Всё будет отлично

- Слушай, Эмма, мне кажется, пора сказать им обо всём, - Крюк серьёзен. В конце концов, они со Свон уже три месяца вместе, а она до сих пор не решилась раскрыть эту «страшную тайну» своим родителям. Нет, ясно, конечно, что чета Прекрасных не будет в восторге, но они ведь взрослые люди, верно? То есть – Белоснежка и Принц моложе его, но ведь они вряд ли станут разрушать счастье своей дочери из-за своего очевидного слабоумия… Правда, все эти рассуждения капитан предпочитает оставить при себе. Эмма смертельно обидится, если узнает, что он считает её родителей инфантильными недоумками. - Киллиан, серьёзно. Это не лучшая идея. Они ещё не готовы. Да, видно, дело очень плохо. Эмма называет его по имени крайне редко. Чаще всего это происходит, когда она считает, что всё может дойти до убийства. Но опасность лишь распаляет неуёмного капитана: - Представь меня им! Свон смеётся: уж слишком комично выглядит её возлюбленный. Такое ощущение, будто он сейчас топнет ножкой, как маленький ребёнок. Но он, разумеется, не делает этого, предпочитая устрашающе (ну, это он думает, что «устрашающе») сдвинуть брови. Наконец, Эмма сдаётся. Она не стыдится его, просто беспокоится за жизнь Киллиана: всем известно, что её отец выдержкой не отличается, а о мамином умении стрелять из лука ходят легенды. - Хорошо, пошли. Но если что – я предупреждала. Да, снять с себя ответственность за возможные страшные последствия – это главное. Несомненно. Эмма задумывается, припоминая есть ли среди её знакомых хороший адвокат, который сможет взяться за столь щекотливое дело. Когда они входят в дом, ничто не предвещает беды. Но затем раздаётся голос Белоснежки, и Эмма понимает, что фортуна сегодня явно не на её стороне. Вполне возможно, эта своевольная дама и вовсе обиделась на неё, слишком уж часто мисс Свон пользуется её услугами. Мэри-Маргарет появляется в комнате, вслед за ней спускается Дэвид. Эмма отмечает, что к его поясу прицеплен пистолет и вздыхает про себя: надо было заранее спрятать всё оружие. - Эмма… что он здесь делает? Заметили Киллиана. Впрочем, это неудивительно. Он же не один из семи гномов, чтобы можно было спрятать его за шкафом. Хотя гномы в последнее время тоже сильно поправились… Нет, Киллиан, конечно, не толстый, но… - Я требую объяснений! – суровый голос отца отрывает её от размышлений, и она не успевает ничего сказать (что-нибудь мягкое, как-то намекнуть, подготовить), когда Джонс обрушивает на её родителей страшную правду: - Мы встречаемся. Ну, хоть не сказал «мы любим друг друга» или «мы теперь пара и хотим жить в этой квартире вместе с вами». - Что это за розыгрыш? - Эмма! Скажи же что-нибудь! И почему она должна «что-то» говорить? Джонс уже всё сказал. Что ещё? Нет, мам, я не беременна. Нет, пап, он меня не обижает, а если бы попробовал, то просто бы распрощался и со второй рукой тоже. Иногда ей начинает казаться, что жизнь без родителей была идеальной. - Киллиан сказал правду. - Почему ты промолчала? - Не сказала раньше? Они так удивлены, будто Джонс – сын давнего друга семьи или что-то вроде того. В конце концов, это её жизнь, верно? Правда, прекрасные явно так не считают. Кажется, они кричат. Точнее Дэвид кричит, а Снежка его успокаивает и сама при этом пилит капитана яростным взглядом. Потом они ещё долго возмущаются, но потом как-то затихают. Эмма улыбается, Джонс сжимает её руку в своей ладони: - Видишь, всё не так страшно, как казалось. И, конечно, тут же становится страшно по-настоящему, потому что двери открываются и на пороге появляется её сын, а за ним Нил, Голд и Белль. Что они все тут делают? Ах, да. Голд пытается помириться с сыном, а прогулка с Генри – отличный повод для разговора по душам. Или просто для разговора. Белль с ними, потому что её Нил тоже не особо обожает после того случая с Вейлом. Кажется, ей стыдно, и она хочет доказать сыну своего благоверного, что не имеет ничего общего с Лейси. - Мама?! Они всё ещё недвусмысленно держатся за руки, и Генри не может этого не заметить. - Эмма?! – Нил. Хотя… какое право он имеет возмущаться? Сам чуть не связал свою жизнь с какой-то шоколадной гарпией, похитившей их сына. Не ему говорить ей о разборчивости. - Мисс Свон! – Голд. Он, правда, не выглядит особо удивлённым. Эмме вообще всегда казалось, что он единственный, кто заметил их с Киллианом плавное сближение на корабле. Белль молчит. Ну, она теперь почти всегда молчит. Только глядит на Румпеля с обожанием и тревогой. Её, конечно, можно понять. Для неё главное, чтобы тот с катушек не сорвался, хотя вряд ли он будет сильно расстроен, даже если они с Джонсом решат пожениться. - Эмма, он отвратительный тип! – Нил не намерен сдаваться. - И это после того, как мы вытащили тебя из Зачарованного леса? Всё-таки ты вырос чертовски неблагодарным парнем, Белфайер! – Крюк явно не намерен спокойно сносить удары судьбы. Глаза Голда опасно сужаются: - Не смей так говорить с моим сыном! - Не кричи на меня, Крокодил! - Дурак крюкастый! - Дедушка, успокойся!! - Генри, отойди от этих сумасшедших, - Эмма уводит Генри в сторону от сцепившихся Голда и капитана. Нил пытается их разнять: - Папа, не лезь в это! - Не указывай мне! – Голд уже размахнулся тростью, чтобы ударить Джонса, но Белль вдруг издает крик, похожий на боевой клич амазонок и повисает на трости: - Я больше не позволю тебе бить людей этой палкой, Румпельштильцхен! - Белль, не сейчас! И дальше все начинают говорить одновременно. - Гадкий пират! Ты хочешь подобраться ко мне поближе, да? - Что ты возомнил о себе, старикан? - Не называй его старым, пиратишка! Румпель – мужчина в полном расцвете сил! - Меня сейчас стошнит. - Дэвид, неси ведро, Нилу плохо! - Генри, отпусти штанину своего деда! - Ох! - Отпусти, а не порви, я сказала! Потом все как-то успокаиваются. Конечно, постепенно, но чего ещё можно ожидать от людей со столь бурным темпераментом? Когда все расходятся по домам, предварительно одарив её непонимающим взглядом (Нил), проскрежетав что-то о страшной расплате (Голд), извинившись за все причинённые неудобства (Белль), они с Джонсом остаются одни. Точнее, почти одни. Рядом с ними всё ещё стоит Генри, а родители заперлись в комнате, и Эмма даже думать не хочет о том, чем они могут заниматься ("Дэвид, ты был таким мужественным сегодня!") - Так, Генри, ты не против, что я ухаживаю за твоей мамой? – Крюк старается быть предельно серьёзным, и Эмме становится смешно. - Нет. Но если что… - Генри кивает и отходит к двери, - я скажу Реджине, что ты пытался меня убить. - Да, ты страшный тип. - Ага, со мной лучше не связываться, - сын Эммы исчезает за дверью, и она смотрит в голубые глаза возлюбленного с улыбкой: - Постарайся не злить его. - Разумеется, красотка. Он целует её, и Эмма понимает: сегодня всё прошло действительно отлично, потому что с Киллианом иначе не бывает.