Душа скорбей

Джексон спрыгнул с парапета и шагнул к ней. Сесилия съежилась под его взглядом, просто не в силах контролировать естественное желание спрятаться. — Ты боишься меня… — он подошел вплотную и разглядывал подругу с печальной усмешкой. — Не стоит. Ты важна для меня… Ты мой драгоценный дар. Я так долго тебя искал. И нашел… это. Он вдруг вскинул руку и сжал ее на девичьем горле. Холодный давящий ошейник невероятно сильных пальцев перекрыл дыхание. Сесилия в панике скребла пальцами по его руке, но это было как царапать деревянный поручень. ― Как они могли? Как они могли сломать тебя? ― Джексон не сжимал руку крепче, но в приступе холодной ярости вздергивал ее вверх по стене, заставляя приподниматься на цыпочки. — Как они посмели отшвырнуть милость природы, одарившей тебя совершенством лица и тела? Как у них рука поднялась нарушить эту гармонию?! — его гнев был похож на резкий осенний ветер, ранящий кожу крошечными льдинками. — Когда я вижу тебя, мне хочется… хочется… Сесилия ничего не ответила на это. Джексон закрыл глаза, и хватка на ее горле ослабла. — Внешность — это отражение внутреннего состояния, Сесилия. Раньше ты была воплощением гармонии как внешне, так и внутренне. Но не теперь. Теперь ты хаос. И снаружи и внутри. Разбитая драгоценность… — он уткнулся лбом в стену над ее темной головой. — Это такая боль… — Я, ― Сесилия услышала свой голос будто со стороны. ― Это была я. Тот, кто меня разрушил, — прошептала Свон едва слышно. Джексон какое-то время молчал, потом отстранился и посмотрел в красивое лицо. Невесомо провел кончиками пальцев по щеке, словно обрисовывая контур, и едва заметно кивнул. — Да. Но я могу все исправить. Сделать то, что не успел раньше. Предложить тебе бесконечные возможности вечности. Подарить тебе целый мир. Потому что нет у нее врагов страшнее, чем она сама. ― Что? ― Что? Сесилия проснулась, дернувшись всем телом, и едва ли не вскрикнув. Она тут же мгновенно села, ощущая, как бьется сердце в груди. Остатки сна обволакивали ее сознание, подкидывая прошедший сон, и она слабо застонала. ― Сесилия? ― услышала она, и перевела взгляд на вампира, который присел на край кровати с другой стороны. Взгляд Карлайла казался обеспокоенным. ― Что такое? Кошмар приснился? ― Ты не ушел? ― спросила она сипло, проигнорировав его вопрос. Карлайл смутился. ― Я же тебе говорил, мне нравится смотреть, как ты спишь. Но если тебе это не нравится, я могу не приходить. Сесилия резко выдохнула, стараясь избавиться от остатков сна, и покачала головой. Потом молча переместилась ближе к Карлайлу, и положила голову ему на ноги, прикрывая глаза. Тут же стало жутко неудобно, но девушка ни словом не выдала своего беспокойства. ― Неудобно же, ― пробормотал вампир, беря одну подушку и, подкладывая под голову девушки. Сесилия схватилась за его руку, как дети хватаются за любимые игрушки, боясь, что их сейчас отнимут. ― Что тебе снилось? ― Прошлое, ― туманно пробормотала она. ― У меня нет врага страшнее меня самой, ― сказала Сесилия, закрывая глаза. Карлайл озадаченно посмотрел на нее, но в итоге ничего не стал спрашивать, просто медленно поглаживая по голове. Сердце Сесилии постепенно успокоилось, выравнивая ход, но больше она не уснула. Просто лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь холодными прикосновениями к своим волосам. ― Удобно, наверное, не спать, ― наконец пробормотала она более бодро и спокойно. ― Не теряешь десять часов в сутках. Карлайл рассмеялся. ― Да, очень удобно. Хотя из-за тебя моя продуктивность упала. Сесилия приоткрыла один глаз. ― С чего бы? ― Ведь теперь я предпочитаю смотреть на тебя, вместо того чтобы работать. Сесилия тихо рассмеялась. ― Хорошо, надо вставать, ― она выпрямилась и потянулась. Карлайл деликатно отвел глаза. ― Дай мне десять минут. Карлайл кивнул. Когда Сесилия, уже умытая, с легким макияжем и в домашней одежде вернулась в комнату, Карлайл все еще был тут. Отец еще спал, а дверь в комнату Беллы была плотно закрыта, и Сесилия подозревала, что в комнате сестры тоже был вампир. Карлайл по-прежнему сидел на кровати, уже заправленной, и читал какую-то книгу, взятую с ее полки. Сесилия разглядела название ― «Голодные игры». ― Не доходили руки до современной литературы, ― заметил Карлайл. ― Классная серия, ― сказала она, плюхаясь на кровать животом, и переворачиваясь так, чтобы заглянуть в книгу. ― Очень нравится мне. Карлайл пожал плечами. Сесилия перевернулась на спину, и Карлайл быстрым, неуловимым движением лег рядом с ней. ― Как думаешь, мы хорошо смотримся вместе? ― спросила Свон, улыбаясь. ― Думаю, что прекрасно, ― доверительно сообщил Карлайл, касаясь фалангой пальцев девичьей щеки. ― Особенно в кровати. Сесилия довольно рассмеялась. Карлайл привстал на локтях и наклонился, заключая ее лицо в свои ладони и, неожиданно целуя. Настолько неожиданно, что Сесилия не успела ответить на поцелуй, и просто лежала и смотрела на закрытые глаза вампира, его длинные ресницы, чувствуя прикосновение его холодных губ. Спустя минуту, Каллен отстранился, но продолжал держать лицо Сесилии в руках, наблюдая за ее реакцией. Щеки вспыхнули от неловкости. Карлайл соприкоснулся с девушкой носами и размеренно дышал, опаляя лицо ледяным дыханием. ― Кажется, тебе нравится это делать, ― сказала Сесилия хрипло. ― Целовать меня. ― Именно, ― согласился Карлайл, но его ответ потонул в очередном поцелуе, настырном и требовательном. Сесилия улыбнулась, и Карлайл быстро чмокнул ее в нос и только потом опустился обратно. ― Сегодня мы хотим сыграть в бейсбол, ― сказал Карлайл, проводя рукой по ее волосам. ― Не хочешь поехать со мной? ― В бейсбол с вампирами? ― Сесилия усмехнулась. ― Даже стараться не буду. Карлайл покачал головой. ― Ну, Эдвард поедет с Беллой, а ты могла бы быть со мной. Играть вы не будете, но… ― начал вампир, но вдруг заметил, как Сесилия замерла, и лицо ее застыло холодной маской. ― Я бы с радостью провела время вместе, однако… ― пробормотала она, словно подыскивая подходящую отговорку, но в итоге лишь покачала головой. ― Ладно, я не хочу лишний раз видеть сестру. Я могу поехать ради тебя, но я себя знаю. Вряд ли вам нужна на поле ядовитая змея. Но ты можешь прийти ко мне после. Карлайл озадаченно кивнул и не стал настаивать. Сесилия спросила, как вампиры играют в бейсбол и почему именно сегодня, ведь обещали грозу, и Каллен ответил ей, но между ними чувствовалась неловкость. Кажется, Карлайл ужасно хотел спросить, что не так в отношениях между сестрами, но не считал себя правым лезть в такую личную тему, поэтому молчал. Хотя гладить ее по волосам не перестал. Кроме того, Сесилия подозревала, что дело в том, что рядом был его сын, читающий мысли, поэтому он не спешил спрашивать о Сесилии и Изабелле. Оставалось надеяться, что у Эдварда хватит такта их не подслушивать. Уходил от нее Карлайл с явной неохотой, и это польстило самолюбию Сесилии и ее эгоизму. После такого утра она была необычайно счастлива, и когда спустилась вниз, пожелала Чарли доброго утра и поцеловала в макушку. Чарли едва не подавился кофе ― обычно Сесилия была куда более сдержанной. ― Доброе утро, ― ответил он. ― Хорошее настроение? ― Проснулась с чувством любви, ― ответила Сесилия, и Чарли снова почти подавился. ― Ты сегодня едешь на бейсбол с Калленами? Сесилия незаметно закатила глаза. Да, наверняка, Белла отцу уже сказала, и сегодня у Чарли состоится встреча с «молодым человеком» младшей дочери. ― Приглашали, но я отказалась. Почему ― Чарли не успел спросить. Сесилия не успела поставить на стол тарелку с хлопьями, как вдруг телефон в кармане зазвонил. Девушка приняла звонок, бегло взглянув на экран. ― Джексон, здравствуй, ― проговорила Свон, расплываясь в расслабленной улыбке. ― Привет, ma lune, ― бодро проговорил вампир. ― Занята? ― Завтракаю, ― Сесилия заметила, как отец прислушался к разговору, хотя из-за всех сил старался выглядеть незаинтересованным. Конечно, шерифу не понравилось бы, будь у его дочери роман сразу с двумя взрослыми мужчинами ― Джексона обратили, когда ему было двадцать пять, так он еще и легкой щетиной успел обзавестись. ― Отлично. Приезжай в Сиэтл. Мы тут с Бьянкой временно живем. Увидишь нашего ребенка хотя бы. ― С радостью, ― рассмеялась девушка. Словосочетание «наш ребенок» всегда грело ее сердце, хотя ни для кого из них это не было правдой. Она собралась быстро, даже не поздоровавшись с Беллой, которая заметно нервничала из-за будущего знакомства своего парня с отцом. В душе вспыхнуло уже привычное злорадство ― пусть понервничает, и пусть видит, что у Сесилии таких проблем нет. Подобные мысли рождались незаметно, неосознанно, и были такими же естественными, как дыхание. Сесилия знала, насколько сложной она делает жизнь Беллы, когда на каждом шагу сестра могла встретить болезненный укол или тихое презрение из-за какой-либо ошибки. И это знание радовало ее, заставляло чувствовать себя сильнее и спокойнее. Здесь не было матери, которая могла отвесить пощёчину за грубое слово в сторону Изабеллы, здесь был отец, который закрывал глаза почти на все слова Сесилии. Короткое внушение помогло, и несмотря на то, что до Сиэтла было тащиться под таким дождем часа четыре, Сесилия находилась в приподнятом настроение. По пути она решала сложный вопрос ― сказать Карлайлу о том, куда она поехала или нет? То, что Сесилия сорвалась в такую непогоду в Сиэтл к своему другу, но при этом отказалась поехать с ним, вряд ли обрадует влюбленного вампира. В лучшем случае, он просто будет расстроен. В худшем ― сорвется с места, нарушив собственный семейный отдых, и к Джексону они поедут вдвоем. Точнее, это не то чтобы самый худший вариант, но… В итоге она написала, что просто поедет по делам в Сиэтл. Карлайл попросил ее быть осторожной и написать, как она доедет до «дел». Кажется, он что-то подозревал. Доехала она быстрее, чем рассчитывала, потому что из-за дождя почти нигде не попала в пробку, хотя обычно главная дорога из Порт-Анжелеса в Сиэтл была загружена сверх меры. Джексон купил небольшой частный домик ближе к лесу. Сесилия остановилась у белого забора, на воротах которого была закреплена новенькая табличка с надписью «Д. Мартелл», и жадно старалась рассмотреть все и сразу. Забор. За ним двухэтажный, но компактный дом с серой черепицей на крыше. Высаженные рядом с домом саженцы. Пока совсем невзрачные, но через пару лет они уже войдут в полную свою силу. Правда, проезжая часть находилась далековато. Если Джексон собирался задержаться тут на неопределённый срок ― и быть ближе к ней ― то это было даже в плюс. Он успеет предотвратить выход ребенка на дорогу, хотя внимание вампира относительно его же ребенка сложно притупить. В Форксе она успела заехать в магазин, чтобы подбить вампира на одну сладость, поэтому девушка выбежала из машины, крепко прижимая к себе пакет с продуктами. Пока она добежала до дома, ее джинсовая куртка, которой Сесилия прикрывала голову, успела намокнуть. Добежав до дома и, забежав на крыльцо, под навес, она встряхнулась, как кошка, и постучалась в дверь. В этот короткий момент она чувствовала то же самое, что и до этого последние три года, возвращаясь туда – в их с Джексоном старую квартиру в Финиксе. Она дома. Джексон открыл быстро, с широкой улыбкой на бледном лице. ― Не замерзла? ― спросил вампир тут же, отмечая слишком легкую блузку и джинсы для такой погоды. Сесилия с улыбкой помахала головой и стряхнула капли дождя с волос на крыльцо. ― Неа, ― довольно проговорила девушка, снимая промокшую куртку, и с улыбкой принимая полотенце, которое Джексон принес ей из ванны. Она вытерла им волосы и после этого привстала на носочки, чтобы дотянуться губами до колючей щеки. ― Привет. Джексон любезно перехватил ее куртку с туфлями и отнес на батарею, а вернувшись, продолжал улыбаться. ― Ma lune, ― ласково проговорил вампир, обнимая ее в ответ. Недолго ― чтобы она точно не замерзла. ― Что ты купила? Сесилия приоткрыла пакет, и чуткий вампирский нос тут же уловил запах сочной, сладкой клубники и взбитых сливок. Вампир фыркнул, изобразив на своем лице выражение чистейшего ужаса. ― Ты хочешь заставить меня, создание тьмы и ночи…! ― Приготовить мне блинчики, ― захихикала Свон. Вампир фыркнул, но пакет с ягодами принял без лишних выражений, и всунул в приоткрытую сумку девушки комплект ключей, где на брелке с одной стороны была панорама Сиэтла, а на другой ― адрес. Джексон всегда отдавал ей ключи от всех своих домов, и ему на самом деле нравилось, когда она вот так просто ими пользовалась. Как будто не в гости пришла, а вернулась к себе домой. Поэтому такие моменты, когда Сесилия просто оказывалась в его прихожей ― не важно, в каком городе, стране, доме или квартире ― и жизнерадостно улыбалась, прежде чем броситься ему на шею, были для Джексона особенно ценными. ― Она ждет тебя, ― проговорил вампир. ― Поспеши. А блинчики будут, так уж и быть! Сесилия улыбнулась, и по указке Джексона едва ли не вприпрыжку понеслась к указанной двери, за которой была детская. Джексон не любил яркие цвета, в каждом его доме преобладали бежевые, синие, голубые и серые цвета. И комнату для дочери он обустроил, ориентируясь на себя ― спокойная бежевая комната в стиле «прованс». Большой шкаф со светло-коричневым узором в виде деревьев, комод с украшением цветов того же цвета, еще один шкаф, где лежали книги и разная мелочь, хотя, для чего это нужно было десятимесячной девочке, было не совсем ясно. Низкий столик и три стула ― Сесилия хихикнула, представляя, как она или Джексон смогли бы устроиться на таком. Ковры в детских Джексон предусмотрительно не использовал, чтобы не мучаться с его чисткой, поэтому везде был теплый пол с подогревом. Поэтому тут пол был бледно-голубого цвета, и детский манеж. У кровати-колыбели, которая была украшена светло-голубым балдахином, совсем как у принцесс из сказки, стоял большой белый ящик, где очевидно были все ее игрушки. Бьянка сидела в специальной «детской клетке», как называла манеж Сесилия. Она задумчиво ощупывала мягкую-книжку игрушку, но когда на пороге детской появилась Свон, то книга мгновенно потеряла важность. Схватившись за мягкие стенки манежа, девочка выпрямилась и широко улыбнулась. ― Мама! ― залепетала она, приседая и выпрямляясь, потянув руки к Сесилии. ― Мама, мама! Сесилия почувствовала, как на глазах навернулись слезы, когда она почти в два шага пересекла детскую и подхватила Бьянку на руки. ― Аккуратно, она потяжелела за это время, ― намекнул Джексон, проходя на кухню. Сесилия кивнула, но все ее внимание было занято девочкой, которая хлопала по ее щекам и шее, широко улыбаясь. Бьянка была красивым ребенком, Сесилия могла сказать это наверняка. Она не любила детей в принципе, но малышка Бьянка стояла особняком всех ее чувств, потому что эта малышка с именем «белокурая» была ее. И то, как вспыхивали любовью ее голубые глазки не могли оставить равнодушной даже такую «снежную королеву», как Сесилия Свон. Бьянка была невысокой для своего возраста ― около восьмидесяти сантиметров, а вот судя по ощущениям, весила меньше положенных девяти килограммов. Джексон даже обращался по этому вопросу к врачам, но ему сказали, что такое бывает. В другом же Бьянка была, как и все дети, ― в представлении Сесилии даже лучше. На головке у нее был рыжеватый забавный хвостик, голубые глаза сияли, как сапфиры. У нее была светлая, гладкая кожа. Она спокойно держала спинку и что-то лепетала на своем детском наречье, которое Джексон по-доброму называл «варварским», потому что понять его было сложно даже многовековому вампиру, состоял из отдельных слогов и напоминал крики индейцев. Говорила она только «мама», «папа» и «кушать». Зато у Бьянки были яркие эмоции, которые она бурно демонстрировала. ― Мама! ― требовательно крикнула девочка, щипая Сесилию за нос. ― Я слушаю тебя, малышка, ― спокойно сказала Свон. С Бьянкой на руках она оглядела дом. Точнее, Бьянка позволила перенести ее только по лестнице, по прямой поверхности она предпочитала передвигаться сама, взяв Сесилию за руку. По личному мнению Сесилии, выбранный Джексоном дом с большой кухней-гостиной, огромным ― по местным меркам ― двором и тремя спальнями, был лучше любого дворца. Внизу была детская, а Джексон, судя по всему, располагался пока что в гостиной на диване. На втором этаже была его мини-студия, где было полно профессиональной аппаратуры и инструментов. На стенах висели черно-белые и цветные фотографии известных исполнителей. Эдит Пиаф, Элвис, Джим Моррисон, Джонни Кэш, Принс, Уитни Хьюстон. Были на фото и те, на чьи концерты еще можно было попасть. Настоящие легенды и пока еще только восходящие звезды. В студии были пластинки, подобранные совершенно непонятным образом. Исполнители разных лет и жанров стояли вперемешку рядом друг с другом ― впрочем, Сесилия знала, что сортировались они по предпочтениям самого вампира. У него почти в каждой квартире был такой «творческий беспорядок». Но самым интересным были горы различных тетрадей, в которых Джексон записывал собственную музыку и тексты песен. И еще одна спальня. Сесилии не надо было уметь читать мысли, чтобы понять, кому она принадлежала ― небольшая спальня темно-синего и светло-голубого цвета. Она чем-то напоминала детскую Бьянки, разве что кровать там была нормальная, а не колыбелька для ребенка. Когда они спустились вниз, Джексон уже почти заканчивал с блинами, и, хотя Сесилия явно видела, как он безмятежен, едва они с Бьянкой зашли, тут же принял вид оскорблённой невинности. ― Ой, да брось! ― рассмеялась девушка, подсаживая Бьянку в стульчик для маленьких. ― Сам рад порадовать своих девочек. Джексон наигранно обидчиво засопел. ― Ты сам виноват, что рассказал мне, ― пожала плечами Сесилия, и тут уже было Джексону нечего возразить. Джексон был французом, и его настоящее имя было «Джервэйс», что означало «служащий копья». Но спустя несколько сотен лет своего рождения имя выбивалось из общего круга, и он взял созвучное, но более простое. «Джервэйс», впрочем, было его вторым именем, и Сесилия иногда использовала его в минуты особенной близости между ними. Признаться, готовить он не слишком любил. Но как-то раз, желая порадовать Сесилию, Джексон сказал о том, что умеет готовить французские блинчики. Тонкие, пористые, кружевные. До встречи с Сесилией чем-чем, а выпеканием блинчиков Джексон не увлекался. Но она в самом начале их дружбы как-то упомянула, что обожает именно такой завтрак. А он в ответ возьми и ляпни, что умеет готовить как раз такие. Очень уж хотел произвести на нее впечатление. Сесилия, конечно, загорелась тогда желанием попробовать произведение своего друга-вампира. Ему пришлось почти три дня отнекиваться, ссылаясь на занятость и общую нехватку времени. А в свободное от отмазок время постигать искусство французских поваров и домохозяек. Но когда Сесилия впервые, блаженно зажмурившись, пробовала произведение его кулинарных трудов, Джексон ясно осознавал — часы, проведенные в обнимку с ноутбуком в поисках идеального рецепта и последующие долгие тренировки того стоили. ― Надо было подготовиться к твоему приезду, ― сказал Джексон, следя за тем, чтобы Бьянка не сильно измазалась в раздавленной в руке клубнике. Сесилия вопросительно приподняла бровь. ― Я хотел при возможности всунуть тебе документы на подпись. ― Опека? ― понимающе спросила Свон. Они с Джексоном договорились, что Сесилия возьмет опеку над девочкой как ее мать сразу после восемнадцатилетия, но тогда она не прошла проверку психолога, и сама отказалась. Все равно никто не отказывал ей в общении с Бьянкой, поэтому Свон решила, что будет правильным подождать, чем подкупать кого-то. Ей самой хотелось знать, что, в случае чего, она может стать хорошей матерью. Сесилия вытерла рот Бьянки и дала ей нарезанную клубнику. Теперь, после двух раздавленных ягод девочка поняла, что эта красная штучка вкусная, и ее можно есть. — Это не заставит тебя что-то делать, то есть, больше, чем ты делаешь сейчас. Но если что случится, я не хочу, чтобы были проблемы с опекунством. Сесилия понимающе кивнула. ― Назначь мне все встречи еще раз, ― сказала она. ― Я пройду их после Новогодней сессии, и сразу все сделаем, ― Сесилия хихикнула. ― Буду доставать папу, называя его дедушкой. ― Ашка, ― повторила Бьянка с готовностью. Джексон хохотнул, Сесилия рассмеялась. Джексон перекладывал блинчики на тарелку и закидывал посуду в посудомойку, а Сесилия тем временем выбрала наиболее красивую на ее взгляд клубнику и протянула Бьянке. Дети познают еду тактильно, поэтому девушка не обратила внимание на то, что, обнюхав клубнику, Бьянка мгновенно сжала ее пальцами. Ягода тут же треснула, и несколько капелек сока попало Бьянке на лицо. ― А ты сама собираешься что-то сегодня готовить? ― спросил Джексон, пока Сесилия поспешно вытирала лицо девочки еще до того, как та начала бы плакать. ― Или куриная грудка и овощи для блинов? ― Конечно, вместе с клубникой и сливками, ― серьезно кивнула Сесилия. ― Я же никуда не собираюсь уходить, и желудок у меня сильный. Джексон серьезно кивнул, а потом они оба рассмеялись. Бьянка тоже засмеялась, хотя не понимала причину. ― Хочу приготовить кое-что, рецепт вроде простой. Сесилия не любила готовить, но иногда простая вылазка в Инстаграм или посиделки в ресторане оказывали на нее вдохновляющий эффект, и она принималась экспериментировать. Раньше она готовила только для себя, а с того момента, когда Бьянка стала познавать взрослый стол, редкие кусочки перепадали и ей. Не очень большие, но они давали понять, что девочке нравится, а что нет. Личный врач, которого нанял Джексон для Бьянки, говорил, что лучше всего именно так знакомить девочку с кухней. Пока что аллергии ни на что не было, но Джексон был готов ко всему. ― Отлично, ― кивнул Джексон. Он поставил на стол тарелку с блинами, и Сесилия облизнулась. ― Я так на охоте выгляжу, ― заметил вампир, и Сесилия рассмеялась, выбирая из тарелки с только что помытыми ягодами, самую, на ее взгляд, привлекательную клубнику. А выбрав — завернула в «трубочку» из верхнего блина в невысокой стопке и все так же, как в первый раз, блаженно зажмурившись, откусила маленький кусочек. ― Вкусно, ― улыбнулась она. Бьянка, сосредоточенно смотревшая на маму, попыталась изобразить что-то подобное. Положила маленький кусочек клубники на квадратик порезанного блинчика и засунула в рот. ― Уусно! ― протянула она, заставив родителей рассмеяться. Бьянка сидела чуть в стороне, смотря какой-то развивающий мультфильм, ― она наотрез отказалась возвращаться в комнату, пока мама здесь, но Джексон настоял на том, чтобы девочка посмотрела. Джексон не собирался отдавать дочь в сад, поэтому уже сейчас потихоньку развивал ее умственные и физические способности. Не фанатично, как это бывает, но незаметно подсунутая книга с яркими картинками, раскрашивание вместе с ней картинок и все такое, что формировало бы у детей интерес и любовь к занятиям. Сесилия занималась готовкой, собрав волосы в высокий пучок и, надев другую одежду, ― Джексон всегда при покупке нового места жилья привозил туда одежду Бьянки, Сесилии и свою, чтобы в случае чего можно было туда забежать. У Сесилии была целая шкатулка с ключами от разных домов. Сесилия, стараясь не запачкать все вокруг, отбивала куриное филе. Джексон подошел сзади, заглянул через ее плечо. Мясо местами уже прорвалось, сквозь него было прекрасно видно коричневое дерево разделочной доски. ― Сесилия, мне кажется, уже достаточно, ― вампир ласково улыбнулся, удержав в воздухе нежную ручку с молотком для мяса, занесенным для очередного удара. Девушка остановилась, неуверенно посмотрела на плод своих трудов. ― В рецепте сказано тонко отбить, ― она отложила молоток, взяла в руку листок, на котором тщательно записала рецепт с сайта одного известного повара. ― Ну вот, тонко… ― Знаешь, луна моя, я могу припомнить только одну вещицу тоньше, чем вот этот отбитый кусок филе, ― Джексон оттянул и без того достаточно глубокий вырез ее домашней майки и щелкнул по ключице, деликатно не опуская взгляд. ― И она сейчас на тебе. ― Знаешь, иногда я думаю о том, что ты нравился мне гораздо больше, когда не шутил на такие темы, ― покраснев, Сесилия обернулась и посмотрела на друга почти сердито. ― Врешь, ― Джексон усмехнулся. ― Но видимо мне придется прекратить платонические заигрывания, ведь теперь у тебя есть тот, кто будет с тобой не просто… платонически. Сесилия фыркнула, но слова Джексона возымели действие, и она рассмеялась. Сев обратно на стул, Джексон спокойно наблюдал за своей луной. Сесилия продиралась сквозь премудрости кулинарного дела не слишком уверенно. Кусочки моркови, тонких кабачков, перца и картофеля для гарнира получились разной величины и толщины. Свон и сама видела, понимала, что так овощи никак не могут равномерно приготовиться в одно и то же время. Постаралась исправить ситуацию, но лучше не стало. Теперь кусочки, бывшие раньше слишком толстыми стали гораздо тоньше других. Раздраженно пыхнув ― обычно готовка шла куда легче, но особенно расстраиваться из-за того, что она так оплошала Сесилия и не думала ― она не заметила, как Джексон снова оказался слишком близко. ― Ты мне хочешь что-нибудь рассказать? ― спросил Джексон. ― Про своего жениха, например? ― Инх! ― повторила Бьянка воодушевленно, но тут же уткнулась обратно в свои мультики. ― Он не мой жених, ― сказала Сесилия. Джексон понимающе кивнул, ожидая очевидно какого-то продолжения, но Сесилия была занята готовкой. Она с сомнением посмотрела на противень с овощами, но все же сбрызнула маслом, присыпала солью и убрала в разогретую духовку. Несколько секунд посмотрела на овощи сквозь дверцу и, наконец, вернулась к столу с разложенными на нем продуктами. Взяв в руки чашку с приготовленной начинкой для рулетиков, стала в который раз смешивать сыр с зеленью. ― Он вампир, луна моя, ― поняв, что ничего больше она не скажет, Джексон сам продолжал, и будто бы вел монолог с самим собой. ― Древний вампир, насколько я понимаю. Так что, если у вас все всерьез, он быстро обозначит свою роль в твоей жизни, и твою в своей. ― А как понять, что все серьезно? ― спросила Сесилия задумчиво, слишком сильно дернув ложку в миске, и часть будущей начинки оказалась на разделочной доске, где она совсем недавно резала овощи. Сесилия воспользовалась случаем, чтобы попробовать. Джексон задумчиво облокотился на стол, глядя на девушку, и думая, что именно можно ответить, но увидев, как девушка отправляет несколько крупинок приправленного сыра в рот, с интересом принюхался. ― И как? ― Пересолила немного, ― призналась Сесилия. ― Но, если не буду солить курицу, должно получиться неплохо… Так как? ― Я не знаю, ― честно произнес он. ― Я никого не любил… так. ― Но ты любишь меня, ― заметила девушка, и Джексон улыбнулся. ― Да, но между нами все по-другому. Ты как две капли воды похожа на мою сестру, и сначала я полюбил твою внешность, потом ― тебя. А Карлайл сразу полюбил именно тебя, ― вампир задумчиво погладил вечно колючий подбородок. ― Не знаю даже. Просто… Ты увидишь это. В его взгляде, в его поступках. В том, как он будет целовать тебя и касаться. Ты посмотришь ему в глаза и увидишь, что ты для него весь мир. А ты переживаешь за то, что это все может быть ненастоящим? Сесилия начала заворачивать рулетики и ответила далеко не сразу. Джексон успел переключить у Бьянки мультфильм, но девочка поглядывала в сторону мамы, и пока папа занимался мультфильмами, сползла с невысокого кухонного диванчика и подошла к Сесилии. ― Мама! ― позвала она. Сесилия опустила взгляд, и девочка показала на свой ротик, а потом на оставшиеся овощи, которые Свон оставила, потому что уж очень сильно они выбивались своим размером. Сесилия протянула ей их, и девочка, внимательно принюхиваясь, по очереди засунула их в рот. Красный перец и баклажан понравились девочке, а вот морковку Бьянка выплюнула и отнесла к мусорному ведру. Джексон поднял ее, чтобы она могла сама помыть ручки. Как и любой ребенок, Бьянка любила подражать взрослым, поэтому ей давали «самостоятельно» выполнить какое-то «взрослое действие», чему она была рада. Джексон глянул на часы. Время клонилось к трем часам. Бьянка не выглядела усталой, и вампир решил, что сможет уложить ее спать в девять и без дневного сна, к которому малышка относилась с явным нежеланием, хоть и была совсем еще крошкой. Обычно они ложились в десять, и Бьянка спала до восьми утра. Самому Джексону было не проблемно вставать ранним утром, но малышке нужно было соблюдать режим. То, что папа вампир не значит, что можно быть полуночницей. Помимо приезда Сесилии, никаких новых событий, способных пробудить эмоций не было, поэтому она додержится до девяти, и спокойно уснет. Вернув дочь на законное место, Джексон вопросительно поглядел на Сесилию, но торопить ее с ответом не стал. ― Иногда я просыпаюсь ночью и не знаю, настоящая ли я, ― почти шепотом призналась девушка, но вампир услышал ее. ― Не умерла ли я там, или после… Джексон подошел к девушке и взял ее за руку. Ласково погладил левое запястье, а потом обнял за талию и поцеловал в щеку. ― Ты жива, ― сказал он. ― Поверь мне, моя луна. Я слышу, как бьется твое сердце, ― Джексон взял левую руку Сесилии и приложил ее к груди. Сесилия ощутила, как бьется ее сердце. ― Каждый его удар, каждый вздох ― радость для меня. И пока оно бьется, ты достойна любви. Когда оно перестанет биться ― ты будешь достойна любви. И не важно ― умрешь ты или станешь бессмертной. Сесилия улыбнулась и откинулась спиной на каменную грудь Джексона. Вампир обнял ее, прижимаясь щекой к черным волосам. Пальцы Джексона наткнулись на шрам на запястье Сесилии и холодный браслет. Тонкая цепь не скрывала его, но делала менее заметным для человеческого глаза. Если не знать, куда смотреть, то можно и не увидеть, а браслет еще и оттенял его. Он предлагал Сесилии убрать его хирургическим путем, но Свон отказалась. Сесилия закончила последний рулетик и выложила его на противень к остальным и убрала форму для запекания на свободную решетку в духовке. Собиралась уже было устранить последствия своей готовки, но вдруг телефон на столе у нее зазвонил. Сесилия вытерла руки и взяла его немедля ― кто бы это не был, он мог сильно переживать. Имя на экране телефона ее не удивило, а вот Джексон, мимоходом заглянувший через плечо, многозначительно усмехнулся. Сесилия шикнула на него. ― Карлайл, ― помимо воли, произнося его имя, она улыбнулась. Джексон отметил это. ― Привет. Играете? ― Привет, ― даже не видя его, Сесилия легко представила улыбку на его лице. ― Пока только готовимся, расчерчиваем поле. Настоящая гроза начнется через час, тогда и приступим. Хотел спросить, не промокла ли ты еще окончательно. По улице текут такие «реки», что, чего доброго, смоют мою драгоценную студентку. Что я тогда делать буду? ― Не смоет, ― Сесилия рассмеялась, довольная его заботой. Джексон притих, глядя на нее с интересом, и наверняка слышал каждое слово. ― Со мной все в порядке. Я в куртке, так что дождю до меня так просто не добраться. ― Ты в Сиэтле? ― Да. ― Как ты собираешься попадать домой, вплавь? ― обеспокоенно проговорил Карлайл. Джексон изогнул бровь, словно безмолвно спрашивая: «И это в его чувствах ты сомневаешься?» ― Если хочешь, подожди меня где-нибудь там, я приеду за тобой позже. Джексон встрепенулся. Непонимание отразилось в его глазах, и он одними губами произнес: «Ты ему не сказала?» ― Вообще-то я у Джексона, ― призналась девушка. Вампир подался вперед, прислушиваясь к возможному ответу. ― Приехала проконтролировать воспитательный процесс моей крестницы, ― вампир в кухне громко фыркнул, вампир в трубке усмехнулся. ― Так что если что он довезет меня, хотя я на машине. ― Хорошо, ― кивнул Карлайл, оставив без внимания факт того, что девушка сейчас находилась рядом с «плотоядным» бессмертным. ― Напиши мне, как будешь ехать домой. ― Конечно, ― улыбнулась Сесилия. ― Хорошей игры. ― Спасибо. ― А я все по-оо-нял, ― протянул Джексон, усмехаясь, когда Сесилия сбросила звонок. ― Что ты понял? ― вздохнув, спросила девушка. Она надеялась, что комментарии у него если и будут, то приемлемыми, и она сможет их пережить. ― Вот сама догадайся! ― Джексон сверкнул безупречными, белыми зубами, в которых было немало яда, и переключился на дочь. Сесилия фыркнула, но не стала ничего уточнять. Она закинула посуду в посудомойку еще к той, что осталась после блинчиков, и запустила все вместе. Потом принялась мыть руки. Джексон какое-то время еще наблюдал за ней, а потом подошел ближе и, мягко обхватив ее запястье, привлек девушку к себе, подняв ладонь Сесилии, потерся щекой о ее кожу, вдохнул запах лимонного средства для мытья посуды, которое она использовала в качестве мыла для рук. ― Он тебя любит, ― доверительно шепнул Джексон Сесилии. ― Это слышно, и я это услышал. Ты тоже слышишь, просто боишься, что это правда. ― Я не боюсь! ― шикнула Сесилия. Джексон ее как будто не услышал. ― Конечно, боишься. Это и не удивительно. Но это правда. Тебя можно любить, и любить очень сильно. Я тому почти живой пример. И Карлайл тебя любит. Ты можешь увидеть это, если только захочешь. Сесилия изо всех сил старалась оставаться серьезной. Но это было трудно. Всегда, видя, как Джексону хорошо с ней, как он счастлив, ей хотелось радоваться и счастливо смеяться вместе с ним. ― Ты не думаешь, что я прихожу только из-за того, что мне нужна помощь? ― внезапно тихо спросила она. Джексон удивленно изогнул бровь. ― Я ничего тебе не дала взамен, ― грустно заметила Свон, заставляя вампира нахмуриться. ― Ничего за те годы… И все равно прихожу, чтобы… пожаловаться. ― Сесилия, ты даешь мне все, что мне нужно, ― спокойно заметил Джексон. Он часто улавливал подобное настроение у своей подруги, и уже знал, как именно успокоить ее, что сказать, чтобы Сесилия забыла свои тревоги и начала млеть от комплиментов, как пломбир на солнце. ― Человек счастлив, когда он делает счастливым кого-то другого. Благодаря встрече с тобой, у меня есть смысл. Даже больше, чем я ждал когда-либо, ― одновременно их взгляды перенеслись к Бьянке, которая листала одну из своих книжек. ― У меня есть сестра и дочь. Это больше, чем я рассчитывал получить вместе с бессмертием. А то, что ты приходишь ко мне, значит, что я тебе нужен, что ты мне доверяешь… А я… я знаю, что могу прийти к тебе с любой проблемой и найти в тебе поддержку. Сесилия вздохнула. ― Да, после того как мы вместе прятали труп моего бывшего, любая проблема будет мелочью и у тебя, и у меня. ― Ну, кто прятал, а кто под ногами мешался, ― заметил Джексон, и Свон тут же вспыхнула. Вампир довольно рассмеялся и притянул ее к себе, крепко обнимая. Бьянка быстро, насколько ей позволяла младенческая физиология, соскочила с дивана и притопала к обнимающимся родителям, протягивая к ним руки и приседая, чтобы намекнуть, что она хочет. Джексон подхватил ее сильной рукой, а второй прижимал к себе Сесилию. Она сама прижалась к нему теснее, продолжая зарываться пальцами в его волосы. Чуть потянувшись, она коснулась губами лба вампира ― хотя ему все равно пришлось наклоняться. Бьянка повторила ее жест, оставив на лбу Джексона влажный отпечаток своих губ. Сесилия рассмеялась и погладила нежными ладонями мужской лоб и щеки, наслаждаясь выражением огромной любви и нежности в любимых темно-красных глазах. Пока Сесилия заканчивала уборку, Бьянка активно ей помогала ― точнее, так считала она, хотя на деле лишь с важным видом переставляла вещи по указанию мамы и выкидывала то, что ей говорили. Ужин получился неплохим. Сесилия вытащила рулетики немного раньше, поэтому мясо не сгорело, а вполне хорошо поджарилось. То, что начинку она пересолила, почти не ощущалось, но давать Бьянке много она не решилась, хотя девочке, кажется, очень понравилось мясо с начинкой. Зато овощей она наложила побольше, потому что получилось действительно неплохо. Свон отправилась домой уже поздним вечером, когда вечерние новости пообещали, что ночью дождя не будет. Телефон разрядился еще несколько часов назад, и она только успела написать Карлайлу и Чарли чтобы не переживали за нее. Несмотря на то, что Джексон надеялся, что Бьянка продержится до десяти вечера, когда в восемь они провожали Сесилию, девочка уже почти засыпала в отцовских руках. Когда Джексон поднял ее руку, чтобы помахать на прощание, Бьянка, кажется, уже начала видеть первые сны. Обратная дорога была куда быстрее. Во-первых, из-за отсутствия дождя можно было увеличить скорость, а во-вторых, не было пробок. Сесилия включила рок, и смогла расслабиться. Она уже представляла, как вечером придет Карлайл, расскажет ей об игре, они поговорят, и она заснет в крепких мужских объятьях, наполненная прекрасными мыслями и мечтами. Но около дома ее ждал сюрприз. ― Что происходит? ― спросила Сесилия у отца, который стоял на пороге, и на лице его горе смешалось с ярким чувством вины. Он стеклянными глазами смотрел на то, как Белла закидывает вещи в свой красный пикап. ― Белла поссорилась с Эдвардом и хочет уехать, ― глухо проговорил шериф, и в груди Сесилии мгновенно поднялась волна ярости. Отец старался говорить спокойно, но волнение все же звучало в его голосе. И все из-за Беллы! Что эта девчонка удумала! ― Чего? Глупость какая, ― пробормотала Сесилия, и хотя больше всего на свете она хотела пожелать Белле приятного пути и никогда не возвращаться, расстроенный отец не позволил ей съязвить. ― Чего ты рыпаешься? ― прорычала она недовольно. ― Я не собираюсь здесь оставаться! ― заявила Белла. Сесилия подскочила к ней в несколько больших прыжков и больно схватила за руку. ― Бросишь отца из-за парня? ― с презрением спросила старшая сестра, сжимая руку так, что могла бы, пожалуй, и сломать ее. ― Если тебе нравится этот городок, не значит, что мне ― да! ― взвизгнула младшая Свон, вырывая руку. ― Я не собираюсь застрять здесь, как мама! Последние слова отдались эхом. Сесилия облегченно выдохнула, когда Белла громко хлопнула дверью и пикап с отвратительным ревом сорвался с места. Она уехала, хорошо. Но вдруг что-то внутри неприятно шевельнулось: не из-за сестры, нет. Белла не могла бросить Эдварда, а Эдвард не мог бросить ту, которую любил больше жизни. Конечно, в мире Чарли, где Эдвард был простым человеком, это могло произойти, но в мире Сесилии, где Эдвард был вампиром, такого быть не могло. Что-то произошло, и Белле пришлось бежать. Но зачем? Правда из-за Эдварда? Вампир все-таки не сдержался и попытался убить ее, и теперь испуганная влюбленная девушка решила разорвать все с этим городком? Или случилось что-то другое, что угрожало еще и Чарли через Беллу? Сесилия вспомнила, что где-то по округе ходят чужие вампиры, которые на цивилизованных Калленов, судя по всему, мало были похожи. Вдруг, дело было в них? Свон огляделась, но даже если кто-то здесь и был, она его не увидела. Только легко шевельнулась листва на одном из деревьев ― наверное, птица сорвалась с ветки. Зайдя в дом, девушка нашла отца сидящим с бутылкой пива на диване перед выключенным телевизором. Подавив свою собственную злость, она присела рядом и положила руку на плечо Чарли. ― Папа, она успокоится и извинится, ― сказала Сесилия, и ей стоило огромных трудов не пожелать сестрице сорваться где-нибудь в кювет, потому что тогда Чарли будет винить в случившемся себя. Но вот бы она уехала и больше не приезжала! ― Мне не нужны ее извинения, Сесилия, ― проговорил Чарли глухо. ― Я надеялся, что мы сможем стать семьей. Но видимо, между нами всегда будет пропасть. Было неясно ― имел ли он в виду себя и Беллу, или всех их троих, но Сесилии все равно не понравились его слова. Становится семьей с Беллой она не собиралась, и Чарли был прав ― между ними всегда будет пропасть. Но ведь у отца еще была она! ― У тебя есть я. Я не могу обещать, но… ― Сесилия прочистила горло, и положила голову отцу на плечо. ― Я очень постараюсь никогда так не исчезать, ― прошептала она. Она не могла быть в этом уверенной, ведь все в мире пророчило ей бессмертие, но Сесилия ни за что бы не исчезла просто так. ― Спасибо, Сесилия… ― проговорил Чарли, целуя ее в макушку. На секунду Сесилии показалось, что Чарли сейчас заплачет. Когда она поднялась в свою комнату, Карлайл уже был там. Он стоял у окна, в черных штанах, и длинном черном пальто, с серым шарфом на шее. Волосы у него были взъерошены, хотя доктору Каллену это даже шло. Когда она вошла и плотно прикрыла за собой дверь, взгляд Карлайла обратился к ней, и отчего-то показался Сесилии каким-то безумным, испуганным и радостным в то же мгновение. ― Объяснишь мне что тут… ― начала она, но Карлайл в один шаг преодолел расстояние между ними и взял ее за плечи. ― Сесилия, послушай меня очень внимательно, ― жестко произнес он, и рассказал ей, во что превратилась игра в бейсбол. Он был краток, но к тому моменту, как закончил излагать план, Сесилия едва ли не тряслась. Но не от страха. ― Ты же останешься? ― спросила она, вцепившись пальцами в его пальто. ― Останешься здесь, чтобы охранять меня и Чарли? ― Розали и Эсми этим займутся, ― пообещал Карлайл. ― Я должен помочь Эдварду. Но я не могу уйти, не сказав тебе, что… Сесилия застонала и покачала головой. Вспомнила о том, как надеялась хорошо провести вечер, и какой радостной была, когда ехала домой. Она не могла представить, что все превратится в эту сумасшедшую, дикую охоту, не могла представить, что Карлайл будет вынужден оставить ее сейчас совершенно одну. ― Не надо, ― просипела она. ― Пожалуйста, Карлайл. Если с тобой что-то случится, если… ― Со мной ничего не случится, ясно? ― твердо произнес Каллен, и хватка на ее плечах стала увереннее. Она не понимала, кого он пытается в этом убедить: ее или себя. ― И постарайся беречь себя. Сесилия почувствовала, как в уголках глаз скапливаются слезы, но она приказала себе быть сильной. Не впервые же она отпускает того, кого любила, не зная, вернется ли он. Карлайл смотрел на нее, и Сесилия поняла, что имел в виду Джексон ― Карлайл смотрел на нее как слепец, впервые узревший солнце. Или луну, в их случае. ― Вернись ко мне, и… Вернись и я дам тебе договорить. И я скажу, что сама к тебе чувствую. Просто… Только вернись, ― к концу маленькой речи голос Сесилии затих почти до шепота. Она не знала, что еще сказать, кроме того, что уже было сказано. Если Карлайл вернется… она скажет. И он тоже. С губ Сесилии сорвался слабый всхлип, который Карлайл тут же заглушил, касаясь губ девушки в долгом, чувственном поцелуе. Сесилия тут же приоткрыла рот, впуская влажный, жаждущий язык мужчины и отвечая со всей страстью и пылкостью, на которую она была только способна. Карлайл прервал поцелуй, касаясь губами шеи возлюбленной. Несомненно, после этого поцелуя останется след. ― Ну как я могу тебя оставить, ― прошептал Каллен, прикасаясь своим лбом к ее. ― До скорой встречи. И он исчез, а Сесилия осталась одна в темноте. Бледно светила луна.