Мысли

Хината смущается часто и невообразимо мило, ярко — краснеет весь, лицо делается горячим, ресницы дрожат. Наруто видит это — и не понимает, почему у девчонок в почете такие невозмутимые парни, как Саске. Хината другой — молчаливый, застенчивый, Наруто смотрит на него со своей последней парты и неосознанно расправляет плечи: у него они шире, чем у Хинаты, его кожа темнее, чем у него, обветренная и, наверное, далеко не такая гладкая. Наруто думает — и не может отвести взгляд. А потом они становятся генинами — распределяются в разные команды, но Наруто долгой разлуки не выдерживает. Заходит в клановый квартал Хьюга, сжимается под взглядом какого-то, видно, надсмотрщика и ему же в итоге в глаза с вызовом смотрит — мол, подожди у меня, я тебе покажу! Как только сильнее стану, намного сильнее тебя. «Я стану Хокаге!» — Наруто-кун, — Хината безумно вежливый, тактичный — подходит ближе, кланяется мягко, улыбается. Наруто тоже неловко улыбается — и неумело кланяется под строгим взором надсмотрщика, — тебе что-то нужно? Наруто… чувствует, как краснеет, ладонью шею сзади обхватывает, под воротником комбинезона. Опускает взгляд. У Хинаты — кажется, он увидел это — покраснели почти незаметно мочки ушей. Он заставляет себя сказать вслух: — Может быть, погуляем? И Хината тоже уставляется в сторону, сжимает руки в кулаки. Как будто слегка дрожащим голосом отвечает: — Я не против. Нужно взять с собой что-то? — О, я тебя угощу! — оживился Наруто, мгновенно поднимая взгляд на бывшего одноклассника. Сияя весь, притягивая к себе взгляд, и один взгляд лавандовых глаз — в особенности. Хината, видя его настрой, видя возбуждение в его взгляде, не может сдержать собственной, зажатой слегка улыбки. Кивает. Отворачивается, чтобы попросить стража передать отцу, если спросит, что он вышел на несколько часов и вернется к ужину. Вновь только на него, Наруто, этим своим невозможным взглядом смотрит. Спрашивает: — Куда пойдем? И Наруто ударяется в рассказ. Хината мягкий, робкий, в Академии почти не говорит — и оттого ценнее становится для Наруто каждое сказанное мальчиком слово. Хината тихо смеется, прикрывая рукой рот, и Наруто засматривается. Он краснеет медленно, но ярко-ярко, постепенно покрываясь краской от кончиков ушей до шеи, и Наруто. Ловит себя на мысли. Что любуется этим. Они гуляют почти каждый вечер, когда оба находятся в деревне — Наруто водит Хинату в Ичираку не раз и не два, водит в парк, однажды, когда становится слишком холодно, без задней мысли делится кофтой. Не видит, как в темноте краснеют чужие щеки. А однажды позволяет себе заправить за ухо прядь длинных волос. В глаза посмотреть — ближе, чем обычно, громко от лихорадочного биения сердца, от стучащейся в виски крови. Жарко — от нее же, приливающей к лицу. Даже к руке, находящейся так близко, умопомрачительно близко к Хинате. Словно к сокровищу, чему-то бесценному. Кому-то, на кого до этого было позволено лишь смотреть издалека и о ком отчаянно фантазировать, — Наруто знал это не понаслышке. А сейчас Сейчас было иначе. Рот у Хинаты приоткрыт — он смотрит, с чертовой оранжевой кофтой на плечах, Рикудо, он такой забывчивый, губы его порой двигаются, будто он хочет что-то сказать. И не может. Наруто… Кажется, Наруто не может тоже. Впервые такое, думает он. С тех пор, как у него, в общем-то, появились собеседники. Но он видит, как дрожат собственные пальцы. Видит, как начинает по-своему так, по-хинатовски абсолютно отводить взгляд в сторону Хьюга, и выдавливает: — Можно я тебя поцелую? Вопрос звучит в его голове писклявым детским голоском, кровь резко приливает ко всему лицу сразу, Наруто цепенеет, осознавая смысл того, что только что сказал. Цепенеет, потому что столько месяцев мечтал о том, чтобы произнести это вслух рядом с Хинатой, но боясь, что тот оттолкнет. Выкрикнет что-то, испугается, сбежит. Разочаруется в нем до глубины самой своей светлой души. Но сейчас Хината — невообразимо, но факт — не убегает. Смотрит широко раскрытыми глазами на Наруто, не моргает, наверное, но не убегает. А потом тихо говорит: — Да. Наруто не умеет целоваться и осознает это с огромным стыдом, но чувствует обволакивающее, как само присутствие Хинаты рядом, как его голос, его осторожные прикосновения, когда того требует необходимость, спокойствие от того, что, кажется, Хината в этом тоже не самый опытный. Они подстраиваются друг под друга, запоминают неудачные позы, в которых сталкиваются зубами, открывают глаза, когда удается слиться близко, абсолютно, так, что дышать не удается. Наруто видит крохотные слезинки в самых уголках лавандовых глаз. Вновь закрывает свои — и просто старается сделать хорошо. Приятно, не больно, старается наполнить Хинату тем же теплом, каким он всегда наполнял всего Наруто за какие-то пару часов их встреч. А ведь на улице осень — холодно. Хината мягкий. Наруто проводит руками по оказавшимся непереносимо близко бокам, сжимает, не забывая о контроле, чужие плечи, чувствует, как жаром прокатываются по спине прикосновения ладоней Хьюги. Хината всхлипывает в поцелуй и разрывает его, несмело приникая к плечу Узумаки. Только руками, но так близко, так близко — и Наруто, не в силах сдержать этот порыв, обнимает Хинату, прижимая к себе, руками придерживая за спину. Слыша рядом с ухом сдавленный вздох. — Это… правда происходит? — спрашивает Хината спустя минуту, две, три. Наруто не считает минуты — он отстраненно считает звезды на небе, все еще чувствуя, каким теплым был под пальцами Хината, слыша его всхлип перед тем, как прекратить поцелуй. Слыша вздох, когда Наруто притянул его к себе. Он обнимает Хинату крепче. Отвечает: — Правда. Односложно. Так не похоже на него, думает Хината. Спрашивает неуверенно: — А… почему?.. Почему ты предложил это? Наруто отвечает не сразу. Смотрит на звезды, чувствует рядом тело парня, на которого смотрел столько лет в Академии. Сильное, но мягкое тело. Хината напрягается, и Наруто заговаривает: — Потому что давно хотел, — очень тихо и сразу зарываясь лицом в плечо Хинаты, лбом утыкаясь почти ему в ключицу. Смущаясь сам — в который раз за этот вечер. — Я… договорю, подожди. Я скажу, — произносит он спустя секунду, понимая, что, черт, ничего же не понятно. А Хинату обнимать хочется дальше, дольше, и верить, что поцелуй повторится однажды, тоже ужасно хочется, до зуда где-то под ребрами. Наруто собирается с силами и пытается озвучить все те разрозненные мысли, обитавшие в его голове в последние месяцы: — Хотел… попросить поцеловать. Хотел сказать это вслух… И прикоснуться — тоже хотел. — Он прикрывает глаза, чувствуя, как от волнения голова начинает болеть. Говоря: — Я бы понял, если бы ты сбежал. Это же, ну, нормально, да? Убегать, когда парень просит парня поцеловаться, да? — Он отнимает голову от плеча, импульсивно выпрямляется и тут же застывает — потому что одновременно с ним поднимается с его плеча Хината. И смотрит своими глазами в его глаза — так пристально, изумленно, так… так искренне радостно. — Но ты согласился, — глупо улыбается Наруто. — Ты рад? — спрашивает Хината вновь мягко и все еще шепчуще тихо и тянет ладони к правой руке Наруто, которой тот как раз и заправил прядь недавно. Наруто рассеянно отмечает, что непослушная прядка вновь выбилась и грозится упасть прямо на глаза Хинаты, закрыть для Наруто лицо Хьюги. Наруто не думает, что глупо воспринимать прядь волос врагом. Он думает о том, что Хината сам берет его ладонь в свои руки, сжимает мягко и поднимает выше, держит пальцами так, чтобы она была раскрыта. Кладет под мягкую, действительно до дрожи в груди и конечностях гладкую щеку. Склоняет в ту сторону голову, и Наруто невпопад говорит: — А я знал, что у тебя щеки гладкие. Хината ресницами несколько долгих секунд хлопает, а потом смеется — тепло так привычно, негромко. Но рукой рот прикрыть забывает — и Наруто любуется. Хината тихий и робкий, думает Наруто. Краснеет медленно, но постепенно, от кончиков ушей заливается густой краской, становится горячим, а ресницы его дрожат. Наруто считает это очаровательным. Спустя несколько лет он сцеловывает слезы в уголках его глаз после особо долгого поцелуя, а еще через несколько — слизывает выступившую на головке смазку, смотря очертело вверх, в покрасневшее до слез лицо. На вздымающуюся часто-часто плоскую грудь. Наруто знает: Хината чувствительный. Кожа у него гладкая, теплая, он боится щекотки, и волосы у него в паху пахнут лесом. Наруто, задыхаясь от любви, целует сантиметр за сантиметром напряженный, увеличившийся от возбуждения (к восхитительнейшему смущению Хинаты) член и берет в рот, останавливаясь на половине. Наруто много чего знает. И не он один.