Раскраски

Это было глупо, когда-то присвоить полномочия Бога. Это было самонадеянно, сосредоточить полупрозрачные нити судеб в своих руках и научиться управлять их обладателями так же ловко, как опытный кукловод. Власть над настоящим и будущим пьянит и дурманит любого человека сильнее, чем вид крови на детских коленках, которую так жадно впитывает трясущийся от возбуждения маньяк-педофил. Четкое ощущение контроля своей мощи никак нельзя назвать ложным, не смотря на параноидальную зависимость, которая жрет сознание огромными порциями, приправляя свое блюдо помутнениями разума с нечестивыми намерениями. А какого цвета твое сердце? Ты ведь всю жизнь раскрашивал его различными оттенками, принимая жизненно важные решения. Я видел красные, пульсирующие от любви сердца, становящиеся со временем гнилыми, как червивое яблоко от ревности и недоверия. Видел ярко-желтые и бордовые сердца путан, наполненные желчью, жалостью и безразличной похотью. Но, больше всего мне нравились фиолетовые, жесткие на ощупь сердца меркантильных клерков, которые легко поддавались окраске. Были и зеленые, весенние, непорочные и сладкие сердечки неисправимых романтиков, которые никак не хотели принимать черный цвет, заглушая его своей наивностью. Весь спектр существующих красок отражался в жизненно важной мышце каждого, кому не посчастливилось встретить меня в те годы. Подавляющее большинство сердец так путались в количестве тонов, вылитых на него хозяевами, что, в конце концов, становились грязными, и, не справляясь со слоем химикатов, прекращали работать. Я же ускорял процесс потери их жизни, подчиняя волю любого своим личным, ахроматическим черным. Я владел всем миром… Всей его темной стороной, постепенно загонявшей меня в персональный ад. Мои победы… Теперь уже мои личные, безвольные и опустошенные тела являются корнями моего мертвого дерева, сидя на которых, я ежедневно и безрезультатно мучаю себя в попытках переписать жалкую книгу судеб. Рука дрожит каждый раз, когда приходится вносить в список имя жертвы. Я слышу их стоны боли… Но, давно привык к этой мелодии высоковольтных проводов, под которую неизменно теряю сознание, исчерпав свои мольбы о прощении до конца. Ствол моего дерева изрезан гравировками лиц, чьи сердца я когда-то слепо поглощал. И каждую минуту они шепчут мне свои самые сокровенные тайны загробного мира, которые я никогда не смогу рассказать живой или мертвой душе. Кажется, в моей преисподней мне никогда не будет одиноко.