***
Впервые он пришёл, когда мне было восемнадцать — совершеннолетие, самое время жалеть, что до сих пор не повезло с личной жизнью. У кучи девчонок прогулки за ручку в парках, поцелуи и милые открыточки на праздники, а у меня — да, чудеса Вильнюса, его тайные жители и звон несуществующих трамваев. Но разве утешат они, когда хочется обычной человеческой любви?.. Нет, конечно, не обычной — обязательно сказочной: после всевозможных чудес я на обычное и простое не разменивалась. И он словно чутко откликнулся на это желание — как потом откликался на все остальные. Правда, сказка получилась страшной. Но мне другой и не захотелось. Он пришёл ночью. Соткался из воздуха на моей кровати — высокий чёрный силуэт, смутно похожий на человека, с суставчатыми лапами и короткими рогами. А затем откинул одеяло и задрал на мне ночнушку. Мне казалось, что я сплю — или я себя в том убедила. Что сама не заметила, как отключилась; и вот снится, будто явилось странное существо и гладит мои бёдра когтистыми лапами, горят его глаза, а тёплый длинный язык ласкает и снаружи, и внутри, и я, закусив губу, только шумно дышу и комкаю простыню; и вертится в голове дурацкая мысль: а секс и правда лучше мастурбации. «Чего только не приснится...» — стыдливо думала я утром, отключая будильник и протирая глаза. А потом пошла в душ — и оказалось, что на бёдрах у меня полно царапин. И да, конечно, я могла нечаянно поцарапаться во сне (особенно в таком!), но... Кому в это верится?.. Следующую ночь я ждала с холодным ужасом и неприлично обжигающим любопытством. Следующей ночью он тоже пришёл. Я знала: в моей власти его прогнать, он не посмеет спорить, тут же исчезнет. Но молчала — и смотрела, как он снова откидывает одеяло и подбирается ближе, глядя мне в глаза. А потом сняла ночнушку.***
Я не спрашивала, кто он и откуда. Он не представлялся и не делился своей жизнью. Мы вообще ни о чём не разговаривали: не для этого он приходил. Губы у него были человеческие, тёплые и влажные; и поначалу, когда он целовал мою грудь, я закрывала глаза и представляла на его месте обычного парня — как и положено нормальным девушкам. Но — странное дело! — тогда мне совсем не хотелось продолжать. А вот стоило вспомнить о его рогах и ощутить, как царапают спину когти... Видимо, с людьми мне ничего не светило. Да и зачем нужны люди, если есть он — монстр, тонко чувствующий, когда ты хочешь укуса в плечо, когда — поцелуя в живот, а когда всё, что тебе нужно, — его длинный язык внутри тебя, трахающий лучше любого члена и любых пальцев?.. Нет, конечно, я пробовала по-нормальному. Я встречалась с парнями — и они были вежливы, милы и заботливы. Платили за меня в кафе, водили в парки, приглашали домой — как будто посмотреть фильм или согреться чаем, но оба мы знали, что всё это лишь не особо изящные эвфемизмы. Я не отказывалась; позволяла привести себя в квартиру, завлечь в спальню и бережно раздеть. Мы обнимались и целовались; я смотрела на их горящие глаза, на обнажённое тело, на, в конце концов, стоящий член... И понимала: не чувствую. Ни-че-го. Пыталась — эксперимента и смеха ради — представить, будто занимаюсь сексом не с каким-то очередным человеком, а с ним; закрывала глаза, воображала свою спальню и его чёрные мягкие лапы с когтями, его длинный тёплый язык... Но даже моей богатой фантазии не хватало, чтобы человеческие прикосновения оказывались хоть каплю похожими на прикосновения его — и чтобы в теле вспыхивала хоть искра от того пламени, которым я горела рядом с ним. Поэтому от всех человеческих парней я неизменно возвращалась к нему — и он, кажется, был этим жутко доволен. А я тонула в его ласках — и ничьи другие мне были не нужны.***
Я знаю: он из тех тварей, которых стоило бы убить или прогнать обратно в их мир. Я чувствую, как он тянет из меня силы; и по утрам так гудит голова, что обязательным блюдом хорошего завтрака давно стало обезболивающее. Но... разве мы не в расчёте? Разве мне он совсем ничего не даёт?.. И за то, что я получаю, я готова платить бессилием и головными болями — лишь бы он не уходил. Поэтому я никогда не обращусь в полицию. Наш Вильнюс — наш мир — не так-то прост. И почему бы не найтись тут месту для нездешней твари — например, в моей постели, а?..