Врагов имеет в мире всяк, Но от друзей спаси наш, Боже! Уж эти мне друзья, друзья… Александр Сергеевич Пушкин
Игорь снова проснулся в холодном поту. Хорошо хоть не кричал. Или? Это был еще один его навязчивый страх — наболтать лишнего тогда, когда не мог себя контролировать. Он знал, что квартира была проверена на наличие жучков теми спецами, что были присланы Сергеем Федоровичем из конторы, но не доверял уже никому. Почти никому… Он давно выбился из нормального сна — едва его сознание проваливалось в мягкую невесомость, как тут же его тело подбрасывало, как от удара в живот, с такой силой, что казалось он ощущал боль физически. Игорь вздрагивал, широко открывал испуганные глаза, выравнивая дыхание и возвращая себя из ночного кошмара, а спустя мгновение снова проваливался туда, откуда только что вернулся, в то тяжелое, душащее и бесконечно преследующее его состояние, так похожее на горячечный бред сумасшедшего. Он был еще там… на мраморном полу, спиной чувствуя ледяной холод и что-то страшное — липкое, теплое на ладонях, на кончиках пальцев. В полумраке рассвета по углам комнаты ему мерещились мелькающие призрачные тени. Он поворачивал голову и видел рядом застывшую Вику. В его глазах секунду или больше — время терялось, растворялось в ощущениях, плескалось удивление, но тут же сменялось на другое, совсем леденящее… Он весь, с ног до головы, заполнялся бесконечным ужасом, в груди снова жгло, как тогда… Боль стремительно растекалась по всему телу. И от этого, от страха и собственного бессилия хотелось выть. Видение было настолько реальным, что он, каждый раз нервно вытягивал перед собой руки, крутил, приблизив к глазам, переворачивая ладони, словно не веря, проверяя себя. Судорожно выдохнул. Чисто. И тут же издал короткий смешок. Кого ты обманываешь, Соколовский? По локоть твои руки в крови. Хотя, нет! Ты весь, по горло…***
— Вы приняли болезненное для Вас решение, — психолог с совершенно отрешенным видом, черкнул что-то в блокноте и через паузу продолжил, подняв внимательные глаза на пациента. — А, учитывая те обстоятельства, в которых Вы оказались после гибели Вашего отца... — Убийства, — тихо и мрачно поправил Игорь, стиснув ладонью заранее выключенный телефон с такой силой, что сам тут же нелепо удивился, как тот не хрустнул. Мозг среагировал мгновенно, послав сигнал бешеной ярости кончикам пальцев. — Игорь Владимирович, — голос психолога кажется излишне мягким, успокаивающим, — Вы по-прежнему продолжаете жить местью, застряли в ней, а это совершенно не способствует положительному течению нашей терапии. Может быть попробуем вернуться к менее болезненной для Вас теме? — Какой интересно? — Соколовский усмехнулся, бросив на специалиста, раздражающего своим спокойствием и невозмутимостью, недовольный взгляд, и чувствуя, что снова закипает от кажущегося ему абсолютно бессмысленного здесь времяпрепровождения. — Давайте разбираться вместе. Игорь снова попытался усмехнуться, но получился лишь жалкий короткий смешок. Сарказма — ноль. Менее болезненная? Серьёзно?! А есть ли такая в его жизни? Он зло, неприятно покосился на психолога — только к чему, разве тот в чём виноват?!... Какого человека не коснись, почти каждый, кто в его жизни хоть что-то значил, с таким проворотом в груди, что не вздохнуть, до спазма в лёгких; а ещё до того, что выныривая каждую ночь со дна своего полусна и проводя ладонями по липкому от пота лбу, он каждый раз пересиливал себя, заставляя взглянуть на них, боясь увидеть кровавые пятна. С кого начнем? Королёв. Странно, но сейчас память не выдавала ничего, кроме дурацких глупых перебранок...***
— Бездельничаете? — Вика по-деловому прошагала от привычно скрипнувшей двери до своего стола, небрежно скинув по пути пальто на соседний стул. Соколовский с Королёвым мгновенно приняли излишне равнодушный вид и почти одновременно рявкнули, чем и выдали себя: — Нет. Опять грызлись — надо прекращать всё это, иначе закончится плохо. Да и надоело уже. Всем. Она бросила на стол папки с незаконченными делами и тихо выдохнула, почти про себя. Нацепила на лицо начальственную маску и как-то слишком строго, как ей показалось, спросила, опустившись в своё рабочее кресло и ни на кого не глядя: — Есть какие-нибудь соображения по последнему делу? — Как раз родился очень важный вопрос, — Игорь легко поднялся и вальяжно шагнул в её сторону. Он чувствовал спиной тяжелый, абсолютно недружественный взгляд Королёва, не то чтоб прожигающий насквозь дыру — стреляющий контрольным в голову. — Надеюсь по существу? — Вика перебирала листки из открытой папки, старательно продолжая держать дистанцию — не поднимать глаз, потому что уже чувствовала подвох, приближение очередной его дурацкой шуточки. Но Соколовский уже разогнался, и слабый визг его тормозов никому не слышен, даже ему: — Естественно! Приблизился, сбавив ритм шага, и позволил себе присесть на краешек её стола. Королевым он был уже прошит автоматной очередью, так что терять нечего: — Сидим с раннего утра с Даней, думаем... — при последнем слове Игорь многозначительно поднял указательный палец вверх, — и, главное, никак не можем понять... — Данилой, — послышалось едкое исправление где-то за спиной. — ДанИЛОЙ, — с легким привкусом сарказма старательно вывел Соколовский, стараясь не отвлекаться от начатого. Он протянул руку к папке, которую Вика листала, и нечаянно коснулся пальцами тыльной стороны её ладони. Их словно ударило током. Ничего нового, всё как обычно, просто закоротило. Он уже и не удивлялся. Она — тоже. Вика мгновенно вскинула на него взгляд, в котором хоть и слабо, но еще держалась та самая дистанция: — Чего же? Игорь грустно вздохнул, что опять же не предвещало ничего хорошего для и без того накаленной обстановки в кабинете: — Почему ты такая красивая... Вопросительной интонации не получилось. На последнем слове Соколовский сник голосом, вдруг почувствовав себя паршиво. Потому что всё это не то, не так... И потому что не мог себе позволить сейчас сделать то, что больше всего хотел; то, что после их тайного сговора не давало ему покоя. Он утешал себя тем, что когда-нибудь эта его двойная жизнь закончится. Вот только самому бы в ожидании не загнуться... Сволочь ты! Сука! Ни для кого-нибудь, даже не для себя. Для Неё. Глаза Вики наполнились мягкой грустью и чем-то таким, от чего ему стало ещё паршивее, ещё гаже, до тошноты. Твою ж, мать! — Идиоты! — тихо выдохнула Вика, сообразив, что надо что-то ответить. Даня угрожающе кашлянул в углу, напоминая о себе и привлекая никому ненужное внимание... В ту же секунду телефон Игоря завибрировал, как будто поддавшись ревнивому гипнозу Королёва, и выдал трель звонка. Соколовский кинул взгляд на экран — Катя. Он спрыгнул со стола и молча, ни на кого уже не глядя, шагнул к двери...***
Он пришел на его могилу, после того самого разговора с Игнатьевым. Не хотел, но ноги сами принесли. Зачем? И сам не знал, не ответил бы. Глотнул из принесенной с собой бутылки и уперся взглядом сначала в выдолбленные на могильном камне буквы, а после в застывшее навсегда лицо Королёва на фото. Неужели, правда?... И что так можно? Вот так... а потом просто жить, в глаза всем смотреть. Вики касаться…***
— Все твои многоходовочки, — Игнатьев снисходительно ухмыльнулся, поднял правую руку вверх и пальцами язвительно изобразил кавычки в воздухе, — заранее обречены на провал. Игорь вопросительно вскинул голову, глядя с вызовом, в упор: — Я должен это слушать? — Уж, снизойди! Хоть раз в жизни послушай, что старшие говорят. Может быть тогда начнешь видеть то, что творится у тебя под собственным носом, — Аркадий Викторович скосил глаза в сторону и тут же вернулся взглядом обратно. Жёстким, самоуверенным, злым. Игорь медленно спрятал руки в карманы, сжав еще сильнее и без того налитые свинцом кулаки. — Взять, к примеру, этого… вашего… старшего лейтенанта Королева… Игнатьев слегка запнулся, а стоит ли продолжать? Хотя, чего уж! Пусть этот, сопляк, посмотрит на людишек со всех сторон. — Так вот, ваш героически погибший товарищ, — Аркадий Викторович намеренно выделил последнее слово голосом, произнеся его почти нараспев с оттенком легкой брезгливости, — был не так уж героичен и даже весьма прозаичен, как оказалось. — Что? — Игорь сузил глаза от непонимания. Игнатьев криво усмехнулся и продолжил, машинально тоже убрав зачем-то руки в карманы. — Он приходил ко мне с весьма не двусмысленным предложением относительно тебя. Аркадий Викторович опустил голову, но почти сразу вскинул снова, выпалив то, о чём Игорь уже начинал догадываться: — А именно — следить за тобой. И это самое малое на что он был согласен. — Врёшь! — Игорь огрызнулся, перейдя вдруг на «ты» от внезапно нахлынувшей растерянности. Тяжелое напряжение от разговора потухло, кулаки в карманах разжались сами по себе, как будто по щелчку, как отскакивает тугая пружина, которую уже не вернуть на место. Ему казалось, что ничего уже не сможет его удивить, но у жизни, видимо, были совсем другие планы — она с азартом продолжала игру, вела свою партию, в которой у неё не переводились на его счёт краплёные карты. Игорь сглотнул и вытолкал пересохшим голосом: — Почему же не убил? Игнатьев усмехнулся, округлив глаза, и многозначительно развел руками в стороны: — Вряд ли Королёв вдруг возлюбил тебя, по-крайней мере, на добропорядочного христианина он не очень был похож; тут скорее произошло нечто, что дало ему повод посчитать себя победителем… Вика…***
Соколовский отсалютовал бутылкой и пьяно хихикнул: — Да, Данила… Прости, что я в тебе ошибся, считал примитивным, а ты оказывается с фантазией. Игорь отпил еще. Много, так что поперхнулся и закашлялся... Вроде бы и надо послать подальше скребущее по ночам мозг чувство вины, только совесть или что там вместо неё, не даёт. Соколовский запрокинул голову назад. Ночное небо со звездами медленно затянулось кровавой пеленой от прошитой автоматной очереди... Той, которая не его. Королёва... Кто у нас дальше? Еще один … друг… Да что там! Почти отец родной! Пряников Андрей Васильевич. Товарищ подполковник. Даже выдавить кривую усмешку — нет сил. Что сказать? Почти нечего, словно все мысли, слова, всё, что с ним было связано, растворилось в кровавой ванне на старом фото, там, где … мама. Тут нож в спину особенный, с зазубринами, проворачивающийся глубоко и с особым цинизмом. Пряников шаркнул ногой, тяжело её подволакивая, сделал еще один шаг, последний, и, не стучась, толкнул дверь в палату Соколовского... Подполковник не знал ещё, что Игорь очнулся, просто шел, почти наугад, надеясь на что-то. Прощение? Нет! Хотя бы на разговор. На пороге замер. Игорь кинул на него блуждающий взгляд и отвернулся, видеть не хотел. Оно и понятно. Андрей Васильевич грузно опустился на стул, почти у дверей, не решаясь присесть поближе. — Уйдите! — Соколовский разжал потрескавшиеся губы и со свистом выдохнул чужим, не своим голосом, который не узнал. — Игорь, ты не понимаешь всего... но я же свой ... — Пряников закашлялся, согнувшись от сбившегося дыхания. Соколовский почти сразу перестал его слушать. — Свои в спину не стреляют, Андрей Васильевич. Вам ли не знать... Ничего этого было уже не нужно. Игорь отвел взгляд и сипло прохрипел: — Где она? — Катю забрали в больницу, на освидетельствование ее психического состояния. — Вика… — Соколовский перевел взгляд и уставился на Пряникова в упор, с раздражением и немым упрёком. — Где .. Ви-ка? — повторил еще глуше и тверже, сделав попытку присесть, но тут же тяжело закашлялся, завалившись на бок, так, что штатив с капельницей пошатнулся и накренился. Лицо Игоря исказилось в болезненной гримасе, на виске вздулись вены; трубка катетера повисла на оторванном куске лейкопластыря, а из иглы потекла струйкой на пол прозрачная жидкость, а следом упали крупные капли его крови. Сил почти не осталось, а он так не выяснил самого главного, без чего уже и смысла нет. Да и ничего нет. Его нет. Разве что еще одно, последнее дело. Он покосился на Пряникова и страшная своей безусловной чёткостью мысль заползла и примостилась в его мозгу на мстительной полочке, вытеснив все остальные. Убью. Решил так просто и ясно, без всяких колебаний, в следующее мгновение снова теряя сознание… — Вы хотели бы продолжить, Игорь Владимирович? — голос психолога распорол воспоминания по швам. Соколовский ответил не сразу. Последнее время он тормозил, ему нужно было время, чтобы понять что с ним происходит, где он. Самое смешное, что это уже его не пугало — привык. Темп жизни снизился, потому что теперь каждый свой шаг, каждое сказанное слово он взвешивал и обдумывал, как на весах отмерял. Он до сих пор жив и это главная его козырная карта. Игорь неопределенно пожал плечами. — Не уверен. Потому что дальше кто там по списку? Катя… и проворот еще глубже. А он уже опустошен. Впереди снова бессонная ночь, полная кошмаров и кровавых видений. Он устал. — Может быть пора заканчивать эти бессмысленные разговоры? Никогда он не доверял этим мозгоправам, а сейчас — особенно. — Вам не кажется, что результат нулевой? — Мне — нет, — психолог что-то опять записал в свой чертов блокнот, чем вызвал у Игоря приступ неконтролируемой злобы, даже ярости. С желанием, почти детским, вырвать и прочитать. — Жду Вас послезавтра. В это же время… Соколовский соскреб себя с дивана, кивнув на прощание и уже выйдя из кабинета, машинально включил телефон. На экране всплыл пропущенный звонок. Номер неизвестен, но он шумно выдохнул и даже провёл рукой по лицу, пряча довольную улыбку, потому что знал кто это. Давно ждал…