Танец в бездне

Девушка за стойкой повернулась в сторону скрипнувшей двери и тут же улыбнулась, увидев в дверях симпатичного постояльца, который заселился в гостиницу пару дней назад. Смахнув капли дождя с плаща, мужчина пригладил мокрые волосы и равнодушно прошел мимо, не удостоив юную особу и взгляда. Но она не особо расстроилась. Понимала, что богатый человек (а девушка сразу догадалась, что у незнакомого красавца с деньгами проблем нет, судя по одежде) едва ли обратит внимание на скромную дочь владельца гостиницы. Тем более, когда он еще женат. Кольцо девушка приметила в первую же минуту, когда мужчина вместе с братом появился на пороге гостиницы. Молодые люди все время пропадали где-то в городе, возвращаясь в снятую комнату почти в ночи. Только сегодня, когда целый день лил дождь, мужчины решили остаться. Но один из них все равно куда-то отправился, несмотря на непогоду. Кажется, он что-то бережно прижимал к груди. Неужели покупал подарок жене? Девушка почти угадала. Только Уильям не покупал подарок, а, скорее, получил его. Долгожданное письмо от Элизабет и Дианы. Три с лишним месяца назад братья Мориарти покинули Брендтон, и наконец пришла весточка из дома. Как всегда, два толстых конверта с чернильной кляксой в одном из уголков. Уильям как-то спросил у Элизабет, почему все конверты от них испачканы в чернилах. Бывшая леди Мадельтон тогда загадочно улыбнулась, сказав, что Мориарти не нужно знать, какие женские ритуалы проводят девушки, когда пишут письма своим мужчинам. Уильям больше ничего не спрашивал, но целый день в красках представлял себе, что же за таинства совершают их дамы. — Скорее раздевайся, а то простынешь, — Льюис протянул брату полотенце и помог снять мокрый плащ, который тут же был повешен на стул. Младший Мориарти и чай горячий приготовил, чтобы Уильяму было чем согреться. — Когда мы уезжали из Брендтона погода была такой же, — задумчиво протянул Уильям, стаскивая с себя мокрую одежду. От такого дождя даже плащ не спас. Рубашка вся влажная. Повезло, что письма не промокли. — В очередной раз намекаешь, что мне стоило остаться там? Или уже тоскуешь по Элизабет? — Льюис усадил брата на кровать и полотенцем принялся сушить волосы Уильяма. — Просто вспомнил, — усмехнулся бывший Преступный лорд и никак не стал развивать тему. В этот раз перед поездкой братья и так чуть не поругались, когда Уильям сказал, что Льюису стоило остаться вместе с молодой женой. На резонный вопрос брата, почему тогда Уильям вновь покидает Элизабет, ответа не нашлось. Мориарти могли впервые в жизни поругаться, но их женщины уладили конфликт. Они дружно заявили, что мужья могут спокойно отправляться в путешествие, так как дамам тоже хочется отдохнуть от них и успеть соскучиться. И пока Льюис с Уильямом пытались отыскать в своих возлюбленных совесть, девушки с хохотом сбежали и прятались до конца дня. Видимо, пытались соскучиться. С того дня мужчины взяли за правило не спрашивать друг у друга о причинах их путешествия. И каждый раз, когда разговор подходил к опасной теме, братья дружно умолкали, как сейчас. Тишину в комнате нарушал лишь стук дождя в окно, да чья-то тихая ругань за стенкой. В такой атмосфере сложно оставаться в хорошем настроении, но два лежащих на столе письма развеивали тоску. Льюису и Уильяму хотелось поскорее узнать, что же написали их жены. Но сначала стоило досушить волосы и выпить чай, пока тот не остыл. Только когда чашки опустели, мужчины вскрыли письма и села в разных частях тесной комнаты, чтобы погрузиться в чтение. Между братьями не было секретов, но существовало негласное табу не говорить о содержании писем. В конце концов, в семейной жизни даже самого близкого человека легко стать третьим лишним. Хотя в письмах Элизабет не было ничего личного, что нельзя было бы показать другим. Каллиграфическим почерком на бумаге было выведено имя Мориарти. Никаких «дорогой» или «любимый». Девушка сразу переходила к рассказу о жизни Брендтона в отсутствие Мориарти. Элизабет подробно описывала самые важные события: успехи юных жителей Брендтона, отправившихся на обучение в Лондон, новые торговые связи, изменения в школьной программе, удачный урожай, свадьбы или рождение детей. Элизабет старалась сделать все, чтобы у мужа возникло ощущение, что он никуда и не уезжал. Сколько бы времени он ни провел в своих путешествиях, он вернется домой, не пропустив ничего. В этот раз Элизабет писала о новом учителе литературы и купленных для уроков книгах. Уильям легко мог представить молодого человека в очках, только окончившего университет. Парень наверняка нервничал перед Элизабет и постоянно теребил край сюртука. Юный граф, решивший сбежать из-под опеки деспотичного отца, отчаянно желал получить работу, где пусть платили не так много, но зато полностью обеспечивали проживание и еду. Элизабет в письме умилялась его робкому поведению и восхищалась умению сочинять стихи. Благодаря этому таланту он уже приобрел популярность у девушек Брендтона. На этом предложении рука девушка дрогнула и оставила некрасивый росчерк у последней буквы. Видимо, Элизабет с трудом сдерживала смех. Интересно, это намек, что Уильяму тоже стоило написать для жены стихотворение, чтобы не проигрывать какому-то мальчишке? Усмехнувшись, Мориарти мысленно сделал себе заметку хотя бы купить сборник стихов, а после вернулся к чтению. В следующем абзаце Элизабет продолжила рассказывать о положительных изменениях в жизни Брендтона. Упомянула о приезде нескольких художников, решивших раскрыть красоту провинциальных английских городков, а заодно посмотреть на прототип знаменитой лондонской валькирии. Наверняка, Элизабет скривилась, когда узнала об истинной причине поездки художников. Уильям помнил, как его жена раздражалась каждый раз, когда речь заходила о той картине, из-за которой леди Мадельтон стала женой Мориарти (и это было единственное, за что девушка не проклинала творение искусства и Роберта Нормана). Был период, когда Элизабет была одержима идеей выкупить картину у герцога Веллингтон и сжечь ее. Но цена была слишком высока. Да и напоминать о себе не хотелось. Леди Мориарти только перестали приходить письма от взбудораженных аристократов. Потому Элизабет отказалась от покупки и вместе картины сожгла последнее присланное письмо. Оставалось надеяться, что хозяйка поместья Мадельтон не захочет сжечь шедевры последователей Роберта Нормана. У тех же хватит ума не пытаться изобразить Элизабет Мадельтон на своих картинах? В ином случае их судьбе можно будет только посочувствовать. Но больше Уильяму было жаль тех неудачников, которые попытались обмануть его жену, втюхивая ей разбавленную бадью вместо качественного алкоголя. Мало того, что они были жестоко избиты, так их еще взяли под стражу и заставили выплатить огромную компенсацию не только Элизабет, но и всем пострадавшим. В этом помог Альберт, вновь обретавший власть в высших кругах. О грехах Мориарти в Лондоне не забыли, но находили все больше оправданий для единственного наследника рода (так как Уильям был вычеркнут в итоге из семейного рода) и старательно закрывали глаза на прошлое. В свое письмо Элизабет вложила небольшой листок с весточкой от брата мужа. Уильям долго держал в руках аккуратно оборванную бумагу, но все-таки отложил в сторону, решив прочитать послание Альберта позже. Элизабет жаловалась, что в последнее время было все больше заболевших. Эдмунд с трудом справлялся, несмотря на двух помощников, которых взялся обучать. Правда, юноша признался, что хотел бы отправить их к мистеру Джону. Тот был намного более опытным и был бы лучшим наставником для юных аптекарей. . Только для этого нужны были средства и согласие мистера Джона. И в этом была необходима помощь бывшей леди Мадельтон, так что она собиралась отправиться в Лондон, но одно неожиданное событие заставило Элизабет изменить планы. «Не знаю, имею ли право первой сообщать об этом… Поспешу успокоить, что с нами все в порядке. Но произошли определенные изменения в нашей жизни. Льюис в курсе. Думаю, ты тоже все скоро узнаешь. Жаль, мы не увидим вашу реакцию», — в конце письма красовался размашистый росчерк. Кажется, Элизабет была уже не в состоянии писать. Ее что-то насмешило? Наверно, представила их реакцию на некие важные новости? Но вот какие? Уильям взглянул в сторону брата, который должен был знать ответ, но спросить ничего не успел. Льюис подскочил и взбудораженно бросился единственному, кто мог убедить его в верности прочитанного. Подрагивающей рукой младший Мориарти протянул брату письмо с просьбой прочитать вслух. Уильям замер на миг, сомневаясь в разумности просьбы, но не смог отказать и, как и просил Льюис, начал с первых строк. Почерк у Дианы сильно отличался от Элизабет. Неровный, словно у девушки дрожала рука, с причудливыми буквами, залезавшими друг на друга. Уильям порой запинался, пытаясь разобрать особо заковыристые слова. «Дорогой Льюис! Надеюсь, ты в порядке. В последнее в Брендтоне сплошные дожди и пронизывающий ветер. Много горожан болеют. Элизабет заставляет меня пить укрепляющий отвар и все время твердит, чтобы я не работала в саду в непогоду. А сама каждый день под ливнем бегает к Эдмунду, чтобы проведать больных. Чудо, что сама еще не заболела! Я очень беспокоюсь за нее, но пока молчу. Боюсь, что не сдержусь, и мы поругаемся. В последнее время мне все сложнее сдерживать себя. Раздражает любая мелочь. Несколько раз уже кричала на горничных и один раз даже сорвалась на гостя… Элизабет меня долго успокаивала и сказала, что я слишком много работаю. Заставила неделю отдохнуть. Меня хватило на 3 дня. Скучно же лежать в комнате и читать книги. Хотя мне нравится, когда Элизабет читает мне. Или ты. К твоему возвращению я подготовила несколько книг для тебя. Буду засыпать под твои рассказы. Я успела соскучиться. Порой просыпаюсь, и кажется, что ты рядом. Но, протерев глаза, понимаю, что ошиблась, и становится так грустно, что слезы на глазах. Глупо, правда? Словно ребенок, оставшийся без мамы. Ты не думай, я не прошу вернуться. Просто хочу, чтобы ты знал, что я очень жду тебя. Как и Элизабет Уильяма. Только она никогда не признается. Гордая. И меня это в ней восхищает и печалит.» На последних строчках Уильям неловко закашлял. Было странно читать о своих отношениях с женой из чужих писем. Льюис и Диана всегда их обсуждают или в этот раз особенный случай? Мориарти бы с удовольствием спросил, но, взглянув на все еще нервного брата, решил промолчать и продолжил читать. «Наш новый повар ужасно готовит. От его блюд меня уже трижды тошнило. Скучаю по стряпне Вилли, но после смерти жены он вернулся к себе на родину. Надо было перед его отъездом спросить рецепт торта, который он готовил на день рождения Элизабет. В последнее время все время хочется сладкого. Мне кажется, из-за этого я прибавила в весе. По крайней мере, одна из платьев пришлось перешить. Элизабет предложила купить новое, но я отказалась. Нужны будут деньги на школу, а в платье я и старом похожу. Я же для тебя все равно красивая, правда? Хотя Элизабет намного красивее. Приехавшие к нам художники по утрам пытаются застать ее в холле и нарисовать украдкой. Я хочу и их остановить, зная, что Элизабет это не понравится, и увидеть результат их работы. Думаю, Эльза испытывает нечто подобное, раз подсказала им место, откуда можно незаметно наблюдать за всем происходящим в холле. Уже делаем ставки, смогут ли они до конца своего пребывания не попасться на глаза Элизабет или их ждет страшная участь. Поставила три шиллинга, что им достанется от нашей госпожи. Удивительно, но гостей в Брендтоне становится все больше. Торговцы, художники, странствующие артисты, путешествующие молодые пары. Еще пара таких лет, и надо будет строить гостиницу, потому что в особняке уже почти не остается свободных комнат. Работы у горничных полно. Я тоже стараюсь помогать, но в последнее время быстро устаю. Видимо, сказывается погода. Но Элизабет это беспокоит, и она даже отправила меня к врачу…». Дальше письмо обрывалось. Льюис жестом попросил перевернуть лист, и на его обратной стороне Уильям с удивлением обнаружил несколько строк от Элизабет. Ее почерк он сразу узнал. «Диана никак не может написать тебе самое важное. У нее дрожит рука, и она вообще сомневается, стоит ли тебе сейчас сообщать. Но ты должен знать. Диана беременна. Я позабочусь о ней и не позволю работать. Мы всем поместьем будем следить за ее здоровьем. Полагаю, скоро увидимся. P.S. если ты решил дать Уильяму прочитать письмо, то, муж, поздравляю. Ты станешь дядей. Надеюсь, рождение племянника ты не пропустишь». Уильям медленно отложил письмо в сторону и перевел взгляд на брата, который, кажется, все еще не мог поверить в услышанное. Льюис сидел на краю кровати, зажав рукой рот и смотрел неотрывно в одну точку. Минуты тишины, две. За это время будущий папа так и не пошевелился. А затем вдруг резко вскочил с кровати и стал вытаскивать из шкафа немногочисленные вещи. Прежде аккуратный мужчина, который бережно обращался с одеждой и старался, чтобы на ней не было ни единой складки, сейчас сминал вещи, запихивая их в сумку. Льюис так спешил, что вместе с одеждой случайно прихватил и мокрое полотенце, которым вытирал волосы брата, а также картину, прикрывавшую пятно на стене и упавшую час назад на кровать. Младший Мориарти с трудом закрыл сумку и двинулся к двери, но запнулся об угол кровати и чуть не опрокинул светильник со стола. Не разбился он только чудом в лице Уильяма, успевшего поймать летящий предмет. — Понимаю, что ты взбудоражен и не можешь ясно мыслить, потому за тебя это сделаю я, — Уильям насильно усадил брата обратно на кровать и отобрал у него сумку, бросив ту в другой конец комнаты, чтобы Льюис точно не достал. А ведь он порывался. Несколько раз подскакивал, но был насильно остановлен. — Я должен как можно скорее вернуться, — отчаянно воскликнул младший Мориарти, когда Уильям в очередной раз не позволил ему встать. — Я должен быть с Дианой. — Ты вернешься и будешь с ней. Но в путь мы двинемся завтра. Никто в такой ливень нас не повезет, а добираться пешком в такую погоду — верный способ слечь с лихорадкой. И ты только заставишь Диану волноваться, что не есть хорошо. Один день ничего не изменит. Да и чем ты поможешь? Родишь за нее? — медленно спокойный голосом разъяснял Уильям, пытаясь привести брата в чувство. Судя по тому, что Льюис перестал руками нервно комкать простынь, слова возымели эффект. — Рядом с ней Элизабет. Она позаботится о подруге. А тебе нужно прийти в себя, чтобы не напугать Диану своей реакцией и видом. Льюис взглянул на себя в зеркало и вздрогнул, встретив в отражении лихорадочный взгляд. Да, таким легко напугать. Еще и волосы взъерошились, словно мужчина подрался с кем-то. — Умойся и ложись спать. Завтра рано утром найдем извозчика и попросим отвезти на вокзал, — Уильям подтолкнул брата в сторону ванной и направил ему кровать, вернув на место картину, оказавшуюся в сумке Льюиса, и поставив на место светильник. Холодная вода помогла младшему Мориарти немного прийти в себя и унять в теле дрожь. Но сердце все еще бешено стучало, напоминая о радостной новости — Льюис станет отцом. Кто бы мог подумать, что у сироты, которому важен был только брат, однажды появится семья! Льюис и представить себе не мог, что в его жизни появится кто-то настолько же важный, как Уильям. И даже не один человек, а целых двое. Его ребенок еще не родился, но Льюис был уверен, что будет его любить больше жизни. Только бы понять, как стать для него хорошим отцом. А этого не подскажет даже гениальный Уильям, который, как и брат, не знал родительской любви. Но представить себя в роли отца он мог. Уильям был бы рад, если бы Элизабет родила дочку, похожую на нее. С такими же рыжими волосами и голубыми глазами, в которых можно увидеть небо. Мужчина сделал бы все, чтобы его дочери не пришлось проходить через те же сложности, что и его жене. Он бы позволил юной Мориарти самой выбирать свое будущее. Научил ее, как постоять за себя. Поделился всеми своими знаниями. Показал человеческую ценность. Помог бы найти собственное место в этом мире. И искренне любил ее. Мориарти был уверен, что его дочка унаследовала бы упрямство матери, а также ее красоту и склонность к приключениям. Она была бы внимательной к людям и легко могла найти к ним подход, если те были бы хоть немного ей интересны. А когда ей все надоедали, то пряталась бы в библиотеки, где читала в укромном уголке, заранее стащив с кухни пару булочек. Временами она бы там даже засыпала, и Уильяму приходилось на руках относить дочь в ее комнату. Раз в месяц Мориарти украдкой проверял украшения дочери, чтобы забрать особо опасные экземпляры в виде острой шпильки, которую подарит Элизабет в качестве средства самозащиты. Нет, Уильям лучше порадует дочь хорошим клинком, с которым научит обращаться. Правда, воспользоваться им ни разу не разрешит, так как сам будет защищать ее. Уильям так подробно представил себе дочь, что на миг мужчине показалось, что в Брендтоне его и правда ждет маленькая копия Элизабет, которая прячется за мамину юбку, но широко улыбается, радуясь возвращению отца. Может быть, однажды, эта картина станет реальностью? «И откуда только в голове такие мысли. Если мне приходит в голову подобное, то что же творится с Льюисом?» — Уильям повернулся в сторону брата, который наверняка не спал. Как можно уснуть после столь радостной вести? Были опасения, что будущий отец, наплевав на все разумные доводы, все-таки попытается отправиться в Брендтон. Но Льюис мирно лежал на кровати и не делал никаких попыток пробраться к двери. Хотя Уильям был уверен, что брат не спит и просто смотрит в потолок, отсчитывая минуты до возможности выбраться отсюда и наконец-то увидеть Диану. Наверно, стоило посоветовать ему уснуть. Сказать хоть что-нибудь, чтобы успокоить бушующие эмоции внутри. Но любое произнесенные слово казалось Уильяму издевательством. Потому он молчал, оставляя Льюиса наедине с его мыслями и чувствами в надежде, что брат сумеет усмирить бурю внутри себя. Хотя бы ради жены и будущего ребенка. В какой-то момент Уильям, наблюдавший за братом, незаметно для себя провалился в сон. А когда ранним утром открыл глаза, Льюис уже принес завтрак, намекая, что пора отправляться. Небо все еще было хмурым, а дороги напоминали реки, но дождя не было. И один извозчик за приличную плату все-таки согласился отвезти братьев Мориарти к вокзалу, хоть и ворчал, что в любой момент погода может окончательно испортиться. Но та, видимо, подчинилась воле младшего Мориарти и не посмела препятствовать ему на пути домой. Когда братья добрались до вокзала, даже выглянуло солнце, будто желая посмотреть на того, кто осмелился спорить с погодой. — Совсем скоро мы вернемся домой, — уже в вагоне прошептал Льюис, бережно прижимая к себе последнее письмо Дианы. Уильям тактично промолчал и отвернулся, зная, что сейчас брат будет его перечитывать. Льюис всегда так делал в их путешествиях. А потом аккуратно складывал драгоценное письмо к остальным в шкатулку, которую возил с собой. Уильям тоже сохранял письма Элизабет, но оставлял их в своем кабинете в поместье Мадельтон. Интересно, она нашла их? Или в его отсутствие не входила туда? Последний ее визит закончился порывом страсти на столе и разбросанными документами, которые пришлось собирать и сортировать потом еще больше часа. В тот раз Элизабет заявила, что больше никогда не придет в его кабинет. Даже не стала возвращаться за забытой книгой. Интересно, если подобное повторить уже в ее кабинете, она тоже туда откажется заходить? Уильям усмехнулся, представив возмущенную жену, отчитывавшую его за недостойное поведение. «Кажется, в этот раз я успел быстрее соскучиться», — поймал себя на мысли мужчина, когда поезд тронулся в путь, обещая братьям Мориарти скорое возвращение домой.

***

— Элизабет, я и сама могу справиться! — раздался возмущенный голос Дианы, когда бывшая леди Мадельтон отобрала у нее стопку книг и сама расставила их в нужном порядке, лишив подругу единственной работы, к которой ее допускали. А сидеть без дела Диана не любила, потому недовольно поправляла подушки в кресле, чтобы хоть чем-то занять себя, так как даже чай уже был разлит по чашкам, чтобы будущая мама случайно не обожглась. Что мешало обжечься из чашки, Диана не решилась спросить. Мало ли еще отберут чашку и буду поить с ложечки? — Книги тяжелые, а тебе не стоит перенапрягаться. Вчера ты чуть не упала, — непреклонно ответила Элизабет, намекая, что спорить бесполезно. И неважно, что вчера Диана просто споткнулась. — Да и мне тоже полезно размяться. А то все время сижу в кабинете. — Мне надо было забеременеть, чтобы ты поняла это? — язвительно спросила Диана, но в ответ получила лишь усталый вздох. В последнее время характер будущей мамы стал почти невыносимым. Многие горничные, которые были представлены помогать Диане, не выдерживали и мягко, но настойчиво просили себе другую работу. Слушать постоянные претензии и недовольства они устали. Только у Элизабет хватало терпения выносить подругу и продолжать заботиться о ней, как бы эту заботу ни отвергали. Но бывшая леди Мадельтон привыкла справляться с трудностями. Они смогла выдержать надменное поведение аристократов, так что с выходками подруги как-нибудь справится. Да и Элизабет обещала Льюису позаботиться о его жене. Интересно, он уже получил письмо? — Все-таки не надо было сообщать Льюису о беременности, — словно угадав мысли подруги, пробормотала Диана, перескочив с одной темы на другую. В последнее время девушка часто так делала. Мало кто мог успевать за ее мыслью, потому Элизабет стала почти единственной собеседницей будущей мамы. — Он отец и имеет право знать. Или ты чего-то боишься? — этот разговор повторялся из раза в раз. Бывшая леди Мадельтон выучила его почти наизусть, но все равно внимательно слушала Диану. — А если он не обрадуется? — как будто если не сообщить Льюису, что-то изменится. Он все равно рано или поздно узнает. Элизабет пришлось повторять это в сотый раз. — И даже если твой главный страх сбудется и Льюис сбежит, у тебя останусь я и все жители Брендтона. Вместе мы воспитаем твоего малыша. Но подобное не произойдет. Льюис любит тебя. Иначе я бы не доверила ему самое дорогое, — Элизабет мягко улыбнулась и погладила обеспокоенную подругу по голове. — Все будет хорошо. Ты выбрала надежного мужчину, который не оставит тебя. Диана улыбнулась и осторожно погладила немного округлившийся живот. Порой она предлагала и Элизабет сделать это, но бывшая леди Мадельтон отводила взгляд в сторону и меняла тему разговора, поглаживая кольцо, доставшееся от матери. Ей не хотелось, чтобы Диана заметила ее дрожащие руки и сковывающий страх. Элизабет никогда не забывала, что невольно стала причиной смерти матери, которая умерла вскоре после родов. Как бы сложилась ее жизнь, если бы Кэйла не забеременела? Рискнул бы барон Мадельтон расстаться с женой, чтобы провести жизнь с возлюбленной? Или же леди Катрин сжила любовницу мужа со свету? Или бы мать Элизабет предпочла покинуть Брендтон, чтобы ее сердце окончательно не разбилось? Порой в голове возникал вопрос: принесло ли известие о беременности счастье маме? Глядя на Диану, которая с любовью держалась за живот, Элизабет могла с уверенностью ответить да. Но от этого страх становился еще сильнее. Что если Диана тоже не сможет пережить рождение ребенка? Если умрет, даже не увидев свое дитя? Стоило представить окровавленные простыни и безжизненно свисающую с кровати руку, как по телу пробегала дрожь и становилось трудно дышать, словно невидимая руки сжимало горло. Перед глазами все плыло от подступавших слез, а ладони саднило от впившихся в кожу ногтей. В такие моменты Элизабет всегда отворачивалась, чтобы Диана ничего не заметила, и старалась прогнать из головы страшные картины. Но ночью они возвращались вновь, заставляя девушку просыпаться в холодном поту с громким вскриком, который несколько раз будил слуг и Диану, спавшую в соседней комнате. Сегодняшнее утро началось именно так, и Элизабет до сих пор не могла прийти в себя. При одном взгляде на будущую маму внутри все болезненно переворачивалось, но бывшая леди Мадельтон заставляла себя улыбаться, чтобы не волновать подругу. — Я боюсь, что не справлюсь… ведь мне совершенно неизвестно, что значит быть матерью, — вдруг произнесла Диана, взяв бывшую госпожу за кончики пальцев. Это было осторожное, мягкое касание, но в нем ощущалось отчаянье и страх. И, чтобы помочь побороть их, Элизабет крепко сжала дрожащую ладонь. — Порой свой опыт намного важнее чужого. Ты можешь сама понять, как стоит растить ребенка. И я уверена, что у тебя все прекрасно получится. Что ты, что Льюис, вы умеете жить ради одного единственного человека и посвящать ему жизнь. А значит, ваш ребенок не будет обделен вниманием. И у вас хватит смелости пойти ему наперекор, если он пойдет не по тому пути. Так что родители получатся из вас прекрасные. А если вам покажется, что вы не справляетесь, мы поможем. Будем вместе учиться быть родителями, — растроганная Диана прижалась к Элизабет, словно ребенок, и тихо всхлипнула, чем напугала бывшую леди Мадельтон, хотя ей уже стоило привыкнуть к резким переменам настроения будущей мамы. «А ведь ни у кого из нас не было нормальной семьи, чтобы представлять себе поведение родителей и методы воспитания детей», — подумала Элизабет, поглаживая всхлипывавшую девушку. Уильям и Льюис выросли в приюте. Диана лишилась родителей еще в раннем детстве. Семья Мадельтон никогда не была полноценной: мать умерла сразу после родов, а с отцом почти не общалась. У Альберта тоже отношения с семьей не сложились. И Фреду не было дано испытать родительской любви. А Моран и Джек мало что помнили о своих родных. Как такие люди воспитают ребенка? Кажется, ответ на этот вопрос вскоре предстояло узнать. — Тогда будешь читать нам на ночь книги? Мне очень нравится засыпать под твой голос. Уверена, малышу тоже будет приятно послушать, — Диана с мягкой улыбкой отстранилась и подала Элизабет чашку с подостывшим чаем. — Сомневаюсь, что Льюис обрадуется мне в вашей постели, — пошутила бывшая леди Мадельтон и тут же пожалела об этом, когда рассмеявшаяся подруга чуть не подавилась. — Тогда мы с малышом придем к тебе, а Уильяма выгоним к Льюису, — задорный смех Дианы подсказывал, что девушка больше не сомневалась, что Льюис вернется домой и будет счастливым отцом. Теперь можно было заняться своими делами, оставив будущую маму на попечении Марты. Леди Мориарти успела наведаться в школу и провести урок вместо заболевшего учителя математики. Помогла Эдмунду разнести лекарства тем, кто был не в состоянии самостоятельно добраться до аптечной лавки. Изучила несколько договоров, присланных братьями Лоренс. Проверила запасы продуктов и сделала пометки, что стоит заказать в поместье. Когда Элизабет вышла из кабинета, был уже поздний вечер. Диана крепко спала, в чем успела убедиться бывшая леди Мадельтон, зайдя к ней перед сном. — Миледи, прошу прощения, но тут Вам пришло странное письмо, — дворецкий остановил госпожу у дверей ее спальни и протянул белый конверт, в которой на первый взгляд не было ничего необычного. Но присмотревшись, Элизабет заметила странную сургучную печать с изображением шипастой розы, которое показалось очень знакомым. — Благодарю, — уставшая девушка, у которой уже слипались глаза, думала сразу лечь спать, но неожиданное письмо нарушило планы. И вместо мягкой кровати Элизабет оказалась за столом. Аккуратно распечатав конверт, бывшая леди Мадельтон застыла в недоумении, глядя на странное послание, где буквы чередовались с числами. Несколько минут ушло на то, чтобы понять, что вместо чисел надо было поставить буквы согласно их месту в алфавите. «Уважаемая леди Мадельтон-Мориарти. Не знаю, как правильнее к тебе обращаться, учитывая все произошедшее. А еще вместо уважаемой мне бы хотелось написать «дорогая», но не уверен, что имею на это право. Хотя я правду тобой дорожу. Ведь ты — часть моей семьи. Но теперь она стала намного больше. И все благодаря тебе. Мы с Катрин отправились на юг страны и обосновались в небольшом городке. Твои деньги позволили нам снять комнату на год, а также купить необходимые вещи. Катрин устроилась на работу горничной. Стыдно признаться, но первые три месяца мы жили на ее деньги. А позже мне повезло столкнуться с местным бароном, которого заинтересовали мои картины. Известным художником я не стал, но периодически мне приходят заказы. Катрин говорит, что гордится мной. Но моего дохода все равно не хватало, чтобы содержать семью. И я нанялся слугой в поместье барона. И вот, спустя два года я дослужился до управляющего поместьем. Знания, полученные от нанятых отцом учителей, очень помогли. Знаешь, мне очень повезло. Барон очень внимательно относится к своим слугам. Даже платит больше к праздникам, чтобы мы могли купить подарки близким. Наш отец никогда подобного не делал. Он вообще не думал о тех, кто ему прислуживает. И я, равняясь на него, поступал точно так же. Сейчас, оказавшись по другую сторону, я осознал, каким равнодушным был к таким же, как мы людям… Жаль, что понял это слишком поздно, совершив множество ошибок. Прошлое не исправить, но я стараюсь изменить будущее к лучшему. Ведь мне есть ради кого стараться. У меня есть замечательная дочка, и Катрин беремена вторым ребенком. Она почему-то уверена, что будет снова девочка. Если это так, то я хочу назвать ее в твою честь. Думаю, Катрин не будет против. Хотя из-за имени первой дочки мы сильно поругались, так как я настаивал на имени Диана. Мне пришлось даже неделю ночевать у двери. Но Катрин смирилась с моим решением. Она удивительная женщина. С ней я чувствую себя нужным и по-настоящему важным. И мне жаль, что я не могу дать ей все, чего она заслуживает. Все, что я могу, это хранить ей верность и заботиться о нашей семье. А ведь быть отцом непросто. Особенно, когда у тебя дочь. Теперь я понял, почему наш отец больше заботился о тебе. У женщин и правда меньше возможностей. Им сложнее найти работу, на них держится весь дом, но они зависят от мужчины. Я до безумия боюсь, что с моей маленькой Дианой кто-то в будущем может жестоко обращаться. Мне страшно представить, что какой-то мужчина однажды заберет ее у меня. И вспоминая себя прошлого, я испытываю к себе еще большее отвращение. Я понимаю, что, наверно, ты и Дианы никогда не простите меня. Да я сам не прощу… Но все-таки осмелюсь надеяться, что когда-нибудь в вашей памяти всплывет светлое воспоминание обо мне. Я о многом хочу спросить тебя. Как ты? Удалось ли что-то узнать о смерти отца? Не сильно ли ты пострадала от Мориарти? Хватает ли у тебя средств? Как поживает Диана (она ведь все еще с тобой)? Многое ли изменилось в Брендтоне? Правда ли, что компания «Светлое завтра» получала от тебя средства? Смею ли я надеяться на ответное письмо? P.S. Это моя десятая попытка написать тебе. Кажется, что если не решусь в этот раз, то никогда не сумею связаться с тобой. Как бы я хотел просто поговорить с тобой. Вместе пообедать, а после отправиться к реке. Кажется, именно там ты проводила почти все свое время из-за меня. Прости. Я был ужасным братом. Но хочу стать хорошим отцом. И мои дети будут знать, что на этом свете живет замечательная тетя, Элизабет Мадельтон». Элизабет отложила письмо и тяжело вздохнула. Надо же, Генри вырос. Догадался зашифровать послание. И стал отцом. — Надеюсь, ты не повторишь ошибок нашего отца… Жаль, не смогу увидеть племянниц, — прошептала девушка, неожиданно почувствовав холод. Странно, окно закрыто. Но почему-то пальцы дрожали, и внутри странное ощущение пустоты. Но Элизабет не придала этому значение. Укрывшись одеялом с головой, она попыталась уснуть. Ведь завтра был важный день — стоило рассказать Диане, что на другом конце Англии живет маленькая девочка, названная в ее честь.