Правда ли ты птица счастья?

      Столько прекрасных дней, наполненных счастьем.       Боже, как же всё-таки приятно осознавать, что все твои проблемы наконец-то позади, и теперь тебя ждёт счастливая и радостная жизнь со своим возлюбленным.       Звёзды, Кошмарик всё же был таким милашкой. Одно удовольствие проводить с ним время: обнимать, гладить, сажать на свои коленки, целовать, да даже просто сидеть рядом с ним. Можно было постоянно расцеловывать это прелестное личико, брать на ручки, делать всё, чтобы его драгоценный Найти был счастливым.       Время шло, и вот прошло уже чуть больше двух месяцев их чудесных отношений. Найт с Кроссом уже успели сыграть свадьбу, у них и дочурка милая родилась, просто прелесть. Наверняка она вырастит милой и хорошей спокойной девочкой. (Обломись, птаха.)       А у негативного хранителя с крылатым пока в основном шёл букетно-конфетный период, где были только нежности и обнимашки. Но со временем этого начинало не хватать.       Всё чаще позитивный хранитель ловил себя на мысли, что хочет своего возлюбленного всё сильнее. Про «утренний конфуз» можно даже не говорить. Да и не только утренний.       Но пока всё, что мог позволить себе Дрим — это мимолетно коснуться до более откровенных мест, либо же просто мечтать о том, как всё пройдёт. Но говорить об этом Кошмарику пока не решался.       Всё же… Он пережил, мягко говоря, не очень хороший опыт с птицей в этом плане… Как бы подступиться?       Найт ощущал спокойствие. Первые две недели он ощущал себя неловко. Иногда вздрагивал, когда прижимали к себе или подхватывали. Ожидал всё же подвоха. Да, они признались друг другу, да он… Дал разрешение на то, чтобы попытались ухаживать. Принимал подарки, старался сделать тоже что-то в ответ. Всё ещё трепещущий на кромке сознания страх был.       Но и он постепенно смывался. Лжи он не чувствовал и не видел. Ему даже, что уже говорить, птица разрешила просканировать свою ауру и мысли, чтобы убедились хоть так. И негативный искал, тщательно проверял малейшие эмоции. Но ничего, кроме сожаления, страха напугать, оттолкнуть поведением и любви не увидел.       На свадьбе он ощущал на себе взгляд от позитивного, ему совершенно спокойно протянули букет, брошенный Найтмером, и понимал, что… Возможно, именно с Дримом всё может получиться. Симпатия была, причём вторая в его жизни, и сильное влечение. Желание быть рядом, раздражать и обнимать именно этого гиганта.       Поэтому одним вечером, когда они оба должны были уже закончить работу, спокойно вышел из-за стола и сел к нему на колени. Под ошарашенный взгляд, немного подрагивая, прижался к его груди. И удивился, когда его не сжали тут же в объятиях, а осторожно прикоснулись, мягко обернув руками спину, чуь подсадив. И ласково поцеловали в макушку. Тогда он впервые ощутил себя полностью в безопасности. Даже когда после признания уснули вместе — ещё на инстинктах отодвинулся. Теперь же, понимая что не тронут ни при каких условиях — расслабился.       Но шло время. Поглаживали плечи, плавно перетекая на спину. В иной день подхватывали под бёдра, когда поднимали. В иной раз, когда он не застегнул пуговицу на рубашке банально её не заметив — осторожно поправляли, погладив по шее. Постепенно, шаг за шагом, расслабляли, помогая привыкнуть к прикосновениям. Чтобы было комфортно.       Но Найт не мог понять, к чему тот пытается подвести. Смущённо принимал помощь и поглаживания, любой словесный намёк, но не понимал флирта. К примеру — когда называли «горячим», с удивлением отвечал, что, вроде, температуры нет. Когда понижали голос, пытаясь завлечь — спрашивал, не нужны ли таблетки для горла. Провели один раз по тазу, «соскользнув» во время поглаживаний по спине — покраснел, но ничего не сказал на этот счёт, лишь уверив, что «ничего страшного».       Он не понимает комплиментов, какой тут флирт.       Но одним вечером всё стало ясно как на ладони. И долгая выдержка дала пинок поддержки, подталкивая Дрима к чуть более решительным действиям.       Насвистывая песню, здороваясь с повышенной до управляющей служанками Джозефины, зашёл в кабинет, неся две чашки кофе. Улыбнулся, увидев как птица с порога ласково посмотрела. И, засмотревшись в золотые глаза, запнулся о ковёр.       Равновесие-то удержал, благо с координацией всё хорошо, да вот кофе по всем законам физики от толчка стремительно хлынул через бортики чашек, попав прямо на рубашку ченокостного скелета.       Горячий кофе тут же обжёг, вызывая шипение.       Дрим чуть не подпрыгнул в этот момент, тут же подбегая к возлюбленному. Обе чашки моментально оказались на тумбочке рядом, а сам он, пока не думая о чём-то неприличном, быстро расстегнул рубашку Кошмарика. — Найт! Ты как?!       Пуговицы едва не слетели на пол, а чужие чуть прохладные руки, тут же прижались к рёбрам, стараясь так убрать боль. — В порядке, — прошипел он, ощущая, как горят кости под негативом от кипятка. Закусил язык, чтобы не выдать ругательство, и уткнулся лбом в плечо птицы. От чужих прикосновений всё стремительно утихало.       Сделали небольшое движение ладонью, чтобы нагнать прохладного воздуха, и он рвано выдохнул куда-то в его шею.       Уже полностью сняв с Найтмера рубашку, чуть дёрнулся от того, как выдохнули в шею. Ох, боже…       И именно здесь пожелтел от понимания, что его чудо сейчас без рубашки, и он спокойно прикасается к его хрупким рёбрам. Боже…       Т-так, Дрим… Держи себя в руках.       Но в итоге одна из этих рук осторожно прошлась по позвоночнику Кошмарика, якобы невзначай.       Не особо сильная боль от ожога прошла, и он расслабленно выдохнул. Но вдруг ощутил, как прикоснулись уже не к рёбрам. Вздрогнул, ненароком выгнувшись от слишком яркого контакта со спиной. И медленно подошло осознание, что теперь его верх не скрыт.       О Древо.       Сглотнул, увидев, как Дрим посмотрел на него. Как-то жадно, прикусив нижнюю губу, рассматривая хрупкие по сравнению с ним кости.       О древо, древо, древо. — Д-дрим? — румянец покрыл его лицо полностью. Он положил свои ладони ему на плечи, но пока не отталкивая. Лишь едва сжимая, приостанавливая. — Что?       Как-то невинно спросил Дрим, приостанавливая свои движения. — Найти, милый… — ласково произнёс он, целуя его в макушку. — В-всё хорошо? — голос чуть дрогнул. Руки пока не сползли с рёбер. Чуть перебрал пальцами по чужим плечам, ощущая небольшую тревогу.       Прикрыл глаза, ощутив поцелуй. Ещё одна незначительная деталь, показывающая его доверие. Чуть сжался, ощущая, как рёбра теперь погладили круговым движением. — С-спасибо, теперь не горячо. Можешь отпустить, — этот взгляд… Всё же хорошо, да? Голос ласковый, нежный. Но прикосновения смущают.       Дрим остановил свои поглаживания полностью, но Найти не отпустил, наоборот, обнял немного крепче, пусть и всё ещё очень ласково. — Найтмер… — горячо выдохнул он, наклонив голову ближе и прикрывая глазницы. Поцеловал вновь. Потом ещё один раз, ещё крепче обнимая. — Я… Я бы очень хотел…       Пока не мог договорить, лишь ещё один раз поцеловав его в черепушку. — Ты бы… Что? — и, спохватившись, чуть оттолкнулся, но пока не выбираясь из объятий, — Ой, прости, ты хотел кофе, да? Не волнуйся, дорогой, я могу сделать ещё один, — и мило улыбнулся, приподняв плечи. Не понимает.       Тихий вздох. — Чёрт с этим кофе, — поцелуй в скулу. — Я тебя хочу, Найти. — Но мы уже пара, — склонил чуть вбок голову, — я ведь… Уже твой, а ты мой, разве нет?       Хочет быть рядом — так уже вместе. Может в любой миг поцеловать или обнять. О чём он?       Ещё один более тяжелый вздох. — Да, конечно, но… — осторожно погладил скулу, приближая это милое личико к своему, — Я не в этом плане… — секундная пауза, — Я в интимном плане имею в виду. — Наши отношения ведь уже интимны, — прильнул скулой к ладони, улыбнувшись, — Интим подразумевает отсутствие кого-либо постороннего рядом. Наши отношения скрыты от чужих глаз, ведь так?       Нет, ну он издевается. — Что же, я понял, ты не только намёков не понимаешь… — тяжело вздохнул, но после слабо улыбнулся, — Тогда прямо. Я хочу заняться с тобой сексом.       Последнее как гром поразило. Найт тут же сдал назад. Душа дрогнула. Постарался улыбнуться, но чуть опустил руки позитивного, несильно отталкивая.       И как он сразу не понял? — Я-я не уверен, что это… — отодвинулся, но пока не выбирался из объятий, — ...н-не думаю, что…       Говорить, что боится быть так близко? Но Дрим показал, что ему можно верить. Что он боится боли? Ему пообещают быть нежным и пойдёт по замкнутому кругу. Прошлый опыт был… Не особо хорошим. Не уверен, хочет ли пробовать снова. Так или иначе будет больно. — У меня голова болит, — первое, что пришло в голову. Ляпнул — и хотел себя ударить ладонью по лицу. Мда, мда, хорошая отмазка. Пять с плюсом.       Чуть сжался, ощущая то как тело рядом теперь фантомно кажется горячим.       Слабо вздохнув, позитивный хранитель вновь осторожно поцеловал его в макушку. — Найти, милый… — ласковым голосом продолжил он, осторожно гладя по спинке, — Я знаю, ты боишься, и я не виню тебя в этом. Моя вина всё-таки… Но… — немного приблизил к себе, продолжая обнимать. Ещё один негромкий выдох, — Я сделаю всё для того, чтобы ты не почувствовал и малейшего дискомфорта. Знаю, в прошлые разы я, мягко говоря, причинил тебе немало боли, но, прошу, — поцеловал ещё один раз, — Позволишь ли ты мне всё исправить? Если нет, то я пойму, не волнуйся… — Н-не знаю… — прикосновения всё же начали пугать. Кости стали поддрагивать. Нет. Нет. Даже под наркотиками он ощущал боль, что уж говорить о том, что может произойти сейчас. Постарался как можно ласковее убрать чужие ладони, взяв их своими, — Не думаю, что готов.       Плечи чуть запульсировали, и он повёл ими. Стало чуть прохладней, и только сейчас осознал, что всё это время он подрагивал. Зрачки были сужены от страха, а душа стала биться чуть гулко. Ох… Он ведь любит птицу. Почему никак сознание не может принять это?       В последний раз вздохнув, птица осторожно посадила на стол, а сам он снял с себя куртку и укатал его ею. — Тогда пойдем, милый, надо дать тебе чистую футболку.       Кивнул, зарывшись в меховой капюшон. Подтянул к себе края, укрываясь. И чуть наклонил голову вниз, перебирая свои пальцы. Поджал ноги. — Прости…       Ему жаль, что не может довериться в этом. Дрим старается, и осьминожка это ценит. Но… Всё ещё страшно, когда представляет «это». — Не извиняйся, дорогой, — ласково улыбнулся и поднял его за подбородок, вновь начиная гладить чужую скулу, — Я совсем не обижен, милый.       Поцеловал в другую скулу, а после поднял на руки, неся в комнату. Идти всего пару метров, так что быстро дойдя до неё, он посадил Кошмарика на кровать, а сам подошёл к шкафу.       Спустя пару секунд протянули теплый темный свитер.       Когда почувствовал поглаживания — отвёл взгляд. Но чуть успокоился, уже протягивая руки, чтобы его спокойно подняли. Прижал к себе куртку, зарываясь в неё, ощущая ещё исходящее приятное тепло.       Сев на кровать, прикрываясь, смотрел как тот открывает их общих теперь шкаф, доставая любимый луной свитер. Принял его, взяв одной рукой и прижав другую к себе, прикрывая рёбра. И тихо, но чуть спокойнее произнёс: — Спасибо. Мог бы ты… Отвернуться? Пожалуйста?       В ответ на это тот молча и спокойно развернулся, ожидая когда его возлюбленный закончит одеваться.       Внимательно смотря, чтобы точно отвернулись, покрылся чуть более густым румянцем. Тепло от чужих ладоней ещё хранилось телом, ненавязчиво пульсируя на костях. Древо.       Поспешно натянул свитер. Немного посидел, неловко поведя плечами, ощущая как те наконец перестали будто гореть.       Немного привстал на кровати, прижавшись к спине позитивного. Чтобы убедиться в том, что не оттолкнут, обидевшись. — Всё в порядке? — зарылся носом ему в крылья, ощущая лёгкий пух на лице, улыбнувшись от этого. Всё внутри постепенно успокаивалось, взвинченное неожиданным признанием.       Не хотелось бы разругаться, быть неправильно понятым, но ещё больше не хотелось ощущать это. Сейчас.       Дрим лишь улыбнулся немного шире, повернувшись к нему. — Не переживай, дорогой. Всё хорошо.       И, повернувшись полностью, укрыл своими крыльями, погладив по голове.       От нежных объятий окончательно убедился в том, что на него не держат обиду. Облегчённо выдохнул, положив голову на его грудь. И предложил прогуляться в саду, всё равно время уже заканчивать рабочий день. Заодно это должно убрать неловкость после… Случившегося.       Но вот пошла новая неделя. Дрим старательно сдерживался, уже не намекая ни на что, пусть всё так же обнимая и целуя его. Их отношения не стали хуже, нет. Просто пропал тот подтекст. Видно было как птица сдерживается, и осознание этого постепенно восстанавливало баланс в душе тёмного.       Ему не были неприятны прикосновения к рёбрам, нет. Это делали ласково, трепетно, с любовью. Он ощущал это.       Воспоминания о горячем дыхании, о глубоком голосе, о крупных ладонях, так волнительно проводящих по телу, будто по хрустальному. И стыдливо прикрывал лицо, вспоминая как произнесли желанное Дримом.       «Я хочу тебя».       Неужели Найт… Желанен? Да, они стали близки, отбросили сомнения и делали неспешные шаги друг к другу. И всё же это было…       Позитивный показал, что он хорошо себя сдерживает. Что он искренне хочет показать, что любит его, и что готов ждать. Один раз Найт даже, дрожа, как бы случайно переодевался, когда зашли в комнату. Но ничего не сказали и не сделали, просто прикрыв глаза руками, чтобы не смущать. Или когда прогнулся в спине, сидя на его коленях. Или же чуть обливался водой, давая футболке плотно прилипнуть к телу. В чужих глазах загоралось желание, но тут же ласково улыбались, чуть скованно поглаживая по голове.       И после этого, лёжа с ним в одной кровати ночью, задумался.       Найтмер и Кросс занимались этим почти каждую ночь, и не похоже чтобы хранитель испытывал боль, раз позволял этому случаться. Дрим больше чем он, следовательно, и соразмерность будет представлять проблему. Но так приятно ощущать себя в его объятиях. Или прикладывать к его ладони свою. Видеть, как он миниатюрно смотрится по сравнению с птицей, и ощущать себя окружённым заботой, когда огромные руки подхватывают или прижимают к себе. Это… Приятно, да.       И ему много раз доказывали то, что не причинят вред. Может… Поверить? Попробовать?       Что если будет больно? А что если ему не причинят боль, подарят обещанное удовольствие? Он может опять потерять контроль. А что если попробовать остановить в процессе, чтобы убедиться в искренности данного ему слова? Дурак, тебе сломали много костей в процессе страсти. Нет, на сей раз всё будет по-иному.       Думал. Думал. Сравнивал для себя поведение птицы тогда и сейчас. И набирался решимости.       На самом деле, сдерживаться было немного… Затруднительно, скажем так. Но Дрим настойчиво не подавал виду и совсем не давил на возлюбленного. Однако он стыдил себя за мимолетные мысли, что местами за эту неделю Кошмарик будто сам его соблазнял. Да и вёл он себя как-то… Странно.       То обниматься лезет, то отходит. То улыбается, то хмурит бровки. Это на него так то… Признание повлияло что ли?       Так или иначе, крылатый старался на этом не зацикливаться, предпочитая думать в подобные моменты о работе. Так было удобней, привычней и легче.       И вот в один прекрасный вечер они с Найтмером, как обычно, ложились спать. Спокойно переоделись (всё ещё закрывая глаза), легли, и глава JR укрыл себя и своего возлюбленного одеялком, напоследок чмокнув в лобик. — Спокойной ночи, дорогой.       Найт долго готовился. Вынашивал план — как и что скажет, что следует делать. И в эту ночь решился.       Надел футболку чуть короче — едва до середины бедра доходила, и шорты, что так же были слишком коротки для него — всего на десять сантиметров выступали от таза. Лёг рядом, покрывшись румянцем. Как-то скованно пробормотал в ответ «спокойной ночи», и под одеялом перебирал свои пальцы. В горле пересохло, когда он уже собирался хоть что-то сказать. И так ещё десять минут не решался, ощущая жар смущения.       Но вот, не давая себе передумать, иначе и сейчас ничего не получится, присел на кровати и положил ладонь ему на скулу, обращая на себя так внимание птицы. Поджал ноги, плотно прижав бёдра. Несколько раз вздохнул, смущаясь того, что собирается сказать.       Уже засыпая, младший почувствовал прикосновение к своей щеке и улыбнулся. Но, почувствовав как тот сел, открыл глазницы и немного удивленно посмотрел на него. — Найти? — Д-дрим, — чуть подрагивая, пытаясь успокоить стук души, прикоснулся к пуговицам на своей ночной футболке. Выдохнул и, едва справившись с пуговицей, отвёл взгляд, — Я… Я тебе верю.       Решайся. Сейчас или никогда.       Пуговицы чуть приопустили ткань, давая оголить ключицы.       Сам он посинел так, что уже напоминал фонарь. Думал, как жалко сейчас выглядит, но уже не мог отступить. Надеялся, что его поймут.       Сон как рукой сняло. Позитивный также принял сидячее положение, смотря сперва изумлённо, а после ласково.       Он по-доброму усмехнулся, умиляясь тому как неловко было старшему. Погладил его по скуле, а после поцеловал её. — Спасибо, дорогой… — шепнул и обнял, после чего переложил на подушки, — Я тебя не подведу, обещаю…       И принялся расцеловывать чужое личико, широко улыбаясь.       Вцепившись в его плечи, чуть вздрогнул, когда его приподняли, а после опустили на подушки. Тело над ним на сей раз не давило своим весом. Тот упирался руками о кровать, чтобы не навалиться. Показывая тем, что пока следят за процессом.       Всё, пути назад нет.       В груди клубился страх на грани с доверием. Странный коктейль.       Пока замер, принимая поцелуи. Видел довольную улыбку, и не знал куда девать себя. — Обещай, — чуть сорвался голос, но он продолжил, — ...обещай, что остановишься, если я попрошу.       Душа гулко билась за рёбрами. Зрачки совсем немного сузились.       Прекратив ненадолго целовать это красивейшее личико, взял его миниатюрную ладошку в свою, мягко поглаживая. — Обещаю, мой хороший. Обязательно говори мне, если тебе будет неприятно.       Не будет. Уж об этом он точно позаботится.       И поцеловал сперва в ладошку, плавно переходя поцелуями к локтю, а после вернулся к чужим скулам. Обнял, поглаживая по спинке. Наконец-то принялся целовать и порой полизывать чужую шейку.       Чуть прижал плечо к шее, ощутив горячее дыхание. Но тут же, взяв себя в руки, чуть наклонил голову, открывая доступ к позвонкам.       Он обещал себе довериться. Как он вычитал — плохие воспоминания о близости можно стереть хорошим опытом, если партнёр обещает быть нежным. Надеется на то, что всё будет хорошо. Ну, теперь хоть у него есть щупальца, в отличии от тех случаев, и если что сможет откинуть. Сейчас он их спрятал, желая выпустить их только на крайний миг.       Чуть подрагивающими пальцами прикоснулся к чужой ночной рубашке, неумело расстёгивая пуговицы. До этого Дрим не раздевался во время этого, показывая так то, что их близость имеет исключительно односторонний характер, быстрый и необязательный в чувствах акт. Может… Если сейчас разденутся, воспоминания не будут пытаться застелить взор так яро?       И чувствуя это, позитивный хранитель слабо улыбнулся. — Давай помогу~ — ласково произнес он и вновь ненадолго оторвавшись, принялся снимать с себя рубашку. Сделав это, осторожно положил её на тумбочку, — Так лучше?       Кости у Дрима были совсем не хрупкие, как у самого Найтмера, скорее наоборот. Да уж, гигант во всех понятиях этого слова.       Осторожно огладил чужую скулу и поцеловал, но в этот раз уже в губы. Провел языком по зубкам, спрашивая так разрешение, как он делал это обычно.       Теперь, видя чужие рёбра, ощущая тепло тела рядом, зная, что ему верят и желают что-то изменить — прикусил губу. Рассматривал чужие гладкие и ровные рёбра.       Приоткрыл рот, впуская чужой язык, ощущая приятную ласку на скулах. И осторожно, заглядывая в глаза, в случае запрета готовясь тут же отдёрнуть ладонь, положил собственную ладонь на его рёбра. Такие огромные. Они длиннее, чем его лучевая кость!       Белые, как снег. Крепкие.       Запоздало стушевался, взглядом спрашивая разрешение продолжить касаться. Чуть прижал ладонь к себе обратно.       До неё практически тут же мягко дотронулись, оглаживая хрупкие, маленькие пальчики. Разрывая поцелуй, подннес к своим губам и поцеловал уже эту маленькую ладошку. — Люблю тебя, милый… — томно шепнул, а после чмокнул в шею, одной рукой забравшись под футболку, осторожно гладя позвоночник и местами эти хрупкие рёбрышки.       От поцелуя к ладони по телу прошлись приятные мурашки. Найт прикрыл глаза, ощущая, как страх вновь смывает волной ласки. Улыбнулся, робко. — Тебя люблю, — тихо прошептал. Почувствовал вновь прикосновение, трепетное, к своим рёбрам. Чуть выгнул позвоночник, наслаждаясь лаской, и уже смелее огладил чужие рёбра.       Прижался ближе, привстав, жалея теперь о разнице в размерах, так как единственный способ, чтобы его не раздавили и не прижали — это просто повиснуть на чужом теле. А быть ближе хотелось. Сейчас… Как никогда хотел поддержки в этом, чтобы перестать сомневаться.       Актив поцеловал его в лобик, а после взял подушку и осторожно подложил одну под спину Кошмарика, а другую под его голову. — Всё хорошо, хороший мой?       Погладил по голове. Очень не хотелось бы, чтобы его возлюбленный чувствовал хоть малейший дискомфорт.       Осторожно кивнув, теперь находясь чуть выше, уже спокойно дотягиваясь до чужого тела, ощущая себя в уже полюбившемся коконе из рук и крыльев, всё же рискнул и, выгнув шею, поцеловал чужую шею, прикасаясь неторопливо и невесомо, не давя.       Положил руку на чужие крылья, нежно огладил их, перебирая перья, зарываясь между ними, оглаживая чувствительную кожу самыми кончиками пальцев.       Младший рвано вздохнул, сильнее желтея. Это было очень приятно… Тот словно нарочно перебирал пальцами именно на самых чувствительных местах.       Осторожно снял с него вверх, уже спокойней оглаживая ребрышки пассии, вместе с этим проводя по позвоночному столбу, стараясь принести больше удовольствия. Прелюдия, быть может, и будет долгой, но так будет лучше всего.       Прикусил язык, чтобы не дать себе воспротивиться. Теперь, ощущая, как маленькая частичка защиты покидает тело, как поглаживают по спине — сжал ноги, и, успокаивая себя, продолжил гладить чужие шелковистые перья. Такие крепкие, все новые. Интересно, он занимается их чисткой?       Потянулся к нему, требуя отвлекающего поцелуя. И поскольку теперь приблизились, всё же подрагивая, чуть развёл колени в стороны, чтобы смогли прижаться.       Поглаживания, поцелуи сделали своё дело. Постепенно он расслаблялся, уже давая волю коротким выдохам, пока несмело подставляясь под ласки, как антистресс перебирая перья уже двумя руками. Пытался восстановить дыхание, готовя свой разум к принятию того, что будет.       На требование возлюбленного крылатый противиться никак не стал и с улыбкой поцеловал его, уже чуть более требовательно и уверенно.       Спустился по позвоночнику вниз и положил обе руки на бедренные кости и частично на копчик Найти, осторожно оглаживая хрупкие косточки, всё ещё сдерживаясь.       Прикрыл глаза и немного ближе подвинул свои крылья, дабы Кошмарику было удобней.       Чуть сжал бёдра, ощущая их в чужой хватке. Не давящей, как в тот раз. Почувствовал, как их помассировали. Переплёл их языки, и теперь, доставая до крыльев, ласково нажал между лопатками. У птиц от этого крылья поднимаются. Он читал когда-то, что это приятно.       Смотрел, как отреагируют.       По телу от этого прошла приятная дрожь, и Дрим чуть дёрнулся, а его крылышки и вправду приподнялись.       Разорвав поцелуй, чмокнул любимого в губы, а после с неким вопросом заглянул в его глазки. И принялся осторожно стягивать с него последний элемент одежды.       Расширив глаза, Найт вцепился в его руки, останавливая в первой искре страха. Шорты чуть спустились вниз, оголив нижние позвонки.        Вдохнул, выдохнул. Смотрел в его глаза, убеждаясь по взгляду, что всё ещё под контролем. И подхватил одну его ладонь, переплетя пальцы. Смутился, с минуту раздумывая, решаясь. Дышал чуть резко, уткнулся лицом ему в грудь. И несмело кивнул, однако же поджав колени, зажимая между ними чужие бока. Слушая чужое дыхание понемногу успокаивался, но взгляд ещё бегал.       Его мягко и бережно погладили по голове. — Всё хорошо, милый… Не волнуйся… — поцеловали в лоб ещё один раз, а после полностью сняли шорты, кладя их рядом с остальной одеждой.       Осторожно провели двумя пальцами по крестцу, спускаясь чуть ниже, ближе к лобковой кости. Внимательно следя за состоянием и взглядом, всё ещё целовали личико. — Я верю тебе, — вновь произнёс, но уже чуть увереннее. От поцелуя прикрывал глаза, наслаждаясь. И в ответ после поцеловал его крылья.       Зрачок то сужался от беспокойства, то расширялся от даримого удовольствия. Подушки приподнимали таз, что делало прикосновения прямыми, давая достать до всех нежных точек на костях.       Это становится всё приятнее. То, как разнились прикосновения, добавляло спокойствия. Жадность смывалась сканирующими состояние взглядами, грубость смывалась лаской, столь трепетной и так обильно даримой. Укусы и сжимания костей обратились поцелуями. Безумство в глазах сменилось желанием и любовью, искренней в своём направлении.       И всё же, ощущая, как кости ходят ходуном от прикосновений к лобку — вздохнул. Нет, это невозможно. — Дрим, — еле слышно позвал, — дай мне встать, пожалуйста.       В ответ на эти слова младший погрустнел и убрал руку, оторвавшись от него. — Ты… Хочешь закончить?..       Но Найт не ответил. Выполз из-под птицы, отсев. И когда ожидаемо перевернулись, вдруг, готовясь к броску, сел на колени к птице. — Я не могу расслабиться, — чуть надавил на плечи, заставив лечь, — но, думаю, если на этот раз ты побудешь в моей власти — сможем продвинуться дальше, — и, всё же сумев усмехнуться, зажёг зрачок. Сел на его позвоночник, благо вес позволял не давить слишком сильно, опёрся по бокам от его головы, нависнув, — Ты же не против, пташка?       Теперь он восседал на нём. Ноги были расположены по бокам Дрима, тот непонимающе смотрел на него снизу, и сейчас, ощущая, что он тоже контролирует ситуацию — чуть расслабился. И нежно, как мог, поцеловал его в скулу, зарывшись пальцами в перья.       Вот это было неожиданно. Но интересно.       Птица улыбнулась, учащённей дыша, когда вновь зарылись в мягкие крылья, а сам положил одну руку на скулу Кошмарика, погладив её. — Совсем не против.       Удовлетворившись полученным ответом, прикрыл на миг глаза. Наклонился, приблизившись к чужой шее. И мягко осторожно прикоснулся к ней в поцелуе, чувствуя на плече чужое дыхание. Так же ненавязчиво провёл по его рёбрам, выгнувшись для удобства, не зная, как сейчас выглядит со стороны для птицы.       Провёл вдоль рёбер, огладив грудину. Рассматривая. Любуясь. Постепенно дрожь в кончиках пальцев сошла на нет, и он смог уже уверенней прикасаться к чужим костям. — Ты похож на солнце, — вдруг прошептал он, — Твои кости ослепительно сияют белым. Тёплые. И красивые, — в конце он уже смущённо произнёс голосом на тон выше.       Чужие руки обернулись за его спиной, обнимая. От этого изогнутый в позвоночнике скелет чуть приподнялся, невольно потеревшись о чужой таз, ахнув от подобного. Но не прервался, ладонями массируя чужие кости. Такие красивые… Дрим очень красивый. Крепкий, статный. И теперь ласковый, добрый. Стоит ли говорить, что он идеален, или зазнается?       Изогнутый в пояснице, с горящим румянцем и зрачком синего цвета. Сидящий на нём, едва не на тазу, лишь чуть выше, не знал, что подобным соблазняет, истончая выдержку.       Какая прелесть, божечки~… — А ты не просто похож, а являешься самым прекрасным созданием в мире~… — ласковым, намного томным голосом шепнул Дрим, целуя своего возлюбленного в губы, немного приподнявшись на локтях. И, разорвав поцелуй, добавил, — Мой великолепный~…       Теперь, видя, что ему верят, что не против сделать так, чтобы обоим было хорошо — окончательно успокоился. От комплимента мило улыбнулся, смущённо. Принял чужой поцелуй, чуть добавив страсть от себя. Постепенно ощущал, как внутри формируется нечто тёплое — Твой… — отчего же так приятно слышать, осознавать это, — ...а ты мой. Люблю, — уже чуть громче произнёс, и с любовью посмотрел ему в глаза, чуть сползая ниже, чтобы дотянуться до нижних рёбер птицы.       Подумал немного. И выдохнул, выпустив душу из-за своих рёбер, ловя её. Прикрыл глаза, протянув Дриму, застывшему, свою душу, свою сущность.       Он верит, и хочет теперь показать это.       Поцеловал чужие рёбра, потеревшись о них носиком, смотря в золотые глаза.       Когда примерно спустя полминуты шок пропал, осторожно глянул сперва на Найтмера, а потом на чёрное яблоко.       Он правда так… Так сильно ему верит?       Не будучи уверенным, что всё ещё может это делать, осторожно дотронулся до яблока пальцем.       Приятный импульс прошёлся по всему телу. Рвано выдохнув, чуть склонился ближе к рёбрам, невольно потеревшись о них своими, переживая эту невиданную волну. — Дрим, — ласково позвал, выдохнув на чужую золотистую душу через рёбра. Чуть прикусил чужое ребро, осторожно, едва сжав зубы, однако же давая почувствовать их остроту.        И совсем уже не был против, когда чужая ладонь скользнула по бедру.       С него немного стянули шорты, после чего прижали к себе и вновь осторожно уложили на подушки.       Будучи уже более уверенным в своих действиях, Мечтатель взял его душу в свою ладонь и провел большим пальцем по ней, слегка надавливая.       На сей раз, когда сняли шорты – лишь немного напрягся, проводя взглядом сползший материал. Недавнее понимание того, что за процессом всё так же следят и не сделают ничего, что не понравилось бы — сделало его чуть податливей. Ноги лишь немного сжал от ощущения полной наготы, но чуть развёл колени, подпуская ближе.       Под спиной вновь приятно прогнулись подушки, и вдруг новая волна удовольствия прошибла тело, вырвав несдержанный стон. Распахнув глаза, вцепился в его предплечья, выгнувшись, соприкоснувшись своей грудиной с его.       Так приятно. Будто тёплые импульсы, что расслабили тело, скопившись в груди и внизу. Задышал глубже.       В ответ на это совсем слабо ухмыльнулись, после чего медленно так, с чувством, лизнули это яблочко, ожидая бурной реакции.       Другая рука незаметно провела по лобковой кости.       Сразу две чувствительные зоны, нечестно.       Бёдра задрожали, Найт запрокинул голову, издав уже чуть громче стон. Запоздало прикрыл рот ладонью. Душа в чужой руке издала особо громкие стуки, участился ритм.       Внизу, следуя мягким прикосновениям, появилась синяя плоть.       Усмехаясь немного шире от такой реакции, Дрим лизнул чужую душу ещё раз, пальцами гладя и порой чуть надавливая по магии возлюбленного.       У него у самого уже давно образовался половой орган, но приходилось терпеть. Не особо хотелось. Но нужно было. Нельзя сейчас торопиться, хотя они уже и так как-то затянули с прелюдией, всё равно.       Жар всё скапливался внизу. Душа начала немного подтекать в чужой ладони.       Выстанывая имя возлюбленного, ощутил, как бисеринки пота скатились по спине. Не зная, куда девать руки, он впился уже чуть сильнее в чужие бока, притягивая. Слезинки от удовольствия скатились вниз по скулам. Хныча, ощущая приятные поглаживания надавливания внизу, чуть поджал ноги, увеличивая контакт чужой ладони с магией.       Не мог произнести ни одного чёткого слова, просто тянулся за прикосновениями. То цеплялся за чужие кости, притягивая, то отпускал, ласково зарапая их. То целовал, но тут же отстранялся, стараясь сдержать стоны. Будто что-то вытягивало сам дух из него, так приятно и волнительно, покачивая на горячих волнах удовольствия.       Какое же восхитительное всё-таки зрелище… Наблюдая за этой картиной, Дрим искренне восхищался возлюбленным. И решил, что он всё же готов.       Ещё раз лизнув чужую душу, параллельно с другой стороны гладя её большим пальцем, надавил другой рукой на заветное отверстие между ног Кошмарика, которое уже частично сочилось смазкой. И, пока совсем осторожно, всего на треть пальчика проник внутрь, оглаживая стенки.       Ощутив прикосновение — нахмурился и чуть сжался, контролируя. Напрягся, но стенки всё равно пропустили инородный предмет. Сосредоточиться на ощущении не дали, стремительно круговыми движениями огладив душу, совсем удивительно волнообразно огладив её, чередуя надавливания с поглаживаниями.       Внимательно однако же поглядывал в глаза Дрима, наблюдая за эмоциями. Таял от даримой ласки.       Тот наконец-то отпустил душу и наклонился к нему, целуя в скулу. — Всё хорошо, милый? — тихо сказал он, войдя ещё совсем чуть-чуть глубже. — Д-да, — прижался к его плечу, обняв за шею, пряча пылающее лицо. Чувствуя, как палец теперь огладил стенки изнутри, горячо выдохнул в шею позитивного от этого.       Пока всего один лишь палец. Лишь немного раскрывает его. Этого пока мало, чтобы причинить ненароком боль. Но забота в голосе, волнение… Приятно отдавалась в душе.       Яблоко, впрочем, тут же упорхнуло на законное место, источая куда больше энергии для плоти. Зрачок вновь засиял, подобно морю.       Улыбаясь, крылатый поцеловал любимого в скулу, а после так же осторожно ввёл второй палец, входя уже немного глубже, примерно на две трети. — Я очень люблю тебя, дорогой… — шепнул, принявшись вновь расцеловывать чужое личико. Видимо, это было его самым любимым занятием. — Ты самый родной, — на глазах появились слёзки от той нежности в чужом голосе. От счастья, что так осторожно и бережно прикасаются. Поймал чужие уста, целуя, обнимая, обвив ногами тоже. Растворяясь в чужой белизне и золоте, — любимый.       От движений внизу всё лишь разгоралось. И, на пробу, он чуть поддался тазом назад, разрешая войти глубже, чуть зашипев от своих же действий, но теперь расслабляя магию, позволяя войти глубже. Чтобы едва не захлебнуться стоном от приятных ощущений.       В ответ на это хранитель поцеловал его в губки, стирая чужие слёзки. Всё же они ему совсем не идут.       Наконец-то ввёл третий палец, продолжая осторожно растягивать ими любимого, то скрещивая их, то раздвигая, подобно ножницам. И не переставая шептал комплименты, периодически целуя.       Вот третий уже был посущественнее. Лишь от того, что он потёк и, следовательно, была смазка — прошло всё проще, без сильного дискомфорта. Каждый раз, когда внутри раздвигали пальцы — таз от импульсов удовольствия подкидывало, принимая таким образом их глубже. — Древо, — Найт чуть подвинул таз назад, постепенно распаляясь. Неподатливые стенки наконец растянулись, — древо! — особенно стало ощутимо, когда в него вошли глубже, вводя их и выходя, совершая круговые движения.       Наконец-то решив, что Ночка уже готов, Дрим осторожно убрал пальцы. Но, сразу после этого, ещё мокрыми от смазки продолжал гладить, слабо надавливая, на чужую дырочку. И всё-таки приспустил с себя шорты. — Дорогой?       Отведя взгляд, не в силах смотреть в лицо сейчас, кивнул. И, тут же, подхватил его ладонь, переплетя пальцы, прижав их к своему плечу, потеревшись о них подбородком. Чуть прикусив язык, позволил развести себе ноги шире, уместив их по бокам от птицы.       Крылья странно накрыли из обоих, по бокам от Найта, успокаивающе поглаживая перьями.       Полностью сняв с себя низ, наконец-то подставил свой член возле входа в Найтмера и с тихим стоном осторожно принялся входить.       Крупный неон, пусть и входил медленно, распирал его. Магия уже отвыкла, и пусть растяжка и подготовка была медленной и тщательной — всё же был дискомфорт. Тихо зашипев, он прижал к себе скреплённые ладони. — Прошу, поцелуй меня, — и сам поддался устами к нему, чтобы заглушить неприятные чувства.       И как отказать этому чуду?       Конечно же, позитивный хранитель исполнил его желание, сплетая их языки вместе, играясь с ним. Положил одну руку на голову возлюбленного, поглаживая.       Выждав немного, продолжил всё так же медленно и аккуратно входить внутрь.       Ответил рьяно, даже как-то со слишком большой отдачей положив руку ему на плечо, прижавшись. Изворачивал язык, стараясь отвлечься на эти движения.       Когда проникли глубже, расширяя слишком большим неоном для мелкого тельца — ненароком чуть сжал зубы. Думал, что прикусит только свой язычок. И только когда ощутил под зубами чужой — тут же разжал челюсти, извиняюще погладив чужой язык, смягчая мимолётную боль.       Второй рукой, которую оплели ладони птицы — он, чуть содрогаясь, поднёс к своему плечу, раскрыв обе руки, положив их на свои кости. Чужие прикосновения должны подействовать успокаивающе.       Не разъединял поцелуй, пусть дыхание и сбилось, затруднилось от кружащей духоты и интимности момента, постарался максимально расслабить магию, ощущая, как та судорожно пульсирует, сжимая орган любимого.       Было приятно… До чёртиков приятно… И Боже, как же сейчас хотелось войти на всю длину и начать двигаться, но нет, нельзя. Нельзя давать себе волю в такой момент.       Сон гладил и несильно прижимал к себе хрупкое маленькое тельце, пытаясь как можно сильнее расслабить и успокоить. В этот раз он прождал немного больше, прежде чем войти ещё глубже. Теперь примерно на одну треть он был внутри него.       Уже чувствуя себя слишком заполненным, Найт оторвался, вжавшись лицом в ключицу. Простонал, чувствуя, как все внутри расширяется. Посмотрел вниз, туда, где они соединялись. И голова вновь закружилась от смущения и жара.       Синяя плоть плотно сжимала золотой неон, что просвечивался из глубины тела, уже доходя до поясницы. И, безумно сильно покрываясь румянцем, полодил руку на выпирающую магию, ощущая так чужой орган, немного надавливая, пуская новые импульсы, зажимая плоть внутри. — Древо, — тут же откинулся назад, прикрыв глаза. Ощутил, как ключицу поцеловали, положил ладонь на чужой затылок, погладив, прижимаясь к белому.       Теперь, когда голое тело соприкасалось с его, когда так медленно двигались — ощущал всё иначе. Приятная тяжесть, лёгкий жар вокруг тела, определённые дразнящие нотки близости. Ощущение полного единства.       Лёгкий поцелуй в плечо, и из Найтмера начали потихоньку выходить. Но не полностью – когда осталось уже совсем немного, в него вновь осторожно вошли.       Из Дрима вырвался томный вздох. Так… Так было лучше.       Вновь поцеловал свою прелесть в губы, войдя немного глубже и так же начиная выходить.       Промычав, ощущая, как всё тянет, а из-за ещё сжатой магии таз поддаётся назад, чуть прикусил ключицу птицы. Несильно, тут же зализывая укус, но теперь там были видны мелкие дуги от зубов.       Вошли глубже, и он согнул ноги в коленях, чуть приподнимая таз, давая проскользнуть. И как он сможет принять всю длину? Уже сейчас плоть немного саднит, совсем медленно и неохотно приспосабливаясь. Слишком большая разница в росте.       Но это было пока терпимо.       Ладонь зарылась в перья, ероша их, гладя кожу, ощущая от них тепло.       Наконец Дрим начал делать медленные и плавные толчки, пока не входя глубже, чем две пятых. Параллельно продолжал целовать личико своего ненаглядного и гладить его, дабы он расслабился и успокоился.       Постепенно от аккуратных и неторопливых движений стало чуть приятнее. Перестав так зажиматься, распластался на кровати, просто массируя чужие крылья, перетекая на плечи и рёбра.       И, решившись, чуть двинул тазом навстречу плавному толчку, запрокинув голову от этих действий, простонав. И ещё раз, возвращая тот импульс в магии от чуть ускорившегося движения.       Почувствовав себя увереннее, так Дрим вошёл уже на половину, всё ещё держа не быстрый темп. Его дыхание также стало намного более томным и учащённым, и Сон обнял пассию, прижимая ближе к себе, целуя и совсем слегка покусывая его шейные позвонки.       Голова кружилась, жар внутри всё нарастал. Вход пульсировал, сжимал, принимал чужую магию.       Чуть улыбнулся, чувствуя, как дыхание срывается, а от плавных толчков всё внутри разгорается, и потёрся о его скулу своей. — Люблю тебя, — как уверенность в том, что происходит, припечатал он, чуть отведя череп, заглянув в пылающие глаза, выдохнул ему в уста. Дразнил. Видя осмысленность, с трудом удерживаемую, ещё был уверен.       В ответ на эти слова его вновь поцеловали в шею, решившись войти ещё немного глубже. Уже примерно на две трети, совсем немного ускорившись.       От чужой шеи оторвались и теперь внимательно вглядывались в личико Найти, строго следя за его эмоциями.       Постепенно становилось всё легче. Уже свободнее двигались, каждый раз задевая что-то внутри, растягивая и распаляя.       Это… Действительно было приятно. Так… Так горячо.       И наконец-то позитивный хранитель всё-таки вошёл на всю длину, сразу же выходя, но после аккуратно войдя вновь.       Сперва темп был даже медленней, чем до этого. Однако, замечая то как возлюбленный на это реагирует, младший успокоился и постепенно ускорился до достаточно быстрого темпа, пусть и не настолько, как в прошлый раз. И дыхание стало ещё тяжелее, а комплименты, что шептали томным голосом, стали немного более… Интимного характера, можно сказать.       Душа всё быстрее билась о рёбра, пульсация разносилась по всему телу. Толчки стали быстрее, доставая до всех точек, приносящих удовольствие. Слова, ласковые, распаляющие, вызывали приток нежности, от чего появлялась улыбка, и он то и дело тёрся о чужую щёку, иногда целуя её.       Обхватил чуть свободнее его ногами, докуда доставал, вцепился руками в простынь, потянув её на себя, едва не разрывая. Стонал, звал его по имени, любуясь, погружаясь в истинное блаженство. Слушал голос, что стал на тон ниже, показывая всю близость момента, разжигая фейерверк в душе.       Не переставая шептать, что любит его, негативный чуть обнажил шею, чувствуя, как в неё ткнулись носом, подрагивая от приятных ощущений.       В действительности нечего бояться. Дрим нежен, ни капли грубости, проверяет его состояние каждый миг и обращается к нему лишь лаская и одаривая комплиментами.       Как же душа бьётся от осознания, что он, весь этот позитивный гигант, что такое дитя ещё, как бы не пытался показать обратное, лишь его. От макушки до самого кончика крыльев. Всё эти сверкающие белизной кости — его. Каждый звук, каждое слово, каждое прикосновение, стук души — его. И он готов отдать себя ему без остатка в ответ.       Дрим искренне восхищался своим возлюбленным. Им всем. Характером, умом, хрупкими изящными косточками, поведением, этим ярким бирюзовым глазом.       И сейчас, чувствуя и наблюдая за тем как Кошмарику сейчас приятно, не смог сдержать широкой улыбки. И всё-таки перешёл на ещё более быстрый темп, однако, стоит отдать ему должное, даже сейчас он всё ещё держал себя в руках, будучи готовым в случае чего остановиться.       От участившихся движений, разом пронзающих все чувствительные точки, выгнулся, издав протяжный стон, перешедший в громкие вдохи. Иногда, когда неон доставал до особой точки, едва не вскрикивал, но пока пытался зажать себе рот, не желая быть слишком уж громким. Приоткрыл, оказывается, зажмуренные глаза, смотря на птицу.       Почувствовал как плоть достигает рёбер, натягивая магию. Как крылья птицы распушились, как глаза Дрима зажглись новым оттенком золотого. Хотел позвать его — но голос сорвался, перетекая из просьбы в стон.       И вдруг по плечам провели. Чуть сжали, не сильно, но всё же впервые коснулись сами. Однако этого было достаточно, чтобы вывалить воспоминания.       «Плечи хрустят, отдаваясь дичайшей болью. Слышит рыки, видит сумасшедший блеск в глазах. Чужой орган разрывает, с каждым разом двигаясь быстрее. Плечи сжимают, выворачивают. Не слушая, игнорируя любой зов и мольбу, довольствуясь тем, что могут делать это».       Вспышка воспоминаний, вызванная нежным, на самом деле, прикосновением, принесло отнюдь не облегчение. У шеи стали слышаться рыки, таз стал двигаться быстрее, глубоко вбиваясь. Крылья заслонили их, чужие руки расположились по бокам, закрывая. Птица хотела прижаться ближе к возлюбленному, Найту же стало не по себе. — Д-дри… — толчки не давали набрать воздух, срывая искрами голос, — с-ст… — но всё так же двигались. Дрожь пробила тело. Его не слышат? Затрясся, — Стой! — испугавшись, крикнул он.       Перед глазами застыли зрачки цвета золота. Расширенные, дикие.       Неожиданно услышав его просьбу, Дрим действительно остановился, почти полностью выходя из возлюбленного.       Обеспокоенно смотрел на него, гладя по скуле. — Что такое, милый? Я сделал что-то не так? Тебе больно?       Душа гулко билась. Виски будто сжало, заставив напрячься. Магия плотно сжала чужой орган, причиняя как ему, так и Дриму боль. От этого ещё больше испугался, впившись в плечи позитивного, отталкивая. Щупальца опасно выступили, готовясь тут же обрушиться.        Не видя перед глазами новый образ, зациклившись на том, что вызвало такой триггер. Отвёл плечи назад, невольно обращая на них внимание. Ноги плотно сжал, чуть болезненно прижимаясь к бокам птицы.       Но мягкие поглаживания не прекратились.       Младший вышел из пассии полностью, после осторожно обнял его, поглаживая по спине. — Что с тобой, милый?.. — спросил и обратил внимание на то, как сжались чужие плечи. И, кажется, понял.       Он осторожно наклонил к нему голову и мягко поцеловал в одно из плеч. Потом ещё раз. А потом другое. — Всё хорошо, хороший мой? — продолжал спрашивать ласковым голосом.       Тело дрожало. Душа гулко и быстро билась. Дыхание участилось, от чего грудная клетка подрагивала.       Но его отпустили, убрав крылья, медленно покидая тело, перестав так болезненно теперь распирать. И нежные, осторожные и поддерживающие объятия понемногу раслабляли.       Тихий нежный голос помог постепенно выплывать из того омута ужаса. Напряжённые плечи, руки и ноги стали расслабляться, но всё ещё подёргиваясь. Зубы перестали так пульсировать. В висках постепенно ослаблялось давление.       Поцелуи пока ещё заставляли плечи дёргаться. Голова вжалась в плечи, закрываясь. Щупальца, запоздало проведя по крыльям птицы, перестали напоминать собой извивающиеся острые копья, обещавшие тут же обрушиться на голову птицы.       Тьма и образ постепенно, раскачиваясь на задворках сознания будто на волнах, постепенно отступали, давая взору проясниться.       Он в комнате с Дримом. Его сейчас обнимают, полностью прекратив двигаться, вообще покинув тело. Руки поглаживают. Он ощущает тёплое дыхание на плечах, которые, оказывается, дёргаются от каждого прикосновения уст к ним. А сам Найт впился в плечи позитивного так, что едва не сминал кость. А щупальца были готовы…       Чуть отодвинулся, сдал назад, мгновенно раслабив пальцы, отпуская.       С ним были нежны, даже в процессе, когда он сам себя бы не услышал, остановились мгновенно, чтобы не причинить вред, не сделать то, чего не хотели бы ощутить.       А он, как дурак, сам себя напугал. Мог ведь перетерпеть, закрыть глаза, или же просто отодвинуть чужие руки. Но вместо этого опять всё испортил.       Стыдливо отвёл глаза, понимая, что опять всё разрушил своим страхом. Ведь точку с доверием уже прошли, почему это всё ещё беспокоит? Он думал, что если на сей раз в постели всё будет хорошо — он больше не будет бояться и сможет полностью расслабиться рядом с любимым. А по итогу вновь разрушил мостик доверия в такой интимный момент, похерив всю атмосферу. Браво, чёрт тебя дери. — Прости, — всё же сумел он проговорить, сжав плечи. Он ведь доверился птице, сам говорил об этом. И всего спустя пол часа опять затрясся, как дурак. Птица же после каждого раза испытывает вину, а осьминожка дал себе обещание не расстраивать его, — прости… Я думал… – думал, что всё будет в порядке, а в итоге опять заистерил. Придурок.       Не смотря на то, как он себя ругал в сознании — плечи дёргались, стоило лишь прикоснуться к ним, не давая расслабиться, и никак не мог остановить это.       Послышался вздох, и ему ласково улыбнулись. — Эй, милый… — погладили щеку и заставили поднять голову, — Всё хорошо, не волнуйся… — вновь погладил большим пальцем скулу, а после чмокнул в другую, — Не переживай, моя любовь.       Погладил уже оба его плеча, а после осторожно поцеловал возлюбленного в переносицу. — Сейчас всё хорошо? — Я пытаюсь… — он обнял его за шею, тут же отпустил, схватил за руки, но после мгновенно погладил и прижал свои ладони к груди — Должен ведь верить… — помотал головой, уже устав от своих заскоков страха, скривившись, и прижался лицом к чужим рёбрам. Щупальца несмело погладили крылья и спину позитивного. Но пока не убираясь обратно, — ...было ведь хорошо… Прости, — обнял и руками его. Тёплый поцелуй в носик остался приятной пульсирующей точкой.       Пытался силой заставить перестать дрожать плечи. — Не волнуйся, мой прекрасный… — погладили по голове, пытаясь успокоить, — Если… Если ты хочешь, то мы можем закончить на сегодня? Мы всё равно далеко продвинулись.       Обнял крепче, а после поднял одной рукой голову, заставляя посмотреть на себя. Поцеловал в лобик. — Что скажешь? — Н-нет, — прикрыл глаза, ощутив поцелуй, и несмело положил руки ему на скулы, поглаживая лицо, — мы можем продолжить.       Они правда далеко зашли. И если сейчас он позволит страху заставить их прекратить — после и не решится вновь на это. Лучше перетерпеть. — Просто… — он взял его ладонь, переложив на своё плечо. Дёргаясь от этого, но постарался сдержать, — давай просто продолжим, — и, сбивая дрожь, поцеловал Дрима, — ты очень нежен. Спасибо за терпение. Попробуем… Продолжить?       Не давая себе шанса передумать, перекинул через него ноги, сев на колени. И едва едва, ощущая, как подхватили за позвоночник, поддерживая, заставил себя прикоснуться к чужому неону, направляя его внутрь.       Зашипел, так как смазка подсохла, но всё равно продолжил, обняв за шею, ощущая, как плечи постепенно расслабляются, пока их поглаживали круговыми движениями.       Медленно, но всё же побыстрее, чем было, принимал чужую плоть, стараясь не смотреть ему в глаза, прикусывая свой язык, насаживаясь. Принял вновь до конца, рвано простонав.       Теперь магия была растянута, и орган задевал каждую чувствительную точку, уже безболезненно растягивая, оставляя лишь небольшой дискомфорт. Но терпимый.       Чуть приподнял бёдра и вновь опустился, горячо выдохнув, прогнувшись в пояснице от горящей котлом магии.       Дрим осторожно опустил одну руку, кладя её на бедро возлюбленного. А после спустил и вторую и, целуя негативного хранителя уже в губы, плавно поднял и вновь насадил на свою плоть. В этот раз немного быстрее, но всё ещё плавно.       Впившись в плечи, обнимая его, запрокинул голову, открывая доверчиво шею, но не разрывая поцелуй. Протяжно простонал, ощущая, как приподняли, вновь поразившись силе птице, что так легко поднимает.       Вновь привстал, ощущая, как покидает его плоть, будоражаще, чуть быстрее насадился обратно. Издал приглушённый вскрик, дико засмущавшись тому. Но его подняли и вновь толкнулись, придерживая, чтобы не погрузиться грубо.       Не разрывая поцелуй и не выходя, Дрим обнял его за спину и они вернулись в прежнюю позу. Так, для удобства.       В этот раз Мечтатель решил, что он всё-таки достаточно готов, и потому начал увеличивать темп намного быстрее. Толчки всё ещё были аккуратными и плавными, но они очень скоро вернулись к пока умеренно-быстрому темпу. — Дрим, — негативный прижался к нему, чуть прикусывая шею, тёрся лицом о его грудину. Имя, ставшее родным в этой мультивселенной, грело. Так приятно переливалось на языке, словно приятная сладость, — Дрим — подмахивал тазом, ощущая быстрые толчки. Зажимал себе рот, чтобы не издать слишком уж много постыдных звуков.       Какие всё-таки приятные звуки~…       От этого младший позволил себе чуть более похабную улыбку и, уже особо не сдерживаясь, увеличил темп до очень быстрого, покрывая тело под собой короткими нежными поцелуйчиками, но ещё не кусая и даже не покусывая. Мало ли, вдруг опять неприятные воспоминания вызовет.       Хватаясь за тело птицы, притягивая уже и щупальцами, сплетая их плотно в один ком, впрочем не мешая двигаться, всё же не сдержал вскрики от слишком ярких толчков. Дыхание сбилось, тело как-то странно напряглось внизу, будто что-то тянет изнутри.       Магия пульсировала, сжимаясь и разжимаясь в такт толчкам, чувствительные стенки натягивались.       Издав особенно громкий стон, не успев его приглушить, ощутил, как внутри будто развязался узел.       Магия брызнула из его неона, в последнем тянущемся наслаждении сокращаясь. Всё стало слишком чувствительным, таким ярким.       Тяжело дыша, он обессилено упал на подушки. Впрочем, бёдра всё равно придерживая, чуть тяня на себя. Погружались толчками, удлиняя импульсы от оргазма, заставляя всё вновь скручиваться в узел удовольствия.       Буквально спустя полминуты после этого толчки неожиданно сильно замедлились. Последнее движение тазом, и Дрим вышел, кончив на таз возлюбленного.       Потребовалось немного времени для того, чтобы перевести дыхание, и он обнял Найтмера, переходя в сидячее положение. Поцеловал своего любимого в макушку и спокойно вздохнул.       Найт, ощущая себя непривычно расслабленным, прижался лбом к его плечу. Прикрыл глаза, борясь с наступившей сонливостью. Щупальцем погладил любимого по спине. — Нужно искупаться, да, — как-то вяло произнёс, даже не спрашивая, не придав никакой эмоции фразе, ощущая, как крылья обернули их. Едва нашёл в себе силы поцеловать позитивного в подбородок, до куда дотягивался.       В ответ на это лишь тихо усмехнулись и телепортировали их в их ванную. Ну не идти же по коридорам в таком виде и состоянии?       Уже когда и помылись, и белье поменяли, осторожно уложил очень сонного Найти на кровать и прилёг рядом, укрывая их одеялком (ибо уже зима наступила, холодно бывает). — Сладких снов, любимый, — чмокнули в щёчку, и вместе они провалились в негу сна. — Спокойных, — пробурчал он, обвив щупальцами птицу, уткнувшись ему в ключицу, ощущая себя непривычно прекрасно.       Хорошо. Ради этого правда стоило рискнуть.