Между строчек, или как Билли Джо Армстронг Трилли писал.

- Билли! Первую секунду Армстронг даже не смог понять, что только что произошло, с ошарашенным взглядом, полным больше удивления, чем обиды, потирая раскрасневшуюся щеку и во все глаза уставившись на разъяренного Фрэнка напротив. - Да ты совсем охуел? - не зная себя от злости, взорвался Билли, подскакивая с дивана, на котором он еще минуту назад мирно спал после утомительной репетиции, пока его не разбудили столь неприятным способом. Нет, конечно, на поцелуй фронтмен особо и не рассчитывал, но можно было хотя бы потрясти его за плечо, или, в крайний случай, проорать что-нибудь на ухо, но уж точно не бить по лицу. - Это еще и я охуел, педик чертов? - прошипел Фрэнк, до побелевших костяшек пальцев сжимая кулаки, грозно нависнув над Билли. И только в этот момент фронтмен в полной степени осознал, насколько же Тре был значительно сильнее и крупнее него. Билли опешил на долю секунды от осознания его слов, даже забыв о желании хорошенько врезать этому грубияну. - Что? - Не прикидывайся глухим, Армстронг, - рыкнул Кул, поднимая совсем сбитого с толку Билли за загрудки и ощутимо впечатывая того в стену, заставляя Армстронга жадно ловить ртом воздух. Зеленые глаза в панике пытались зацепить взглядом спасительную фигурку басиста поблизости, но, на ужас фронтмена, в студии, кроме них двоих, никого не было. За окном была уже непроглядная тьма, от чего взгляд Билли,которому все же удалось немного повернуть голову, метнулся к настенным часам, время на которых давно уже перевалило за два часа ночи. Кул схватил голову фронтмена за подбородок, резко поворачивая на уровень своих глаз. - Не смей отворачиваться от меня, пока я с тобой говорю, ясно? - сейчас Тре меньше всего был похож на того добродушного ребенка-переростка, каким его привыкли считать, с маниакальным блеском в глазах приподнимая Билли от земли, от чего давление рук на хрупкую шею Армстронга только усилилось. - Фрэнк... мне больно, - из последних сил прохрипел парень, попытавшись обеими руками отцепить ладони Кула от своей шеи, зная, что если это продолжится хотя бы еще немного, он вполне может потерять сознание, или просто-напросто задохнуться. Перед тем, как едва не провалиться в обморок, сквозь щелки закрывающихся от слабости глаз Армстронгу почудилось, что в голубые глаза напротив вернулась ясность, а стальные тиски ослабили свою хватку на его шее, позволяя спасительным глоткам кислорода ворваться в его грудную клетку. Но, как оказалось, это вовсе не было видением затуманенного сознания, так как Билли уже точно ощущал под ногами твердую землю, однако, не избавившись от ощущения чужих рук, что давили уже не с такой силой, но все равно ощутимо держали на месте. - С каких таких пор ты записался в голубой отряд? На баб дрочить надоело? Разнообразия захотелось? Так накачай себе гейской порнушки со смазливыми юнцами, и хоть до дыр руку протри! Но нахуя надо было меня в это ввязывать? - выделяя каждое предложение паузами, тихо проговорил Фрэнк, едва сдерживая себя от желания сжать руку сильнее, чтобы на следующее утро с удовольствием заметить пару фиолетовых отметин на шее Армстронга. Изумрудные глаза с ужасом распахнулись от внезапной догадки, возрождая в сердце Билли уже забытую тревогу, забившуюся в нем с удвоенной силой. - Доперло, не так ли? - съехидничал Фрэнк, и, без особых церемоний схватив Армстронга под руку и толкнув на диван, нагнулся, чтобы поднять ноутбук, который все это время лежал на полу, но не был замечен фронтменом, что был занят несколько более важными делами. Удрученно потирая саднящую шею, Билли поднял испуганный взгляд на барабанщика, стоявшего около него вот уже вторую минуту и что-то задумчиво разыскивая в ноутбуке. Удрать незамеченным не удалось, Фрэнк словно услышал, как ступня фронтмена, который был уверен на сто процентов, что этого звука просто не возможно было расслышать, коснулась поверхности мягкого ворсистого ковра, и с силой толкнул Армстронга обратно на диван, весьма метко, буквально бросая ему промеж ног ноутбук. Билли взвыл от боли, согнувшись пополам, выронив тот обратно на пол, понадеясь, что это проклятое устройство только что разломалось ко всем чертям. И побудила его даже не безумная боль в области несчастного мужского достоинства, а ненависть. Холодная ненависть Фрэнка, жалящая, словно огонь, все его вздрагивающее от боли и унижения существо. - Как же ты жалок, - Тре с отвращением сплюнул прямо на пол студии, в последний раз переведя брезгливый взгляд с ноутбука обратно на друга, точнее, больше не друга. Не удостоив Армстронга даже прощанием, Кул спешно покинул комнату, оставляя дверь нараспашку и словно специально вырубив свет, зная, как Билли ненавидел темноту. Сил на то, чтобы подняться и найти выключатель, у Армстронга не было, поэтому фронтмен с закрадывающимся в сердце липким страхом всматривался туда, куда только что навсегда ушел его любимый человек, растоптав все, что строилось между ними на протяжении долгих двадцати лет, то, в чем Билли пробил брешь всего за один гребаный вечер, уже в тысячный раз проклиная себя за свою отзывчивость и где-то на периферии сознания размышляя, что он, наверное, заслужил это. Заслужил сейчас вздрагивать от особенно надрывных всхлипов, окруженный беспроглядной тьмой самого одинокого места не земле, одинокого настолько же, насколько и он сам. Темнота отступилась, разрываясь миллионами ярких лучей света, сопровождаемых безумной тряской, от которой ходуном ходили все вещи, находившиеся в студии. В том числе и самого Билли, ощутившего пронзительную боль в области плеча. - Отлично, только землетрясения мне для полного счастья не хватает, - последнее, что пронеслось в мыслях Армстронга, снова погрузившегося во тьму. - Билли! - Нет, Фрэнки, пожалуйста, хватит, - пробормотал Билли, вяло отмахиваясь от кого-то рукой. - Что? Билли, хэй, ты чего? - Кул присел возле спящего друга, в очередной раз растормошив его плечо, но кошмар будто не хотел отдавать Армстронга так просто. Барабанщик нервно осмотрелся по сторонам, прикидывая, как получше его разбудить, но кроме кружки с ледяной водой в лицо ничего в голову не приходило. Пугать его еще больше Тре не хотелось, но решив, что лучше пусть он проснется резко и наверняка, чем будет маяться кошмарами до утра, Фрэнк скрепя сердцем выплеснул все содержимое кружки на скорчившееся в испуганной гримасе лицо друга, тут же подскочившего на месте, как ошпаренный. - Нет! - крикнул Билли, резко присаживаясь на кровати и переводя дыхание так, словно он только что не спал, а пробежал с десяток километров. - Билли, все в порядке. Я здесь, - Фрэнк поднялся с колен, присаживаясь возле Билли и ободряюще сжимая его плечо. Армстронг вздрогнул от прикосновения, вспоминая ту боль, что тысячью иголок пронзила эту самую руку еще с минуту назад. Но от руки его Фрэнка не хотелось в ужасе зажмуривать глаза, готовясь к болезненному удару кулака в живот или унизительной оплеухе, а лишь чувствовать приятное тепло, ощущаемое даже через ткань рубашки, в месте, где соприкасается друг с другом их кожа, чувствовать силу чужой руки не на себе, зная, что ей не преминут воспользоваться при его защите и никогда против него самого. Его Фрэнк не был похож на того Райта, что он видел во сне. Сон, это был просто сон. Эта мысль не особо вселяла в Армстронга уверенность, ведь во сне даже тот Фрэнк не всегда был таким монстром. Тот Фрэнк был таким же Фрэнком, что сейчас так приятно поглаживает его по все еще дрожащей спине, но только тот Райт узнал слишком много лишнего. И что будет, если вдруг его Тре узнает об его увлечении этими чертовыми фанфиками? Как он себя поведет? Что станет с Green Day после этого? А останется ли она существовать вообще? Если, конечно, Фрэнк не надумает уйти, а Армстронг не начнет писать сопливые песенки про любовь и разбитое сердце. Он не может уйти. - Фрэнки, - как-то слишком обреченно прошептал Билли, утыкаясь носом в грудь друга и что-то едва слышно шепча, сминая его рубашку беспокойными пальцами, - прости меня, Фрэнки, прости... Тре ничего не ответил, ссылая странное поведение Билли на не до конца выветрившийся из его памяти кошмар, притягивая содрогающегося в беззвучных рыданиях Билли еще ближе и чувствуя, как его рубашка почти насквозь пропитывается горячими слезами. - Все хорошо, Би, я тебя прощаю, - прошептал Кул в темную макушку вокалиста, однако не понимая, за что Билли просит у него прощения?