Несокрушимый

      Лайт привык к походному образу жизни. Всё-таки за «две» жизни отходил он довольно много, и если бы это были простые путешествия с целью посмотреть мир. Нет, это были проклятые гонки со смертью, что зависла над целым миром. Да даже не так, Натури ПОСТОЯННО куда-то бегал. В Греции сначала в Спарту, потом в Дельфы, потом в Афины, Кнос, Египет, Азия, Стикс, Элизиум, затем к кельтам, в Скандинавию, оттуда снова в Грецию, чтобы отправиться в Атлантиду. Потом же… Потом случился Тартар, который не захотел отдавать честно заработанное Лайтом, поэтому кинул его куда-то, как оказалось — в Каирн. А там уже от Перекрёстка Дьявола до деревни Чертополох, затем до логова Кроули, оттуда до Усадьбы, до форта Икон, до Некрополиса… С такой дали аж до Мальмунта… Чтобы закончить путь в песках Корвана. Ну, а попытки после этого остановить заразу Эфириалов и демонизацию привели к нынешнему положению дел. В итоге имеется куча громких титулов, а также целый мёртвый мир, который имеет лишь жалкое подобие посмертия, наполненное агонией и отчаянием. И он был там — среди всего этого, путешествуя из страны в страну, видя гниль и разложения. Он чёртов Убийца Богов!       К чему это всё? К тому, что сейчас Натури чувствовал себя странно. Он вновь в другом мире, это ещё ладно — уже четвёртый, если не считать тот, где он родился и практически ничего о нём не помнит, кроме редких моментов. Вот только его вела куда-то пятнадцатилетняя девчушка, тараторя о своей семье и жизни на Патче. Но Лайт не хотел этого — он просто произнёс мысль вслух, дабы лучше запомнить, а теперь эта привычка вылилась в эту ситуацию. Однако сама по себе она не плоха — как давно он общался с людьми? С женщинами? Давно, очень давно. Сколько? Пять лет эпоса и ещё четыре мрачной жатвы. Время на интрижки? Смешно. Утоление похоти или жизнь мира? Конечно же Лайт выбрал второе и не пожалел. Он встретил на своём пути множество интересных личностей, сразился с бесчисленным количеством врагов, обрёл опыт и силу. И это всё могло помочь сейчас, в этом мире. Да и не видно по живости Руби наличие приближающегося Апокалипсиса, не нужно торопиться и копить мощь — Натури был уверен, что в форме Колосса его здесь никто не победит. Ну, не может быть мир опасным, если с местными чудовищами — Гримм — справляется девочка в боевой юбке и косой-снайперской винтовкой. Да и не витает в воздухе этот запах Конца…       Что получается — он сейчас идёт в дом Руби, которая живёт с сестрой, отцом и божеством — корги по имени Цвай. Лайт всегда считал собак великими — их верность и любовь это то, чего человечество не заслуживает. Нигде, ни в одном мире. И вновь к семье. Янг Шао Лонг и Тайянг Шао Лонг. Разные фамилии по причине того, что сёстры от разных матерей, но одного отца. Мать старшей сбежала, а младшей — пропала. «Вот только пропасть и умереть — разные вещи», — подумал Натури после печальных слов Руби. Он чувствовал, что той больно и обидно от потери матери, которую вот уже больше 10 лет оплакивает. «Иногда лучше умереть, чем пропасть. Рабство, объект экспериментов, сексуальное насилие, возможное использование в качестве инкубатора…» Но ему не хотелось говорить эти слова вслух. Иногда лучше тешить себя надеждой, что кто-то вернётся, что всё наладится, что беда обойдёт стороной. — Но надежда опасна — она порождает отчаяние… — Ты что-то сказал? — Руби обернулась и улыбнулась. Лайту нравилась эта улыбка — светлая и тёплая, вкупе с серебряными глазами составлял убойный комплект. Мила и проста. Да и пахнет Роуз, как ни странно, клубникой. «Приятный контраст», — те «дамы», что Лайт встречал в Каирне смердили. Ужасно. Его обострённые чувства тогда кричали и умоляли о смерти. — О бессмысленности надежды, — он всегда привык говорить правду и быть прямолинейным. — Почему надежда бессмысленна? Она даёт нам силы, не позволяет рукам упасть в нужный момент да и вообще — звучит классно! — Руби говорила свободно и без запинок, видимо привыкнув к общению с ним. Лайт же хотел продолжить разговор, рассказать об опасности этого чувства, но не смог. Он не чудовище, чтобы давить на девушку. Если только потом. — Забудь. Давай лучше поговорим об… Оружии, — решил сменить тему воин, чему девчушка была неимоверно рада, если судить по улыбке и счастью в глазах. — О! Ты уже видел мою малышку — Кресент Роуз, — очередная хрень: оружие сворачивается практически в три раза, если судить по её косе, — её я собрала сама! Ну, не совсем, мне дядя помогал, однако! — малышка подняла палец вверх, — чертежи я сама делала, доставала детали — тоже, а дядя… Просто присматривал, чтобы всё хорошо было, да! У Натури возникло сильное желание погладить гордую девушку по голове, но быстро осёкся — мало кому нравится подобное отношение, как к ребёнку. Поэтому он похлопал идущей перед ним, спиной вперёд, по плечу. — А твой меч? Ты сам его делал?! Если — да, то по чертежам?! Сколько льен ты потратил?! Сколько расход топлива в минуту?! — возбуждение Роуз можно было черпать ложками. От такого же потока вопросов у Лайта не потемнело в глазах, не свернулись уши и не закипел мозг — в бою важна реакция, а потом просто из боя ты проецируешь это на обычную жизнь. — Меч — не совсем мой. Нет, не делал. Получил в качестве платы за работу. Около 50 условных единиц в минуту. Честно — я не знаю ничего об этом клинке. Убил опасного Гримм, дали его. А работает он, как я понял, на моей энергии. И ведь не соврал нигде, кроме убийства Гримм и дарении меча. Он просто пытался спасти мир, а когда пошло всё по одному месту, решил уйти, забрав как можно больше полезных вещей, а также драгоценных камней. Они ведь всегда котируются? — О… — Руби была немного разочарована его ответом, однако лучше у Лайта не было. А рассказать про то, что он попаданец из мира, что наполнен тем, что с удовольствием пустит в неё всякое и во все отверстия, не стоит. Не факт, что его примут нормально, а если и примут, то всегда есть манипуляторы, политики, которые захотят использовать его силу в интересах себя. А этого Натури не надо, иначе мигом выпустит кишки кому-нибудь из «высшей лиги». — Итак… Получается, что ты прямо сейчас ведёшь меня к себе домой, где может быть твой отец и сестра, верно? — он был спокоен — спасибо долгим тренировкам сновидца. — Да! — девушка кивнула. — И, если я правильно понял, твоя сестра любит шутить над тобой. А ты ведёшь меня прямо к ней. Да и твой отец скорей всего не одобрит моё появление. Руби застыла. Похлопала глазами, а затем зависла. Воин терпеливо ждал, пока Жнец обдумает ситуацию. И ведь действительно — что будет, если девочка приведёт домой тридцатилетнего мужика? Ладно, двадцатидевятилетнего. Однако разницы никакой. Он оброс щетиной, волосы давно выцвели и стали как у старика от множества битв и стресса во время боёв, да и отсутствие левого глаза не красит его лицо. Даже регенерация, даруемая Менгиром и Грёзами не помогли восстановить потерянное. Видимо, что-то энергетическое. — Ай, всё будет нормально! — махнула рукой Роуз. Лайт лишь кивнул и пошёл за ней дальше.

***

      Руби была счастлива. Первый друг! Настоящий друг, который не замечает её неловкости в общении, а также не смотрит на неё как на помеху перед сестрой. Да и в Сигнале её друзья… Не совсем такие. Может, общаются из жалости? Просто, она не дура, ясно? Роуз прекрасно понимала, что существует какая-то отчуждённость, какая-то напряжённость в этих отношениях. А здесь — ничего! Спокойствие Лайта можно было списать на равнодушие, однако нет! Она ничего не чувствовала, а значит человек он хороший! Да и оружие у него хорошее, да (А если подружиться лучше, он может дать ей изучить его клинок…). Конечно, были у него странности, однако кто не без них? Да и память ему отшибло, когда головой ударился. Притом сильно, так что не сильной в общении девушке пришлось говорить много и по делу — рассказать про Ауру, Проявления, Прах, мир да и почти обо всём на Ремнанте. «Наверно, было больно», — подумала Руби о его голове. Но при этом её слушали, внимательно, а это очень приятно! Не когда: «А, я поняла, сестрён», а когда: «Спасибо тебе большое, миледи». — Мы пришли, — Роуз показала на двухэтажный деревянный домик с гаражом и небольшим садиком рядом. Таких домиков на Патче было полно, но именно их — самый тёплый и родной, а ещё там печенье, но она этого никогда не скажет даже под угрозой смерти. Никогда! — Тепло и уютно, чувствуется кожей, — произнёс Лайт, вызвав улыбку Руби. Ведь она тоже вкладывала труд в благоустройства дома. — Не хватает женского тепла, но, благодаря твоим словам, я знаю причину. — Пожалуйста, не говори об этой теме при папе и Янг… Это… Ну… — Руби не знала, как правильно сказать то, что она хотела донести до собеседника. — У одного болит сердце, а другую начинает переполнять ненависть и гнев. Понял, — Натури кивнул, а девушка внутренне обрадовалась — такой проницательности она не видела ни у кого, а тут — у её друга. Повод съесть ещё одну банку печенья и выпить стакан молока, ибо она — взрослая! — Янь, Па, Цвай, я дома! — открыв дверь, прокричала девушка, однако ответом ей стала лишь тишина. Видимо, сестра снова тусит со своими друзьями, а отец с Цваем либо на миссии, либо на прогулке. — Какое подношение нужно вашему божеству? — А? — Руби удивлённо посмотрела на Лайта, который смотрел прямо на неё сквозь прорезь шлема. — Ты про кого? — Цвай. Сначала она моргнула. Потом ещё раз. А затем рассмеялась. Что он только что сказал?! Цвай — божество?! Как такое быть может?! — Собаки — это те, кто любят нас просто за то, что мы есть. Разве заслуживаем ли мы их? Смех стих, а Роуз задумалась. А ведь он прав! Цвай их любит просто так (обнимашки не в счёт), как и другие собаки своих хозяев. Однако некоторые бросают питомцев на улице, бьют их, топят или закапывают живьём. Так ещё некоторые хулиганы измываются над ними! — Нет, думаю, что не заслуживаем… — грустно произнесла Руби. — Прости, что поднял данную тему, — искренне извинился Натури, — Просто я часто видел, как собаки жертвовали собой, дабы защитить хозяина или даже случайного человека от опасности. — Ничего, просто… Это грустно, знаешь. Безответная любовь. — Порой разбитое сердце страшнее любой физической раны. И вновь повисла тишина, которую ни один не собирался разрушать. Лайт молча снял сабатоны и поставил на полочку для обуви и стянул с себя доспех, под которым оказалась привычная одежда — брюки с рёмнём и рубашка, всё тёмно-коричневого цвета. На шее у него висел кулон в форме скрещенных копья, меча и щита. — Могу я воспользоваться ванной, — так и не сняв шлем, спросил мужчина. Девушка кивнула и показала в сторону ванной. Как только её друг скрылся, она сняла обувь и отправилась на кухню, дабы сделать закуски. И печенье с молоком тоже закуска, глупая Янь!

***

      Лайт знал, как пользоваться всем, что есть здесь — в Каирне было нечто похожее. Однако вот сняв шлем, он был ошеломлён картиной, что увидел. Его лицо тридцатилетнего небритого мужчины сменилось на его же, только молодое и без щетины. Нет, не смазливое и красивое, боги, нет! Он бы такого не пережил. Просто лицо обычного обывателя. Немного загорелое из-за частого пребывания на солнце, но и всё. Однако волосы не вернули цвет каштана, как и глаз не вернулся. Всё такая же пустая глазница и шрам, что пересекает вертикально её, от брови и до верхней губы. Напоминание о том, что даже сатиры — опасны и способны на такое, особенно старые и опытные. А волосы… Седы, словно у старика. А ведь уже три года как прошло, а цвет так и не вернулся. «И что теперь?» Он не мог показаться Руби и её семье вот так. С повязкой на глазу, шрамом и седым. В его путешествиях Натури часто сталкивался с некой опаской в его сторону, отторжением из-за травмы и седины. Никому не нравились уроды, чего уж говорить. Это… Больно, но понятно. Однако здесь и сейчас… «Чему быть, того не миновать…»       Лайт вышел из ванной и осмотрелся. Ковёр на полу, лестница наверх, поворот на кухню, небольшой диванчик у стены, цветы в горшках, несколько пейзажей и окно в сад — некое подобие прихожей было уютным и приятным глазу. Да… Глазу… «Лишь бы здесь не было шутников уровня: «Не вижу ничего смешного» Зайдя на кухню, Натури сразу осмотрелся — привычка искать отходные пути, а также удобные точки для обороны. Плита, вытяжка, полки, столешницы, а также стол на шестерых, если судить по количеству стульев. В углу стоит мусорное ведро, несколько окон, а также дверь на улицу. И, несмотря на зиму, тут было тепло. Очень тепло. В отличие от его дома в Каирне, куда он изредка возвращался, чтобы скинуть добычу. — Спасибо, что позволила воспользоваться ванной, — Руби поставила на стол целую тарелку печенья и две кружки молока. «Это точно кружки?.. Здесь минимум литр!» Глаза девушки столкнулись с единственным глазом уже парня. Серебро с серебром. — Ого… — это единственное, что вырвалось изо рта Роуз. Натури же молча стоял и смотрел прямо в глаза его… подруги? И ждал реакции. — А, всегда пожалуйста! Я пока сбегаю переоденусь, а ты пока садись, но! — пальчик Руби упёрся в грудь Лайта, который еле заметил движение девушки, отметив, что та быстра, очень быстра. — Не сметь есть без меня и подглядывать тоже, а то я знаю вас, мальчиков! — Да я только одним глазком… — прогудел парень, чем вызвал улыбку и смешок девушки. «Вот только говорил про шутников…» Роуз быстро исчезла, а воину ничего не оставалось, кроме как сесть за стол и ждать.       Ожидание было прервано стуком двери. Натури напрягся и приготовился к возможному бою. Да, это могли быть домашние, однако не стоило исключать, что это грабители или кто похуже. И, если что, даже голых рук хватит, чтобы порвать их. — Сестрён! Пап! Я дома! — молодой женский голос раздался со стороны входа. Немного грудной, страстный и бойкий. Лайт же мгновенно подумал про «бой-девку» или же «пацанку» — всё-таки звук кидания обуви в сторону полки что-то да говорит. — Я надеюсь, никто не съел мои пир… — два взгляда столкнулись. Взгляд глаз цвета сирени и чистого серебра. Лайт внимательно смотрел на гостью. Шикарные длинные волосы цвета золота, высокие кожаные сапоги, лёгкая куртка с меховым воротником и футболка, что открывала вид на верхнюю часть груди — своеобразное декольте. А сама девушка производила впечатление страсти, огня и опасных игр. «Надеюсь, мои гормоны не вернулись, иначе быть беде», — Натури был поражён красотой девушки перед ним. Такого он не видел даже в Греции и Скандинавии. — Приветствую, — Лайт встал и кивнул, — Меня зовут Лайт Натури. Меня пригласила ваша сестра. Она наверху. Переодевается. Я не подсматриваю. Нет, я не совращаю её. Нет, тебе не стоит бить меня. Получишь в ответ. Больно. — Чё? — это всё, что смогла произнести, видимо, Янг Шао Лонг, сестра Руби Роуз. — Я дал ответы на обычные вопросы и предложения, которые могут возникнуть в подобных ситуациях, — вновь кивнул Лайт. — А… Ого. Неожиданно, — девушка усмехнулась. — обычно парни при виде меня либо стопорятся, либо пускают слюни, либо начинают трястись. Впечатлена. Однако я должна спросить — ты точно не положил глаз на мою сестру, — усмешка стала шире, а Лайт… Застонал. — Не вижу здесь ничего смешного. — Ха! Мы поладим! — кулак врезался в плечо парня, на что тот и бровью не повёл. — Ого… Впечатлена, мистер Скала, не каждый выдержит мой дружеский. Однако давай пока поговорим…

***

      Этот парень был… Странным. Не в плохом смысле, нет! Просто… Странным. Говорил ровно и спокойно, смотрел прямо в глаза, терпел каламбуры, иногда остря в ответ. Однако веяло от него чем-то… Непонятным. Когда много лет тренируешься и ходишь в боевую школу, твои инстинкты обостряются и ты чувствуешь лучше. Натури чувствовался именно непонятно. Может чересчур прямолинеен и честен, однако никак не плохой. Вот только не стоило с ним говорить на некоторые отвлечённые темы — Лайт мгновенно впадал в философский угар и начинал грузить её. — Всё-всё, Без Консервантов*, я поняла! — Не думаю, что ты поняла важность наличия в вашей жизни пса. — Да поняла-поняла! Просто… — Янг выдохнула. — Просто не нужно, ладно? Это напоминает о плохих днях. — Понял. Шао Лонг была удивлена этой чертой парня. Он не возникал, он ничего лишнего не говорил, если очерчиваешь определённую границу. Просто «Понял» и всё. Это ей нравилось. Всегда бесили те, кто лез туда, куда не стоит. — Ну, так что, ты проболтался, что тебе негде перекантоваться и Рубёнок предложила тебе побыть у нас? — бровь девушки вздёрнулась вверх. — Да. И мне стыдно. Нужно было держать свои мысли в узде. Отказывать же не желал. Убили бы передозировкой жалости. — О, да, Руби умеет давить на жалость! — блондинка улыбнулась. — Помню как однажды… — Не сметь! — Роуз влетела на всех парах на кухню, схватила стул и села между собеседниками. — Не отдам! — Я не хочу знать всего подтекста здесь, поэтому наполовину притворюсь, что ничего не видел, — Лайт прикрыл здоровый глаз под фырканье Янг. Руби же нахмурилась. — О каких постыдных историях ты успела рассказать? Чего мне стыдиться?! Чего бояться?! — Ничего такого, — парень открыл глаз и глубоко вздохнул. — Да, сестрёнка, так, небольшие истории. Да и наш дружок натурально заваливал меня философией, — Шао Лонг усмехнулась, а Руби легла на стол и застонала. — Красивый свитер. Подходит к юбке и колготкам. Тебе идёт, — неожиданно произнёс Натури. Роуз поднялась, чтобы посмотреть на него с красным лицом и широко распахнутыми глазами. Её же сестра лишь рассмеялась, забавляясь реакцией Рубёнка. А Натури не был поломан по одной причине — в его словах нет подтекста. Вообще. Если бы что-то хотел, то сказал бы прямо. — Девочки, мы дома! — неожиданно мужской голос раздался со стороны гостиной. Янг и Руби мгновенно вскочили и начали панически смотреть на Лайта, который не понимал их паники. Пришёл отец, и? Своего он уже не помнит, да и с их слов Тайянг — хороший папа. Однако, если что, он сломает ему хребет. — Здравствуйте, мистер Шао Лонг, — Натури встал и кивнул, как он сделал при знакомстве с Янг. — Меня зовут Лайт Натури. Меня привела Руби. Нет, я не соблазнял её. Нет, не имею никаких планов. Просто друг. Старшей тоже ничего не делал. Не собираюсь. Боюсь за свои бёдра. Драться нам не стоит. Будет больно. Вам. Руби шокировано смотрела на парня, который только что вывалил столько информации на её отца, который стоял и просто хлопал глазами, не понимая, что делать. Как и она. Что теперь делать?! Как вернуть всё к норме?! А глупая Янь не помогает — лишь хохочет, усугубляя ситуацию! О, Цвай пришёл, может он спасёт ситуацию… — Приветствую. Меня зовут Лайт Натури. Вы — Цвай — верный защитник и друг этой семьи. Благодарю, что не обрушили свой гнев на меня за вторжение. Спасибо, что сохранили смертному жизнь. После этих слов на кухне, кроме истеричного хохота блондинки, никаких звуков не было.