День-М

Legends never die When the world is calling you Can you hear them screaming out your name? © Against The Current — «Legends Never Die»

      — Эй, чем ты там занимаешься, неудачница? Опять пишешь всякую хрень?        — Да когда её уже отчислят, она меня бесит!        — Из-за неё в прошлый раз наш одноклассник попал в медпункт с ужасными ожогами на зельеварении. Говорят, она заснула прямо на занятии. Всё потому, что всю ночь занималась своими дурацкими рассказами!        — Из-за неё мы уже потеряли больше ста очков за один месяц. Какой позор! Она просто проклятие нашего славного факультета Когтевран!       Первокурсница Лина Райт, невысокая худенькая девочка с растрепанными тёмными волосами, резко вскинула голову и испуганно осмотрелась. Гостиная Когтеврана, залитая утренними солнечными лучами, была пуста. Как оказалось, это был всего лишь кошмар, и её «добрых» одноклассников на самом деле здесь не было, что позволило Лине выдохнуть с облегчением.       Круглый столик, за которым засидевшаяся допоздна Лина и уснула, был завален стопками исписанных листов, книгами по основам заклинаний и самодельными плакатами. С них приветливо махала Лина и настойчиво указывала на следующую надпись:

Литературная встреча Лины Райт. Библиотека Хогвартса. 6:00 вечера. Ограничений по факультету нет.

       — Я абсолютно уверена, что сегодня мой знаменательный день! — решительно воскликнула Лина, вскочив на ноги. — Пришло время доказать всем, что моя мечта не пустой звук, а я — не бесполезная лентяйка, вечно витающая в облаках. Больше никто не скажет, что я лишь приношу беды факультету. Они признают мою прилежность и талант!       Однако, глянув на часы, воспрявшая было Лина серьёзно запаниковала: она проснулась гораздо позже установленного будильника. Девочка поспешно сгребла всё со стола и рванула в спальню. Вытащив из-под кровати сумку, она затолкала туда учебники с листовками, а записи спрятала под матрас, после чего помчалась на занятия, не забыв при этом расклеить несколько листовок в гостиной недавно изученным заклинанием приклеивания третьего курса.       Лина всегда увлекалась писательством. Ей нравилось создавать истории и персонажей, придумывать целые удивительные миры, которыми она могла делиться с остальными. Её это вдохновляло, заставляя сердце замирать от восторга. Но остальные когтевранцы восприняли её увлечение более, чем прохладно. Лина действительно тратила большинство свободного времени на написание рассказов, поэтому часто засыпала на занятиях, плохо готовила домашние упражнения, вследствие чего стала объектом насмешек и презрения, ведь учителя абсолютно справедливо оценивали Лину за знания, а не увлечения.       В первый же месяц обучения она умудрилась потерять целую сотню очков своего факультета и поранить больше половины однокурсников. Несомненно Лине было до сих пор стыдно за те времена, но прошло уже целых полгода, за которые она задвинула свои эгоистичные желания на задний план и стала усиленно навёрстывать упущенную программу.       Свои штрафы в скором времени девочка отработала и даже приумножила очки факультета, изучая множество материалов сверх программы. Но вытащить свою репутацию из позора она так и не смогла, поэтому на сегодняшний вечер чтения, где она планировала поближе познакомить со своим увлечением других студентов, Лина возлагала большие надежды. Она рассчитывала, что ребята изменят к ней отношение, если узнают получше какой она человек и оценят её творчество, в которое Лина вложила столько усилий и частичку самой себя. Возможно, кто-то даже согласится вступить в её литературный клуб!       Именно с такими радостными мыслями Лина поспешила в Большой зал на завтрак, не забывая расклеивать по пути свои плакаты везде, где видела мало-мальски просматриваемое место, чему весьма возмущались висящие на стенах говорящие картины. Ей-богу, будто бы она клеила их не на стены, а на сами портреты. Некоторые, особенно занудные картины, не стеснялись довольно нецензурных выражений.       — Смотри, эта же та самая «белая» ворона из Когтеврана. Вот не думал, что увижу подобный позор этого великого факультета своими собственными глазами… — огорчённо сообщил изображённый на одной из картин благородный принц. Пришедшая к нему в гости юная дева с корзиной полевых цветов согласно кивала головой.       — Лучше бы шла учиться, бестолочь! Да-да, это я тебе говорю! — потрясая клюкой, воскликнула престарелая колдунья, одна из бывших преподавателей Хогвартса. — И плакаты свои живо сними!       — У… у меня есть разрешение директора Незу! — вспыхнула Лина, но картины, едва почуяв реакцию, накинулись на девочку с удвоенной силой. Лина приклеила ещё парочку плакатов и, стараясь игнорировать обидные высказывания гадких нарисованных персонажей, помчалась прочь.       — Ничего, ничего. Посмотрим, кто тут будет смеяться последним! — проворчала Лина. — Уверена, что ребята с других факультетов тоже заинтересуются моим литературным вечером. Без сомнений, кто-нибудь обязательно придёт послушать моё выступление!       Мысленно себя успокоив, Лина сосредоточилась на дороге. И очень вовремя: она дошла до знаменитых лестниц Хогвартса и почти наступила на ступеньку-ловушку, лишь чудом перескочив на безопасную. Прыжок вышел настолько неуклюжим, что Лина чуть не загремела носом вниз. Её спасли каменные перила, за которые она ухватилась в последний момент, иначе бы она несомненно свернула себе шею. Облегченно выдохнув, девочка тряхнула головой и двинулась дальше куда более осторожно.       Добравшись до Большого Зала, Лина первым делом продолжила расклеивать плакаты. Студенты, естественно, заметили действия Лины, многие тут же зашушукались между собой. За столом Когтеврана на удивление стояла тишина, однако Лина ловила на себе их косые взгляды. Сделав вид, что ничего не замечает, она попыталась сконцентрироваться на своём деле.       Наконец, плакаты закончились, и Лина радостно вздохнула. Живот напомнил о себе стыдливым урчанием: Лина не ела со вчерашнего обеда, увлекшись подготовкой к вечеру. Быстро сев за стол своего факультета, она набрала целую кучу всяких вкусностей и принялась уплетать их за обе щеки. В предвкушении будущего вечера настроение Лины заметно улучшилось, и еда казалась просто божественно вкусной. Определённо сегодня исторический день, когда она сможет добиться признания одноклассников.       Лина оторвалась от тарелки и окинула факультетский стол взглядом. И оказалась совершенно не готова к тому, что встретится в ответ лишь со злобными презрительными выражениями лиц не только сокурсников, но и более старших ребят. Лина поспешила отвести глаза и с трудом проглотила кусок курицы, так как в горле у неё мгновенно пересохло. Однако было уже поздно.       — Эй, Трясина! — Лина узнала голос того самого одноклассника, который провёл два месяца в больнице после полученных ожогов на зельеварении.       — Д-да, что такое? — тихо отозвалась она и подняла голову, натянув довольно неубедительную улыбку на лицо.       — Сегодня не вздумай даже высовываться на заклинаниях, — серьёзно заявил он. — Я планирую принести нам как можно больше баллов, и не хватало, чтобы дубина вроде тебя всё испортила.       — Н-но вообще-то я хорошо подготовилась на сегодня и хотела… — попыталась возразить Лина.       — Если ты не поняла, это была не просьба! — перебил её одноклассник. — И да, кстати, слышал ты организовываешь вечер чтения своих «шедевров». Обязательно приду послушать!       Весьма довольный собой, парень рассмеялся, и его смех подхватил почти весь факультет. Аппетит у Лины пропал окончательно. Отодвинув тарелку и едва сдерживая слёзы, девочка бегом покинула Большой зал, буквально чувствуя, как её атакуют в спину презрительные взгляды.       Лина вбежала ровно за минуту до звонка, из-за чего достаточно требовательный профессор Ишияма строго и недовольно на неё посмотрел. Несмотря на то, что Лина не опоздала, ей всё равно пришлось выслушать выговор на несколько минут, да еще и смотреть при этом на кривые ухмылки своих однокурсников. Проглотив обиду, Лина сжала кулаки и демонстративно села за переднюю парту.       Одноклассники переглянулись между собой, и Лина могла поклясться, что слышала скрип зубов того парня, что унизил её в столовой. Ну ничего, сейчас она покажет им всем на что способна!       — Как вы знаете, тема сегодняшнего занятия — изучение режущего заклинания Диффиндо, которое довольно трудно в обучении и часто не поддаётся волшебникам с первого раза. Поэтому внимательно наблюдайте за тем, что я делаю, и…       Лина неожиданно подняла руку, чем привлекла внимание профессора, вынудив его прервать свои объяснения.       — Профессор Ишияма, позвольте мне продемонстрировать это заклинание! — решительно попросила она.       — Вы, уверены, мисс Райт? Я же сказал: оно довольно сложное, и в некоторых случаях может повредить даже самому владельцу.       — Да, я уверена! — твёрдо ответила девочка.       — Я наслышан о вас. К несчастью, некоторым просто необходимо испытать лично на себе, к чему может привести необдуманное действие. Прошу, мисс Райт, покажите мастер-класс, — с ехидцой сказал профессор. — При этом хочу вас предупредить, что в случае провала я сниму тридцать баллов с вашего факультета, а если вы ещё и поранитесь, то — пятьдесят.       Лина услышала, как резко зашептались одноклассники, и бросила на них беглый взгляд. Кто-то и вовсе яростно сжимал кулаки с самыми недоброжелательными намерениями. Пожалуй, ей лучше действительно избежать провала. Помешанные на баллах когтевранцы не спустят ей с рук потерю стольких очков.       — Сейчас я подброшу вверх яблоко, которое вы должны будете рассечь на две части. Остальных учеников я огорожу магическим барьером на случай, если вы потерпите неудачу, — судя по всему, профессор не сомневался, что так и произойдёт, что не могло не задеть Лину. Одновременно он без предупреждения подкинул яблоко в воздух.       — Диффиндо! — поспешно воскликнула Лина, замешкавшись лишь на какие-то на доли секунды.       Великолепный взмах палочкой, точная поза и идеально произнесённая магическая формула.       Результат постоянных тренировок был налицо — перед ногами изумленного профессора упали две ровные половинки яблока. Профессор, на некоторое время потерявший дар речи, отшатнулся назад и случайно зацепил стол, на котором стояли подготовленные к занятию пробирки с зельями исцеления. Одно зелий пролилось прямо на мантию профессора.       Лина скорее интуитивно, чем осознанно, навела палочку на испачканную одежду и произнесла:       — Эскуро.       Пятно на мантии профессора мигом испарилось, и у того окончательно отвисла челюсть.       — Это же заклинание второго курса, — пробормотал он, поглаживая место, где ещё недавно пузырилось вязкое зелье. Ткань была абсолютно чистой и сухой.       Класс, до этого недовольно гудевший, теперь полностью затих. Техника исполнения и так поразила многих, а знание заклинания старшего курса добило уже всех.       — Профессор Ишияма? — тихо окликнула его Лина, заметив, что тот погрузился в свои размышления.       — Д-да… Пятьдесят очков Когтеврану, — без особого желания объявил Ишияма и велел Лине сесть на место. — Класс, сейчас я ещё раз покажу, как работает это заклинание, после чего каждый из вас потренируется его выполнять.       Довольная и гордая собой, Лина вернулась за парту. Почти сразу она почувствовала, как что-то мягко ткнулось ей в затылок. Молясь, лишь бы это не была «Друбблс», Лина нащупала в волосах бумажный самолётик. Аккуратно его вытащив, она развернула полученную записку.       «Не зазнавайся, тупая Трясина. Думаешь один раз подготовилась к занятию, так уже звезда? Просто исчезни уже! Или тебе помочь?».       Лина сжала бумажку и подняла руку. Попросившись выйти, она помчалась в туалет. Захлопнув за собой дверь, девочка сползла по ней на пол. Теперь она уже могла больше себя не сдерживать. Уткнув лицо в колени, Лина заплакала навзрыд.       Почему?       Девочка искренне не понимала, почему даже после того, как она заработала рекордные пятьдесят очков, одноклассники прислали записку с угрозой. Она была уверена, что они должны были как минимум перестать её хотя бы обзывать Трясиной! Она ведь перестала тащить на дно весь Когтевран!       Как следует выплакавшись, Лина покинула туалет и направилась обратно на урок. Лицо у неё было красным и опухшим, но о том, как она выглядит, Лина хотела думать в самую последнюю очередь.       Весь оставшийся день прошёл без особых событий. Лина больше не тянула руку и вообще старалась никак не привлекать к себе внимание. Когда занятия, наконец, закончились, Лина первой поспешила в башню Когтеврана, чтобы забрать свои записи. Правда, утренний запал практически сошёл на нет.       В коридоре Лина стала свидетелем ещё одного неприятного зрелища. Практически все студенты проходили мимо её плакатов, словно в упор их не замечая. Некоторые из ребят, правда, всё же останавливались, рассматривали их несколько секунд, после чего со скучающим видом шли дальше по своим делам. Когтевранцы же делали это демонстративно, а одноклассники так и вовсе рисовали на плакатах разные гадости. Например, её соседка по комнате посчитала, что будет забавным сменить на всех плакатах в башне имя «Лина» на «Трясина».       «Они просто издеваются, они просто придурки», — бормотала себе под нос Лина, отчаянно пытаясь найти ещё хоть одну причину не опускать руки. — «Кто-нибудь обязательно придёт! Хогвартс такой огромный! Хоть пять человек… Моим одноклассникам не под силу настроить всю школу против меня!»       Стало чуть легче дышать. Стараясь не смотреть на факультетских товарищей, Лина проскользнула в спальню, схватила все свои принадлежности и помчалась в библиотеку.  

***

      Лина, нервно покусывая ноготь, каждые секунд десять бросала взгляды то на часы, то на сидящую напротив неё светловолосую старшекурсницу-слизеринку. Несмотря на то, что их разделял длинный дубовый стол, у Лины от этой девушки были мурашки по коже. Она в очередной раз глянула на часы и, осторожно обернувшись, высунулась из-за ряда стеллажей, которые удачно отгородили этот стол от остальных.       В такое время в библиотеке было всегда многолюдно, однако ученики вели себя тихо, чтобы не мешать друг другу. А может потому, что жутко боялись привлечь к себе внимание библиотекаря. Ходили легенды, что криком мистера Ямады можно было убить низко летящую чайку. Правда это или нет, никто проверить не решался, однако весомым аргументом был тот факт, что витражные стекла библиотеки разлетались вдребезги примерно раз в год. Это до боли подозрительно совпадало с массовым психозом на почве экзаменов и последующим притоком учеников в больничное крыло.       Ушей Лины коснулся гулкий бой курантов. Наступило шесть часов. Встреча литературного клуба, которую она назначила на это время в библиотеке, официально началась, однако пока, кроме странной блондинки, больше никто не пришёл. Та сидела, раскачиваясь на стуле, и сверлила Лину выжидающим взглядом. В её глазах явно читалась страсть, и, как надеялась Лина, к литературе.       Ещё раз поправив и без того аккуратные ряды пергаментов со стопками записных книжек, девочка постаралась придать себе уверенный вид и, выпрямившись, посмотрела, наконец, на незнакомку. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, растрепанные волосы были небрежно скручены в два узла. Выбившиеся пряди обрамляли миловидное симметричное лицо, контрастирующее с криво обрезанной чёлкой. Жёлтые глаза по-прежнему неотрывно ловили каждое движение Лины.       Вдоль позвоночника невольно пробежал холодок, однако она, поборов желание отвести взгляд, откашлялась и произнесла:       — П-привет, я — Лина Райт. Первый курс. А тебя как з-зовут?       — Тога Химико, шестой курс, — чуть сощурившись, отозвалась та и улыбнулась. Хотя при виде оскала её острых зубок Лине стало ещё хуже.       — Т-ты в курсе, зачем тут я это всё… ну это… — девочка окончательно стушевалась и, густо покраснев, замолкла.       — Я видела твои плакаты, — Тога пошарила в кармане короткой, куда более, чем положено стандартами школы, юбки и выудила оттуда смятую бумажку. Лина безошибочно узнала свою листовку. — Хочу приобщиться к прекрасному.       — Ты пишешь? — на мгновение Лина даже забыла, что боится эту жуткую особу.       — В некотором смысле, — туманно отозвалась Тога, переведя взгляд куда-то в пустоту. Моргнув, она снова посмотрела на Лину: — Так ты будешь начинать?       — Ах да… — опомнилась та и, схватив верхний блокнот, принялась лихорадочно листать его исписанные ровным почерком страницы. — Я пишу в основном стихи… немного прозу, но опыта мало. Я так надеялась, что найду единомышленников…       Глаза Лины подозрительно заблестели, однако она, сморгнув подступившие слёзы, уставилась в блокнот.       — Я люблю стихи, — Тога откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу. Прижмурившись, как кот под солнечными лучами, она всем своим видом показала, что готова слушать. Лина проглотила встрявший в горле ком и неуверенно начала:       — «Легенды никогда не умрут».       — Согласна, — промурлыкала Тога. — Что такое жизнь? Оставаться вечно в людской памяти? Или существовать в забвении в физическом теле?       Лина непонимающе зависла. В этот момент она показалась себе очень маленькой и глупой. Больше всего хотелось закрыть блокнот и убежать из библиотеки. Вся уверенность куда-то испарилась, а сама идея продемонстрировать своё творчество выглядела до ужаса наивной и необдуманной. Почему-то Лина уже не сомневалась, что взрослая девушка не воспримет всерьёз стишки двенадцатилетней соплячки. По правде говоря, она рассчитывала, что на объявление откликнется кто-нибудь примерно её возраста.       Тога приоткрыла глаз и вопросительно посмотрела на Лину. Та от нервов выронила блокнот на пол. Метнувшись под стол, она нервно вытерла вспотевший лоб и вцепилась дрожащими пальцами в мятую обложку. Внутри боролось ощущение грядущего испанского стыда против самого настоящего страха сидящей по ту сторону стола девушки. Лина видела, как её нога покачивалась всё быстрее и быстрее, говоря о том, что терпение владелицы было уже на исходе. Вздохнув, девочка вынырнула из-под стола, отряхнула с блокнота несуществующую грязь, прочистила горло и начала читать:

Легенды никогда не умрут. Пока память о тебе берегут, Ты слышишь, как имя твоё раздаётся, Как эхо, в сердцах людских отдаётся Легенды никогда не умрут — Они в сердце твоем оживут. Каждый раз ради славы кровь проливая, Ты снова в погоне за ней выживаешь. И даже, когда вокруг холод и мрак, Надежды будет теплиться очаг. Живет в их душе без единого шрама Готовность бросаться сквозь дым в само пламя… В историю вписаны их имена. Неизвестной останется только цена, Которую им пришлось заплатить, Чтоб в жизнь мечты свои воплотить. Когда уже кажется: выхода нет, И тает последней надежды просвет — В силах они дать последний отпор, Пройдя перед этим сквозь муки и боль. Ты слышишь, как имя твоё раздаётся, Как эхо, в сердцах людских отдаётся. Слушай их голос, падая вниз: «Давай, поднимайся, и снова борись!»

      — Так героически… — Тога выпрямилась и, потянувшись, ухмыльнулась так широко, что стали видны её острые верхние резцы. — Захотелось сделать что-нибудь хорошее.       — Пожалуйста, не издевайся надо мной! — мгновенно залившись краской, воскликнула Лина.       — А я серьёзно, — с невероятной прыткостью Тога вскочила со стула и, преодолев небольшое расстояние, очутилась возле девочки. Не успела Лина и глазом моргнуть, как её блокнот перекочевал в руки Тоге. Та пролистывала каждую страницу, а её глаза заинтересованно бегали по строчкам.       — Даже про любовь?! — перевернув очередную страничку, восхитилась Тога, но тут уже чудеса ловкости проявила Лина, отобрав свои записи обратно.       — Эт-то… это уже личное, — пробормотала она.       — Да без проблем, — покорно сдалась Тога и неторопливо вернулась на своё место. Повисло неловкое молчание. Лина, не зная куда деть злосчастный блокнот, в итоге сунула его в карман мантии, лишь бы не класть на стол. Взяв другую записную книжку, она глянула на Тогу: та плохо скрывала, что такая смена ей не по душе. Личные девчачьи переживания её почему-то интересовали куда больше.       — Может, тогда закончим на сего… — начала было Лина, как Тога осекла её одним взглядом.       — Нет, — добавила она ровным голосом. — Продолжай.       Лина вздохнула и, открыв первую страницу, торопливо пояснила:       — Тут что-то вроде моих зарисовок в прозе. Ты же помнишь из уроков истории о «Золотом Трио Гриффиндора»?       — Я бы сказала, что это бред полоумной старушенции, который заставили принять за исторические факты с подачи недалекого Министерства Магии, но это будет крайне невежливо, — ответила Тога.       — Разве ты только что не произнесла это вслух? — нахмурилась Лина.       — Тогда представь, что я этого не говорила, если тебе от этого легче. — пожала плечами та.       — Ладно… — Лина пробежала глазами несколько записей, после чего начала говорить, обращаясь преимущественно к своей обуви: — Но ты не можешь спорить с тем, что Тёмного Лорда больше нет. И именно «Золотое Трио» сыграло существенную роль в его поражении.       — Тысяча очков Гриффиндору, — объявила Тога и захлопала в ладоши. — Хотя за убийство тёмных лордов, наверное, дают больше.       — В общем, моя идея заключается в том, чтобы пройтись вместе с читателями по основным легендам, связанным с этими ребятами, — Лина, стараясь не обращать внимания на ужимки Тоги, сжала блокнот так, что аж ногти побелели. — Самая большая проблема, что вся информация подана сухо и сжато. Очень сложно понять, какими людьми были Гарри, Рон и Гермиона, чтобы сделать историю более живой и возродить к их личностям интерес…       — Так придумай отсебятины, — хмыкнула Тога, качнувшись на стуле. — И не забудь добавить любовную линию. Запутанный любовный треугольник, ревность, страсть…       — Да нет же! — Лина насупилась. — Это не просто какая-то книжка! Я хочу провести реальное исследование и напомнить миру о тех, благодаря кому мы сейчас живём в мире, пока их имена вообще не превратились в миф!       — Ты думаешь, что таким образом ты впишешь в историю своё имя? — Тога резко замерла, и её кошачьи глаза снова впились в Лину, буравя насквозь. Девочка вновь ощутила неприятное холодное липкое чувство, подступающее к самому сердцу.       — Впрочем, разумно, — стоило Тоге отвернуться, Лина ощутила значительное облегчение. — Маги по своей натуре достаточно аморфные. Надо их встряхнуть. Только главное жести побольше. И любовных штук всяких. Станешь популярной в мгновение ока. Гарри любит Герми, Герми любит Рона, а Рон любит тёмного лорда… м-м-м… Обожаю, когда влюбленные по разные стороны баррикад…       — Почему бы тебе самой не написать книгу, раз ты так хорошо разбираешься? — Лина скрестила руки на груди.       — Я талантлива, но не в написании книг, — уклончиво ответила Тога.       — Тогда зачем ты вообще пришла на мой вечер? — с заметным разочарованием спросила Лина. Она расстроилась настолько, что даже прослушала, что та ей ответила, погрузившись в свои мысли. Неужели она тут распиналась всё это время перед очередным троллем? Хотя раньше обидчики не заходили так далеко.       Лине захотелось расплакаться. Она готовилась не одну неделю, чтобы не только показать своё творчество, но и найти людей с такими же интересами. Неужели её репутация зашла так далеко, что даже единомышленники готовы её сторониться? И словно в насмешку прислали шестикурсницу со Слизерина, которой она так наивно тут ещё стишки читает…       Часы на башне возвестили, что прошло полчаса. Лине они показались вечностью. Можно было не сомневаться: больше никто не придёт. Она сгребла свои вещи и, прижав их к груди, направилась к выходу. Тога что-то ещё говорила за спиной Лины, но та уже не слушала. В её голове шумело, глаза заволокли слёзы, а ноги путались в великоватой для хрупкой девочки мантии.       Она добрела до гостиной Когтеврана буквально наощупь. Утерев глаза, Лина стукнула молотком по деревянной поверхности двери.       — С чего все начинается? — тут же раздался вопрос.       — С конца, — буркнула девочка и повернула возникшую в двери ручку. Внутри гостиной было довольно оживлённо: накануне выходных студенты обычно организовывали клуб дебатов. Судя по тому, что царила небольшая сумятица, они только начали. Лина направилась к спальням девочек, минуя некоторых своих одноклассников, которые пришли поглазеть на старших товарищей. Как правило, студенты могли принимать участие в дебатах не раньше второго курса. При этом учитывалось количество принесённых факультету баллов. Лина, конечно, не претендовала на вступление в клуб, однако была уверена, что даже если будет зарабатывать очки сотнями, она — последняя, кого пригласят.       Девочка ожидала, что кто-нибудь из знакомых обязательно остановит её, чтобы прилюдно унизить за неудачу с литературной встречей, поэтому весьма удивилась, когда без проблем пересекла гостиную. Сославшись на то, что ей просто повезло, так как все увлечены дебатами, Лина взбежала вверх по винтовой лестнице и остановилась у двери спальни. Взгляд скользнул по криво наклеенному рядом плакату. С колдографии приветливо махала сама Лина и настойчиво указывала на время начала встречи.       Нахмурившись, Лина рывком сорвала плакат и скомкала его в руке. В гостиной висело ещё несколько таких же плакатов, но снимать их сейчас, когда удалось пройти незамеченной, было неразумным. А завтра её всё равно ожидает порция насмешек и вопросов про встречу. Сжав кулак со смятым листком, она рванула дверь спальни на себя. Время было раннее, и внутри никого не было. Одна из соседок по комнате точно находилась среди зрителей на дебатах, две другие скорее всего были в библиотеке, а последняя девочка до сих пор не вернулась из больничного крыла, куда попала после сильного истощения.       Зашвырнув все свои блокноты со свитками и скомканный плакат под кровать, Лина плюхнулась сверху на покрывало и закрутилась в него, как в кокон.       Ты думаешь, что таким образом ты впишешь в историю своё имя?       Голос Тоги словно прозвучал над самым ухом, отчего Лина невольно вздрогнула и обернулась. В комнате было пусто. Как и внутри самой Лины. Сев на кровати, девочка обняла себя за колени, и слёзы сами полились из глаз. Сейчас её никто не видел, поэтому сдерживаться не было смысла.       Лина не ждала, что на встречу придёт много людей.       Но почему всего один человек?       Мозг отказывался принимать тот факт, что это не какое-то спланированное действие её класса. Не может быть, чтобы вся школа разом проигнорировала объявления. Она — не единственный фрик в этой дурацкой школе. Лина слышала, что на старших курсах есть парень — ходячий Империус. А ещё он слышал голоса. По крайней мере, он утверждал, что в закрытом женском туалете на третьем этаже живет призрак убитой школьницы. Собственно, после этого за ним и закрепился ярлык придурка. И всё равно с ним общались, а у некоторых учителей он и вовсе ходил в любимчиках.       Так почему же лишь к ней отношение как к пустому месту? Чем больше она старалась, тем старательнее её начинали избегать. Неясно ещё, что хуже: открытый буллинг или всеобщий бойкот.       «С таким успехом, лучше бы меня вообще не существовало, — с горечью подумала Лина, чувствуя разрывающую изнутри жалость к себе, — Даже если я сделаю что-то значимое, для этого мира я словно не существую. Есть ли смысл вообще стараться?..»  

***

      Утро встретило Лину впечатавшимся в щеку корешком книги. В расстроенных чувствах она не смогла заснуть сразу же и потому решила почитать перед сном при свете палочки.       Порывшись в простынях, она весьма скоро её нашла. Потянувшись и как следует зевнув, Лина сразу же отметила тот факт, что привычно шумная по утрам комната была более, чем тихой. Одного взгляда на часы хватило, чтобы понять в чём дело — она проспала. И самое неприятное было в том, что её никто не разбудил.       Видно, соседи по комнате специально предпочли проигнорировать засоню. Ну что же, не больно-то и хотелось. Показав язык невидимым обидчикам, Лина начала в спешке собираться, надеясь успеть, если уж не на завтрак, то хотя бы к началу занятий. Благо, что большая часть учебников, необходимых ей сегодня, оказались заранее отложены.       Одевшись на скорую руку, Лина с ужасом отметила кошмар, творившийся у неё на голове. Волей-неволей пришлось ещё задержаться, чтобы привести в порядок и волосы. В спешке подхватив свои учебные принадлежности, она пулей вылетела из комнаты, прямиком к спуску по винтовой лестнице до гостиной.       Уже на пролете Лина слишком поздно заметила такого же опаздывающего когтевранца. Едва не сбив его с ног, она уже собралась извиняться, но странность в поведении парня заставила её остановиться. Тот выглядел будто бы его огрели мешком с песком и сейчас, как потерянный, оглядывался по сторонам.       — Эй, это что было-то? — потерев ушибленное плечо, непонимающе проронил он. — Кто здесь?       Парень ещё немного поозирался по сторонам. В какой-то момент его глаза пересеклись взглядом с Линой. Но никакой реакции не последовало, и он просто побрёл себе дальше, оставив девочку позади. Чтобы её не заметить, нужно было быть слепым или же… Или же быть может…       — Он специально меня игнорировал? — с тоской в сердце подумала Лина.       Утренний игнор с пробуждением, текущий инцидент — мог ли весь факультет ополчиться на неё и объявить бойкот вечно витающей в облаках девочке? Да, они чётко дали понять, насколько им не интересно её творчество, но чтобы вот так радикально поступать? Это было чересчур и даже жестоко, чтобы быть правдой.       В любом случае, сейчас времени думать о вероятности такого не было. Ещё раз взглянув на часы, Лина со всех ног побежала на занятия.

***

      «Нет-нет-нет! Не успею!» — в ужасе повторяла она, несясь галопом по коридору в кабинет Защиты от Тёмных Искусств. Помимо всего прочего, сегодня был письменный зачёт по этому предмету. Полоса неудач продолжала её преследовать: она так спешила, что в какой-то момент наступила на собственную мантию и с грохотом растянулась на полу. Учебники и чернильница с перьями выпали из открывшейся сумки и разлетелись по коридору. Колокол безразлично оповестил о начале урока.       Издав рык раздражения и разочарования, Лина начала лихорадочно собирать предметы и запихивать их в сумку. Мимо проплыл Почти Безголовый Ник, не обратив на ученицу никакого внимания.       И прекрасно, хоть без ненужных диалогов обойдётся.       В аудитории стояла звенящая тишина. Профессор Курогири, хотя и был предельно вежливым и приятным, терпеть не мог нарушения дисциплины и беспощадно снимал баллы с нарушителей. Его мягкий бархатный голос разливался по классу, обволакивая, словно во флисовое одеяло, речь лилась мягким журчащим потоком, будто он не условия зачёта объяснял, а рассказывал тёплую ламповую историю со счастливым концом.       Лина стояла по другую сторону двери, прижавшись ухом к двери и слушала. Профессор был увлечён процессом, и она знала: сейчас она постучит, собьёт его с ритма и поплатится за это баллами факультета. Страдальчески вздохнув, Лина решительно толкнула дверь и заглянула внутрь.       — Простите, профессор, за опоздание. Я упала и… — начала она, но заметила, что Курогири не удостоил её ответом, продолжая увлечённо объяснять. Помявшись пару минут, девочка прошла внутрь. Её место было занято, и единственное свободное располагалось между одноклассницей Браун и противным прыщавым Микару, от которого вечно воняло потом. Хуже всего было то, что он постоянно пытался сам к ней подсесть и начать беседу. А собеседником он был ужасным: говорил в нос и темы выбирал скучные, скорее развлекая себя, чем её.       Понимая, что выбора у неё нет, Лина растянула губы в подобие улыбки и начала протискиваться через одноклассников к свободному месту, постоянно извиняясь.       Сев рядом и достав принадлежности, она тут же развернулась, насколько это было возможно, спиной к Микару и повернулась к Браун.       — Эй, я пропустила что-то важное? — спросила она у одноклассницы, но та, похоже, серьёзно отправила Лину в игнор и упорно делала вид, что не замечает, активно читая учебник. — Ну и фиг с тобой, — обиделась Лина.       — А теперь уберите свои учебники и свитки, начинается зачёт, — сказал Курогири, и перед каждым учеником возник заговорённый от списывания пергамент с вопросами. Перед всеми, кроме Лины.       Девочка раздосадовано вздохнула: похоже, из-за опоздания её отлучили от зачёта. Блин. Однако будет не лишним уточнить.       — Эм, профессор, — подняла она руку. — Я не получила пергамент.       Курогири вновь её проигнорировал и пожелал остальным удачи в написании зачёта.       — Ладно, — надулась Лина. Сложив руки на груди, она начала смотреть, как Браун отвечает на вопросы теста. Скучно. Она перевела взгляд на записи Микару и обнаружила, что тот сделал ошибку. — Эй, ты ошибся, ответ «А» правильный.       Однако Микару не отреагировал.       — Серьёзно?! — воскликнула Лина и тут же прижала руки ко рту. Но никто на её возглас не обратил внимания. — Что происходит?! Вы все решили меняигнорировать?! За что?! Что я вам вообще сделала?!       Никто не ответил. Микару повернул голову в сторону Лины и широко зевнул, обдав её несвежим дыханием.       — Совсем обалдел?! — такого Лина не ожидала и треснула Микару по голове.       — Ай! — вскрикнул тот, потирая ушибленное место. — Кто это сделал?!       — Ты дурак что ли?! — вспыхнула Лина, вскочив с места. — Хватит притворяться, что не видишь меня!       — Заткнись, — раздался голос Браун. — Ещё не хватало из-за тебя потерять баллы.       — Извини, — ответила Лина, но одновременно с ней заговорил и Микару.       — Меня кто-то по голове треснул, — сказал он, ковыряясь в ухе пером.       Лина вздохнула. Это было верхом безумия. Они продолжают делать вид, что она — пустое место.       — Микару и Браун, минус пять очков с Когтеврана за болтовню во время теста. И работы мне на стол, — строго произнёс профессор Курогири.       — Профессор, пожалуйста, пощадите! — воскликнул Микару. — Меня кто-то по голове ударил, может даже полтергейст.       — А меня немного ранее кто-то толкнул, — подключилась Браун. — Я тогда не придала этому значения…       Двое в ужасе уставились на пустое место между ними.       — В классе нет полтергейста, — сообщил учитель. — Я специально очистил помещение перед началом урока.       Лина вполуха слушала учителя и одноклассников. Ей становилось дурно. Её не игнорировали — её просто не замечали! Открытие было словно кувалдой по голове. На всякий случай она помахала ладонью перед лицом Браун и покричала. Та и ухом не повела. Тогда Лина взобралась на парту и покукарекала: такое уж точно не проигнорируешь.       Ноль реакции.       Паника тошнотворным комом подступила к горлу, задрожали руки, а на лбу выступил холодный пот. Она что, умерла?!       — Ребята, — пискнула она. — Может, мне ещё можно помочь?!       Она кинулась к доске, взяла в руки мел и начала быстро писать: «Это Лина Райт. Что-то не так, я невидимая, и меня не слышно. Может, я в коме?»       Класс в ужасе ахнул, когда мел поднялся и начал писать слова.       — Кто такая Лина Райт? — раздался чей-то голос.       — Кто в коме? Профессор?! — подключился другой ученик.       Курогири задумчиво смотрел на парящий мел.       — Ревилио, — отдал он команду волшебной палочке. Сноп искр окутал мел, но ничего не произошло. — Странно. Экзорцио.       Лина положила мел и вышла из аудитории бледная, как полотно. Заклинание по очистке помещения от сущностей не возымело на неё эффекта, значит, она не эфемерный бестелесный призрак, но она невидимка. Был это чей-то розыгрыш? Проклятье?! Мысль, что её кто-то проклял, отдалась холодком по спине. Нет, просто чей-то розыгрыш. Может кто подмешал какую-нибудь пудру исчезновения от Уизли в её сок, и теперь пару дней она будет невидимой и неслышимой для всех?       Довольно жестоко со стороны шутника, но девочка решила, что унывать — дикая глупость. Её жизненное кредо — когда жизнь подносит тебе лимоны, сделай из них лимонад — распространялось и на ситуацию, когда о ней вдруг все «забыли». А пока можно было воспользоваться своим положением назло обидчикам и делать то, что ей вздумается: ведь теперь её никто поймать не сможет.       «Лина, ты девочка умная, думай. К Незу!» Она развернулась и быстро побежала в сторону кабинета директора. Он поможет это всё разрешить. Но подойдя к горгулье, охраняющей вход в кабинет, Лина вдруг поняла, что та не реагирует на её голос.       — Серьёзно?! — раздосадованная, Лина пнула каменное изваяние, но ничего не произошло. Только палец на ноге неприятно заныл.       Тогда в библиотеку, чтобы самой попытаться найти ответ. Лина была почти уверена, что с ней ничего страшного не происходит — и вообще с чего бы? — но перестраховаться будет совсем не лишним.       Поиск в библиотеке не принёс особых результатов. Она узнала про мантии-невидимки, разновидности Чар Невидимости, про признаки проклятий Невидимости, но по симптомам у неё было не проклятие: она просто невидима, возможно, на ней простенькие чары Рассеивания, так что люди напрямую на неё и не смотрят и не общаются, да и не растворяется же она в воздухе. Значит, паниковать смысла нет.       Лина собралась уже уходить, как озорная мысль промелькнула в голове: почему бы ей не сходить в Запретную Секцию? Что там может быть такого, в школьной библиотеке?       Она ходила, трогая корешки книг, не рискуя их доставать и пытаться прочитать. Некоторые названия были особенно жуткими: «Чёрная Библия» — наверняка инструкции против магглов; «Чёрный Пёс: падение благородных воительниц света» — это, видимо, что-то историческое. «Песнь Ветра и Деревьев» — наверное, управление стихией при помощи голоса, но без палочки.       Удовлетворив любопытство, Лина вышла из Запретной секции и направилась на ужин.       Было немного больно осознавать, что никто не заметил её пропажи и не ищет. Но запах еды был такой вкусный, а желудок такой пустой, что недолго думая, Лина отбросила в сторону уныние и села за стол, нагло растолкав в стороны парочку студентов: какого-то второклашку и вечно уставше-выглядящего пятикурсника с огромными синяками от хронического недосыпа под глазами. Второкурсник с ошалевшим видом наблюдал, как кусочки еды исчезают прямо в воздухе, и быстро пересел подальше. Пятикурсник же лишь флегматично отвёл взгляд обратно на свой пастуший пирог с почками и кубок с грейпфрутовым соком. Он слишком устал, чтобы обращать внимание на проделки бестелесных сущностей.       — Это… это грейпфрутовый сок?! — раздался девчачий голосок. Шинсо молча кивнул. — Есть ещё?.. Хм, не похоже…       В тот же миг его кубок поднялся в воздух, видимо, подносимый к губам невидимки.       — Эй, — возмутился Шинсо, отбирая кубок у сущности. Несмотря на возмущение, его голос прозвучал абсолютно спокойно. — Пойди на кухню и попроси свой, если хочется, а не отбирай у других.       — Ты… ты видишь меня?! — изумлённо спросила сущность тем самым голоском. Внутри Шинсо всё похолодело: до этого он не совсем осознавал, что разговаривал с привидением, или что там ело рядом с ним. Ничего не ответив, он залпом выпил сок, поставил кубок на стол и пулей вылетел из Большого Зала, не замечая ни удивлённых взглядов друзей, ни любопытствующего — Тоги.       — Постой! — раздался сзади тот самый голос. — Ты меня видишь?! Слышишь?! Мне нужна помощь, меня никто не замечает! Я Лина Райт, учусь на первом курсе Когтеврана, но вдруг исчезла, и меня никто почему-то не помнит! И ты в том числе! Мне нужна твоя помощь! Пожалуйста!       Шинсо отчаянно делал вид, что не слышит голоса, но то, что он прибавил скорости, выдало его с головой: он явно слышал и пытался избавиться от преследовательницы.       Быстро ответив на вопрос стража, охраняющего башню факультета, Шинсо кинулся в свою спальню, надеясь, что сущность не следует за ним.       Он тихо чертыхнулся, стягивая через голову мантию, когда вновь услышал просьбы о помощи. Не поворачивая голову на звук, он продолжил раздеваться, надеясь, что сущности станет неловко от его голого вида, и она убежит: судя по голосу и сказанному ей самой, сущности было не больше двенадцати.       Когда вниз полетели и брюки, он услышал сдавленный писк и возглас, что он — извращенец, но и бровью не поведя, Шинсо продолжил делать вид, что не слышит назойливого голоса. Накинув халат, он захватил полотенце с банными принадлежностями и направился в ванную комнату, лелея надежду, что если будет себя вести так, будто не видит и не слышит её, она оставит его в покое и пойдёт искать кого-нибудь ещё.       Он сделал вид, словно действительно не подозревает о том, что рядом может быть Лина, но дверь в ванную открыл осторожно, так, чтобы едва протиснуться внутрь самому, и тут же закрылся на щеколду. Неуверенно обведя взглядом ванную, он направился к душевой кабинке и минуту стоял в молчании, не решаясь раздеться догола. Не особо хотелось светиться перед малолеткой. Уж лучше точно узнать, если она здесь.       — Лина Райт, ты здесь? — тихо спросил он, с ужасом ожидая положительного ответа. — Мне надо раздеться, — продолжил он. Вновь тишина. Шинсо облегчённо выдохнул: похоже, и правда один…       Лина сидела в гостиной в своём любимом кресле, обхватив колени руками и задумчиво наблюдала за полыхающим в камине пламенем. Как она сможет убедить Шинсо помочь ей? Он явно не дружелюбный тип, но единственный во всём Хогвартсе, кто её мог слышать. По крайней мере, единственный, кого Лина знала. Надо в этом точно убедиться и обойти следующим утром столы всех факультетов.       С этой решительной мыслью девочка направилась в свою спальню. Её кровать всё ещё была на месте, вещи тоже. Она существует. Просто её забыли… Может, это даже кто-то сделал специально…

***

      Лине снился странный сон: она не могла пошевелиться и открыть глаза, и лишь почувствовала, как кто-то нагнулся к ней, обхватил ледяными пальцами запястье и полоснул по нему лезвием. Вскрикнув, Лина проснулась, хватаясь за саднящее запястье, но пореза не было. Что это было? Сонный паралич?       Отдёрнув балдахин в сторону, она направилась в ванную комнату, по пути отметив, что пора уже вставать и собираться для учёбы.       — Доброе утро, — сказала она выходящей из ванной Браун, но та не ответила.       Лине потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить: она невидимка. Запершись в ванной, она осмотрела своё отражение, которое ничуть не отличалось от обычного, включила душ и принялась мыться. Снаружи постучала одна из одноклассниц, спрашивая, кто занял ванную комнату. Лина крикнула, что через минуту выйдет, однако по ту сторону двери уже использовали «Алохомору», и внутрь вошли три её одноклассницы, вытянув вперёд палочки.       — Кто здесь? — испуганно пискнула одна из девочек, глядя на валящий пар из душевой кабинки. Вода выключилась, дверца отъехала в сторону, и наружу вышло полотенце, паря над землёй в виде вертикального цилиндра.       Девочки замерли, не зная, что делать, как вдруг полотенце сделало движение в их сторону, словно атакуя, и троица, визжа, дала дёру не только из ванной, но и из спальни — только пятки засверкали.       Лина, согнувшись пополам от смеха, наблюдала за убегающими одноклассницами, после чего как ни в чём не бывало, продолжила собираться. Заклятие всё ещё не сошло, но всё равно было весело. Подумав, она драматично оставила на запотевшем зеркале отпечаток своей ладони и покинула спальню.       За завтраком Лина начала задуманное накануне. Подходя к каждому столу, она двигала магией стол, скамейки, насколько это было возможно, громыхала посудой и толкала учеников в спину. Однако в итоге все проклятья летели в сторону Пивза.       В какой-то момент Лине показалось, что Тога посмотрела ей прямо в глаза, но это ощущение тут же прошло: та помахала рукой и крикнула приветствие Кацуки Бакуго, который пришёл завтракать чуть позже остальных и был за её спиной. Перепроверять Лина не рискнула: всё-таки это жуткая Тога, с ней лучше не связываться лишний раз. И есть Шинсо, если что.       — С дороги, экстра! — рявкнул пятикурсник, толкая замешкавшегося первокурсника с Пуффендуя, который подошёл поближе, чтобы поглазеть на устроенный Линой дебош.       Девочка нахмурилась. Её безумно раздражал этот высокомерный чванливый агрессивный Бакуго, ведущий себя с остальными так, словно те — мерзкая чернь и грязь под его ногами. Его колкие замечания и несдержанность выводили её из себя, и, как правило, приходилось молчать, чтобы не нарваться на проблемы. Но сейчас она невидимка и может на нём отыграться.       Зловеще захихикав, Лина достала палочку и направила ту на тарелку с овсянкой:       — Вингардиум Левиоса!       Тарелка плавно взлетела в воздух и через мгновение зависла над головой Кацуки. Прежде, чем тот успел отреагировать, тарелка перевернулась, и содержимое вывалилось на голову высокомерного аристократа. Тот настолько опешил, что потерял дар речи. По столам пробежали сдавленные смешки очевидцев. Овсянка стекала Кацуки на лицо и кусками падала на пол с чавкающим звуком. Было забавно и удивительно приятно видеть блондина таким поверженным и таким тихим.       — Хах! — не сдержал смешок стоящий рядом с Кацуки Эйджиро Киришима, его лучший друг, но тут же сдвинул брови: — Так, кто это сделал? — строго спросил он, обведя взглядом столы. — И зачем?       — Это сделала я, Лина Райт! — громко оповестила девочка. — Потому что терпеть не могу этого зазнавшегося придурка! И что ты мне за это сделаешь?! Вингардиум Левиоса!       Эйджиро ей нравился за дружелюбие, спокойствие и умение утихомиривать вспыльчивого Кацуки, но это вовсе не значило, что она закончила с последним. В воздух поднялась бутылочка с кленовым сиропом и щедро полила своим содержимым голову слизеринского выскочки.       В этот раз Кацуки тут же отреагировал и разразился тирадой нецензурной брани, послав в воздух несколько взрывов и пригрозив убить наглеца.       — Минус пять баллов со Слизерина, — раздался холодный беспристрастный голос со стороны учительского стола, и Кацуки попал под сковывающее заклинание немигающего профессора Айзавы. — Нормы поведения ещё никто не отменял, даже пусть Пивз снова расшалился. Только из-за того, что твой день начался с овсянки с кленовым сиропом на голове, не означает, что нужно портить настроение всем.       — Но, профессор, любому будет сложно удержать себя в руках, вылей им на голову… — начал было Эйджиро, но сжался под взглядом Айзавы.       — Согласен, неприятно, — так же спокойно продолжил учитель тоном, от которого по коже поползли жуткие мурашки. — Однако истинный представитель волшебной касты не ведётся на дебильные провокации глупых полтергейстов. Это их только раззадоривает. Не так ли, профессор Курогири?       — Так и есть.       — Тогда поймайте этого сраного Пивза, — потребовал Кацуки, когда Айзава снял с него заклинание. — Или я сам с ним компетентно разделаюсь.       Наблюдавшая сцену Лина немного расстроилась. Она не была против того, чтобы из-за неё изжили из замка Пивза, так как он несколько раз разбивал об её голову сворованные из кухни яйца, швырялся навозом и вытворял прочие неприятные сюрпризы, но становилось ясно одно: её никто, кроме, возможно, Шинсо, не слышит, и он — единственная связь с остальным миром… И он отправил её в тотальный игнор.       Мысль была не особо приятной и отдавала горечью. Лина так и не поняла, за что с ней обошлись именно так. Да, она не была самой ответственной на факультете, но обесчеловечивать её подобным образом, делая вид, что она — пустое место, верх жестокости и глупости.       Поступок с Кацуки не был, конечно, взрослым, но она стала себя чувствовать лучше, после того как отомстила ему. Непроизвольная улыбка расползлась по лицу Лины: она поняла, чем может занять себя, пока действует заклятие…

***

      Всю следующую неделю Лина веселилась, устраивая мелкие проделки то в гостиной, то в столовой, то в аудиториях. Пивз постоянно ошивался рядом, питаясь энергией хаоса, которую она создавала своими проделками. И хотя он её не видел и не ощущал, каким-то образом он всегда возникал неподалёку.       Также Лина отчаянно пыталась установить связь с людьми.       «Я — Лина Райт», — писала девочка мелом на доске в надежде завязать диалог, но тут же появлялся Пивз, радостно хихикая и издавая неприличные звуки. Затем он расходился, начинал швырять предметы и пронзительно кричать, переключая всё внимание на себя. Через пару дней на её записи перестали обращать внимание, решив, что это новый прикол от Пивза.       Становилось всё более и более одиноко. Лина всё острее ощущала внутри себя какую-то пустоту, словно и правда начинала исчезать. В некоторые моменты она стала ощущать размытость сознания, будто бы спала… В итоге, первичное чувство холода и пустоты, возникшее, как смутная тревога, ещё в начале недели, к её концу начало всё больше овладевать Линой. Прежние проказы перестали доставлять какое-либо удовольствие, что, впрочем, было вопросом времени.       Пока что единственное, что не могло ей надоесть, были творческие вечера, где она с головой погружалась в выдуманные ею миры и старалась переносить увиденное на бумагу посредством слов. Вот и сегодня, заняв свой любимый уголок, Лина приготовилась к писательству. На стол перед собой она выставила чернильницу с пером, лист же терпеливо дожидался уготованной ему участи стать чем-то большим. В такие моменты единения с самой собой становилось гораздо легче на душе.       — Ну-с, приступим, — обмакнув кончик пера в чернила, Лина занесла руку над бумагой.       Дальше же произошло странное. Пальцы почему-то сомкнулись в пустоте, а сам пишущий инструмент выскочил и с тихим стуком упал на лист. При ударе кончик оставил жирную чернильную кляксу, брызги от которой разлетелись в разные стороны.       — Да что это со мной? — в недоумении потянулась за упавшим пером Лина.       Вот только сколько она ни пыталась, ухватиться за него ей так и не удалось. Возможно, всё дело в чьей-то шутке, и уже заговорили её личные вещи? Чтобы развеять свои опасения, Лина схватила чернильницу, но к своему ужасу увидела, как пальцы прошли и сквозь неё.       В панике Лина начала кружить по гостиной, лишь чудом не врезавшись ни в кого из отдыхающих когтевранцев. Непонятное состояние, показавшееся ей сперва забавным, теперь не на шутку пугало. И ещё этот холод, поначалу ощущавшийся не более чем прохладой, сейчас отчетливо расползался от кончиков пальцев. Лишь теперь для Лины становилось очевидным её плачевное положение. Ей срочно нужна была помощь. Но к кому обратиться?       — Тога Химико! — быстро смекнула Лина, но весьма скоро поникла.       За все эти дни шестикурсница со Слизерина сама появлялась рядом с ней, с одной стороны вызывая подозрения, что она видит все шалости, устраиваемые Линой, но каждый раз волшебным образом переключаясь на кого-то из других студентов. Чтобы выяснить свои догадки наверняка, следовало бы встретиться с Тогой где-нибудь наедине, но вот как отыскать её самостоятельно, девочка не имела ни малейшего представления. Можно было бы попытаться поймать Тогу в гостиной её факультета. Вот только если что и поняла за эти дни Лина — эта девушка её пугает по-настоящему. Значит, оставался последний вариант — попытаться растормошить вечно на все наспавшего Хитоши Шинсо.       — Ты моя последняя надежда, — тихо прошептала себе под нос Лина, стиснув кулачки. — И если надо, я мстительным призраком сяду тебе на хвост!       Так она и решила поступить. Шинсо конечно же слышал каждое её обращение: по его реакции это чётко прослеживалось. Однако он уже был научен горьким опытом её ранних проделок и потому обычно старался всячески игнорировать непонятный голос из ниоткуда.       В итоге всё, что оставалось Лине — преследовать его день и ночь. На занятиях она всячески старалась отвлекать его, чтобы он путался в записях и конспектах. И, что самое жуткое, Лина была вынуждена лишить его возможности нормально спать. Тога же как будто специально перестала появляться в поле зрения. С каждым новым днём, прошедшим в пустых попытках достучаться до Шинсо, Лину всё сильнее охватывала паника и страх. Что если она теперь исчезнет навсегда?       — Нет уж! — каждый раз одёргивала она себя и отправлялась в новый рейд за нервными клетками Шинсо.       Но как бы ни старалась Лина, время постепенно утекало, а результат так и не появлялся. Отчаяние охватывало её всё сильнее, и куда чаще она просто тихо плакала, уткнувшись в колени. Как никогда прежде она ощущала подлинное одиночество, раздирающее её изнутри. А вместе с тем всё тусклее становилась надежда на избавление от этого проклятия.  

***

      Сладостная дремота, в которой с головой пребывал Хитоши Шинсо, оказалась грубо нарушена. И это когда он, наконец-то, сумел заснуть после всей творящейся с ним канители последние четыре дня!       — Ну что там ещё? — с явным неудовольствием пробурчал он, приподняв голову от парты. Виски неприятно ныли, и в целом голова трещала, как с похмелья. И это при том, что ничего крепче сливочного пива Шинсо никогда не пил.       Всему виной были двое учеников, которые устроили перепалку прямо посреди пары по зельеварению. Прикрыв глаза всего на минутку, как сперва показалось Шинсо, он проспал до следующей пары, где уже занимались Гриффиндор со Слизерином. Судя по всему, дело дошло до драки, раз оба зачинщика выглядели, как потрепанные петухи. Похоже, что профессор Айзава также успел задремать и потому среагировал не моментально, отчего он явно был очень зол.       Под его немигающим, налитым кровью, взглядом двое тупиц из Гриффиндора и Слизерина быстро стушевались и сейчас лишь обменивались презрительными взглядами. На вид это как раз были одногодки Шинсо.       — Минус пятьдесят очков Гриффиндору и минус пятьдесят Слизерину! В добавок к утерянным баллам, вы оба остаетесь на отработку сегодня! — резко одернул их Айзава. — Надеюсь, отдраивание днищ котлов и полировка серебряных кубков уменьшат ваш запал, мистер Мидория. Также как и пропущенная тренировка по квиддичу, мистер Бакуго. Всё поняли?       — Да, сэр, — понурившись, приняли оба своё наказание.       Весело хмыкнув себе под нос, Шинсо прилёг обратно на руки и прикрыл глаза. Как солнце всегда встает на востоке, так и эти два факультета собачатся, не переставая. Впрочем это, как и многое другое, его не касалось. Пока была такая возможность, он попытался прикорнуть ещё хотя бы ненадолго. Скопившаяся усталость ощущалась в этот миг как никогда остро, и сил сопротивляться ей уже не осталось. Приятное тепло начало уже расползаться по всему телу, и слабая улыбка расплылась на сонном лице когтевранца. Тишина и покой. И никаких голосов.       Неизвестно, как надолго теперь он уснул, но проснулся Шинсо опять же из-за постороннего шума. Не таинственный призрак, и на том спасибо. На сей раз это был грохот упавшего котла, что стоял рядом с ним на парте. Вслед за этим в сознание Шинсо ворвались крики и ругань.       — А всё ты, чёртов Деку! Теперь из-за тебя я пропустил тренировку, ботан!       — Я?! Вообще-то это ты опять начал себя странно вести! В чём твоя проблема?!       — Заткнись!       И, словно вишенка на этом торте из раздражителей, до Шинсо донеслись звуки борьбы, после чего ему прилетело локтем прямо в голову. Не столько больно, сколь неожиданно. От такого он, разумеется, вскочил, как ошпаренный, чертыхаясь на чём свет стоит. Ну конечно, это всё та же парочка, которую наказал профессор Айзава. И они опять собачились вместо того, чтобы заниматься работой. И что самое паршивое — они снова разбудили его!       — Ой, прости пожалуйста, я не хотел! — как не в себе захлопотал парень в мантии Гриффиндора, которого профессор назвал Мидория. — Тебе как, не сильно досталось?       — Ты ещё у меня прощения не попросил!.. — уже собрался было разразиться язвительной речью Бакуго.       Вот только вулкан возмущения уже пробудился.       — Да-вы-совсем-охренели-тут! — не на шутку взорвался Шинсо, в миг заполнив собой всё пространство вокруг, пускай и образно. — Четыре! Долбанных! Дня! Мне никак не удается уснуть из-за призрака в гостиной! Где я только не пытался — нигде нет мне покоя в покоях Когтеврана!       — А-а? А ты ещё что за шизик? — скривив лицо, поинтересовался Бакуго, и его слова тут же поглотила новая волна праведного гнева Шинсо:       — Мало того! Стоило мне найти пристанище у профессора Айзавы и заверить его, что всё в порядке, я наконец-то добрался до вожделенного сна, но нет! Теперь из-за вас, тупиц, мне опять не удалось выспаться! Да у меня уже мешки под глазами больше этих самых моих глаз!       И верно, ещё несколько дней назад его взгляд пускай и был мрачен, но всё же хранил свежесть и ясность. Теперь же лишь темные круги пролегали вокруг глаз и такой вид был присущ скорее мёртвым, чем живым.       — Призрак? Ты серьёзно? — чуть ли не открыто усмехнулся Бакуго.       — Абсолютно, — наконец, смог взять себя в руки Шинсо и вернулся к своей обычной спокойной манере речи. — Невидимый и как будто бы даже не существующий. Но вот голос… Голос был более, чем реален.       — Понятно, так это про тебя слухи ходят, — лишь небрежно закатил глаза Бакуго.       Шинсо, кажется, начал немного лучше понимать гриффиндорца, поскольку ему сейчас тоже захотелось от души врезать этому надменному типу.       — Какие слухи? — осторожно поинтересовался Мидория, не зная даже к кому обращаться в первую очередь.       — Чокнутый когтевранец, что уже который день шатается по школе и всем твердит о голосах в своей голове. Призраки и те пальцами у висков крутят, поскольку парень точно не в своем уме. Дам совет — тебе бы обратиться в «Святой Мунго», там таких, как ты, ждут с распростёртыми объятиями.       — Как раз уже собирался, уж всяко лучше с психами, чем с уродом, вроде тебя, — сквозь зубы прошипел Шинсо.       Наскоро скинув свои вещи в сумку, он стремительно направился к выходу из класса. Подставленное плечо Бакуго он как будто бы не заметил и наоборот специально с нажимом зацепил его. Может он и в самом деле чокнутый, но точно уж не трус.       Так бы Шинсо и ушёл, погружённый в свои мысли, если бы его не одёрнули уже в подземном коридоре. Готовый к очередным нападкам того агрессивного парня, вместо него, к своему удивлению, он обнаружил гриффиндорца. Тот с обеспокоенным видом мялся и, похоже, не знал, с чего начать.       — Ну, чего тебе? — пробурчал Шинсо, поскольку не знал, чего ему ожидать. — Тоже пришел посмеяться?       — Н-нет, вовсе нет! Просто я, ну это… Из-за меня тебе тоже досталось, Кацуки тот ещё придурок, хотя раньше он и не был таким. Я к тому что…       — Проехали… Мидория, верно? Я Шинсо, ну это так, к сведению. Всё в норме, не переживай, — вяло махнул ему рукой Шинсо.       — Вовсе не в норме, ты и правда выглядишь измученным, — с нескрываемым волнением выдал Мидория. — Может расскажешь, в чём дело?       — Я бы не советовал, честно, — потёр шею ладонью Шинсо.       С одной стороны Шинсо хотел, чтобы его выслушали без язвительных комментариев, насмешек и всего прочего. С другой же… слишком часто ему отказывали в понимании сокурсники и другие ребята с факультета… Хотя, минутку. Этот парень как раз не с его факультета.       — Ты же гриффиндорец, — смекнул что к чему Шинсо.       — Ну да, Шерлок, — удивлённо подтвердил Мидория. — А что?       — Да нет, я о своём, — отмахнулся тот. — Так что, ты серьёзно настроен помочь? Даже если тебя будут называть чудилой?       — Хоть по мне и не скажешь, но я и есть самый настоящий чудила от мира магов, — гордый собой, поставил его в известность Мидория, широко улыбнувшись. — Так что, думаю, мы с тобой отлично поладим, ведь в одной лодке находимся.       — Вот как…       Шинсо крепко призадумался. За последние дни его вера в людей несколько пошатнулась. И всё же, после нескольких секунд раздумий, пока Мидория терпеливо ждал, он предпочёл согласится. Даже если это всё будет не более, чем розыгрыш, хуже для Шинсо уже точно не будет. И в качестве знака он протянул руку Мидории, которую тот с радостью пожал.       — Ты не против только, если я позову своего друга? Он и я, можно сказать, дополняем мозговые центры друг друга.       — Да, почему бы и нет, — махнул рукой Шинсо, поскольку игра уже и так велась на доверии. — Приходите вдвоём к башне Когтеврана ближе к отбою, я вас встречу и проведу в гостиную. Тебе и твоему другу нужно будет увидеть это самим.       Пускай шанс и был маленьким, когтевранец понимал, что лучшего ему может и не представиться.  

***

      Лина сидела в гостиной Когтеврана перед камином, тихо покачиваясь в такт пляшущим языкам пламени. Пустота стискивала душу словно мерзкие когти чудовища из старых сказок. Сегодня она даже не пошла за Шинсо на уроки, вместо этого оставшись наедине со своими невеселыми мыслями. Да и что толку? Сколько она ни старалась, этот парень отмахивался от неё, как от назойливой мухи. А уж теперь, после стольких бессонных ночей, он точно не будет ей рад. С каждым днём слабость и холод расползались всё дальше по телу. Лине даже начало казаться, что она могла видеть сквозь собственные ладони, стоило попытаться ими закрыть глаза. Как долго ей ещё осталось? Сутки? Неделя? Да и до чего именно осталось? Что с ней будет дальше?       От вороха подобных вопросов без ответов Лина лишь крепче вцепилась в свои руки. Так хотелось, чтобы её просто позвали по имени. Пускай даже просто окликнули одним из её обидных прозвищ. Ведь это, можно сказать, всё её вина. Лишь бы не это гнетущее одиночество.       Одинокая слеза скатилась по щеке, сверкнув в бликах огня, от которого она теперь не ощущала тепла. А вокруг лишь смеялись и болтали равнодушные люди, не замечавшие плачущей души совсем рядом с ними.       Уткнувшись носом в колени, Лина так и просидела, пока могучее пламя камина не осталось дотлевать. В этом огне она видела себя, и сейчас она также ощущала себя, как этот маленький уголёк. И в самый темный час до ушей Лины донёсся тихий шепоток:       — Тихо, заходите.       Не веря увиденному, она во все глаза наблюдала за скрытно продвигавшимся от главного входа Шинсо. Для него было весьма странно появляться так поздно, это Лина уже успела выучить, да ещё и крадучись. Но что ещё больше её поразило, так это появление двух гриффиндорцев вслед за ним. Их она видела впервые рядом с Шинсо и потому с любопытством оглядывала его новых знакомых. Один был зеленоволосый миловидный парень с добрыми большими глазами и яркими веснушками. Второй обладал более холодной внешностью: одна половина его волос была светлой, вторая — тёмной, пронзительные глаза тоже были разного цвета, и даже уродливый шрам на левой половине лица не портил их красоты.       — Чувствую, втягиваешь ты нас в очередную авантюру, Изуку, — прошипел этот парень своему однокурснику. — Не думал, что будет, если нас застукают?       — Поправка: уже втянул, Шото, и нет, понятия не имею, — широко ухмыльнулся парень, названный Изуку, на что Шото лишь закатил глаза:       — Мало тебе потерянных баллов…       — Я же сказал, тихо! — шикнул на них Шинсо. — Итак, мы на месте.       Услышав эти слова, Лина разве что не стремглав подбежала к когтевранцу, для которого была занозой все эти дни. Смахнув слезу, она что есть мочи крикнула ему прямо в ухо:       — На помощь! Услышьте меня!       Шинсо дёрнулся, как ужаленный, тогда как его спутники никак не отреагировали. Очевидно, вышло на порядок громче, чем нужно, и Лине стало несколько стыдно за себя.       — В-вы не слышали сейчас ничего? — потерев ухо, поинтересовался Шинсо у гриффиндорцев.       — Что мы должны были услышать? — ровным тоном спросил Шото, а Изуку же неоднозначно пожал плечами.       — Так и вы этого не слышите, — сокрушённо протянул Шинсо, рухнув на ближайший диван. — Хотя в этот раз было странно.       — Может, ты опишешь нам, на что это было похоже? — попробовал приободрить его Изуку.       В этот момент, стоило только Шинсо открыть рот, он крепко призадумался, прежде чем ответить.       — Как будто бы голос стал слабее, словно идущий сквозь толщу воды. Раньше это был безостановочный поток слов и мыслей, а сейчас я даже не смог ничего толком разобрать. Однако я смог почувствовать… одиночество?       — Может попробуешь прислушаться как следует? — оглядевшись по сторонам, мимоходом проронил Шото. — Ты ведь пробовал слушать этот голос? Не игнорировать?       На это Шинсо не нашёл, что ответить. Все эти дни он считал данную ситуацию не более, чем недоразумением и дурацкой шуткой. Поэтому он только и делал, что отмахивался от голоса. А этот гриффиндорец таким простым вопросом заставил его, ученика умнейшего из факультетов, почувствовать себя идиотом.       — Да… да! — тихо радовалась Лина, готовая расцеловать этого старшекурсника в мантии с алой оторочкой.       — Я не знаю, кто ты или что ты, — осторожно произнёс Шинсо. — Но не могла бы ты повторить, пожалуйста?       — Я здесь! — радостно крикнула она ему.       Шинсо стоял с закрытыми глазами, полностью отдавшись слуху. Да, он действительно слышал её, хотя голос и стал слабее.       — Это девочка, и она говорит со мной, — тихо прошептал он гриффиндорцам.       — Тогда спроси у неё, кто она, — нетерпеливо отозвался Шото.       — Я всё расскажу, только выслушайте! — в отчаянии прокричала Лина.       — Судя по всему, она слышит всех нас, — произнёс Шинсо, озадаченно почесав в затылке. — Сказала, что расскажет всё.       — Так, как нам тебя называть? У тебя есть имя? — задал ей первый вопрос Изуку.       Лина, преисполнившись новой надеждой, радостно кивнула, пускай никто из них и не мог увидеть её жеста. Теперь-то всё будет хорошо, главное, чтобы она ничего не упустила в своём рассказе.       — Меня зовут Лина Райт…  

***

      — Да твоим мешкам даже Шинсо обзавидуется, — вместо приветствия произнёс Шото при виде подошедшего Изуку. Тот в ответ лишь зевнул и сел рядом с другом.       — Да, я почти всю ночь думал, — поискав глазами кофейник, Изуку разочарованно вздохнул и налил себе тыквенный сок. Есть совершенно не хотелось, а предстоящая лекция по трансфигурации у профессора Секиджиро лишь угнетала ещё больше.       — И что надумал? — чуть понизив голос, спросил Шото. Обычно во время завтрака было значительно тише, поэтому ему не хотелось, чтобы их разговор кто-то подслушал. К тому же сидящая неподалёку Мина уже навострила ушки и заодно отметила помятый вид Изуку.       — Опять небось свои комиксы читал, теперь переживай, что с метлы на тренировке свалится, — раздалось её недовольное ворчание.       — Я не думаю, что Лина просто доставучий призрак: есть небольшая странность, — произнёс Изуку, многозначительно зевнув.       — Только не говори, что ты эту мысль всю ночь думал, — фыркнул Шото. — Пока ты вчера завис в гостиной, я успел поговорить с Почти Безголовым Ником. Он сказал, что ни разу не слышал о подобном призраке в стенах Хогвартса. Мне кажется, что Кацуки прав, и наш новый приятель немного не дружит с кукушечкой.       — Утречка, — раздался за спинами знакомый голос, и друзья как по команде обернулись. Шинсо стоял позади, сунув руки в карманы. На удивление, его лицо сегодня выглядело куда свежее.       — Привет, Шинсо, — Изуку вложил в приветствие всю свою оставшуюся бодрость. — Заметно, что сегодня тебе, наконец, дали выспаться.       — Ощущение, что она на тебя переключилась, — хмыкнул Шинсо.       — Может, позавтракаешь с нами? — предложил Шото. — У Изуку есть какие-то мысли.       — Не переживаешь подпортить репутацию, в открытую общаясь с чудиком, красавчик? — едко поинтересовался Шинсо.       — Я и так уже дружу с самым большим чудиком факультета, — парировал Шото и подвинулся немного в сторону, чтобы тот мог присесть. На это Шинсо крыть было нечем: Изуку был своеобразным даже по меркам других обучающихся в Хогвартсе магглов. Что, впрочем, никак ему не мешало.       Завидев, как за их стол садится странноватый когтевранец, некоторые гриффиндорцы тут же зашушукались, не забывая периодически одаривать неодобрительными взглядами своих товарищей по факультету. Преобладающему же большинству было на это глубоко плевать.       — Изуку, план, — Шото ткнул задремавшего на мгновение приятеля локтем.       — Я не сплю, — буркнул тот, потерев закрывающиеся глаза. — Я осмысливаю.       — Не вешай мне лапшу: когда ты думаешь, ты бормочешь. Агуаменти! — в лицо Изуку вылилось около пинты воды, что мгновенно его взбодрило. При этом Шото выглядел совершенно спокойным.       Шинсо достал было палочку, чтобы убрать воду, но Изуку его остановил.       — Всё нормально, — пояснил он, утёршись рукавом. — В общем, Лина — не призрак, но по какой-то причине её не видит и не слышит никто, кроме тебя. Даже привидения замка не ощущают её присутствия.       — Если и ты ведёшь к тому, что мне пора в дурку, то от тебя это будет услышать особенно обидно, — произнёс Шинсо.       — Я думаю, она реально ученица Хогвартса, — пропустив его слова мимо ушей, заявил Изуку.       — Это звучит очень неубедительно, — подал голос Шото. — Почему в таком случае никто, начиная от старосты факультета, заканчивая деканом, не задался вопросом исчезновения ученицы? Это при условии, что она писала своё имя на доске.       — Потому что они не помнят, — пожал плечами тот. Шото едва слышно скрипнул зубами, но всё же ответил довольно сдержанно:       — Довольно смелое утверждение, не подкреплённое никакими доказательствами. Тебе ли не знать, что нельзя строить план на догадках.       — У меня есть доказательства, — Изуку пошарил по карманам мантии, пока не вытащил наружу кусочек пергамента. — Ну… и возможно немножко домыслов, но в нашем случае это несущественное допущение.       Шото скептически приподнял одну бровь: насколько он знал, у его друга было своё понятие о несущественности. Тем не менее он склонился над пергаментом.       — Это список первокурсников Когтеврана с печатью декана, — наконец, изрёк Шото, выпрямляясь. — И тут нет Лины Райт. Не представляю, откуда ты его достал, но, если это будет снова стоить нам очков, я тебя лично задушу, потому что это тупо. Кажется, я понимаю, почему ты не выспался. Несущественное допущение, ага…       — Ну, есть вероятность, что я ошибся, — задумчиво почесал подбородок Изуку. — Тем не менее, проверить мою теорию можно было лишь на оригинале. Шинсо, посмотри и ты, пожалуйста.       Тот равнодушно кивнул и кинул взгляд на пергамент. В этот же момент его глаза заметно расширились.       — Лина, — произнёс он, ткнув в середину списка, и, подняв глаза на ребят, добавил: — Райт.       — Да ладно? — Шото снова заглянул в пергамент, однако нужного имени так и не увидел. При этом по реакции Шинсо он понимал, что тот не лжёт.       — Всё равно, это было пальцем в небо, — нахмурился Шото. — Даже не представляю, откуда у тебя появились подобные догадки, поэтому это не отменяет твоего необоснованного риска.       — Вообще, я могу объяснить, — произнёс Изуку, выглядя при этом крайне неуверенно. — Лина упомянула, что кроме Шинсо её ощущает ещё один ученик — Тога Химико.       — Тога Химико — самое жуткое существо в этой школе, — Шото неосознанно потёр свой шрам вокруг левого глаза, доставшийся ему после сильного ожога. — Она практикует чёрную магию, зависает в Запретном лесу и ещё бог знает где. Было бы странно, если бы Химико как раз не видела призраков.       — Но Лина — не призрак, — напомнил Изуку. — С ней что-то произошло, из-за чего её перестали видеть и вообще забыли.       — Может, какой-то тёмный артефакт? — предположил Шинсо. — Хогвартс, конечно, замечательный, но чего тут только случайно не найдёшь.       — Если она сейчас рядом, можно спросить, не трогала ли она что-то запрещённое, — произнёс Шото.       — Я не думаю, что дело в этом, — нетерпеливо встрял Изуку. — Перед исчезновением Лина виделась с Тогой Химико, которая не менее опасна, чем любой тёмный артефакт. Кто и знает толк в мощных заклятиях, так это она. В прошлом году один из студентов угодил в больничное крыло с сильнейшим истощением от одного её прикосновения…       Шинсо вдруг замер, внимательно прислушиваясь к происходящему в своей голове. Вроде кто-то снова рыдал на третьем этаже, но сквозь плач, наконец, пробился приглушённый голос Лины. Сегодня он почему-то звучал ещё более отдалённо чем обычно.       — Лина говорит, что Тога трогала её блокнот.       — Через личные вещи, дорогие владельцу, вполне реально насылать проклятия, — кивнул Изуку. — Даже в мире магглов особо суеверные люди стараются избегать попадания в руки подозрительных индивидов своих личных вещей. Возможно это как-то связано с энергетикой владельца и предмета. Я как раз писал эссе на четвёртом курсе, где изучал зависимость человеческого биополя от личной привязанности. А вы знали, что даже магглы обладают некоторым процентом магической силы? Это так интересно и прекрасно объясняет факт, почему в семьях магглов рождаются дети с магиче…       — Изуку, захлопнись, — добродушно попросил Шото, поняв, что того в очередной раз понесло.       — Простите, — Изуку виновато потупился.       — Так к чему ты вспомнил именно про Химико? — поинтересовался Шинсо.       — Я думаю, у неё достаточно сил и знаний чёрной магии, чтобы сделать что-то вроде массового изменения воспоминаний… — Изуку запнулся, почему-то занервничав.       — Ты имеешь в виду Обливиэйт? — задумчиво сдвинул брови Шото. — Даже если Тога и смогла за ночь околдовать весь замок, это не объясняет, почему исчезли все упоминания о Лине. И почему это не коснулось только Шинсо.       — Мне к-кажется, это не с-совсем оно… — Изуку стал заикаться, а это был знак, что он реально знает, о чём говорит, но одновременно это нечто постыдное лично для него. Каждый раз, когда Шото думал, что знает своего друга достаточно хорошо, тот умудрялся выкинуть что-то новенькое.       — Тебе всё равно придётся рассказать, — строго произнёс он вслух. Изуку послушно кивнул и, вздохнув, заговорил:       — В общем, на каникулах я купил раритетную серию комиксов «День-М»… — тихий вздох Шото заполнил собой паузу, однако Изуку продолжил: — Хоть я уже читал интернет-издание, я просто обязан был иметь печатный экземпляр в своей коллекции. Первый выпуск был издан в июне аж две тысячи пятого года, заключительные серии в ноябре. Первые два выпуска заняли первое и второе место по количеству продаж в июне: более двухсот тысяч копий…       — Изуку! — одёрнул его Шото. — Давай переходи непосредственно к той части, где ты косячишь.       — С чего ты взял, что я в чём-то виноват? — неубедительно возмутился Изуку. Шото просто проигнорировал этот вопрос.       — В поезде я столкнулся с Кацуки. Мы немножко повздорили, а в это время кто-то из его друзей порезал мой рюкзак, и всё содержимое разлетелось по вагону. И так вышло, что пакет с комиксами шлёпнулся прямо под ноги Тоге… — Изуку, видимо, мысленно перенёсся в воспоминания, потому что на его лице отразилась неподдельная боль. — Как вы понимаете, в Хогвартс я уже приехал без своего эксклюзивного издания, подписанного самим Стэном Ли, а ещё…       — Окей, трагедия, — перебил его Шото. — Как это связано с проклятием?       — Ну как же? — почти раздражённо сказал тот, пока не вспомнил, что перед ним непросвещённые волшебники, после чего терпеливо пояснил: — В этой серии в центре сюжета Алая Ведьма, которая способна манипулировать реальностью. И как раз в этих выпусках она кардинально меняет весь мир, включая воспоминания практически всего населения.       — Ясно, — Шото потёр переносицу. — Теперь я понимаю, откуда растут ноги твоей невероятной теории. С чего ты вообще взял, что ей дело до твоего журнальчика? Может, это ты перечитал комиксов?       — М-м-м, — замялся Изуку. — Потому что она пару недель назад нашла меня в библиотеке и вроде что-то говорила про свои впечатления, но я на тот момент чуть не умер от страха, поэтому ничего не помню.       — О как, — спустя продолжительную паузу изрёк Шинсо.       Тем временем столы постепенно пустели, на что обратил внимание Шото и глянул на часы.       — Нам нужно закругляться, а то опоздаем на зелья, — сообщил он. — После вчерашнего профессор Айзава и так злой, как соплохвост. Может легко снять ещё пятьдесят очков за обычное опоздание.       — Странно слышать, — хмыкнул Шинсо. — По-моему, самый нормальный препод в этом дурдоме. Попробуйте для разнообразия заниматься на его уроках.       С этим словами он поднялся из-за стола и направился к выходу из Большого Зала. Изуку и Шото, переглянувшись, поспешили следом.

***

      За обедом троица встретилась снова, правда, на этот раз Шинсо занял место за столом своего факультета. Наскоро пообедав, ребята направились в самое тихое место во всей школе — в библиотеку. Лина через Шинсо привела всех к столу, где несколько дней назад состоялась злополучная литературная встреча. Несмотря на то, что в первую очередь они искали укромное местечко, Шото и Изуку внимательно изучили вокруг каждый миллиметр. Но ничего, кроме парочки нецензурных слов на обратной стороне столешницы, они не нашли.       — Ладно, — Шото отодвинул стул и присел первым. — Давайте подытожим, что у нас есть, и решим, что будем делать.       — Ну по факту, у нас почти ничего нет, исчезла не только Лина, но и её личные вещи, — отозвался Шинсо. — Но делать что-то надо. Не совсем уверен, что у нас много времени.       — В смысле? — встрепенулся Изуку. К обеду он уже достаточно взбодрился, особенно после выговора декана. Его ночная вылазка прошла относительно незамеченной: Полная Дама, страдающая сезонными приступами бессонницы, рассказала профессору Каяме, что Изуку вернулся в гостиную после отбоя. К счастью, одновременно, у Дамы обострялся и склероз, поэтому она не смогла вспомнить точное время, чем парень и воспользовался, соврав, что забыл перевести свои часы на летнее время. Запутавшаяся в итоге профессор просто выписала Изуку профилактических и, лишив его для формальности пяти баллов, отпустила восвояси.       — Голос Лины слабеет, — пояснил Шинсо. — Да и она сама говорит, что у неё ощущение, словно она постепенно исчезает.       — Может, она всё-таки галлюцинация? — осторожно уточнил Шото, за что получил осуждающие взгляды обоих товарищей. — Ладно, — сдался он. — Спроси у Лины, что было в том блокноте?       — Всякие стихи, зарисовки историй и… — начал перечислять Шинсо и неожиданно умолк, напряжённо прислушиваясь. Так продлилось минут пять: всё это время парень просто смотрел перед собой и едва заметно кивал. Наконец, он осмысленно посмотрел на своих спутников и произнёс:       — Её блокнот лежал в мантии в момент исчезновения, и сейчас он находится вместе с ней. Лина говорит, что может прочесть оттуда, что угодно.       На последней фразе Шинсо сделал акцент и посмотрел на Шото. Тот лишь пожал плечами и сказал:       — Допустим. Но чем это нам поможет? Если на Лине действительно лежит проклятие, и его наслали через этот блокнот, то нам нужен именно он.       — Не думаю, что это возможно, — озвучил очевидное Шинсо. — Даже преподавателям нечего предъявить, чтобы попросить их помощи.       — Значит, решим проблему сами, — Шото сложил руки на груди и перевёл взгляд на Изуку. — Пойдёшь к Тоге и попросишь её отменить проклятие.       — Что-о-о?! — вскрикнул тот. — Почему это я?!       — Твоя ведь подружка, — хмыкнул Шото. — Можешь заодно захватить с собой «Перчатку Бесконечности». Думаю, идея с массовым геноцидом ей понравится, — про этот комикс он как раз был прекрасно осведомлён, ибо Изуку в своё время все уши с ним прожужжал.       — Ни за что! — отчаянно замотал головой тот и вскочил со стула, готовый в любой момент давить на тапок.       — А как же ценности факультета «Гриффиндор»? — неожиданно подключился Шинсо. — Отвага у вас в крови.       — Не надо путать понятия отваги и слабоумия, — упёрся Изуку. — Я к этой психопатке и на километр не хочу приближаться!       — Лина погибает, — напомнил Шото.       — Да, я уже туалетную девочку слышу куда громче, — подтвердил Шинсо.       — Это нечестно, — сдался Изуку. — Если я тоже стану призраком, пощады от меня не ждите.       Шото и Шинсо довольно переглянулись.       — Не переживай, мы пойдём с тобой, — произнёс Шото. — Твоя задача усыпить бдительность Тоги. В этот момент Шинсо возьмёт её под контроль и заставит снять проклятие.       — А что насчёт последствий? — пробормотал Изуку. — Она же нам потом отомстит.       — Можно попробовать подтереть её воспоминания, — предложил Шинсо. — Ну или примени своё природное обаяние и попроси её по-хорошему.       — Обо мне говорите, мальчики? — Тога Химико выплыла из-за стеллажей и плюхнулась на стул рядом с Изуку.       — П-п-п… — попытался поздороваться тот, но так и не смог выдавить из себя больше ни слова.       — У вас тут прям настоящий детективный клуб, — обведя пятикурсников взглядом чуть прищуренных глаз, промурлыкала Тога. — Выходит, я — главная подозреваемая?       — Из всех, кто находится в Хогвартсе, лишь ты практикуешь тёмную магию, — произнёс Шото, ощутив, как в горле пересохло. Аура этой девушки угнетала похлеще дементора.       — Это обидно, знаете ли? — надула губки Тога. — Почему, если в этой дурацкой школе что-то происходит, то это сразу я?       — Х-х-х… — подал признаки жизни Изуку, и все обернулись к нему.       — Малыш Изуку хочет что-то сказать? — Тога невесомо провела по его волосам, отчего тот стал бледнее бумаги. — Это ведь твоя идея, верно? Мне казалось, что мы друзья…       — Не трогай его, — вмешался Шото. — Неважно: виновата ты или кто-то другой, но одна маленькая девочка вот-вот перестанет существовать. Если кто и может её спасти, то лишь тот, кто разбирается в тёмной магии.       — С чего мне помогать вам? — резко посерьёзнела Тога, отчего воздух в библиотеке мгновенно стал тяжёлым. — Ещё пять минут назад вы обсуждали, как огреете меня Империусом и сотрёте мою память.       — Но ведь ты и правда можешь отменить это проклятие, — произнёс Шинсо.       — Не исключено, — Тога посмотрела на него немигающим взглядом. — Но какой мне с этого толк? Что я получу взамен?       — А ч-что т-ты х-х-хочешь? — прохрипел Изуку и сдавленно ойкнул, получив сразу два пинка под столом: один от Шинсо, второй от Шото.       — А ты прям всё для меня сделаешь? — мгновенно переключилась на него Тога, тут же став снова мягкой и покладистой. Изуку неуверенно кивнул. Где-то справа Шото ударил себя по лбу ладонью.       — Твои друзья сейчас уверены, что я сожру тебя, — хихикнула Тога, ткнув острым коготком в усыпанную веснушками щёку Изуку. — Вы, правда, забавные. Даже не хочется как-то вас проучить.       — Тогда может ты освободишь Лину от проклятия, и мы разойдёмся? — выразил общую мысль Шинсо.       — Как бы хотелось вам сказать да, — вздохнула Тога и положила подбородок на плечо Изуку. Тот ощущал её дыхание, которое почему-то было холодным. Либо это просто у него самого всё внутри похолодело. Каждая секунда, проведенная рядом с Тогой, равнялась одному году жизни. И Изуку совершенно не хотел думать о том, сколько раз она уже к нему прикоснулась.       — И почему нет? — спросил Шото.       — Потому что отмена проклятия дело не быстрое, — притворно вздохнула Тога и посмотрела куда-то в пространство между Шинсо и Шото. — А у бедняжки в запасе не более суток. Боюсь, тут я бессильна.       — Так ты её видишь?! — не удержался Шинсо.       — Ну да, — кивнула та, невинно улыбнувшись.       — Если ты это не исправишь, я добьюсь того, чтобы тебя упекли в Азкабан, — сузил глаза Шото. — У меня отец министр магии.       — А доказывать чем будешь? — рассмеялась Тога. — Комиксы папаше своему покажешь?       — Неужели нет никакого способа всё исправить? — неожиданно подал голос Изуку. Его по-прежнему трясло, но, судя по сжатым кулакам, уже от злости. — Какое зло тебе сделала та девочка?       Улыбка сползла с лица Тоги, и она отстранилась, с недоумением глядя на парня.       — Мы же сказали, что готовы дать тебе всё, что ты хочешь, — продолжил он. — Просто спаси её.       — Я действительно не могу, — ответила Тога. — Её желание исчезнуть было настолько сильным, что материализовалось в форме проклятия.       — Ты никак пытаешься убедить нас, что ты ни при чём? — фыркнул Шото.       — Почему же? Я почуяла это и использовала. Зачем пропадать ценной жизненной энергии, — пожала плечами Тога. — Даже сейчас в ней говорит больше инстинкт выживания. По-настоящему, Лина не желает больше жить в мире, который её не замечает. А пока это так, ей никто не поможет.       Шинсо, смотрящий в этот момент на неё в упор, едва заметно кивнул Шото: девушка не лгала. Хоть в голове Тоги царил туман, в искренности её слов можно было не сомневаться.       — Значит сделаем так, чтобы её заметили, — тихо произнёс Изуку и повернулся к Шото: — Нам нужно встретиться с Джиро.

***

      — В лучшем случае это встанет моему факультету очков в двадцать-тридцать, а если добавить спецэффекты, то во все пятьдесят, — задумчиво проговорила Кьёка, накручивая на палец тёмную прядку иссиня-лиловых волос. — Староста будет в ярости…       — То есть нет? — уточнил Шото, мужественно сохраняя невозмутимое выражение лица.       — Шутишь что ли? — Кьёка широко ухмыльнулась и хлопнула его по плечу. — Конечно же да! Я в деле!       Вне пределов её видимости Изуку и Шото стукнулись кулаками, а Шинсо отреагировал на это, молча подняв большой палец.       — И текст отличный, — воодушевлённо воскликнула Кьёка, размахивая клочком пергамента, на котором Шинсо нацарапал стихи под диктовку Лины.       — Я там не совсем уверен, что всё расслышал верно, — посчитал нужным уточнить он, однако Кьёка лишь отмахнулась:       — Всё в порядке, если Лина не против, я немного отредактирую строки, чтобы лучше легло на музыку.       — Она не против, — сморщив лоб, ответил Шинсо. — Как долго займёт подготовка? Судя по прогнозам Тоги, у нас времени до полуденных занятий, плюс-минус пара часов.       — К завтра будет готово, — пообещала Кьёка. — Давайте решим, где всё провести, и каким образом заманить туда всю школу. Ну и о преподавателях нельзя забывать, чтобы они ничего не прервали.       — Это мы возьмём на себя, — произнёс Изуку. — Сможешь прибыть в Большой Зал к половине первого?       — У меня травология, так что без проблем, — на секунду задумавшись, ответила Кьёка. — Я, в принципе, и так собиралась её прогулять. Сейчас же у меня благородный мотив.       — Значит, там все и встретимся, — подытожил Шото и слегка улыбнулся.

***

      Обычно невозмутимый Шото впервые за долгое время ощущал небывалое возбуждение и прилив энергии. Поглядывая на часы, время на которых близилось к часу, он даже слегка переживал, правда тотчас отгонял от себя такие мысли. В любом случае последствия будут, однако чего стоят отработки и штрафы, если на кону чья-то жизнь?       Соседнее место, которое обычно занимал Изуку, сегодня пустовало. Профессор Секиджиро отпустил его без лишних вопросов, когда у него внезапно полилась из носа кровь. Правда, до больничного крыла Изуку так и не дошёл. Спрятавшись за одним из пыльных гобеленов, он вытащил из кармана что-то вроде рации и, нажав на кнопку, тихо, но чётко произнёс:       — Я снаружи. Приём?       Сквозь помехи из динамика поочередно донеслись искажённые голоса других студентов. Хоть Изуку берёг свою разработку с магорациями до выпуска из Хогвартса, однако другого способа скоординировать их грядущую операцию он не придумал.       — Я с ребятами в зале, — последней отозвалась Кьёка.       — Отлично, — ответил Изуку и переключился на другую частоту: — Без десяти минут начинайте. Потом все идите в Большой зал.       Маленький наушник в ухе Шото тихо зашипел. Точно такие же устройства были ещё у многих студентов из других классов. Они не позволяли отвечать, но их основной задачей было принимать сигнал. Ещё одна разработка, оторванная от сердца предприимчивого юного изобретателя, нашла своё применение раньше положенного срока.       Поначалу ребята планировали обойтись силами двух факультетов, однако неожиданно предложенной идеей прониклись и Слизерин с Пуффендуем. В каждом классе нашлись студенты, готовые принять участие в массовой шалости. Весьма кстати пригодился Шинсо, который использовал свой природный дар для выяснения тех, кому можно было доверять.       Неясно было, что больше привлекло всех ребят: трогательная история о девочке, которую необходимо спасти, либо просто возможность учинить хаос в школе. Одно было неоспоримо: в нужное время четыре факультета оказались способными объединиться ради общего дела.       Шото наблюдал, как секундная стрелка приближается к двенадцати. Три… два… один! Аудитория тут же заполнилась грохотом и вспышками от сработавших заклинаний. Кто-то из студентов картинно завопил и спрятался под парту, не забывая исподтишка заряжать из волшебной палочки в разные стороны.       Очако Урарака, миловидная девушка с аккуратно уложенными каштановыми волосами, раскачивалась на люстре и безостановочно палила заклинанием левитации во всё подряд. Одно из заклятий угодило в очки профессора Секиджиро, и они тут же взмыли вверх. Шото невольно залюбовался тем изяществом, с которым Очако уклонилась от ответного заклинания и спланировала к выходу из аудитории. Очередной Петрификус врезался в косяк двери, однако, сверкнув напоследок пятками в черных чулках, Очако скрылась в коридоре. Пожалуй, не зря Изуку смотрел на неё оленьими глазами последние пару лет.       Мысленно поблагодарив всех существующих богов, что в данный момент Изуку не было рядом с объектом его воздыхания, Шото прицелился и точным Левикорпусом попал профессору прямо в ногу. Того тут же вздёрнуло в воздух и перевернуло вниз головой.       — Минус сто очков Гриффиндору! Нет! Минус двести очков! — орал профессор Секиджиро, безуспешно пытаясь дотянуться до выпавшей из рук палочки. — Чёртовы студенты, чтоб вас…       — Да-а-а! — вскочив на парту, восторженно заорала Мина и выпустила в воздух фейерверк из ярких искр. — Да здравствует бунт!       — Мисс Ашидо, я лично буду ходатайствовать, чтобы вас исключили из команды по квиддичу! — уже слегка осипшим голосом закричал профессор Секиджиро.       — В таком случае, придётся исключать всех! — показав язык, отозвалась Мина, и лёгким движением палочки нарисовала профессору знатные чернильные усы. — Или вы считаете, что это лишь тут происходит?       А в остальных аудиториях творилось примерно то же самое: ученики применяли безобидные, но достаточно шумные заклинания, обратившие всё в мгновенный хаос. Преподаватели с переменным успехом пытались подавить мини-восстание, безжалостно снимали баллы с хулиганов, однако всё закончилось лишь с боем колоколов, объявивших окончание урока. Студенты как по команде прекратили пальбу заклинаниями и рванули на выход. Ошалевшие преподаватели ещё какое-то время стояли посреди разгромленных кабинетов, пока не сообразили, что пора применять какие-то меры. А именно — атаковать кабинет директора Незу, ибо гоняться за сотнями разбежавшихся учеников было делом бесполезным.       — Это безобразие!       — Как вообще такое возможно?!       — За всю историю школы неслыханная дерзость!       — Примите меры, директор Незу!       Помятые учителя наперебой наседали на невысокого директора, которого спасал лишь огромный ореховый стол.       — Коллеги, успокойтесь! Давайте обсудим всё тише, — пытался успокоить он учителей, однако те не унимались. Лишь после того, как директор Незу оглушительно рявкнул и хлопнул по столу, все смиренно умолкли и сели в возникшие из воздуха кресла, выстроившиеся в полукруг перед директорским столом.       — Профессор Немури, начните, — велел директор.       Профессор, откинув назад выбившуюся из растрёпанной прически прядь волос, что-то замычала. Никто не мог разобрать ни слова, пока она просто не указала на своё лицо. На некогда красивом лице красовался огромных размеров нос.       — Редуцио, — произнёс директор Незу, приведя его к первоначальному виду. — Видимо вас также задело Обезъязом, профессор. Через некоторое время заклятие спадёт само, а пока воздержитесь от применения вербальных заклинаний.       — Так как вы будете решать эту проблему, директор? — спросил профессор Секиджиро. На его скуле красовался синяк от неудачного падения после применения контрзаклинания. — Одними штрафами тут нельзя обойтись.       — Согласен, — кивнул директор Незу. — К тому же у всех факультетов на данный момент совсем не осталось очков. Мне стоит обдумать этот вопрос, чтобы не пострадали ученики, которые не принимали участие в беспорядках.       — Пока вы будете думать, от Хогвартса не останется даже фундамента, — нахмурился профессор Ишияма.       Хлопнула дверь, и в кабинет вошёл слегка заспанный профессор Айзава. С небольшим удивлением, насколько ему позволял его эмоциональный диапазон, он окинул взглядом коллег и поинтересовался:       — На нас напали?       — Профессор Айзава, а вы разве не в курсе? — профессор Хируки, прижимающая к распухшей переносице лёд, недовольно цокнула. — У нас вообще-то студенты устроили бунт.       — Хм, то-то я думаю, совсем оборзели: даже котлы за собой не почистили, — проговорил тот.       — Сейчас мы решаем, что делать, так как в этом участвовали почти все ученики, — добавил профессор Секиджиро.       — Они сейчас все в Большом зале, — пожал плечами Айзава. В принципе, можно их там всех сейчас закрыть и разобраться.       Профессор Немури протестующе замычала. Даже без слов было понятно, что возвращаться к взбесившимся студентам она не горела желанием.       — Хорошо, — согласился директор Незу, встав со стула. — Предлагаю всем пройти в Большой зал и поговорить со студентами. Уверен, у них есть объяснение такому поведению.       — Уж лучше бы так тому и быть, директор, — хрустнув шеей, произнёс профессор Секиджиро, поднимаясь следом.

***

      — Они идут, уже прошли через внутренний дворик, — из магорации раздался голос Эйджиро. — Скоро будут у Движущихся лестниц.       — Всем приготовиться, — велел Изуку. — За подобное нас могут и отчислить, поэтому у вас есть минута, чтобы уйти.       — Захлопни пасть, тупой Деку, и не занимай частоту! — даже помехи не смогли исказить голос Кацуки.       Изуку лишь улыбнулся и, спрятав магорацию в карман, вытащил волшебную палочку. По другую сторону от дверей в Большой Зал тоже самое сделала Ицука Кендо. Ещё четверо ребят прятались под столами, в то время, как Эйджиро, Кацуки, Денки и Токоями поджидали снаружи, чтобы зайти преподавателям с тыла. Все остальные ученики стояли посреди зала и смущённо переглядывались. Многие сжимали в руках волшебные палочки, хотя их просили по возможности обойтись без применения заклинаний.       Двери Большого Зала с грохотом распахнулись, и внутрь ворвались преподаватели во главе с директором Незу, который усиленным голосом объявил:       — Всем бросить па…       — Экспеллиармус! — договорить ему не дала ярко-красная вспышка из дальнего угла. Одновременно еще несколько вспышек озарили Большой зал, обезоружив ещё пятерых преподавателей. Оставшиеся сбились в кучу и наугад пальнули невербальными заклятиями по полу. В проход между столами выкатились сразу двое позеленевших студентов, прижимая руки к животам.       — Блевательный сглаз! — выкрикнул кто-то из толпы учеников и замахнулся палочкой, как его тут же сбил с ног профессор Айзава, один из немногих преподавателей, которые сохранили своё оружие. Следом он окутал всех студентов незримым куполом. Несколько учеников попытались запустить в учителя заклинаниями, в результате чего те, отскочив от купола, угодили в них самих, некоторые и вовсе зацепили их соседей.       Изуку на корточках прополз вдоль стены, прячась за крайним столом, пока не занял удачное положение.       — Петрификус Тоталус! — выкрикнул он, целясь в профессора зелий. Тот невербально смахнул его чары, словно паутину с канделябра, и атаковал в ответ. Картина над головой Изуку оглушительно треснула, вызвав возмущённые вопли её обитателей. Ещё парочка заклинаний проскочила совсем рядом с ним. Судя по отдаче в воздух, Айзава церемониться с нарушителями не собирался. Изуку попытался сбить того оглушающим заклинанием, однако справиться с готовым к атаке учителем оказалось куда сложнее, чем обезоружить застигнутых врасплох. Айзава со скрежетом сдвинул стол в сторону и нацелил палочку на Изуку. Профессор Секиджиро тем временем обезоружил Ицуку и рыскал глазами по залу в поисках ещё двоих студентов.       Четыре вспышки прорезали Большой зал, обезоружив не ожидавших атаки с тыла оставшихся преподавателей. Профессор Айзава, которому перепало сразу два Экспеллиармуса, растянулся на полу.       — Ну вы и неудачники! — торжествующе проревел Кацуки, смерив презрительным взглядом Изуку с Ицукой. — Гриффиндор, как всегда, подтвердил звание факультета для лохов!       В это же время оклемался директор Незу, который одновременно решил доказать, что занимает свой пост не просто так. Вскочив на ноги, он непринуждённо сделал парочку едва уловимых движений, в результате которых четвёрка попадала на пол, словно кегли. Кацуки зашипел и потянулся к палочке, на что услышал тихий, но достаточно отчётливый голос директора:       — Мистер Бакуго, на вашем месте я бы остался лежать на полу без лишних движений.       Выругавшись про себя, Кацуки тем не менее повиновался. Изуку не сомневался, что в данный момент тот проклинает его дурацкий план. В принципе, сейчас это не казалось таким уж важным, потому что скорее всего завтра все десять человек, что атаковали учителей, поедут домой на Хогвартс-экспрессе. Если для Изуку это не являлось какой-то трагедией, то для рождённых в магических семьях это было сродни потере будущего. Но пока завтра ещё не наступило, а значит…       — Джиро, начинай, — поднеся магорацию к лицу, произнёс Изуку.       Все уцелевшие лампы на столах разом погасли, а за витражными окнами заклубились плотные сгустки дыма, из-за чего Большой Зал погрузился в полумрак, озаряемый лишь мягкими всполохами от свечей у потолка.       Преподаватели, кряхтя, медленно поднимались на ноги, помогая друг другу, пока их ушей не коснулись звуки нарастающей музыки.       — Вы тоже это слышите? — произнёс профессор Ишияма.       — Вы лучше скажите, вы это видите? — отозвалась профессор Немури, к которой вернулся нормальный голос.       С потолка сверкающим серпантином спустилась полупрозрачная светящая дымка прямо на стол преподавателей, из которого на глазах выросла металлическая стойка с микрофоном. Дымка рассеялась, явив всеобщему взору саму Кьёку. Девушка обхватила микрофон пальцами и запела в него чуть хрипловатым, но глубоким голосом:

исполняемая песня: https://youtu.be/1fOBgosDo7s

Легенды никогда Не умрут, пока нужны. Зовут тебя, ты слышишь крик? Легенды никогда Не умрут: они часть тебя. Кровь проливаешь, чтоб сиять, и Снова выживать.

      Кьёка на мгновение умолкла, остановилась и музыка. По обеим сторонам от девушки спустилось еще два серпантина: справа возникла её лучшая подруга Момо Яойорозу вместе с зачарованными клавишами, а слева буквально обрушилась барабанная остановка с сидящей за ней бойкой Тору Хагакуре, которая тут же выдала зубодробительную сбивку, после которой песня сменила свой тон, а Кьёка — запела более мощным вокалом:

Хоть выхода нет, Надежды их свет виден, посмотри. Внутри них ответ: Рискнуть всем, что есть, только бы спасти.

      Почти все учителя уже стояли на ногах и растерянно переглядывались, пока профессор Секиджиро не сделал шаг в сторону преподавательского стола с палочкой наперевес. Каково же было его удивление, когда директор Незу остановил его мягким движением руки и упреждающе качнул головой.       — Но, директор… — пробормотал Секиджиро. Незу лишь требовательно шикнул на него и обратил свой взгляд на музыкантов.       — О, ну же, соберись, ведь… — будто бы вторил ему бархатный тембр Кьёки.       С припевом возле потолка словно взорвались тысячи искр, осветив потрёпанных студентов и преподавателей, а голос Кьёки зазвучал в полную силу, заполнив собой всё пространство вокруг:

Легенды никогда Не умрут, пока нужны. Зовут тебя, ты слышишь крик? Легенды никогда Не умрут: они часть тебя. Кровь проливаешь, чтоб сиять…

      — Это действительно красиво, — прошептала вставшая рядом с профессором Немури Ицука. Та лишь едва заметно кивнула головой, не в силах оторвать взгляда от импровизированной сцены: по мере того, как развивалась песня, вокруг вспыхивали и гасли разные огни, распускались разноцветные цветы, а из искрящихся в воздухе пылинок вырисовывались самые невероятные фигуры.       Начался новый куплет и, словно подчеркивая важность момента, сверкающая взвесь сложилась в определённую форму.

Не умрут, живя в памяти. Не узнать, какой цена была: Шрамы скрыты ото глаз.

      — Я думаю, это послание, — проговорил вдруг Незу, обернувшись к стоящим позади него учителям. — Эта фигура мне что-то напоминает.

Потеряно всё.

      Песчинки клубились в такт музыке, рисуя всё более и более чёткий рисунок, пока в воздухе не сформировался силуэт девочки с длинными развевающимися волосами, прижимающей к себе блокнот.       — Я знаю, кто она, — воскликнул кто-то из когтевранцев.

Духом сильны, чтобы отомстить,

      — Мне она тоже кажется знакомой, — неуверенно отозвалась девочка, стоящая рядом.

Пройдут через боль

      — Литературный вечер, — наморщив лоб, произнесла девушка с третьего курса Пуффендуя. — У меня в тот день была отработка по заклинаниям?

До того, как достичь мечты.

      — Очень знакомое лицо.       — Я точно где-то её видел…       По мере того, как звучало всё больше голосов, лицо девочки становилось более разборчивым и начинало приобретать цвет.

О, ну же, соберись, ведь… Легенды — навсегда.

      На последней строке музыка практически смолкла, создавая лишь какой-то ненавязчивый фон. Момо и Тору словно бы немного отошли на задний план, Кьёка же наоборот сделала шаг вперёд и заговорила:       — Вы можете не знать эту девочку, но сейчас вы слышите то, что она хотела донести. Эта прекрасная песня была написана ею.       — Призраком? — неуверенно поинтересовалась одна из студенток.       — Существование человека определяется не только лишь его физическим телом, — ответила Кьёка. — Но в данном случае это не призрак, а вполне реальная ученица Хогвартса. Вам сложно вспомнить кто она такая, потому что в какой-то момент проще стало её игнорировать, однако сегодня я ощущаю, что эта песня нашла отклик в каждом из вас. Всё потому, что вы тоже её чувствуете.       Директор Незу, сморщив лоб, неотрывно смотрел в колеблющиеся черты лица девочки.       — Лина Райт, — наконец, произнёс он.       — Это Трясина, которая обожгла меня несколько месяц назад! — секундой позже раздался голос из толпы.       — Точно, это же Трясина… то есть Лина! — подхватила Браун, съежившись под немигающим взглядом Шинсо.       — Лина Райт, она ещё листовки везде расклеила! — воскликнула Мина. Студенты не только Когтеврана, но и других факультетов, так или иначе стали вспоминать проблемную первокурсницу с творческим духом, которую волей случая занесло к самым практичным ученикам школы.       Последняя волна пробежала вдоль посветлевшего лица, через которое слегка просвечивал учительский стол, после чего словно кто-то плеснул на силуэт краски, и вместо сверкающего полупрозрачного призрака посреди зала возникла обычная девочка в мантии Когтеврана. Она ошалело озиралась по сторонам, пребывая в шоке от такого внимания. Лина даже не ожидала, что так много людей действительно так или иначе в курсе о её существовании.       Изуку, усевшись на пол, вытащил из кармана украденный пергамент со списком. Между фамилиями Рин и Сато возникла надпись: «Лина Райт». Проклятие спало окончательно, а значит Лине больше ничего не угрожало.       — Ты отлично пишешь! — третьекурсник-гриффиндорец приветливо помахал ей рукой.       — Мне так жаль, что я не пришла…       — А я ведь тоже пишу…       Постепенно зал заполнился гулом множества голосов. Каждый считал своим долгом сказать хоть что-то, выразив своё восхищение услышанной песней. Благо защитный купол профессора Айзавы по-прежнему не спал, так как Лина пока не была готова оказаться в перебудораженной толпе, которая тем временем разразилась аплодисментами. Кьёка, Момо и Тору также присоединились к всеобщим овациям.       Несмотря на свой первый тёплый приём, Лина почувствовала, что сейчас вот-вот расплачется. А ещё ей хотелось провалиться сквозь землю, учитывая, каких дел наворотили остальные ребята, пытаясь исправить последствия её саморазрушительных мыслей.       — Директор Незу, — Изуку, косясь на помятого профессора Айзаву, приблизился к учителям. — Я могу всё объяснить.       Как же ему сейчас не хватало его друга Шото, однако тот оказался заперт в куполе вместе с Шинсо. На секунду Изуку ужасно захотел, чтобы у всех снова отшибло память, только при этом захватило лишь сегодняшний день.       — Ну уж потрудитесь, мистер Мидория, — директор сложил руки на груди, смотря на того снизу-вверх, однако в данный момент это Изуку почувствовал себя маленьким и незначительным.       — Лина Райт подверглась заклинанию, из-за которого стала медленно исчезать, — выпалил он на одном дыхании. — Одновременно все почему-то забыли о её существовании. Мы не могли больше ждать, директор.       — Мне кажется, в вашем рассказе отсутствует крайне важная часть, в которой есть логичное объяснение, почему почти все аудитории в итоге должны были быть разгромлены, а вместе с ним вандализму подвергся и Большой Зал, — произнёс директор Незу.       — Мы подавали вам вчера прошение на проведение концерта, — потупив глаза, пробормотал Изуку. — Но вы его отклонили аж до конца семестра.       — То есть вам так хотелось праздника, что пострадала наша любимая школа? — директор устало поморщился.       — И преподаватели, — вставила профессор Немури. — Вы за мой нос с отработок не вылезете до седьмого курса.       — Нос? — озадаченно переспросил Изуку.       — Не отвлекайтесь, мистер Мидория, — окликнул его директор Незу. — Мысленно я уже подписал приказ о вашем отчислении. И ваших приятелей, которые устроили весь этот бедлам.       Изуку беспомощно оглянулся по сторонам. Встретившийся с ним взглядом Шото лишь пожал плечами.       — Мы могли бы подняться к вам кабинет? — наконец, спросил Изуку. — И можно?..       — Мистер Тодороки, мистер Шинсо и мисс Райт пойдут вместе с нами, — опередил его просьбу директор. — Как я понял, ваша троица — мозговой центр всего этого безобразия. И я настоятельно советую вам быть достаточно убедительными в оправдании своих действий.

***

      — В принципе, всё могло быть гораздо хуже, — оптимистично произнёс Изуку, надраивая кубок в Зале Славы. В сверкающей выпуклой поверхности отразилась его искажённая веснушчатая физиономия. Рядом возникла ещё одна — менее радостная со шрамом вокруг глаза.       — Меня поражает твоё умение находить плюсы в нашем положении, — кисло проговорил Шото и оглушительно чихнул от попавшего в нос чистящего средства.       — Нам грозило исключение, — Изуку постарался произнести это максимально многозначительно. — А физический труд полезен для здоровья. Мне кажется за последние две недели у меня немного выросли трицепсы. Показать?       — Очако своей покажешь, — отмахнулся Шото и продолжил яростно тереть очередную награду. — Правда, не раньше следующего года, потому что до экзаменов воли нам не видать.       — Ну к этому времени мне точно будет что-то показать, — Изуку мечтательно уставился в потолок и невольно заулыбался своим мыслям.       — Если она, конечно, будет с тобой разговаривать, — вырвал его из мира сладких грёз Шото. — Наша команда неизбежно сольёт оставшийся матч, а если прибавить к этому штрафные четыреста баллов, кубок сольёт ещё и факультет.       Изуку задумчиво поскрёб подбородок. После разбирательства недавних событий все снятые баллы за переполох на уроках были возвращены факультетам, однако позже Гриффиндор и Когтевран всё же лишились значительной части своих кристаллов. Троице также были назначены ежедневные отработки до окончания года, а Изуку и Шото дополнительно исключили из команды по квиддичу. Хотя директор утверждал, что меры временные, после пламенной речи Мины, состоящей в основном из ругательств и связующих их предлогов с междометиями, парни уже были не так уверены, что она вообще позволит им вернуться. Про их благие намерения Мина и слышать не хотела, утверждая, что спасать других людей можно и без причинения ущерба факультету.       — Подумаешь, в следующем году можно победить, — наконец, изрёк Изуку, и пожав плечами, вернулся к кубкам.  

ЭПИЛОГ

      Этим солнечным августовским деньком в магазине «Флориш и Блоттс» было особенно многолюдно. Как ни странно, дело было даже не в близящемся начале учебного года — первые студенты должны были приехать за учебниками никак не раньше следующей недели. Огромный стенд с колдографией молодой приветливо улыбающейся девушки возвышался над вывеской магазина, привлекая к себе внимание за несколько кварталов.       Впрочем, и без этого очередь в магазин тянулась приличная. Внутри за небольшим столиком сидела та самая девушка с рекламы. Рядом стояла внушительная стопка книг, на корешках которых блестели тисненые буквы: «По следам «Золотого Трио». Ведьмочка, подписывая очередной экземпляр, тепло улыбалась каждому покупателю, искренне благодаря их за проявленный интерес к своей книге.       К столу подошла юная девочка лет двенадцати. Слегка смущаясь, она протянула писательнице слегка потрёпанную книгу. Та тут же узнала экземпляр из своего самого первого тиража. В груди даже немного потеплело. Взяв книгу в руки, словно реликвию, девушка поинтересовалась:       — Как зовут юную очаровательную леди?       — Я очень люблю вашу книгу, — вместо ответа произнесла та и, чуть помявшись, смущённо добавила: — Я уже прочитала её четыре раза. И попробовала писать что-то своё, но пока выходит не очень. Когда я вырасту, я хочу стать писателем, как вы, мисс Райт. Правда, пока мои одноклассники надо мной смеются…       Лина невольно вздрогнула и чудом успела убрать перо от книги, чтобы не оставить некрасивую кляксу.       — Послушай, — начала Лина. — Кто бы тебе что не говорил, если тебе это нравится, то продолжай это делать, не слушая ничьи насмешки. Даже если сейчас у тебя действительно выходит не очень хорошо, это не значит, что ты не станешь лучше завтра, послезавтра или через год.       — А как же талант? Вдруг у меня его нет?       — Талант — это результат твоего труда и опыта, — Лина ободряюще коснулась ладони девочки. — Талант — это не то, с чем рождаются. Он открывается лишь целеустремлённым и влюблённым в своё дело людям. Пока у тебя внутри горит этот огонь, ты несомненно достигнешь своей мечты. Каждый раз, когда тебе будет казаться, что ты бесполезная и никому не нужна, просто вспоминай то чувство, благодаря которому ты полюбила книги.       — Вы такая умная, — восхищённо проговорила девочка.       — Это когда-то помогли мне понять мои друзья, — усмехнулась Лина и коснулась пером сероватой бумаги.

«От всей души желаем тебе встречать на своём пути верных друзей, которые поддержат тебя в трудную минуту и вдохнут в тебя новые стремления и мечты. Чтобы не случилось, не теряй вдохновения и веры в себя. Кто-то обязательно сейчас ищет вдохновение именно в тебе. Оставайся искренней, доброй, отзывчивой и весёлой. Взрослея, не забывай ту маленькую девочку-первооткрывательницу, будь собой и всегда находи в любой ситуации лишь хорошие стороны. Замечательной талантливой девочке Алине. Твой SQUAD недописак».