Душа скорбей

― Наверное, я действительно плохой человек. Потому что своей истерикой я заставила тебя чувствовать себя виноватым, хотя это было не так. Прости меня, пожалуйста, Карлайл. Это было первое, что Сесилия сказала ему следующим утром. Карлайл так и не убедил её в том, что она ни в чём не виновата и тем более он её ни в чём не винит. Сесилия опускала глаза в пол и молчала. Лоб у неё был расцарапан, будто она неудачно поиграла с кошкой, и Сесилия всем сказала, что ударилась о дверной косяк, не вписавшись в поворот, но Карлайл видел, что в это почти никто не поверил: ни Каллены, которые просто деликатно приняли версию о неудачном столкновении, ни тем более Чарли, который прекрасно знал, на что способна его дочь. Видимо, Сесилия не в первый раз пыталась навредить себе. Карлайл не хотел думать о том, что после попытки разбить себе голову, Сесилия в один момент попробует убить себя по-настоящему. А Свон ещё и умудрялась шутить на эту тему. ― Зато меня можно назвать человеком слова: я сказала, что я хочу разбить себе голову, и я попыталась это сделать. И если раньше волнения накатывали на Карлайла периодически особенно сильными волнами, то сейчас он волновался каждую секунду своей жизни и уже не мог отпустить своё внимание от такого вопиющего события. Проблема была в том, что он не знал, что можно ещё сделать. Сесилия не встречалась с Беллой и Эдвардом несколько недель, а Карлайл больше не участвовал в обловах на Викторию ― Беллу охраняли волки, пока Эдвард помогал семье, хотя было видно, что такое решение Карлайла Эдварда совсем не устраивало. Конечно, ведь Джексон Мартелл мог войти в дом, минуя волков и их обоняние, и сделать то, о чём говорил, но выбора у Эдварда не было. Возмущаться в лицо Карлайлу он больше не мог. Карлайл старался проводить с Сесилией как можно больше времени. Сначала, разумеется, она была недовольна таким раскладом, говоря о том, что он нужен Эсми и всем остальным, но Карлайл больше не собирался это слушать. Слишком хорошо знал цену её словам и больше не хотел её платить. Сесилия считала себя недостойной его внимания и любви, а её желание спасти его от возможной смерти граничило с безумием, которое уже толкнуло её на разбитие головы о зеркало. Они ходили в кино ― успели на последний день проката «Ключ от всех дверей». Правда, ради этого пришлось ехать в Такому почти ночью, чтобы ни с кем не столкнуться, но, поскольку Сесилия на следующий день не работала, им ничто не мешало провести время в кинотеатре и после медленно брести до машины, обсуждая увиденное. Сесилии фильм понравился, а Карлайлу просто было приятно, что она улыбалась чаще, чем в последние недели. После они заехали в Макдональдс, Сесилия взяла себе кофе. Карлайл ненавязчиво предложил взять что-то ещё, потому что Свон только обедала с отцом в любимой шерифом забегаловке — съела салат и выпила чай. Чарли сказал, что салат она не солила, а чай не сластила. Карлайл отложил это на заметку. Они гуляли на природе ― точнее, гулял Карлайл, а Свон сидела у него на руках или спине. Они добрались до вершины горы Сторм Кинг. Оттуда открывался такой вид на озеро Кресент, что можно было умереть от любви. Добраться до туда можно было только пешком, но без подготовки и минимальной экипировки это была очень опасная затея. Однако вампира это не остановило, и они с Сесилией целый день прогуливались по опасной вершине. Сесилия была довольной и расслабленной, и, видя её такой, Карлайл сам становился счастливее. А ещё Карлайла наконец-то познакомили с Бьянкой. Джексон пригласил их в Сиэтл, и Карлайл в этот раз не стал отказываться. Они с Сесилией ещё не успели выйти из машины, как из дома уже выскочила девочка. Сесилия бросилась к ней навстречу, выставляя руки и подхватывая малышку, когда она прыгнула на неё. ― Mon amour, «Любовь моя», ― проговорила Сесилия, целуя девочку в щёки, пока светловолосая малышка весело смеялась и обнимала Сесилию за шею. Джексон возник рядом почти сразу же. ― Это одно из немногого, что я мог заставить её выучить на французском, ― закатил глаза вампир. Он поцеловал Сесилию в щёку, его рука легко обхватила её талию на пару секунд, а потом Джексон подошёл и пожал Карлайлу руку. Девочка была само совершенство и при том, что не являлась Сесилии родной дочерью, была очень на неё похожа. В декабре ей исполнилось два года: у неё были длинные золотистые волосы, большие голубые глазки и очаровательная смущённая улыбка. Она была высокой для своих двух лет — почти метр роста, — ещё по-детски пухленькой, но было видно, что к трём годам эта полнота сойдёт на нет. ― Бьянка, я хочу тебя кое с кем познакомить, ― проговорила Свон, оборачиваясь к Карлайлу. Бьянка тут же крепко обняла Сесилию за шею, с интересом глядя на новое лицо. Карлайл отметил, что она его совсем не боялась. Сесилия подошла с ней ближе. ― Здравствуй, Бьянка, ― улыбнулся Каллен. ― Меня зовут Карлайл. Бьянка смущённо уткнулась в шею Сесилии, смотря на Карлайла одним своим голубым глазом. Сесилия погладила её по волосам и поцеловала в лобик. ― Ка-алайл, ― повторила она, немного проглотив последний слог. Карлайл с лёгкой улыбкой кивнул ей, и девочка тут же покраснела, уткнувшись обратно в шею Сесилии. ― Мама, ― проговорила она тихим голосом, полным обожания, и принялась снова покрывать лицо Свон поцелуями. Сесилия погладила малышку по волосам, будто проверяя их шелковистость, и, тут же позабыв обо всех проблемах, принялась ворковать над малышкой. Они пообедали ― точнее, обедала Бьянка с Сесилией. Несмотря на то, что девочка почти не говорила, она довольно хорошо делала всё то, что должен был уметь ребёнок в два года: она хорошо владела вилкой и ложкой, помогала мыть посуду и лепетала какие-то обрывки слов, которые Сесилия и Джексон непонятным образом складывали в слова. ― Бьянка умеет говорить, без сомнения, ― отстранённо проговорил Джексон, когда они с Карлайлом сидели в гостиной, пока Сесилия с дочерью обедали вдвоём. ― Она всё слышит и понимает, редко капризничает, только если устает. Но она… будто боится говорить. Врачи, которым я её показывал, говорят, что это может выровняться, надо просто ждать и помогать ей. Самое главное ― не молчит, всё равно идёт на контакт. Она хорошо произносит отдельные слова, имена, но не может складывать их в предложения. ― Сесилия списывает это на условия её рождения. Джексон пожал плечами. Карлайл встретился с ним взглядом ― серьёзным, уверенным, — и на секунду Каллену подумалось, что любая другая женщина могла бы стать счастливой с этим человеком ― предприимчивым, умным, хватким и умеющим сострадать. Любая, но не Сесилия. По какой-то причине они оказались двумя половинами целого — не так, как это было с Карлайлом и Сесилией. ― Скорее всего, так и есть. Но мы верим, что она заговорит. ― Сесилия очень любит её, ― заметил Карлайл. Они почти не двигались, сидя на диване, давая матери и дочери время побыть вдвоём. Внезапно оказалось, что напряжение, которое Карлайл ожидал испытать рядом с Джексоном Мартеллом, нет. Каллен не знал, почему так случилось, но этот вампир казался ему надёжным и верным, кем-то, кому Каллен мог доверить самое дорогое, что было в его жизни. Они не знали друг друга, но уже были друзьями. ― И Бьянка отвечает ей той же любовью. ― Джексон улыбнулся. ― Может казаться, что Сесилия с ней почти не бывает, но на самом деле она довольно часто приезжает. ― Карлайл вспомнил многочисленные отъезды Сесилии. Свон действительно почти каждый день ездила к дочери, только если не была занята чем-то по-настоящему важным. Или если она чувствовала себя достаточно хорошо для этого. ― Но я сам частенько уезжаю с ней. ― Джексон вздохнул. ― Ребёнка до пяти лет не рекомендуют увозить за границу, но поскольку я вампир, то ей придется часто уезжать с места на место. Очень хочется сформировать у неё понятия дома, но если я решил стать её отцом, то придётся обойтись без этого. Её домом будет не место, а люди. Из кухни раздался лёгкий всплеск, а потом хохот Сесилии. Бьянка весело взвизгнула и тоже рассмеялась. Вампиры почти синхронно улыбнулись. ― Но в остальном она просто прелесть, ― улыбнулся Карлайл. ― И похожа на Сесилию чем-то. ― Аврора и Сесилия были похожи, ― вздохнул Мартелл. ― Лицом, у них почти одни черты и примерно один тип фигуры. Так что да, Бьянка действительно на неё похожа. И Сесилия очень хорошая мать. ― Черты лица Джексона исказились острой гримасой тоски. ― Я бы никогда не решил взять ребенка, что бы там ни случилось. Определил бы её в хороший приют, платил, наблюдал за тем, в какую семью она попадёт, но я бы не стал отцом. Не хотел этого ни в смертной жизни, ни сейчас. Но Сесилия так отчаянно в неё вцепилась, так её полюбила, все эти разговоры с животом Авроры, забота о будущей матери. Сначала я воспринял Бьянку как способ помочь Сесилии пережить её потерю, ведь это было то единственное, что я не мог ей дать. ― Карлайл вздрогнул: от прямоты и от того, насколько это было похоже на то, что сейчас испытывал сам Каллен. ― Но при том, как сильно Сесилия хотела ребёнка, она так же сильно боялась стать плохой матерью. В конце концов, все говорили ей, что у неё не получится. И мне пришлось учиться быстрее, чем ей. И так вышло, что теперь эта женщина и этот ребенок — всё в моём мире. Джексон улыбнулся. Карлайл замер на месте, не ожидав такого решительного признания. Звучало оно почти интимно, но Каллен не услышал в нём ничего, кроме светлой любви. Для Джексона Сесилия была девушкой, которую он любил как сестру, как свою часть, близнеца, а Бьянка ― ребёнком, который был его и её одновременно. Он любил их и был готов на что угодно, чтобы им было хорошо. Они пошли гулять вечером, ближе к ночи, потому что солнце не желало уходить. Впрочем, Бьянка нашла им всем троим занятие и дома — для начала провела Карлайла по всем комнатам. Она что-то лопотала на своём языке, и Карлайл честно старался её понять, пока Сесилия и Джексон разговаривали в гостиной. Бьянка не могла хорошо говорить, но она была подвижной, умной и сообразительной, и она с терпением относилась к тому, что незнакомый взрослый не сразу может её понять. Но, конечно, больше всего её волновала Сесилия. На улице Бьянка крепко держала мать за руку, и, когда они пришла на уже пустую площадку, не отпускала. Они вдвоём катались на качелях, на каруселях, и Сесилия даже лазила по «дворцу», построенному для детей. Смотря на неё рядом с Бьянкой, Карлайл вдруг с ужасом осознал, что забыл одну важную деталь. Сесилия была до ужаса молода. В декабре ей сравнялось двадцать лет, она только-только собиралась закончить колледж, даже четверть века не прошло с момента её рождения. Она была юная и красивая, пышущая жизнью и всё ещё только раскрывающаяся как настоящая женщина. На своей небольшой платформе она быстро бегала, как девочка, приводя Бьянку в восторг. Она выглядела счастливой. Радостной, яркой, невероятно влюблённой. Однако Карлайл всё ещё видел в ней женщину себе равную. Такой она была рядом с Бьянкой, своей дочерью, которая действительно делала её молодой. В другое время, когда эйфория встречи проходила, она становилась такой же сломленной и древней, как само время, словно на десяток лет старше. ― Сесилия не думала забрать Бьянку? ― вдруг спросил Карлайл. Джексон что-то быстро строчил в своём телефоне, и, скосив глаза, Каллен увидел открытый сайт певца. Джексон посмотрел на него и чуть поджал губы. ― Думала, конечно. Но мне Бьянка тоже нужна. Сесилия понимает это, поэтому пока и оставляет девочку жить со мной. Но, думаю, когда опасность минует, мы уедем все вместе. ― Джексон пожал плечами и вдруг усмехнулся. ― И ту красивую мисс тоже захватим. Эсми. Карлайл усмехнулся. Сесилия, запыхавшись, присела перед Бьянкой. ― Девочка моя, я устала, ― стараясь перевести дыхание, проговорила Сесилия. ― Давай посидим. Бьянка погладила Сесилию по лицу, состроив жалобное выражение лица, и кивнула. Сесилия взяла её на руки, и они сели на качели. Бьянка начала что-то говорить, а Сесилия слабо улыбалась, слушая неясный лепет. ― Сесилия говорила, что ты врач, ― произнес Джексон. ― Да. ― Здорово. Сложно? ― задумчиво спросил Мартелл, поглаживая подбородок. ― Ты же каждый день кровь видишь. ― Нет, это уже естественно. Нет никакой жажды. За много лет привыкаешь. ― Карлайл глянул на вампира. ― А ты певец? Мартелл чуть хрипло рассмеялся. ― Сначала я просто писал стихи. Потом накладывал их на музыку, хотя, какие в восемнадцатом веке возможности. А сейчас это просто способ выплеснуть эмоции. Хотя раньше, до такой популярности, я как угорелый носился на своей вампирской скорости по лесам и горам. По горам было особенно классно. Они остались ночевать у Мартелла в тот раз. Сесилия спала с Бьянкой, а Карлайл и Джексон смотрели какой-то сериал про вампиров в гостиной. Общаться с ним было легко, даже тёмно-красные глаза не смущали. Джексон был… простым, что ли. В нём не было пафосности и шика, которые Карлайл привык видеть в других бессмертных. В Мартелле была некая возвышенность, но он не стеснялся смеяться, улыбаться, дурачиться. Он был хорошим. Даже если по ночам ел людей. Ещё они ездили в новый аквапарк в округе Пирс. Карлайла и Джексона не так привлекало подобное веселье, однако Сесилии и Бьянке было весело. Удивительно, но Свон радовалась аквапарку с детской непосредственностью, и Карлайл вспомнил слова Чарли о том, что Сесилия ― ребёнок, которого не любили. Возможно, она пыталась быть не только матерью, которая любит своего ребёнка, но и быть ребёнком, который получал любовь. ― Неудержимое веселье, правда? ― усмехнулся Карлайл, глядя на то, как Джексон медленно плыл, выполняя в игре роль заботливого кита, поддерживающего своего только учащегося плавать детёныша. Бьянка сидела у него на спине, крепко держась за его плечи, и весело хихикала. Сесилия ушла на какую-то горку ― туго закрученную синюю трубу, — и Карлайл был уверен, что пару секунд назад уловил её весёлый визг. Карлайл узнал, что они, Джексон и Сесилия, уже ездили в аквапарк, но не в Соединённых Штатах. Правда, тогда Бьянка была слишком маленькой ― вроде, это было перед самым приездом Сесилии в Форкс ― вот и получилось, что Джексон оставался с ней у совсем уж малышковых развлечений, а Сесилия каталась на более серьёзных горках. Карлайл хмыкнул. Он представлял, как может плавать вампир и что некоторые получают от скорости большое удовольствие. Джексон был похож на одного из тех, кому могло это нравиться. Так что плавать он предпочитал уж точно не с такой черепашьей скоростью. Но, ради своей семьи, Джексон был готов ещё и не на такие «жертвы». ― Ой, заткнись, Каллен, ― беззлобно кинул Джексон, и, хотя наглотаться воды ему не грозило чем-то страшным, он усиленно делал вид, что является человеком и переживает за это. ― На детскую горку с ней пойдёшь ты. Карлайл пожал плечами, мол, ничего страшного в этом не увидел, но сам покосился на детские аттракционы без какого-либо энтузиазма. Джексон захохотал под водой, пуская пузыри. Изначально они планировали задержаться в аквапарке до самого закрытия. Но уже через несколько часов активного веселья Сесилия почувствовала себя вымотанной, да и Бьянка раскапризничалась. Много впечатлений, много эмоций… Помогая Джексону и Карлайлу собрать их вещи, а потом устроить дочь в машине, Сесилия чувствовала, как болит от смеха живот, как мышцы лица сводит от улыбки. И, несмотря на это, нет никаких сил просто перестать улыбаться. Сев наконец-то в машину, она откинулась головой со всё ещё очень влажными волосами на сиденье, обессилено повернула лицо к Карлайлу. Хоть это и казалось невозможным всего секунду назад, её улыбка стала ещё более открытой, ещё более счастливой. ― Хорошо съездили, да? — осипшим от смеха и вскриков голосом спросила Свон. Карлайл, улыбавшийся ей так же открыто, кивнул, протянув руку, обнял девушку за плечи и притянул к себе для ласкового поцелуя. Из-за расположенного между ними подлокотника-бардачка было не слишком удобно. Он отпустил свою Сесилию и включил зажигание. И Сесилия пахла как никогда ярко. Тубероза была в самом цветении, кофе и какао горячими, а бергамот мягко всё объединял. Карлайл не понимал, когда в последний раз Сесилия была настолько счастлива, чтобы запах раскрывался подобным образом. Кажется, так было в Итаке ― время, которое Карлайл до сих пор вспоминал с содроганием и радостным трепетом. Они с Сесилией больше не были близки так, как тогда, но она по-новому открылась ему. Карлайл хотел сделать всё, что было в его силах. И так бы и было, если бы спустя три дня после поездки, Сесилия не пришла вместе с ним к Калленам. Карлайл забыл, зачем звал её, в ту же минуту, как они переступили порог дома, потому что он услышал, как бьётся чужое человеческое сердце. Он сразу понял, кому оно принадлежит. Карлайл сделал шаг в сторону, закрывая Свон собой, и она врезалась в его спину, не успев вовремя остановиться. ― Что-то не так? ― удивлённо спросила Сесилия. ― Давай уйдём, ― предложил Каллен. ― Придём позже. Сесилия непонимающе поглядела на него, но тут из кухни вышла Белла. Она поджала губу и угрюмо посмотрела на сестру и Карлайла. Сесилия замерла на месте, увидев её. ― Я могу поговорить с Сесилией наедине? ― спросила она шёпотом, обхватывая себя руками. Сесилия изогнула бровь, окинув сестру привычным презрительно-неодобрительным взглядом. Джинсы на Белле были старыми, потёртыми, а коричневый свитер сидел мешковато. Белла могла влезть в одну одежду и почти годами из неё не вылазить, и Сесилия этот подход решительно не понимала. Как и то, зачем сейчас Белле было необходимо говорить с ней, причём наедине. ― Нет, ― тут же твердо возразил Карлайл, рефлекторно расправив плечи, словно стараясь загородить Сесилию собой. ― Белла, я считаю, что это лишнее. Белла поджала губы ещё сильнее. ― Это насчёт Чарли, ― пробормотала она, окинув сестру беглым взглядом. На ней было безупречное трикотажное платье цвета верблюжьей шерсти и туфли в тон. Ухоженная и элегантная. Белле стало немного стыдно, что она в таком виде, хотя Сесилия вызывала такие чувства почти всегда. Она была безупречной, а Белла лишь блеклой тенью. ― Ты можешь сказать это в моём присутствии, ― продолжал Карлайл. Он явно чувствовал, что Эдвард и все остальные были в гостиной наверху, но до сих пор никто не вмешался. Сесилия за его спиной молчала ― притаилась, точно змея. Карлайл был более, чем уверен, что Сесилия не захочет говорить с сестрой, о чём бы ни шла речь, но девушка вдруг вышла из-за его спины и мягко коснулась его руки. ― Я поговорю с ней, ― ласково произнесла она, заглядывая в золотистые глаза напротив. Карлайл обеспокоенно положил руку ей на плечо. ― Она ничего мне не сделает, верно? А если что, я всегда могу сломать ей руку. Карлайл услышал, как недовольно рыкнул Эдвард, как хмыкнула Розали и как судорожно вздохнула Белла. Карлайл аккуратно кивнул и, бегло прикоснувшись губами к губам Сесилии, поднялся наверх, кинув на Беллу предупреждающий взгляд. ― Чего тебе? ― не став изображать дружелюбие, кинула Свон, прекрасно зная, что все вампиры в доме прислушиваются к их разговору. ― Ты сумасшедшая, ― вдруг проговорила Белла. К горлу подступил комок, а в висках запульсировала тупая, дёргающая боль. ― Никогда ни о ком не думала и не думаешь. Зачем ты это сделала? ― Начать разговор с комплиментов очень удачный ход, но я твоё блеянье не поняла, ― холодно проговорила Сесилия. ― И что же я сделала, Изабелла? Белла заметно вздрогнула от этой фразы, но, взяв себя в руки, открыла рот, с трудом смогла выдать только одно слово: ― Чарли. ― Я внимательно слушаю. Сердце Беллы бешено колотилось в груди, в ушах стоял гул. ― Тот вампир… Джексон. Он был сегодня у отца, когда я пришла. В глазах Сесилии заплясали огоньки жестокого веселья, и любое беспокойство ушло. Её порадовала интонация, с которой Белла произнесла имя Джексона ― с трепетом, почти смертельным страхом и почти что омерзением. ― Но, судя по тому, что ты стоишь передо мной, он ничего такого не сделал, ― заметила Сесилия, задумчиво потянув свой чёрный локон. ― К сожалению. ― Её челюсть слегка сжалась, а глаза сузились. ― Но он был там. ― И я всё ещё не понимаю. Ей показалось, что на задворках сознания что-то треснуло. Что-то холодное просочилось туда, пока она не ощутила, что её разум полностью окутан этим. Как будто кто-то вытащил её мозг и поместил его в резервуар с ледяной водой. Её тело было здесь, но разум — нет. Это было похоже на восприятие себя в третьем лице. ― Прекрати! ― вдруг взвизгнула Белла, и Сесилия даже удивлённо распахнула глаза. ― Ты… ты привела его в дом! Ты позволила кровавому убийце находиться с нашим отцом! Как ты додумалась до этого! Сесилия представила, как она ударит её. Белла заткнётся мгновенно, Сесилия ударит изо всех сил. Сестра упадёт и разобьёт голову об угол. Кровь зальёт белый кафель в доме Калленов. Карие глаза станут пустыми, безразличными и продолжат смотреть в потолок до того мгновения, как их кто-нибудь не закроет. Или не успеют ― Сесилия приложит все силы, чтобы ударить сестру ногой по лицу, втоптав каблуками глаза в череп. Эти невыносимые карие глаза Рене… Короткое самовнушение помогло. Белла опасливо посмотрела на то, как сестра рассеянно улыбнулась чему-то, а потом её улыбка превратилась в холодный оскал, напугав Беллу до полусмерти. Зря она всё это затеяла, зря… У неё никогда не хватало сил противостоять Сесилии. С ней с трудом могла справляться мать и то, с изрядной долей физического насилия. Правда, иногда Сесилия бросалась на Рене в ответ ― Белла хорошо помнила ярко-синий синяк на скуле матери, которым Сесилия наградила ту, когда мать ударила её по спине за встречи с Джексоном Мартеллом. Если уж мать не могла справиться с собственным ребенком, на что рассчитывала Белла? Она собиралась с силами, обещала не бояться, но Сесилия была такой холодной, что Белла ощутила себя маленькой Гердой перед могущественной Снежной Королевой. Она прижала руку к груди, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. ― Ещё раз повысишь на меня голос, и я вырву тебе язык, ― спокойно, без каких-либо признаков агрессии, произнесла Сесилия. ― А теперь слушай. Джей прекрасно себя контролирует. И Чарли знает его. Пока ты, находясь на подпевках у нашей суки-матери, избегала отца и вставала в позу, я приезжала к нему чаще, чем ты думала о нём за эти года. Я заботилась о нём, когда у него была ангина. Джексон помог ему отремонтировать машину, когда отцу задержали зарплату, и это мы были рядом, когда были нужны. И мою дочь Чарли называет внучкой, потому что я его дочь, а ты… Белла не смогла бы сказать, что ей двигало. Она поняла, что хочет сказать Сесилия, и понимала, что сестра будет права. Белла захотела, чтобы эти проклятые слова не прозвучали ― любым способом. Поэтому она подняла руку и ударила Сесилию по щеке. Кончики её пальцев словно ударило электричеством. Кожа Сесилии была мягкая, гладкая и холодная, а волосы, задевшие тыльную сторону ладони, были шелковистыми. Эхо от хлопка ещё не затихло, как вампиры окружили их. Эдвард, бледнее обычного, уже было рванул к ней, но Эмметт удержал его. Белла испуганно глянула на Элис, но та, поджав губы, разочарованно отвела взгляд. ― Думаю, хватит разговоров, ― решительно заявил Джаспер, беря Сесилию за плечи, но Свон взбрыкнулась, вырываясь. Она сделала шаг вперёд, оказываясь впритык с сестрой. Эмметт удержал Эдварда, Эсми и Розали с двух сторон повисли на Карлайле. Было неясно, кто кого быстрее убьёт. Белла подумала, что Карлайл, по крайней мере, сам бы с удовольствием сломал ей руку, если бы ему позволяла совесть. Смотрел он на неё очень страшно. Полминуты Сесилия вглядывалась в карие испуганные глаза, а потом, облизав губы, окутав Беллу своим холодным ароматом, с удовольствием закончила: ― А ты как была, так и останешься ему чужой. Белла была близка к тому, чтобы заплакать. Она считала себя сильной, но Сесилия была всегда сильнее неё. ― Лучше бы ты умерла на той лестнице, ― почти не размыкая губы, произнесла Белла, но Сесилия услышала. Она должна была прийти в ярость от только что полученного вызова, но не могла ничего ощутить. Она должна была утонуть в ярости. Но Сесилия могла лишь различать отдалённые отголоски досады в своём сознании. Впрочем, не испытав должных чувств, она не стала откладывать на потом наказание за эти слова. Неожиданно сильные руки сомкнулись на шее младшей Свон. Белла хрипнула, судорожно хватаясь за запястья, но сестра оказалась неожиданно сильной. Она давила на её шею с методичной точностью, словно зная, как это делается ― а, возможно, и знала, ведь её лучшим другом был вампир с красными глазами. Белла как-то никогда не думала, что Сесилия могла быть физически сильной, по крайней мере, так она точно не выглядела. Но она помнила, что сестра всегда отвечала на удары матери, и Рене выходила из ссор побеждённой. ― Сел! ― Джаспер схватил её за запястья, но не смог оторвать, чтобы не причинить вреда. ― Сел, пусти её! Карлайл обхватил её за плечи, отпущенный Эсми и Розали, но Сесилия дёрнулась, не даваясь. ― Отвалите! ― пугающим свистящим шёпотом произнесла она, и Белла задёргалась в её хватке ещё сильнее. Джаспер на секунду взглянул в лицо Сесилии. Казалось невозможным, что ей было всего двадцать лет. Никто в таком юном возрасте не должен смотреть на мир глазами, в глубине которых пряталась подобная ледяная ярость. Джаспер и в человечности, и после видел много лиц, на которые война наложила свой отпечаток, но Сесилия была другой, была особенным случаем. Она всегда безупречно держала себя в руках, и только в её глазах бушевал шторм, словно в них таилась глубина и мощь океана. ― Да оторвите её от Беллы! ― закричал Эдвард, яростно сопротивляясь хватке брата, но Эмметт не отпускал. «Пустите его ко мне!» ― хотела крикнуть Белла, но лишь надрывно закряхтела. Да, Эдвард не стал бы церемониться с Сесилией, как Карлайл и Джаспер. Он бы сломал ей руки и свернул шею, чтобы вырвать Беллу из рук этого чудовища. ― Наверное, легко быть такой смелой, когда тебя защищают? ― проговорила Сесилия, продолжая давить на шею сестры. Джаспер и Карлайл не могли разомкнуть её пальцы, не навредив самой Сесилии. Карлайл лишь держал её за запястья, не позволяя надавить так, чтобы Белла начала задыхаться по-настоящему. Он и Джаспер отчётливо видели, что Сесилия не собиралась убивать сестру ― сейчас, по крайней мере. Она просто держала её на месте, но всегда ожидавшая от сестры худшего Белла впала в панику от рук на шее. Лицо Сесилии исказилось странным образом. Карлайл не был уверен, что Сесилия помнит о том, что они с Беллой здесь не одни. ― Да как ты не понимаешь, ― прошипела Сесилия. ― Маленькая гадина. Если я умру, в твоей жизни ничего не изменится. Если бы я умерла, ты бы не заняла моё место. Ты бы не стала лучше, смелее, красивее, увереннее в себе, ты не получила бы то, что так ненавидишь во мне, лишь потому что не имеешь сама. И сколько тебе будет хорошо? День, два? А потом он придёт за тобой. Ты хоть на секунду представляешь, что твоя жизнь закончится вместе с моей? Потому что он убьёт всех, кто тебе дорог. А если умрёшь ты… Я вздохну с облегчением. Ты исчезнешь, от тебя ничего не останется. Я продолжу жить, как будто тебя и не было. А ты либо умрёшь в муках, либо будешь всю жизнь жить с осознанием, что твоих любимых людей ― мать, Эдварда ― убили из-за моей смерти. Она резко расцепила руки, и Карлайл воспользовался возможностью, чтобы оттащить Свон подальше от сестры. Он крепко схватил её за плечи, удерживая на месте, но Сесилия даже не попыталась вырваться. Карлайл ощущал вибрацию от её тела ладонями. Он посмотрел Сесилии в глаза, но в них была абсолютная пустота. Две голубые бездны. Она ждала, пока Белла откашляется и придёт в себя. Потом её губы дёрнулись в злобной усмешке. ― Или мы можем поговорить о вампире, который приходил в дом к Чарли и мог убить его к чёртовой матери, потому что пришёл за тобой, ― сказала она, сжав руки в кулаки. Эмметт отпустил Эдварда, и тот рванул к своей возлюбленной, закрывая своим телом, бегая напряжённым взглядом от Карлайла к Сесилии, будто всерьёз примеряясь ― есть ли у него шансы против Карлайла и сможет ли он перегрызть тонкую шею Сесилии Свон. Белла посмотрела на сестру через пелену слёз. Несмотря на то, что Сесилия почти не шевелилась, её посиневшие глаза едва не стали причиной тошноты у Беллы. Она, как и Джексон, знала, что означают голубые глаза ― Сесилия близка к своему порогу. А ещё она в бешенстве. Белла смотрела на неё и видела, что сестра невменяема. ― Нет никаких доказательств… ― неуверенно начала Элис, но Сесилия не стала её слушать. ― Баюкайте её совесть сколько хотите, но, если Чарли убьют, это будет её вина, ― безжалостно проговорила Сесилия, словно то, что она уже сказала, Белле было недостаточным. ― Ты не можешь увидеть решения Виктории относительно армии, потому что она действует через третьих лиц, ― сказала она Элис, хотя голос её звучал спокойнее и нейтральнее, чем до этого. И уж точно не так грубо, как слова Эдварда час назад. ― Если с отцом что-то случится, я мелочиться не стану, ― Сесилия посмотрела на сестру. ― Я просто тебя убью и ничего мне за это не будет. ― Её тон был спокойным, но резкость, прозвучавшая в последней фразе, без сомнений распознавалась как ярость. Белла перед ней почти что плакала, но Сесилии было всё равно. Было холодно, её мозг чувствовал холод. Её острые голубые глаза подмечали каждую деталь, изучая лицо сестры, глаза и позу, пока она стояла перед ней. Её руки перестали дёргаться — девушка поняла это, когда взглянула на них. Сесилия почувствовала, как её кожу покалывает от осознания, и слабая дрожь пробежала по спине, но она не ощутила соответствующего прилива злости. Она знала, что ненавидит Беллу, но это было скорее фактом, нежели чувством. Немного удушив её, она отвела душу и на какое-то время что-то тёмное внутри неё сыто свернулось калачиком. Когда Чарли просил их с Беллой прекратить вражду, он понятия не имел, насколько сильно это впилось в сущность его старшей дочери. Сесилия вдруг с кристально чистой ясностью поняла, что никогда не сможет простить Беллу или забыть ей то, что случилось. Возможно, когда-нибудь ненависть сменится холодным равнодушием, но ни за что в жизни Сесилия не забудет. Старшая Свон ощутила, как от лица отхлынула кровь. Голова закружилась, и она почувствовала, что может свалиться на пол, если Карлайл расцепит руки. ― Эдвард, отведи Беллу домой, ― вдруг твёрдо проговорила Эсми. ― Карлайл, успокой Сесилию — ей сейчас станет плохо. ― Не её сейчас пытались удушить, ― зарычал Эдвард. Он посмотрел на Свон, но Сесилия встретила его взгляд смело. В шутку она потянулась своим сознанием к его, и Эдвард зарычал, сделав шаг назад, прикрывая собой Беллу. ― Справедливости ради замечу, что именно Белла первая стала распускать руки, ― надменно фыркнула Розали, и Элис рядом с ней угрюмо поджала губы. Она считала себя подругой Беллы больше, чем подругой Сесилии, но в этой войне двух сестёр она не могла принять одну конкретную сторону. Никто из них ― кроме Джаспера и Карлайла ― не знал до конца историю Беллы и Сесилии, даже Эмметт. Эсми и Розали не знали обо всех моментах, а потому принимать ту или иную сторону было невозможно. Конечно, Карлайлу и Эдварду было проще в этом плане ― их вела любовь, а не чувство справедливости, желание защитить ту единственную, что стала для них всем в этом мире. Но при этом они всё ещё не могли пойти против друг друга ― слишком многое их связывало. Вот и выходило, что они просто стояли и слушали, поражаясь жестокости Сесилии, которая без промаха била одними словами, и странной, испуганной надменности Беллы, словно она знала о чём-то, о чём не знала Сесилия. ― Мы более чем уверены, что Чарли ничего не… ― начал было Джаспер, но не закончил. Он молча уставился на Сесилию, и вслед за ним все Каллены посмотрели на неё. Эдвард поджал губы. Сесилия прекрасно знала, что они услышали. Как человек с неклассическим строением разума, она ощущала себя и своё состояние на более тонком уровне и прекрасно знала, когда близка к панической атаке или к истерике. Иногда, чувствуя в себе достаточно силы, она даже могла это предотвратить, взять под контроль. Например, как сейчас. Её сердцебиение прыгало туда-сюда, как скаковая лошадь, и Сесилия отвлеклась от происходящего. Одна из психоаналитиков ― или психиатров, Свон не помнила ― объяснила ей, что панические атаки происходят из-за головы — это паника и страх. Сесилия потом сказала Джексону: «Я испытываю это, потому что мой разум подводит меня… значит ли это, что у меня нет врага страшнее меня самой», но уже после тренировок с щитом Джексона она несколько раз смогла овладеть этим. Джей говорил, что её сердце меняло ход, но это было куда более безболезненным, чем противостояние вторжению. Сесилия могла это сделать без вреда для себя. Сесилия приложила руку к сердцу, ощущая неровные колебания, и мысленно попыталась найти источник паники, словно прогуливалась по улицам своего сознания. Дом «паническая атака 26» должен был быть где-то сразу за проспектом истерии в районе психоза. ― Может, дашь ей успокоительное? ― неуверенно предложил Джаспер, но Карлайл покачал головой. Сесилия мысленно нашла нужный участок и стала поглаживать его, словно дикого кота. ― Пока это лишнее, ― сказал Карлайл, слушая её сердцебиение. ― Но, думаю, ей действительно надо отдохнуть. Поговорим позже. ― Он посмотрел на Беллу и поджал губы, но постарался звучать как можно более спокойнее и нейтрально. ― И больше никаких разговоров с ней наедине, Белла. Сесилия захотела возмутиться ― она что, ребёнок? И почему надо говорить так, будто её здесь нет, но Карлайл уже взял её на руки и отнёс наверх в спальню. Эсми последовала за ними, помогла снять со Свон обувь и заботливо укрыла одеялом, когда Каллен опустил её на кровать. ― Всё хорошо, милая. Не переживай, ― светло улыбнулась женщина. ― Не бойся, не переживу, ― ответила Сесилия раньше, чем успела бы сообразить, и тут же прикусила себе язык, разглядев испуг в золотистых глазах Эсми и почувствовав, как вздрогнул Карлайл. ― Простите, ― пробормотала она. Эсми поцеловала её в лоб ледяными губами и выпрямилась. ― Отдыхай, ― кивнула она. ― Джаспер связался с Сэмом, рассказал о случившемся. Они встретились на границе и поговорили. Волки сегодня присмотрят за домом Чарли, а Джаспер и Эмметт будут патрулировать лес. Сесилия не поняла, к кому обращалась Эсми ― к ней или к брату, потому решила промолчать. ― Замечательно, ― вздохнул Карлайл. Он погладил Сесилию по лицу, и Свон ухватилась за его ладонь, словно ребенок за любимую игрушку. Эсми рассеянно улыбнулась им обоим и вышла. Карлайл лёг рядом, перетаскивая Сесилию ближе к себе и слушая, как выравнивается ритм её сердца. Это и радовало, и напрягало одновременно ― Сесилия брала под контроль свои припадки, или же у неё не было сил на них? Карлайл мог представить, какой бурный всплеск эмоций могла вызвать такая стычка с сестрой пару месяцев назад. Но теперь Сесилия едва нашла в себе силы на ярость. Каждое её слово звучало будто через силу, но не потому, что Свон не хотела это говорить, а потому, что она не могла найти в себе силы для разговора. ― Карлайл, ― вдруг тихо позвала его Сесилия. Вампир, погруженный в свои мысли, вопросительно промычал, поглаживая её плечи руками, стараясь согреть хоть немного. ― Я не… Я не хочу, чтобы ты видел во мне монстра. ― Поверь мне, Сесилия. ― Карлайл поцеловал её в тёмную макушку. ― Ты не монстр. Далеко не монстр. Её фраза даже рассмешила немного, но усмешка умерла, толком не зародившись. Карлайлу стало дурно от мысли, что Сесилия предполагала, будто он может думать о ней так. Сесилия не могла стать чудовищем ― в его глазах так уж точно, а даже если… а даже если она станет кем-то похожим, он всё равно не перестанет её любить, никогда не сможет прекратить. ― Я всегда этого боялась, ― начала она вдруг, рассматривая то, как поблёскивает кожа Карлайла под светом лампы. ― Что останусь спокойной после того, как чуть не убью её. Раньше у меня были истерики и панические атаки, моё сознание сопротивлялось тому, чем я становлюсь. ― Свон вздохнула и уткнулась носом ему в шею, чтобы не смотреть в золотистые понимающие глаза. ― Теперь этого нет. ― Ты не становишься монстром. Поверь мне. Я видел монстров. «Я сам монстр, ― подумал он, но не смог сказать вслух. ― Я и Джексон, Джаспер… Мы же тоже не люди». ― Карлайл, ― вдруг отчаянно прошептала она и, приподнявшись, схватила его лицо руками. ― Ты нужен мне, ― проговорила Сесилия таким тоном, будто Каллен прямо сейчас собирался встать и уйти. Каллен отчаянно вцепился в её предплечья, будто это она хотела встать и уйти прямо сейчас. В голове стрелой пронеслись все её признания ― «Сотни раз уходила от тебя в своих мыслях и сотни раз погибала» ― и вдруг померкли, разбившись о её судорожные просьбы. Нужен ей, не справится без него, любит его. ― Я никуда от тебя не уйду, никогда, ― горячо пообещал Карлайл. Сесилия почувствовала, как усилилась его хватка на её руке. Её лицо исказилось, когда она дрожала под его рукой и чувствовала, как её слёзы собираются на глазах. ― Без тебя… Я знаю, что Джексон считает, будто я не позволила убить Беллу из-за того, что хочу убить её сама, ― шёпотом выдала она. ― Возможно, так и есть. Но ты… ты и твоя любовь не позволяют мне этого сделать. Я не могу потерять тебя. ― Ты не потеряешь, ― спокойно и решительно выдал Карлайл, внутренне вздрогнув. Перед глазами встала эта отвратительная картина, где её не будет рядом с ним, и Каллену снова показалось, что его тошнит. ― Что бы ты ни сделала… Я люблю тебя и буду принимать абсолютно любой, что бы ни сделала… абсолютно. Отчего-то ему вспомнился Марк Вольтури. Тот потерял свою жену, любовь всей своей бессмертной жизни. В день, когда умерла его жена, умер и он. Только из-за дара Челси, которая заставляла чувствовать Маркуса себя преданным, древний вампир всё ещё оставался в своём бессмертии и служил на благо клана. Он замкнулся в себе. Маркус ― вампир, который познал величайшую любовь. И он лишился её. Карлайл побоялся представить себя на его месте. Если бы он пережил нечто подобное… никто бы из семьи не смог помочь ему, никто не смог бы утешить его чувства, даже в виде иллюзии. Карлайл хотел бы исчезнуть в тот же момент, когда Сесилии могло не стать. Карлайл погладил Сесилию по лицу, словно желая убедиться в её реальности прямо сейчас. Дыхание её постепенно выравнивалось, вымотанная эмоциональным всплеском, она засыпала. Его большой палец легко скользнул по её скуле, пока Каллен продолжал смотреть на неё. Он был рад, что успокоительное не понадобилось ― опасался показывать Сесилии доступность к подобным препаратам, хотя она, вероятно, могла знать о его лекарственных запасах. Карлайл скатился ниже, укладываясь рядом с заснувшей Свон, и уткнулся носом ей в волосы. Часть её запахов медленно источалась, но она всё ещё пахла как что-то совершенное. Вампир уловил какой-то странный металлический запах, но не смог понять, откуда он. Он поворошил носом тёмные локоны, и Сесилия дёрнулась, прижимаясь к нему ближе. Карлайл переплёл их ноги. Внутри порыкивал хищник ― он снова подумал о том, как прекрасно было бы иметь возможность втянуть Сесилию в себя, растворить в себе или раствориться в ней самому, чтобы быть вместе, быть единым целым. Карлайл прикоснулся своими губами к её, и Сесилия сонно потянулась к нему. ― Карлайл, ― прошептала она сквозь дремоту, и Каллен улыбнулся. «Я ей снюсь?» ― удивлённо подумал он, и внутри растеклось нечто, напоминающее торжество. Даже в её снах он был с ней. Карлайл прекрасно знал, что должен встать, идти выполнять свои обязанности главы семьи, поговорить с Сэмом, с Билли Блэком, успокоить чувствующую себя виноватой Элис, высказать Эдварду, что он не имел права так говорить с сестрой ― но не нашёл в себе силы на это. Лёжа рядом с Сесилией, смотря на её удовлетворённое спокойное лицо, Карлайл чувствовал себя хорошо. Не было никакого мучительного ощущения, что внутри распространяется что-то зловещее. Даже ощущение боли притуплялось. Карлайл прижал пальцы к её груди, ощущая, как легко бьётся её сердце. Это было самое прекрасное, что Каллен ощущал в жизни. Зная, что никогда не скажет об этом Свон, Карлайл подумал о том, какой могла бы быть их жизнь, если бы они оба жили в одном времени и он был бы человеком. Возможно, это даже могло быть время его рождения, семнадцатый век. Каллен прикрыл глаза, позволяя картинке перед глазами стать ярче, словно он видел яркий сон. Сесилия не была бы простой девушкой, уж точно. Она была бы аристократкой, как мать Карлайла, или даже дочерью какого-нибудь барона. Её отец приехал бы в поселение, где жил Карлайла с отцом, и взял бы свою единственную дочь с собой. Карлайл ярко увидел под закрытыми веками Сесилию в тёмно-синем платье, сшитом по последнему слову моды ― пышная юбка, стянутый корсет. Барон ― ниже всех титулованных дворян, по большому счету, всего лишь владелец земли и крестьян, которых ему за службу пожаловал король. Чарли Свон хорошо бы вписался в этот статус, особенно с такой дочерью, как Сесилия. Они приехали бы проведать свои земли, ведь во времена реставрации и революции особенно хорошо было иметь место, куда можно сбежать, но барон с дочерью приехали бы на какой-то праздник… Возможно, в честь коронации короля Карла II. Карлайл бы увидел её издалека, её тонкий, величественный силуэт. У неё были все признаки идеальной женщины ― длинная шея, высокий рост, величественная осанка с откинутыми назад плечами и длинные чёрные волнистые волосы. Карлайл увидел бы, как она выпорхнула из кареты, придерживая за руку отца, и огляделась вокруг. Каллену хотелось бы верить, что они мгновенно нашли бы друг друга взглядами. Скучающий взгляд Сесилии скользнул бы по толпе, что встречала их, и встретился со взглядом сына священника. Карлайл представил, как она могла посмотреть на него ― сначала равнодушно отведя взгляд, а потом вернувшись, уже рассматривая именно его. Карлайл Каллен, бессомненно, был бы ей очарован. Они бы встретились во время празднования. Баронесса ― упёртая до невозможности, решительная и действенная ― подошла к нему, смотря с интересом. ― Миледи, ― кивнул Карлайл, уважительно склонившись перед баронессой. ― Мистер Каллен, ― ласково улыбнулась Сесилия, смотря ему прямо в глаза. ― Надеюсь, мы не доставили неудобства нашим столь неожиданным приездом. Как глава местной церкви, отец Карлайла, Карл Каллен, считался негласным главой деревни, к которому ходили за советом и помощью, поэтому именно он возглавлял подготовку к приезду барона и его дочери. Проблема состояла в том, что сообщение о приезде господ пришло за пять часов до самого приезда. ― Нисколько, ― гладко соврал Карлайл, глядя в потрясающие голубые глаза Сесилии Свон. Она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. ― Хотя отец был взволнован. Но ваш приезд ― честь для нас. Сесилия рассмеялась, смотря на него своими тёплыми яркими глазами. ― Карлайл, ― мягко произнесла она. ― Карлайл… Карлайл… Каллен протянул руку, чтобы коснуться её плеча, и ощутил кончиками пальцев тёплую, сладко пахнущую кожу. Вцепился почти до боли, вдруг до рези в сердце испугавшись того, что надо было отпустить, и Сесилия шикнула. Он распахнул глаза. Сесилия сидела на кровати рядом с ним, и он держал её за плечо. В голубоватых глазах Свон скользило беспокойство, одной рукой она схватилась за пальцы Карлайла, а другой тормошила его за плечо. Увидев, что он открыл глаза, Сесилия громко выдохнула. ― Ты напугал меня, ― проговорила она и облегчённо выдохнула. ― Ты будто уснул, я не смогла тебя разбудить. ― Прости, ― сказал Карлайл, совершенно обычным человеческим жестом потирая глаза, словно и вправду спал. ― Крепко задумался. Он разжал руку, и Сесилия погладила предплечье. Она посмотрела на Каллена с любопытством и полубоком уселась у него на груди. Карлайл машинально положил руку ей на бёдра и погладил. ― О чём же? ― игриво проговорила она, улыбнувшись. ― Представил, как мы могли бы встретиться в моё время, когда я был человеком. ― Сесилия заинтересованно приподняла бровь, смотря на Карлайла, и тот хмыкнул. ― Я думаю, ты могла быть дочерью барона. Вы бы приехали в нашу с отцом деревню на праздник… ― Мы бы полюбили друг друга с первого взгляда? ― улыбнулась Свон, наклоняясь к нему. Карлайл привстал на локтях. ― Мне хочется в это верить. Сесилия вплела пальцы в его волосы, улыбаясь. Потёрлась кончиком носа. ― Я рисую более роскошную картину. Ты мог бы быть принцем Англии, а я твоей невестой… итальянской принцессой, например. Карлайл рассмеялся. Да, представить Сесилию в родстве с Вольтури было просто, особенно если у неё будет дар после обращения. Она могла бы стать хорошим стражем ― смелая, сильная, решительная и амбициозная — в клане Вольтури она была бы звездой, не имеющей равных. Они рисовали разные картины, но всё-таки они рисовали друг друга вместе. Пальцы Сесилии скользнули по его лицу, проводя по налившимся под глазами синякам. Она вгляделась в его чёрные глаза и поджала губы. ― Как давно ты охотился? ― спросила она. ― Тебе надо поесть. Карлайл чуть крепче сжал руки на её бедре. ― Не могу тебя оставлять одну, ― произнёс он. Сесилия покачала головой. ― Пару часов роли не сыграют. Сходи сегодня с Джаспером, Элис и Эсми. Карлайл заколебался. Он и вправду был голоден, но упрямое желание не уходить далеко от Сесилии пока было сильнее. С другой стороны, голод представлял проблему и для работы. Сесилия была упёрта. Она убедила его, что всё будет хорошо, что ей ничего угрожать не может ― Виктория могла о ней даже не знать, как она выглядит и пахнет, а чужие вампиры вряд ли придут в её дом, пропахший другими бессмертными. Джаспер тоже согласился с тем, что отцу пора выбраться на охоту, а Элис убедила его, что ничего страшного она не видит. Карлайл сдался. Он отвёз Сесилию домой, оставив её на пороге. ― Привези мне шкуру пумы, ― с ухмылкой попросила Свон. Карлайл улыбнулся и с довольным видом притянул её к себе, зарывшись лицом в чёрные волосы. Карлайл выдохнул, и Сесилия почувствовала, как его прохладное дыхание обволакивает каждую прядь; по шее побежали мурашки. — Я скоро вернусь, — пообещал он и, не говоря ни слова, длинными прыжками помчался к лесу. Сесилия улыбнулась ему. Дома она с тоской оглядела забитый холодильник и выкинула половину продуктов ― она почти ничего не съела, и некоторые уже протухли. Подумав, что выгоднее будет приготовить что-то из оставшегося, она достала бутылку вина и взяла небольшую книжонку с английскими рецептами ― Джексон в шутку подарил ей несколько таких, чтобы ей было, чем заняться. Чего-то сладкого не хотелось ― она не говорила Карлайлу, но в последнее время у неё была проблема со вкусовыми рецепторами, она почти не чувствовала сладость или солёность чего-либо. Поэтому она ещё раз осмотрела содержимое своего холодильника ― говяжья вырезка была ещё довольно свежей, а вот с яйцами надо было что-то придумывать побыстрее. Сесилия открыла книгу на странице «Говядина „Веллингтон“» и выгрузила из холодильника всё необходимое. Не было чёрного молотого перца и петрушки, к концу подходила соль, но Сесилия посчитала это неважным ― хорошо, если она вообще съест это, а не выкинет в помойку. В рецепте было написано, что «если вы не любитель мяса с кровью, то запекайте вырезку отдельно час, а потом ещё сорок минут как в рецепте». Сесилию повеселила эта фраза. Она очистила говядину от плёнки и забросила в духовку, поставив таймер. Потом занялась гарниром. Все её действия сопровождались бокалом вина, и к тому моменту, как она занялась мойкой, ей было так хорошо и спокойно, как бывает только после алкоголя. Она отмывала нож от кусочков жира, когда позади раздался голос. — Значит, это ты сестра Беллы Свон? Сесилия подпрыгнула на месте и развернулась, нож с громким всплеском соскочил обратно в раковину. Свон протрезвела мгновенно. До этого она никогда не видела Викторию, но сейчас поняла, почему её называли «красноголовая». Она была не просто рыжей, её волосы были ближе к цвету моркови. В её блестящих прядях запутались листья и сухие ветки. Её острые черты лица были красивыми, по-другому и быть не могло, но Сесилии она решительно не нравилась. Они были… слишком острыми. Как нож. Вампирша оглядела её с каким-то заинтересованным выражением лица. Сесилия не дышала — её парализовало то, что она видела. Дурой она не была — понимала, к чему всё шло. Виктория неспешно обошла её кругом, потом вернулась к своему изначальному месту. Двигалась она как-то по-кошачьи, словно в любую минуту готовая прижаться к земле ― Сесилия видела, что так двигались Эмметт и Эдвард рядом с Джексоном. Они не слишком ему доверяли и видели угрозу, но она не могла понять причину, по которой Виктория сейчас была настороже. Наверняка она поняла, что Свон осталась одна ― по крайней мере, что Карлайл вернётся нескоро. ― Знаешь, ты куда красивее своей сестры. ― Виктория поморщилась. ― И что это только Джеймс и Эдвард нашли в ней? Серая посредственность, годящаяся разве что для закуски. Элис громко вскрикнула, расцепив руки, и молодой олень, почувствовав свободу, тут же поднялся и бросился прочь. Джаспер тут же оказался рядом с Элис, обхватив её за предплечья. ― Что такое, Элис? ― взволнованно спросил он. Эсми и Карлайл, охотившиеся чуть дальше, подошли с заминкой в несколько секунд. Карлайл окинул окрестность взглядом ― рядом не было никого, кроме поспешно убегавших оленей. Элис не отвечала. Её зрачок бешено бегал в глазу, словно она наблюдала какое-то действие. ― Виктория, ― вдруг слабо просипела Элис. ― Боже! Почему мы не подумали об этом?! Это же так очевидно! ― Дорогая, что случилось? ― как можно мягче, стараясь скрыть волнение, спросила Эсми, накрыв плечо дочери рукой. Элис посмотрела на Карлайла, и он едва не поперхнулся чувством вины, которую он увидел. Вампир сообразил быстро ― был лишь один человек, в отношение которого Элис могла чувствовать себя виноватой перед ним. ― Виктория предложит Сесилии перейти на её сторону. Если Каллены пытались вести себя как люди, то у Виктории этого не было. Она застыла, как статуя, на одном месте, и если бы Сесилия не знала, что перед ней вампир, то подумала бы, что это человеческая поделка. Виктория казалась совсем дикой, её глаза беспокойно застыли на Сесилии. Волосы языками пламени трепетали на лёгком сквозняке, а позу, в которой замерла вампирша, иначе, как кошачьей, назвать было сложно. На комментарий о Белле Сесилия ничего не ответила. ― Я наблюдала за вами какое-то время, ― сказала Виктория. Она по-прежнему не двигалась, только её рот открывался и закрывался, выдавая слова. Она была похожа на жуткую куклу чревовещателя. ― И я знаю, что вы не любите друг друга. — Это ещё слабо сказано, ― настороженно проговорила Сесилия. Она вспомнила, как полтора года назад на неё напал Томас О’Нил, какие чувства она испытывала, но сейчас у неё не было шансов. Это был не просто какой-то маньяк-психопат-насильник — это был вампир, самый сильный хищник, самый неуловимый убийца. «Добрый вечер, меня зовут Джеф, и сегодня я расскажу вам, как вести себя в плену террористов», ― прозвучало у неё в голове. Сесилия не помнила, где могла слышать эту фразу. Возможно, из того времени, когда она узнала о том, что её лучший друг, человек, которого она любит ― вампир. Она боялась Джексона, хотя всегда понимала, что он не причинит ей вреда, но тогда состояние паники было куда более естественным. Не пытайся убежать, постарайся успокоиться и жди освобождения, настройся на долгое ожидание, не кричи, не плачь, не возмущайся, не требуй также немедленного освобождения, не вступай в спор. Если веришь в Бога ― молись. Виктория чуть улыбнулась ей. Учитывая, что в остальном она оставалась неподвижна, это выглядела жутко. И, судя по всему, её забавляло то, как лихорадочно бьётся сердце Сесилии. Девушка почувствовала, что она близка к панической атаке, но заставляла своё сердце идти в прежнем темпе. ― Я предлагаю тебе помощь, ― вдруг сказала Виктория. ― Помощь в избавлении от ненавистной сестрицы. Заинтересованность изображать не пришлось, она была почти искренней. Сесилии удалось взять под контроль свой разум и сердце. ― И какой же? «Элис, Элис, Элис», ― билось в голове. Элис следила за Викторией, наверняка Каллены уже знали, что Виктория здесь. Было лишь вопросом времени, когда Каллены появятся здесь. ― Ты выманишь Беллу из дома и скажешь мне, где она будет. Я приду и убью её, сбегу, а ты вернёшься домой, ― объяснила вампирша. Сесилия догадалась ― вероятно, Виктория не знала о даре Элис видеть будущее и не понимала, что подобный план не будет иметь успеха. Не знала она и о том, что Каллены теперь сотрудничают с огромными волками, ведь она видела только то, как волки остановили преследования за ней, когда Эмметт чуть не пересёк границу. Она знала только то, что вампиры постоянно охраняют Беллу, и ей не подобраться к ненавистной девице. У Виктории не было ни единого шанса… Но он был у Сесилии. ― Так что? ― начиная терять терпение, проговорила Виктория. ― Ты поможешь мне? «Да, ― подумала Сесилия. ― О, да». Она могла бы это сделать, это было просто. План выстроился в её голове мгновенно. Джексон мог бесшумно войти в дом ― невидимый для Элис, без запаха, бесшумный и неуловимый, ― когда Каллены охраняли Беллу, привести за собой такую же невидимую Викторию, и, когда Эдвард будет на охоте, Виктория смогла бы сделать то, что давно хотела. Джексон не одобрил бы союз с сумасшедшей вампиршей, но, если бы Сесилия сказала, что она желает этого всем сердцем, Мартелл бы всё сделал. Он бы улыбнулся и спросил, когда это случится. Это было бы просто. Сесилия хотела этого. Возможно, перед смертью она ударила бы Беллу, отомстила за ту пощёчину, за все удары, за все оскорбления… за смерть её ребёнка. Но сначала Сесилия посмотрела бы ей в глаза, в эти карие, наполненные страхом глаза и напомнила бы всё, что та сделала. Напомнила, почему её предала родная сестра. Свон прикоснулась к своему животу, царапнув старый шрам ― его не было на теле, но он навсегда остался в душе Сесилии, и иногда ей казалось, что она видит его в зеркале. Шрам от операции, где из неё достали сгустки, что были её ребёнком, а потом зашили обратно. Сесилия открыла рот, чтобы согласиться, но не смогла произнести и слова. Это было просто, но лишь в теории. Сесилия знала, что, переступив этот порог, уже не вернётся обратно. Она могла бить Беллу, могла унижать, могла оскорблять, могла душить. И всё же она знала, что делает, всегда знала, что не сможет убить её. Где-то в глубине души Свон смутно догадывалась, что если Белла должна будет умереть, то это будет не от руки Сесилии, и даже не с её подачки. Это произойдёт просто так, когда этого никто не будет ожидать, даже её самый злейший враг, родная сестра. Свон не могла перейти эту черту. Она была плохим человеком, злым, яростным, ненавидящим… Но она не была убийцей и, вероятно, никогда не сможет ею стать. Сесилии хотелось завыть от желания согласиться и невозможности это сделать. Были границы, которые даже она не могла перейти, и убийство было такой границей. Из-за Беллы умер её ребёнок. Пусть она не делала этого, это случилось из-за неё. Белла всегда понимала, что её руки запачканы кровью этого невинного малыша, поэтому и не любила Сесилию, живое напоминание о том, что она сделала. Но, если бы Сесилия шла до конца, она стала бы не лучше, а даже хуже её. Сесилии снова пришлось сказать себе, что Белле лучше остаться живой. Смерть — это не наказание. Лучше оставить человека в живых, чтобы была возможность преследовать и заставлять страдать. У Виктории не было такой возможности, а у Сесилии была, и эта возможность удерживала Свон на той стороне, что была ей нужна. И Карлайл… Если она сделает это, если будет причиной этого, его отношение к ней навсегда изменится. Она больше не сможет быть с ним. Карлайл поймёт её, он ни словом, ни действием не упрекнет её, но будет в ужасе из-за того, что женщина, которую он любит, может столь хладнокровно поспособствовать убийству сестры и получить от этого удовольствие. Он продолжит любить её, даже, может, продолжит быть с ней, но Сесилия не сможет смотреть ему в глаза. Любовь Карлайла к ней и её к нему была для Сесилии превыше мести. ― Нет, ― сказала она. ― Если ты собираешься убить Беллу, делай это без меня. Посмотрев в перекошенное лицо Виктории, Сесилия вдруг поняла ― она не станет такой же. Она не станет той, чья жизнь построена на мести кому-то. Она почти ожидала, что сейчас вампирша вопьётся в её шею и переломит на части, или хуже того ― пустит яд по её венам, и была почти готова к этому, как вдруг Виктория улыбнулась ей. Сесилии показалось, что она пропустила какое-то важное движение, которое связало эти два момента, но она не успела обдумать эту идею. ― Подумай ещё раз, ― сказала она. Её движения были быстрыми, чёткими. Сесилия не успела понять, что сделала вампирша, как вдруг та исчезла, мелькнув рыжими волосами в тёмном коридоре. Боль пришла не сразу. Сесилия опустила глаза и увидела, что в её животе поблёскивает лезвие ножа, который она чистила пару минут назад.