешали зарабатывать деньги: примером этого является сутенерство подростков. - Если ты хочешь брать у него деньги, то с этого момента ты делаешь это в свое свободное время. Это было одноразовое соглашение. - Но он, - сказал Стайлз, а затем закрыл рот, потому что это была дополнительная целая сотня, чтобы оставить ее всю себе. – Он опасен? Фрэнк фыркнул. - Не для тебя парень. Пока нет. Как я уже сказал, ты можешь сам решить, что будешь с ним делать, но занимайся этим в свое свободное время. Я не веду с ним никаких дел. - О… кей, - наконец сказал Стайлз. Только после того, как он вернулся к себе домой, выложив свои ночные заработки, он заметил еще одну интересную вещь на пятидесятках, помимо того, что их было четыре, и они до сих пор были у него. У каждой из них было написано несколько печатных заглавных букв на одном конце, и цифры на другом. Если он ставил буквы в правильном порядке, то они складывались в ЧЕРНЫЙ КАМАРО. Если он выстраивал противоположные концы в том же порядке, то они формировали телефонный номер. Стайлз щурился достаточно долго, чтобы запомнить номер, а затем разделил банкноты по различным назначениям и тайникам – две для заначки арендной платы, две для долгосрочной заначки. В сочетании с обычной долей дохода за ночь у него остались дополнительные деньги для заначки на черный день и немного денег на мелкие расходы. На следующий день он потратил кучу времени, взвешивая возможности: дополнительные деньги, дополнительный риск, которого пока еще нет, по крайней мере, по словам Фрэнка, когда Стайлз спросил, опасен ли Черный Камаро. В середине дня Стайлз сдался и сохранил номер в своем телефоне. У него не было плохого ощущения от парня и если дела пойдут на юг (если дела пойдут плохо) – ну, он тоже может отправиться на юг. Он знал, что есть шанс, что он не сможет остаться в Сан-Франциско надолго. Это был один из его запасных планов. Пока что игра стоила свеч, Стайлз был уверен. Он коснулся бедра, когда подумал об этом; он не мог забыть то, как Черный Камаро держал его, абсолютно надежно, независимо от того, как быстро он ехал и как резко поворачивал. Стайлз вспомнил и о мятных конфетах, и о дезинфицирующем средстве для рук, и почему-то это засело у него в голове даже больше, чем двести баксов. Он потратил несколько минут, составляя текстовое сообщение, прежде чем отправить его: Если ты хочешь еще раз проехаться, я доступен с понедельника по среду с 11 вечера до 4 утра. Требуется уведомление за час. Странные вещи стоят дороже. В этом месте Стайлз засомневался. С одной стороны, Черный Камаро, наверное, прошлой ночью не раздавал свой номер телефона неограниченному количеству хастлеров; с другой стороны, насколько Стайлз знал, он мог это сделать, и, очевидно, у него не было номера телефона Стайлза или другого менее прямого способа связаться с ним, чем написать на деньгах. Кроме того, Стайлз на самом деле не знал, знает ли Черный Камаро его имя – во всяком случае, его рабочее имя. У них не было этой части обычного разговора, и Черный Камаро не использовал его в то время, когда обычно это делали клиенты. Стайлз сказал Фрэнку, что его зовут Уилл. Его имя довольно часто исковеркивалось учителями до Уилла или Уильяма, когда они пытались его прочитать, они схватывали первые согласные, которые узнавали, и просто додумывали. Стайлз решил, что инстинктивная реакция это не мое имя, но я знаю, что ты имеешь в виду меня, которая у него всегда была, как раз подходит для этой работы. Фрэнк для клиентов изменил его имя на Билли, что дало ему еще один уровень разграничения, и Стайлз знал достаточно о настоящих, фиктивных, выбранных и вымышленных именах, чтобы ему понравилось это. Но ничто из этого не говорило ему, как Фрэнк назвал его Черному Камаро, и запомнил ли это Черный Камаро. Тем не менее, не помешало бы провести черту самому – теперь, когда он, очевидно, занялся непосредственно работой на улице дополнительно, а также сутенерством. Стайлз добавил Билли в конец текстового сообщения и нажал отправить. Он не получил ответа, пока той ночью не отправился на работу. Когда телефон завибрировал, он ожидал, что это сообщение от Фрэнка, в котором будет говориться, что есть клиент, ждущий лишь его прибытие на смену. Когда он увидел, что оно было от Черного Камаро, Стайлз был поражен до улыбки. Бронирую вторник 2 часа ночи. Заплачу так же, как в прошлый раз. Прежде чем Стайлз успел ответить – черт, еще две сотни просто за минет? – пришло еще одно сообщение, предлагающее перекресток к северу от того места, где Стайлз обычно работал, фактически на полпути к его однокомнатной квартире. Также это было в квартале от автострады. Стайлз улыбнулся шире и быстро ответил: Уверен, что не хочешь просто притормозить на въезде на автомагистраль и дать мне запрыгнуть? Прошла всего минута, прежде чем Черный Камаро ответил. Такая координация требует практики. Не в этот раз. Стайлз фыркнул и отправил ответное сообщение с подтверждением времени и места их встречи, более деловое, чем глупая улыбка на его лице. Ответное сообщение Черного Камаро было просто кратким согласием, но Стайлз чувствовал себя странно успешным и довольным собой за то, что сам договорился о сексе с кем-то за (большие) деньги. Это держало его в хорошем настроении на протяжении всей ночной работы.***
Когда Стайлз проснулся, был понедельник. Он пересчитал деньги, которые снова разделил, и подумал о дополнительных деньгах, которые он сможет получить от Черного Камаро, а затем он взял долгосрочную заначку и отправился на дневную часть своего дня, который начался около двух часов пополудни. Он превратил наличные в платежное поручение в ближайшем месте, где обналичивают чеки, а затем с пересадками на двух автобусах добрался до гавани, чтобы безопасно отправить его по почте на свой сберегательный счет; он сможет получить их, если ему будет очень-очень нужно, но зато этих денег не будет рядом ни для кого, чтобы украсть. Если бы кто-то надумал постоянно отслеживать сберегательный счет в Beacon County Credit Union, к которому даже не была прикреплена дебетовая карта, то он предполагал, что это будет доказательством того, что он жив, но мало пользы, чтобы выследить его. Он определенно не проводил время поблизости от того места, откуда это будет отправляться. Гавань была похожа на другую страну – красивый солнечный Сан-Франциско с открыток, сериалов и фантазий детей Бикон Хиллс о большом городе. Он сел сразу на автобус, возвращающийся в ту часть города, которая казалась ему его собственной, и свернул в сторону от своей квартиры, чтобы нырнуть в библиотеку, сейчас во второй половине дня было определенно достаточно поздно для него, чтобы быть вне школы. Он не мог рисковать, привлекая к себе внимание получением банковской карты, но мог взять школьный учебник и спрятаться в тихом углу на несколько часов. Большая центральная библиотека предлагала множества уголков. Он был, как на иголках и вынужден был вставать и передвигаться каждые двадцать минут, обычно просто перемещаясь на новое место, чтобы посидеть с книгой, иногда расхаживая по библиотеке, пока мысленно перебирал то, что читал. Он проходил мимо компьютеров с десяток раз и один только их вид терзал его. Он оставил свой телефон с джипом возле Сакраменто. Он выключил его, когда ушел; он послал Скотту короткое успокаивающее сообщение, когда ушел, но с тех пор он не связывался. Если он смог бы добраться до компьютера, он смог бы сообщить Скотту, что он в порядке… просто короткое электронное письмо… Но если бы у него был доступ к компьютеру, он знал, что сделал бы в первую очередь. Просто быстрый поиск в гугле. Его пальцы дергались из-за поисковых запросов, просто думая об этом. Но тогда он увидит это, и это станет реальностью, собственно именно поэтому Стайлз сбежал. Не было никакого смысла быть здесь – делать то, что он делал – если сейчас он собирался оглянуться на прошлое. Стайлз повернулся спиной к компьютерам и уселся у стеллажа с вестернами, пока изучал химию.***
Во вторник ночью, стоя на согласованном углу улицы без десяти два, Стайлзу неожиданно пришло в голову задаться вопросом, не имел ли в виду Черный Камаро вчерашний день, сутки назад, который технически был вторником, в то время как сейчас технически среда. Но разве тогда Черный Камаро не написал бы ему жалобу? Или, может быть, он проигнорировал… может быть Черному Камаро было плевать. Почему это должно иметь какое-либо значение? Наверное, он был рад, что не вошел в лишние расходы, переплатив за минет – и если он появится, ничто не помешает ему сказать, что он слишком много платит. Или вообще. Никто не знал, что Стайлз был здесь, даже Фрэнк не заметит, если он не вернется… Стайлз заставил себя дышать, потому что никто больше не собирался напоминать ему; он сделал два глубоких вдоха, когда Черный Camaro, завизжав тормозами, остановился рядом с ним. Стайлз моргнул – он не заметил приближения машины, что было неудивительно, когда он был так близок к панической атаке, но ему все равно казалось, что машина материализовалась из ниоткуда в ответ на его страх. Он сделал еще один глубокий вдох и окно опустилось. - Мне обязательно снова уговаривать тебя, чтобы ты сел? – спросил Черный Камаро. Казалось, что он будет, если Стайлз скажет «да», или, по крайней мере, останется и скорее будет убеждать, чем уедет. Стайлз ухмыльнулся, вспомнив, что он был рад сделать это, и открыл дверь. - Я думаю, что мы можем засчитать все это, как пройденный этап. - Хорошо, - пробормотал Черный Камаро и отъехал от тротуара, закрыв окно Стайлза, когда направился на автостраду. - О, хотя, это напомнило мне, - сказал Стайлз. – Фрэнк сказал, что не имеет с тобой дел, какого черта ты сделал? Ты уверен, что не коп? Черный Камаро снова был в солнцезащитных очках, но он покачал головой так, что стало очевидно, что он закатил глаза. - Разве ты не сказал, что мы решили, что это пройденный этап. - Да, ладно, мне любопытно, это было странно. Он не захотел брать твои деньги, и он казался довольно напуганным. Я должен, наверное, знать, если ты тайный киллер мафии или… э-э, подожди, нет, я, наверное, вообще не хочу этого знать. - Я не киллер, - решительно сказал Черный Камаро, но Стайлзу показалось, что он заметил улыбку в уголке рта. – И он не боится меня. Он боится моей сестры. Она возражает против некоторых его практик ведения бизнеса. - О, - сказал Стайлз, пытаясь осознать тот факт, что у его клиента была сестра, которая знала его сутенера. – Подожди, твоя сестра коп? - Близко, - сказал Черный Камаро, направляясь на въезд на автомагистраль. – Но нет. И сейчас ты закончил с разговорами. - О, да ладно, ты не собираешься сказать? Давай, скажи мне, чтобы мой рот лучше… Черный Камаро схватил его за затылок и потянул вниз, и консоль ударила его в грудь достаточно сильно, чтобы заставить его испуганно выдохнуть. Двигатель взревел, когда Черный Camaro ускорился и Стайлз помотал головой и повернулся лицом вниз, потянувшись к ширинке Черного Камаро. Рука Черного Камаро переместилась с затылка на его бедро, удерживая его, и Стайлз вытащил презерватив из кармана и приступил к работе. Он понял, когда потянул молнию вниз, что Черный Камаро не был твердым. Он добрался до цели, к хорошему толстому полуэрегированному члену, который втолкнулся в руку Стайлза, как только он расстегнул эти смехотворно узкие джинсы, но тот все еще был заметно мягким. Стайлз уже понял, что лучше всего в такой ситуации, никак это не комментировать. И у него было преимущество, потому что он знал, что Черный Камаро был способен достигать эрекции и кончать – у него даже было представление, что Черный Камаро хотел бы, чтобы он сделал – поэтому он не слишком переживал о чем-либо, кроме неудач с презервативом. Но он раскатал презерватив, и даже эта манипуляция очевидно заставила увеличиться член Черного Камаро. Он был все еще немного мягким, когда Стайлз обхватил его ртом, прикасаясь языком к резервуару для жидкости на кончике презерватива, чтобы убедиться, что он правильно расположен. На самом деле ему нравилось чувствовать, как член увеличивается и твердеет во рту. Как ощущалось изменение формы члена, когда крайняя плоть отодвигается назад; это было невероятно захватывающее ощущение, и Стайлз не торопился. Черный Камаро, казалось, не возражал, что он делает все медленно; он толкался в рот Стайлза резкими небольшими движениями. Стайлз подумал, что он ехал довольно быстро, но на автостраде это было более плавно – невесомые качели, вместо серии резких поворотов – поэтому Стайлз мог сосредоточиться на члене Черного Камаро. Когда тот достиг размеров полностью твердого члена, которые Стайлз помнил, он взялся за дело, его язык принялся за вращения, которые, как он понял по прошлому разу, под этим боковым углом доставали до самых чувствительных мест. Черный Камаро шевельнулся под ним, и небольшие рывки вверх стали сильнее и более постоянными. Его рука сильно сжалась на бедре Стайлза и он вильнул на пару полос дороги и позволил машине двигаться по инерции, пока Стайлз сильно сосал головку. Стайлз скользнул рукой дальше в скудное пространство, доступное в расстегнутых джинсах Черного Камаро, чтобы попытаться погладить его яйца и все. Член Черного Камаро дернулся, когда он кончил, кажется еще больше увеличившись во рту Стайлза. Стайлз переждал, и когда хватка Черного Камаро на его бедре расслабилась, он выпрямился и устремился к центральной консоли, вынув пакетик и влажные салфетки, чтобы почистить Черного Камаро. Затем дезинфицирующее средство для рук, затем мятные леденцы. К тому времени, когда он со всем разобрался, они были всего в паре съездов с магистрали, где Черный Камаро подобрал его, и, если уж на то пошло, он ехал быстрее, чем когда Стайлз отсасывал у него. Стайлз полагал, что с точки зрения безопасности, это, вероятно, было к лучшему. Когда они свернули на съезд с основной дороги, Черный Камаро передвинулся на своем месте и вытянул несколько купюр, уже сложенных вместе. - Так же, как в прошлый раз, - сказал он, передавая их. Стайлз не глядя сунул деньги в карман, но прежде чем он вспомнил о том, чтобы не говорить о деньгах с клиентом, пока он все еще был в чертовой движущейся машине, у него вылетело: - Есть ли еще секретное сообщение? Черный Камаро только фыркнул: - В следующий раз, когда я захочу послать тебе сообщение, я напишу тебе. На следующей неделе, в то же время? - В то же время, на том же месте, - согласился Стайлз, даже не думая. Черт, если сумма та же, что Черный Камаро дал ему в прошлый раз, то это будут самые легкие деньги, которые он когда-либо зарабатывал. И если бы он мог рассчитывать, что это станет обычным делом… Черный Камаро подъехал к обочине и Стайлз вышел из машины, наблюдая, как он уносится прочь, прежде чем понял, что находится не на том углу, где его подобрал Черный Камаро. Он был на остановке для автобуса, который должен был отвезти его обратно в его однокомнатную квартиру.***
На следующий день Стайлз поехал на автобусе по адресу, указанному на пакете презервативов, который Фрэнк дал ему в начале недели, и записался на бесплатный тест на ЗППП. Он все ждал, что кто-нибудь спросит его, сколько ему лет или где он живет, или где его родители – или, по крайней мере, попытаются поговорить с ним о его жизненном выборе – но они сосредоточились на том, чтобы взять его кровь и на чтении ему лекций об использовании каждый раз презервативов. После получаса ерзания он получил еще одну лекцию – о том, что такие вещи, как ВИЧ не всегда проявляются сразу – а затем свои результаты: негативные для всего на тестовом листе. Пока все хорошо. Вероятно, он еще не причинил себе непоправимого вреда. После, когда он пошел в библиотеку, было еще труднее игнорировать компьютеры. Это продолжало крутиться у него в голове, мысль о том, что он не болен, и это значит, что он может уйти. У него были деньги Черного Камаро; этого было более чем достаточно на автобусный билет в Бикон Хиллс. Что бы ни случилось с ним там, это не будет этим, это не будет минетами и трахом за деньги. И там будет Скотт. Внезапно он почувствовал тошноту при мысли о том, что присутствие Скотта все исправит, что все можно исправить. Он развернулся и вышел, не подходя и близко к компьютерам или учебникам, рассуждая, что это его выходной, и он неплохо до сих пор справлялся и сейчас начало шестого, не говоря уже о том, что он проснулся только четыре часа назад. Следующие двадцать четыре часа были головокружительными, тошнотворными и расплывчатыми, но никого не волновало, болит ли у него голова, пока он все продолжал делать минет. Последовавшая неделя была отстойной, вот такой гребаный каламбур (sucked – высосанной (отстойной)). Ничего страшного не произошло, за исключением того, что Стайлз занимался сексом с бесконечной чередой мужчин за деньги, каждый час ночи у него был член во рту или заднице, одну ночь за другой. Новизна полностью исчезла, и это стало просто отвратительной, досадной работой. Мужчины были жалкими и в какой-то мере неприятными, что Стайлз, вероятно, не заметил три недели назад, и каждый раз, когда один из них называл его Билли, это попадало в тот же самый раздражающий нерв, как из переклички первого дня в школе – вот только он не мог их исправить и они никогда не назовут его правильно. В субботу ночью после расчетов с Фрэнком, тот вручил ему коричневый бумажный пакет и сказал: - Это то, что ты наденешь завтра. И не говори, что я никогда ничего тебе не дарил. Стайлз смутно подумал, что, может быть, это что-то более теплое, чем его обычные, предписанные Фрэнком, узкие джинсы и тесные, тонкие футболки. С наступлением октября становилось все холоднее, и было бы неплохо надеть что-нибудь еще. Он неопределенно пробормотал: «Спасибо, чувак», - и даже не заглянул в пакет до следующего дня. Это была совершенно новая и, возможно, детская футболка с Бэтменом – ему едва удалось надеть ее, не разорвав по швам, и над его джинсами появилась полоска кожи, независимо от того, насколько он пытался натянуть футболку вниз – плюс черная маска домино. Даже тогда Стайлз практически ничего не понял, но он примерил маску, пытаясь выяснить, будет ли она мешать его медленно развивающемуся арсеналу движений во время минета, и он внезапно вспомнил, что проверял хэллоуинские маски на легкость поедания конфет через них вместе со Скоттом. Это заставило его задуматься о дате, и осознание накрыло его. Сегодня был Хэллоуин. Это был его костюм на Хэллоуин, и он собирался надеть его, чтобы садиться в машины с незнакомцами и заниматься с ними сексом за деньги. Стайлз некоторое время таращился на отражение в маске, а затем принял ответственное решение, что это нормально проводить пре-пати на работе на выходные.***
После всего этого его встреча во вторник с Черным Камаро была как ни странно нормальной. Он снова надел футболку с Бэтменом, потому что чувакам, похоже, понравилось это в воскресенье, и не было смысла выбрасывать бесплатную футболку. Черный Камаро поднял брови настолько высоко, что они полностью показались из-за очков-авиаторов. - Я думаю, возможно, ты перерос это. - Да и это смешно, потому что футболка слишком маленькая для меня, а супергерои – это для детей, - согласился Стайлз, садясь в машину. - Ты вообще можешь двигаться в этом? Если бы тебе пришлось бежать, ты бы разорвал швы после первого глубокого вдоха. - Если бы мне пришлось бежать, я бы, наверное, кастрировал себя в этих джинсах раньше, чем мне бы пришлось беспокоиться о том, чтобы в стиле Халка не вырваться из своей футболки, - указал Стайлз. – Ничто из этого наряда не рассчитано для бега. Черный Камаро издал сомнительный звук и подвигался на своем сидении, и Стайлз живо сказал: - И кстати о чьих-то яйцах, которые неудобно сжаты в джинсах, - и наклонился, чтобы приступить к работе, когда они выехали на автостраду. Черный Камаро снова не был полностью твердым, и у Стайлза появилось необъяснимое теплое чувство от понимания того, что это свойственно Черному Камаро, что он не всегда бывает твердым, когда они начинают, и что он позволит Стайлзу заняться им, не пытаясь оправдать свое состояние. Стайлз приложил к этому все свои усилия, но через несколько секунд он внезапно на удивление отвлекся на крепкую руку на своем боку, которая приземлилась на полоску обнаженной кожи между крошечной футболкой и джинсами. Стайлз понял, что прекратил работать только тогда, когда Черный Камаро начал двигать рукой, и Стайлз поспешно вернулся к работе, отсасывая немного сильнее, чем хотел. Черный Камаро издал тихий ошарашенный звук, едва ли больший, чем резкий выдох, но он не убрал руку полностью. Когда Стайлз снова вошел в ритм, рука Черного Камаро крепко сжала его бок, два пальца вместе с большим на его голой коже. Стайлз никогда раньше настолько не ощущал свой бок, и он никогда не прилагал больших усилий, чтобы держать свои бедра неподвижными. Он не знал, ехал ли Черный Камаро быстрее или ему не удалось вести машину волнообразно, как обычно, или что, но он чувствовал себя менее устойчиво, чем обычно. Хватка Черного Камаро сильнее сжалась в процессе удержания его на месте. Стайлз в свою очередь сосал все сильнее, превращая минет в упражнение по скорости и интенсивности, резко все взвинчивая. Хватка Черного Камаро вообще не расслаблялась – в тот момент, когда он кончил, Стайлз мог поклясться, что на мгновение почувствовал царапанье ногтей на своей коже, прежде чем пальцы Черного Камаро согнулись и ощущение исчезло. Когда Черный Камаро, наконец, убрал руку, так что Стайлз смог двигаться, место, где он держался, пульсировало сильной болью, и Стайлз заставил себя не смотреть вниз и не тереть обнаженную кожу, даже после того, как он почистил Черного Камаро и уселся обратно на пассажирское сиденье. Он сосредоточился на выполнении обычных действий, продезенфицировав руки, а затем потянувшись за банкой с мятными конфетами – но там его рука натолкнулась на что-то еще. Стайлз вытащил индивидуально запакованную Reese's Peanut Butter Cup*, которая лежала поверх мятных конфет. _____________________________________________________________________________ * Reese's Peanut Butter Cup - американские конфеты чашевидной формы из белого, молочного или темного шоколада, наполненные арахисовой пастой _____________________________________________________________________________ - Это для тебя, - сказал Черный Камаро, совершенно ровно звучащим голосом, и Стайлз перевел взгляд с конфеты на щетинистую челюсть и темные очки, которые, как обычно, абсолютно ничего не выражали. - Я подумал, что, возможно, ты пропустил поход за сладостями, - добавил Черный Камаро. – Наверное, пришлось работать, да? У меня остались конфеты. Это для тебя. Стайлз снова посмотрел на конфету, а затем осторожно поставил ее на колено, а затем потянулся за мятной конфетой. Он не должен был ничего есть в рабочее время, и он не должен был принимать конфеты от… кем бы ни был Черный Камаро. Возможно, не совсем незнакомец. Разве весь смысл Хэллоуина состоит не в том, что иногда можно брать конфеты у незнакомцев? Стайлз сунул мятный леденец между зубами и щекой, сосредоточившись почти на антисептическом ощущении от него на деснах, а не на каких-либо других ощущениях в теле. После нескольких секунд ему удалось сказать: - Ты серьезно раздавал конфеты? Ты нарядился… подожди, нет, ты просто оделся так же, верно? Кому нужен костюм на Хэллоуин, когда ты и так все время человек-загадка? - Я подумывал о том, чтобы добавить бейджик с надписью «Бог», - вкрадчиво сказал Черный Камаро, не оглядываясь, перестроившись в другой ряд. – Но я подумал, что это будет излишним. Стайлз повернул голову и уставился на него: - Ты только что… ты сослался на Баффи. Ты только что пошутил про Оза. - Если теперь я твой любимый клиент, то я искренне тронут, - сказал Черный Камаро, когда полез в свой карман и передал обычный прямоугольник сложенных купюр. Стайлз сунул деньги в карман, даже не испытывая желание посмотреть, и положил ладонь сверху на конфету до конца поездки. *** Стайлз не съел конфету в ту ночь, даже когда пришло время его обычного перекуса перед сном. Он не съел ее и на следующий день. Он спрятал ее в одной из своих заначек, когда отправился в библиотеку и чтобы пройти еще один тест на ЗППП – на этот раз в другой клинике, на случай, если подумают, что это странно, что он хочет все время проходить тестирование. Ему сказали то же самое, что и в первой клинике, но больше не проявили к нему интереса. Только когда он заметил краем глаза вьющиеся волосы медсестры, он понял, что ждет, что медсестры будут относиться к нему, как мама Скотта. После этого ему пришлось потратить несколько минут, вдавливая ногти в ладони и считая точки на потолочной плитке, пока он вообще не перестал думать. Он не съел конфету той ночью, когда вернулся домой, но он достал ее и посмотрел на нее. Он не нюхал ее, но он держал ее в руке и позволил себе подумать, что Черный Камаро специально принес ее для него. Он оставил ее там, где Стайлз нашел бы ее после того, как почистит руки. Он пошутил, как Баффи. Стайлз стянул с себя джинсы, чтобы убедиться, что там была лишь едва заметная тень красноватого синяка, где два пальца Черного Камара впились в его кожу, а затем он подрочил левой рукой, прижимая пальцы к этим отметинам. Он старался вообще ни о чем не думать, но, черт возьми, если кто-то собирался платить за то, что возбуждался от него, то будет справедливо, если он возбудится тоже, верно? И если это была его рука и конфета, которая вспомнилась Стайлзу вместо лица, которого он никогда не видел, или члена, который был просто работой, ну и без разницы. После этого он был далек от сна, и он не мог лечь и позволить своим мыслям блуждать. Стайлз включил телевизор, чтобы фоновый шум заглушил его мозг, пока он придумывал для себя геометрические задачи.