даже если вам немного за тридцать.

После тридцати влюблённость и грипп становятся очень похожи. Все подозревали это ещё до того, как ты слёг. Ты думаешь, что нужно просто сохранять позитивный настрой и не придавать этому значения, и может, оно как-нибудь само собой пройдёт, а друзья пишут «бля, крепись» или «ну, никто от этого не умирал». После тридцати влюблённость это кирпич: либо дом построить, либо утопиться. Денису больше нравится второй вариант. А получается всё как-то до безумия глупо и странно: он просыпается с похмельем и Максом, обнимающим его рукой поперёк живота. На собственной кровати. Одетый. И с засосом чуть левее кадыка. — Макс?.. — Денис поворачивается к нему лицом. — А? — он с трудом разлепляет глаза, смотрит сонно и трогательно из-под редких светлых ресниц. — Чё теперь будем делать? — Денис спрашивает не у него, а скорее у себя. Ведь правда, а делать-то что? — Предлагаю ещё поспать, — Макс потягивается и растекается по кровати, спихивая Дениса почти к самому краю. Денис пустыми глазами пялится в потолок, цепляется взглядом за трещинки. Ну и чёрт с ними, и с трещинками, напоминающими мимические морщины под глазами, и с засосом чуть левее кадыка, и с веснушчатыми плечами Макса. Черт с ними. Денис проваливается в глухой похмельный сон. ~~~ После тридцати влюблённость — слишком дорогое удовольствие. Цветы, конфеты, рестораны, театры, кино, психотерапия, оплата коммуналки, походы в супермаркет, сигареты, презервативы, клубничная Маргарита каждую субботу, плэйстэйшн, таблетки от головы, минералка со льдом, подписка на кинопоиск и порнхаб. Денис любит всё усложнять, особенно когда не понимает, почему просыпается в объятиях Макса. Денис курит на балконе, стоя в одной только футболке и домашних шортах. Московская весна гладит по голове золотым солнцем и кусает за ноги ветром и температурой в пять градусов. Балконная дверь хлопает — Макс, полностью завернувшийся в одеяло. — Замёрзнешь, еблан, — накидывает одеяло на плечи Денису. — Знаю. Говорить будем? — Денис тушит сигарету о перила балкона. — Ну давай поговорим, — Макс театрально изображает заинтересованность. — Я же серьезно. Ты помнишь, что вчера было? — Помню, что мы точно не трахались, остальное меня не волнует. — А это что тогда? — Денис показывает на гематому засоса. — Не знаю. Не хочу думать, если честно, — Макс отмахивается, вытягивает из чужой пачки сигарету. — Я помню, как мы целовались, потом пытались стянуть друг с друга штаны, — Денис нервно загибает пальцы, — а потом вырубились. Макс молчит. Молчание это натягивается тонкой струной, от похмелья раскалывается голова, боль отдаётся где-то в челюсти. Денис морщится. — Принеси воды из холодильника. Макс приносит запотевшую бутылку, Денис прикладывает её ко лбу. — Пиздец, — констатирует Макс. — Пиздец, — подтверждает Денис. — Почему люди не мрут после первого секса? — риторический вопрос разбивается о стеклянное московское утро. — Не знаю. Денис утыкается носом Максу в шею и обнимает, укутывая в концы одеяла. Макс даёт ему затянуться сигаретой. — У меня такое ужасное чувство, будто ты мне нравишься. — Это пройдёт, — Макс хмыкает куда-то в чужую макушку. ~~~ Не проходит. Денис думает, может ему стоит взять больничный, запереться в своих трёхстах квадратных метрах и просто ждать, просто перетерпеть. Но запереться не получается — на пороге с завидной частотой возникает Макс, причём по самым идиотским поводам: то ему кино не с кем посмотреть, то статью новую показать надо, то соседи затопили. У Макса малюсенькая двухэтажная квартира-студия, где от кровати до потолка меньше полуметра, этакий мягкий гроб вверх по лестнице — ни поспать, ни потрахаться. А ещё Макс ужасно одинокий, недолюбленный, и Москва эта у него поперёк горла стоит вместе с журналистскими расследованиями, пробками на Арбате, клубничной Маргаритой каждую субботу, плэйстэйшном, таблетками от головы, минералкой со льдом, подпиской на кинопоиск и порнхаб. И Денис всегда впускает. Они смотрят какие-то тупые фильмы, распластавшись на большом кожаном диване и соприкасаясь ногами, едят дешёвые суши и курят на балконе, выдыхая дым в розовые весенние сумерки. У Дениса внутри наслаивается и гниёт невысказанная нежность, которую не сублимировать никакой хатха-йогой, и не выблевать вместе с пиццей. Денис терпеть не может недосказанность и любит всё усложнять. — Знаешь, о чём я думаю? — Макс ёжится от вечерней прохлады. — О чём? — Денис задумчиво отправляет тлеющую сигарету в полёт с четырнадцатого этажа. — Я смотрю на балкон напротив, вон туда, — показывает пальцем на далёкую застеклённую лоджию соседней многоэтажки, — и вижу только огонёк сигареты. Прикинь, будто темнота курит и смотрит на нас. Денис отчаянно вглядывается в чернильную водность вечера, но не видит совершенно ничего. Ну и ладно, пусть темнота смотрит. Денису не жалко. — А знаешь, о чём я думаю? — Денис разворачивается в сторону Макса. — Ну? — Я тебя люблю. — Я знаю, дурак. Темнота моргает слепыми глазами, когда Денис привстаёт на носочки и по-детски целует Макса в колючую от щетины щёку. ~~~ — Давай потрахаемся? Денис думает, что все формальности соблюдены: они уже ходили вместе в кафе, пили из одной бутылки, целовались, дрочили друг другу, и Макс даже держал Денису волосы, когда тот перепил и блевал. — А давай, — Макс предсказуемо соглашается. Но дрочить и целоваться — это одно, а вот трахаться — совершенно другое. У Дениса задница прилипает к дивану, пока Макс пытается войти в него хотя бы двумя пальцами. — Блять, я отказываюсь трахаться чаще раза в месяц. — Любишь кататься, Дениска, люби и саночки возить, — Макс выдавливает на пальцы чуть ли не половину тюбика смазки за раз. — Не смешно, — Денис пинает его пяткой в бок, — подожди, ты что, купил клубничную смазку? — Ага, она по скидке была. Макс наконец вводит третий палец, Денис морщится и откидывает голову. — Фу, клубничная смазка это по́шло, — Денис фыркает и осторожно пытается придвинуться ближе, но кожа дивана липнет к его собственной, — ты б ещё сливки взял. — А мои пальцы у тебя в жопе это не пошло? — Заткнись, ты мне весь настрой сейчас испортишь и останешься вообще без секса, — Денис пытается насаживаться, насколько это возможно, — кстати, а дай её сюда. Денис выжимает смазку себе на руку, задумчиво облизывает палец. — Она на вкус как детская зубная паста. — Прикольно, можно на хлеб мазать. Денису фантастически хорошо. Макс наваливается на него практически всем телом, двигается медленно и ритмично. Денису сложно передавать контроль другим, сложно просто расслабиться, сложно перестать думать, а Макс… Ну, просто Макс, с которым не страшно и не стыдно, которого хочется целовать по утрам и закидывать ногу на него во время сна, хочется делить одну сигарету и, может быть, что-то большее. Например, последний кусок пиццы. Денис и Макс кончают одновременно, почти как в сопливых ромкомах. Макс аккуратно откатывается на другую сторону дивана, пытается отдышаться. — Слушай, Максюш, — Денис разморенно улыбается, вытирая пледом сперму с живота. — Что? — А переезжай ко мне. — Только если ты купишь нормальный диван. — Да без проблем. ~~~ И Макс переезжает. Но сначала они неделю выбирают диван, катаются по всем мебельным Москвы и достают скромных консультантов вопросом, удобно ли трахаться на этой раскладывающейся софе или дешёвой цветастой тахте. — Никогда бы не подумал, что буду выбирать диван только для того, чтобы ебаться, — Денис хмыкает, обходя ряды кушеток и «еврокнижек». — Вот тебе и взрослая жизнь, — Макс незаметно целует его в макушку. В итоге покупают неимоверно дорогой ортопедический диванище размером в половину прошлой квартиры Макса и трахаются на нём же примерно через пять часов. — Почему мы не можем пойти в спальню? — тихо возмущается Макс, когда Денис переползает ему на колени и лезет холодными руками под резинку мягких домашних штанов. — Во-первых, об этом надо было думать раньше, чем я потратил на этот диван твою полугодовую зарплату, — Денис кусает за ухо, издевается и ухмыляется Максу в волосы, — а во-вторых, скоро по телеку мой любимый фильм начнётся, совмещаю приятное с приятным. — Ты же всё равно спиной к нему сидишь, — Макс задирает огромную футболку Дениса, гладит по худой спине и выступающим фарфоровым позвонкам. — Повешу напротив зеркало. — Фетишист, — стягивает с Дениса шорты, рука удобно ложится на задницу, — чего ещё я о тебе не знаю? Денис прижимается щекой к щеке, шепчет прямо на ухо: — Мне нравится, когда ты меня хвалишь. Макс придерживает Дениса за узкие молочные бёдра, давит ладонями и входит до самого основания. Денис эйфорически запрокидывает голову. Денис насаживается сам, ноги подрагивают от напряжения. Денис тёплый и гладкий внутри, от него ведёт так, что перед глазами вспыхивают и гаснут целые новые галактики. — Ты пиздец, Дэн, — у Макса срывается голос, — ты самый лучший. Дениса мажет, у него глаза становятся тёмными и шалыми, а мазутный зрачок разливается на всю радужку. — Я не знаю, чем тебя заслужил, — Макс целует Дениса в лоб, в щёки, в уголки мокрого горячего рта. Денис гнётся так, что, кажется, сейчас переломится пополам. Денис уже почти на пределе, ещё немного, и… — Я люблю тебя, — Макс толкается на каждое слово. Денис жмурится и заходится в немом стоне. Макс догоняет его через несчастные секунды три. — Я тоже тебя люблю. Денис тычется носом в чужую шею, целует где-то за ухом в кудрявые волосы. Макс прижимает его к себе. — Там фильм ещё не начался? Макс расфокусированно смотрит в экран напротив. — Ещё нет. Иди в душ, если начнётся, я на паузу поставлю. — Ага. Денис сползает с коленей Макса и проваливается в сон, свернувшись рядом. В душ он, очевидно, не собирается. ~~~ Макс переезжает. Но сначала переезжают его вещи: стопка книг по журналистике, старый ноут, коллекция дисков с боевиками, куча каких-то бумаг, миллиард записных книжек, и любимая кружка с кривой нарисованной лисой и надписью «улыбайся чаще, и чаща улыбнётся тебе». Макс переезжает, но Денис полностью осознаёт это только тогда, когда обнаруживает на крючке в ванной два полотенца вместо одного, когда перестаёт понимать, где чья одежда, когда Макс просит пароль от его аккаунта на кинопоиске потому что у него закончилась подписка. И Денис даёт. По случаю начала совместной жизни они заказывают дорогие суши (Денис специально берёт дополнительную порцию васаби, ведь Макс жрёт его тоннами). — Я сейчас прочитал, что люди, которые любят острое, более склонны к БДСМ, — Денис отрывается от телефона и хитро смотрит на Макса. — Серьёзно? — спрашивает Макс, доедающий васаби. — Прикинь, это как-то связано с гормонами, типа эндорфин выделяется. Я не до конца понял, но звучит круто. — Мне кажется, самое время это проверить. После тридцати влюблённость это кирпич: либо дом построить, либо утопиться. Денису больше нравится первый вариант.