***
Нэнси ненавидел все живое и в частности себя, когда дотащился домой после встречи с владельцем кондитерской сети «Сhoux*». В одной руке коробочка с восхитительной булочкой и двумя воздушно-сливочными эклерами, подаренные Филлером Грейсоном, в другой держатель для эскизов. А в сумке, висевшей крест-накрест на плече, находилась толстенная папка с работами, деталями заказов и приблизительными набросками. Жил Нэнси один в крошечной конуре, которую риэлтор по какой-то причине называл квартирой, и ужином в ней даже не пахло. Зато у него были сладости. И острое желание похудеть. А еще сменить гардероб. Разбогатеть, чтобы снять квартиру получше. И завести себе если не постоянного партнера, то хотя бы эпизодического. Всего у него этих партнеров за двадцать шесть лет было два. Наверное, поэтому задницу едва не молнией прострелило, когда этот огромный — явно сексуально-активный — альфа, решил смахнуть с его щеки остатки десерта. Хотелось выколоть себе глаза, но даже прикрывая их веками, Нэнси раз за разом видел эту сценку у себя в голове: Филлер — который попросил называть себя Филлом — снимает крошку с его щеки и кладет ее в рот. А затем говорит что-то до жути пошлое, вроде: «Мммм, как вкусно, но я бы хотел попробовать тебя» или «Не вкуснее, чем ты». Нэнси и сам не знал, как оказался в ванной с собственным членом в руке. Между ягодиц все буквально полыхало огнем, а на головке уже выступила первая слезинка смазки. Это нужно было пережить и идти дальше, потому что такие, как Филлер Грейсон, с неба не падают, особенно на таких омег, как Нэнси. Он был огромным, высоким, мощным, таким что, наверное, и руками не обхватить за плечи, а его одежда буквально трещала по швам, но хуже всего был запах — резкий, сильный, агрессивный. Так могла бы пахнуть мокрая шерсть тигра, где-то глубоко в джунглях или мох, увлажненный пробегающим под корнями мощного дерева источником. А еще так пахло унижение Нэнси, и оно было липким, как сперма на его руках и смазка в расселине между ягодиц. Даже в зеркало смотреть было тошно. Эти ужасные щеки! Омерзительные просто, а его намечающийся второй подбородок? — Ну и куда тебе булки жрать? — спросил он у себя, глядя на ноги, которые тоже были сбитыми и совсем не тощими, как у омег на обложках журналов. — Нужно срочно похудеть! И Нэнси, как, впрочем, и всегда, подошел к проблеме с должным размахом. Пошел и выбросил сладости, а затем залез в интернет и заказал себе какой-то лютый массажер, который обещал избавить за три сеанса до одного дюйма в объеме. В морозилке нашелся замороженный горох, и Нэнси употребил его как ужин, едва проглатывая прелую массу. «Хватит быть жертвой, — мысленно повторял он сам себе. — Возьми уже себя и свою жизнь в руки!»***
В следующий раз Нэнси заказал только черный кофе и больше ничего. Ни ярких макарун, которые россыпью соблазняли с прилавка разными вкусами от солененького дор-блу с грушей до сладчайшего сникерса, ни нежных безе с малиновым джемом и маскарпоне, ни даже трайфла с орео и густым соусом из соленой карамели. Филлеру это показалось странным, ведь омеге нравилось пробовать сладкое. А еще Нэнси неловко ерзал на стуле, словно его кто-то сильно отшлепал по заднице. Нежные ямочки на его щеках, казалось, скоро начнут Филлеру сниться. Как и его рот, влажный от слюны из-за постоянных рейдов языка, скользящего по нижней губе. В этот раз омега оделся более строго, но при этом крайне скучно и мешковато, словно хотел спрятать свою фигуру. Джун — бывший Филлера — занимался пилатесом четыре раза в неделю, трижды йогой, сидел на детоксе, увлекался сыроедением, вегетарианством, пробовал на себе питьевую диету и интервальное голодание. И в итоге говорил только о еде, как помешанный. О том, как ее избегать, и было в этом что-то совсем не здоровое. Филлер тоже следил за своим питанием, но больше для поддержания формы, не хотелось к сорока годам заплыть. Но он и так был нехрупким альфой шести с небольшим футов ростом и под двести фунтов весом. Джун иногда говорил, что попросту задыхается под ним, а еще ему больно из-за того, что у него слишком большой член. «Как будто банку из-под пепси в задницу пихать, Филлер! Тебе бы такое понравилось?» — часто жаловался он. И из-за этого Джун отказывал Филлеру в близости по любому поводу и постоянно провоцировал подозрения в неверности. То у него машина сломалась, и он не смог добраться до дома раньше четырех утра или хотя бы попросить о помощи. То трубку не в состоянии взять целых шесть часов, потому что находится на процедурах в спа. То ему по нескольку недель требовалось время, чтобы решить, хочет он этих отношений или нет. А еще он обвинял Филлера в жестокости и такой же как у его отца-альфы абьюзивности в поведении. В детстве родители очень часто ругались. Папа был поспокойнее, но вот отец — устроить ссору для него было плевым делом. И он орал на папу по поводу и без, обвинял во всяких мерзостях, унижал бывало даже на улице при соседях. А однажды разбил битой его машину, потому что ему показалось, что он видел его в городе с каким-то альфой. Но это был, естественно, не он. Филлер боялся, что у него характер отца. Резкий, вспыльчивый и такой же удушающий, но он работал над собой внутренне и искренне мог гордиться своим внешним — детищем-отдушиной — кофейнями. — Как насчет десерта за счет заведения? — спросил он, подсаживаясь к омеге за столик. — Спасибо, не нужно, я на диете, — нервно ответил Нэнси, не глядя ему в глаза. — Вас кто-то обидел? Ореховые глаза посмотрели на него крайне настороженно. — Давайте обсудим работу, Филлер? — Знаете, у нас запускается новая линия творожных десертов без сахара с одними фруктами, может, хотите попробовать? — предложил он. — Нет, я хочу обсудить картины для будущего интерьера вашего заведения, — Нэнси пододвинул к нему каталог, и их руки на мгновение соприкоснулись. Омега тут же дернулся, будто обжегся. Или Филлер был ему попросту неприятен? Странно, обычно омеги были к нему более расположены, это он сам из-за своей «огромной» проблемы не любил заводить новые знакомства. Филлер взял в руки каталог и начал для видимости смотреть. Но картинки его интересовали гораздо меньше, чем нежный тонкий запах Нэнси, который выдавал его возбуждение. Филлеру стало интересно, мужа нет, но мог быть парень-альфа? Или скоро течка? Поэтому он так взбудоражен? Нэнси его ощутимо притягивал на уровне инстинктов. Он был как пухленькое пирожное шу, с которого хотелось снять обертку, слизать крем и добраться до густой сладкой начинки. А в том, что Нэнси настоящая сладость, почему-то сомневаться не приходилось. — Нэнси? — Филлер отложил каталог и посмотрел на него: — Я могу вас спросить? — Да, конечно. Насчет чего? — Вы не откажетесь со мной поужинать сегодня вечером? Нэнси не удивился. — Вам уже нужно уходить? — догадался он. — Не волнуйтесь, я заеду на следующей неделе, и можно будет закончить с картинами. Я даже могу сузить поиск и предложить вам, что рекомендую лично я. Хотите? — Я хочу поужинать с вами. — Со мной? — не понял Нэнси. — Зачем? — А зачем люди ужинают друг с другом? Вы меня интересуете. — Как специалист? — снова попытался ускользнуть он. — Нет, как омега. — Оу… — рот Нэнси вытянулся в длинное «о». — Не думаю, что это будет уместно, в конце концов, вы мой работодатель. — Я могу вас уволить, — предложил Филлер абсолютно серьезно. Нэнси побледнел и забрал у него каталог. — Ну уж нет! Мне нужна эта работа, и выполнял я ее хорошо. Это вы не хотите принять решение, я в этом не виноват. — Тогда просто поужинайте со мной, Нэнси. Пожалуйста. Омега явно не хотел уступать. — Зачем? — Ради хорошей компании, разве этого повода вам недостаточно? — А вы разве не видите, что я… ну, что я не подхожу? — выразительно проговорил он, как бы намекая на свои лишние фунты. — Для чего не подходите? — предпочел не понять Филлер. — Ну, для этого самого… ужина! — отчаянно краснея, выпалил Нэнси, не в силах выдерживать его прямой взгляд. Такой забавный, даже не смог вслух сказать пошлость. — Если проблема в этом самом… ужине, конечно же, то спешу вас уверить, что очень даже подходите. И давайте все-таки перейдем на ты, раз уж у нас пошли личные разговоры? — Переходите, но я не буду, — отказался Нэнси. Пальцы нервно начали стучать по столу, и он, когда понял, что выдает себя, отдернул руку и спрятал ее в карман. Филлер хотел коснуться его другой руки у предплечья, но омега отпрянул от стола с болезненным шипением. И ему это не понравилось, как будто Нэнси кто-то причинял боль или истязал. И лицо у него было неестественно бледным, будто изможденным. Именно так выглядел его папа в детстве, когда отец бывал груб. Неужели над Нэнси кто-то издевается? Брат или отец? Тайный любовник? — С тобой все хорошо? — Просто прекрасно! — скороговоркой ответил Нэнси и снова поморщился, ерзая на заднице. Филлер нахмурился и решил все-таки выяснить, что скрывается за всеми этими гримасами.***
Нэнси казалось, что такого с ним попросту не могло произойти. И это в тот самый момент, когда он встал на путь исправления. А ведь счастье было так близко, только руку протяни. Уже неделю Нэнси сидел на строжайшей диете, состоящей из овощей, злаковых хлебцов и зеленого чая, пил по утрам воду с лимоном натощак и жевал льняные семена перед сном. А еще выполнял комплекс упражнений, который назывался «Топим твой зад!», делал адский массаж и успел даже немного похудеть, пока с ним не случился Филлер Грейсон. Наверное, самый вежливо-настойчивый альфа, который встречался Нэнси за всю его недолгую жизнь. Ужин был тем плох, что на нем нужно есть, а куда ему есть, если щеки в зеркало не влазят? И пузо, мягкое такое, не свисает, но так отвратно торчит над джинсами. И задница размером с штат Техас, одинокой звезды* только не хватает. Филлер заказал дорогущее вино, которое пахло как цветочный луг, но Нэнси его было нельзя. Поэтому он просто мочил в нем губы и жадно слизывал редкие капли. Вкусное и такое мягкое. А еще Филлер заказал ему лосося на гриле с овощами и себе мраморный стейк с кровью. Настоящий хищник, как он есть. — Будешь хлебную палочку? — спросил альфа, когда даже спустя пять минут, после того как тарелки принесли и поставили перед ними, Нэнси не начал есть. — Я сам, как одна большая хлебная палочка, — буркнул он. Филлер взял палочку и укусил. — А я люблю их. Вкусно. Нэнси окатило жаром, так, словно Филлер укусил его за задницу, и между ягодиц стало противно склизко. Но ведь такие альфы с охренительной фигурой, своим бизнесом, пронзительными зелеными глазами и даже без лысины, уж явно не западают на толстоплюхов вроде него. Или все-таки западают? Вряд ли. Не может просто такого быть. Этот внутренний торг с собой мог бы длиться бесконечно. Как и его неискоренимая жалость к себе. И оправдания слабоволия. — С кем ты живешь? — спросил Филлер со странным интересом. — Сам. — А где твоя семья? — Они любят тепло, поэтому перебрались в Майами. А мне захотелось попутешествовать автостопом после окончания колледжа. Прежде чем принимать на себя обязательства в виде нового бизнеса. Филлер нахмурился. — Это же опасно для омег, — неодобрительно заметил он. — Автостоп. — Не для таких, как я. — Таких, каких? Нэнси был уверен, что он знает ответ на этот вопрос, но отчего-то решил изобразить заинтересованность. Неужели настолько все плохо на личном фронте, что уже и полненькие котироваться начали? — Почему у тебя нет омеги? — Нэнси тоже перешел на ты, потому что и дальше противиться сближению было глупо. — У меня был жених, но мы расстались. Не сошлись характерами. Нэнси не выдержал и схватил бокал, делая настоящий глоток, как будто с вышки в воду прыгая. Вино пролилось в сухое от переживаний горло и быстро добралось до желудка, рассылая блаженное тепло по всему телу. Такое настоящее, почти радостное. — Когда говорят, что не сошлись характерами, причина обычно вовсе не в этом. Моему брату-омеге муж изменял, они всем так и говорили про характеры. Потому что настоящую причину никто и никогда озвучить не может… Филлер странно на него взглянул, и Нэнси заткнулся. — Прости, — только и добавил он. Было странно осознавать, что такому альфе может изменять омега. Полный придурок или как? Нэнси добил бокал, и Филлер налил ему еще. Лосось лежал распотрошенный вилкой, но нетронутый. Нэнси решил: выпью вино, а есть не буду. Нет еды, нет калорий, и да, вино, конечно, не бесплотное, зато натуральное, для здоровья полезно. Но когда его размазало со второго бокала, было уже не до смеха. Зато можно было поболтать. Про школу и колледж. Про первую любовь и поцелуй. Про неудачи. Про работу. Про мечты. А если еще немного выпить, то можно и улететь на небеса. Только вот проснулся Нэнси не на небесах, а в чужой спальне. Без свитера и джинс, зато в трусах, и то хорошо!***
Филлеру не понравились следы на теле Нэнси, которые он обнаружил. Тот был весь в синяках — новых и старых. Особенно неприятно было увидеть отметины на бедрах. Он тут же мысленно перенесся в детство, когда замечал кровоподтеки на руках папы — сначала красно-синие, затем со временем грязно-желтые. Снова накрыли уже знакомые ранее бессилие и злость. Нэнси был таким мягким и хрупким, так приятно пах вином и собой, когда Филлер нес его из машины к себе в спальню. Как только его голова коснулась подушки, Нэнси свернулся в клубочек — поза зародыша — защитная поза. Филлер его раздел, чтобы убедиться, что подозрения верны — омегу кто-то обижает. Уж что-что, а он Джуна никогда и пальцем не коснулся, мог наорать, кинуть что-то об стену, пнуть мебель, но не ударить. Даже во время секса всегда был выверенно нежен, почти бережлив, пусть иногда и хотелось обратного. Филлер понимал, что Джун маленький, худенький и излишне хрупкий, как снаружи, так и внутри. А вот Нэнси хотя бы обнять можно, не боясь задушить. Филлер очень хотел бы к нему прикоснуться, но понимал, что Нэнси не ответит ему взаимностью в том состоянии, в котором он был. Поэтому решил поухаживать за омегой с утра, приготовил завтрак — кофе, тосты со сливочным сыром и хрустящим беконом, а заодно нарезал слайсами авокадо. И немного удивился, когда первым, что он увидел, войдя в спальню, была вздернутая кверху попка омеги в белых хлопковых трусах, голову же Нэнси прятал под подушкой и сдавленно ругался. — Черт! Черт! Черт! Дурак, ты дурак! Идиот! Ну вот зачем ты это сделал? Зачем? — Нэнси? — откашлялся Филлер, понимая, что сцена не была предназначена для его ушей. Омега вскинулся, упав на задницу, и с ужасом посмотрел на него широко открытыми глазами, прямо как картинная сова из мультика. Схватился за простыню и закутался в нее наподобие ролла, и был при этом настолько соблазнителен, что Филлеру тут же захотелось его поцеловать. — А? Филлер поставил поднос на тумбу и присел на краешек постели, которая ощутимо прогнулась под его весом. Вот уж кто по-настоящему был тяжеловес. — Нэнси, нам нужно поговорить. — Не… надо. Я сам уйду, — пришел к собственным выводам тот. — Только скажите, где моя одежда? — Одежда в шкафу, но я тебя не выгоняю, ты не понял. Я хочу поговорить…- терпеливо обозначил Филлер. — О чем? Неужели было что-то ночью? Я вам сильно мешал? Храпел? — с ужасом спросил он. — Я так безбожно набрался, простите! Подобное больше не повторится. Вы же меня не уволите теперь? — Нет. И ты мне не мешал, я спал в другой комнате. Я хочу обсудить твои синяки, а еще хочу, чтобы ты нормально поел. — Филлер… Альфа нахмурился, не глядя на него. — Филл. Зови меня Филл, раз уж мы познакомились поближе. И я видел тебя пьяным и в белье. — Филл, — словно соглашаясь с приговором, повторил Нэнси. — Дайте мне уйти. Пожалуйста. Филлер повернулся к омеге и посмотрел в испуганные глаза. — Я тебя не держу, Нэнси, ты не понял. Тебя кто-то обижает, что ты так зажимаешься? Скажи мне. Я тебе помогу. — Нет. Я в норме. — Ну зачем ты меня обманываешь? Я ведь как лучше хочу, — он протянул и коснулся его щеки, но Нэнси с шумным вздохом отшатнулся. — Не надо, — попросил он. — Я тебе не нравлюсь? — Филлер не хотел на него давить, но то, как Нэнси себя вел, говорило само за себя. — При чем тут это? — Нэнси скинул простыню и словно хотел что-то доказать своей наготой. — Я жирный, вы что, не видите? — Не вижу. Вижу привлекательного омегу с комплексами. И я хочу знать, кто наставил тебе синяков? — Филлер потянул простыню на себя и указал на его бедра. — Откуда это? Тебя кто-то принуждает к сексу? — О, Боже! Нет! — Нэнси откинулся на кровать и упал навзничь. — Никто меня не принуждает. Я делаю себе массаж. — Зачем? — не понял Филлер. — Чтобы похудеть.***
Нэнси начал сходить с ума уже с того самого момента, как увидел Филлер с подносом в руках. Он еще и завтрак готовит своим пассиям! Ну что за наказание? И пахнет альфа так тонко и пронзительно, что пальцы на ногах покалывает, а между ягодиц буквально заливает, потому что Нэнси внезапно осознал, что находится в чужой постели. На его простынях… Филлер был таким большим, грозным, стоя у кровати, но при этом казался неуловимо домашним и спокойным. Поразительно спокойным для такого чрезмерно сексуального альфы, как будто сидел на антидепрессантах. А может, так оно и было? Когда Нэнси рассказал о своем похудении, хотелось сквозь землю провалиться, и пришлось закрыть глаза, проклиная себя на чем свет. Но Филлер не начал подшучивать или, хуже того, смеяться. Повисла тишина, Нэнси до боли зажмурился и ощутил прикосновение к ноге у подъема, Филлер его погладил. И это была дорога в никуда, потому что Нэнси захотелось снова встать на четвереньки и выписать этому огромному альфе пригласительный билет в свою задницу. Но вместо этого Нэнси только коротко всхлипнул и Филлер отдернул руку, словно обжегся. — В ванной есть чистый халат, прими душ, а я пока накрою нам завтрак, — и он ушел. Нэнси не особенно хотел завтракать, даже не смотря на то, что его ужином вчера было вино. Но и обижать Филлера не хотелось, поэтому он пошел освежиться. Почистить зубы хотелось больше всего, поэтому Нэнси, не найдя неиспользованной зубной щетки, сделал это пальцем и хорошенько прополоскал рот. Трусы испачкались в смазке, пятном растекшейся на заднице, и это было по меньшей мере унизительно. За что Нэнси изо всех сил растер себя мочалкой, так, будто планировал кожу снять, да и надевать их потом на себя не хотел. Спрятал в карман халата. Когда Нэнси направился искать кухню, оказалось, что у Филлера чертовски огромный дом — светлый, просторный, но какой-то нежилой, с минимальным количеством мебели и выкрашенными в яично-белый пустыми стенами. За домом во внутреннем дворике находился бассейн, и Нэнси почему-то представилось, как какой-нибудь щеголеватый омега с кубиками красуется перед Филлером в плавках. И, скорее всего, бывший жених Филлера был именно таким, с завистью подумал Нэнси. — Садись, — пригласил Филлер. — Я… — Садись. Выпей апельсиновый сок, я сделал свежий. — Хорошо. Какое-то время они молча ели. И Нэнси украдкой рассматривал Филлера: как тот тянется за тостом своими мощными руками, а одежда бугрится на его плечах. На нем красовалась белая рубашка с распахнутым воротом и свободные домашние брюки. На дворе хоть и светило солнце, было не так уж тепло, но Филлер, казалось, этого не замечал. А Нэнси чем дольше смотрел на него, тем все сильнее чувствовал, что этот альфа его привлекает. — У вас красивый дом, — заметил Нэнси не без заминки. Ему и правда так казалось, красивый, но не полный. Не хватало в нем души. — Спасибо, но лучше говори «ты». Расскажи мне о себе, Нэнси? Нэнси его проигнорировал. — Вы же читали мое резюме. Там все есть — колледж, работа… — А что на личном фронте? — Ничего, — отмахнулся Нэнси. — Но вы это и так поняли, да? — Тогда почему ты не хочешь дать мне шанс? — Филлер смотрел ему в глаза, и Нэнси не понимал, о каком шансе идет речь? — В смысле трахнуться с вами? Я в этом не хорош, честно. Неуклюжий и все такое… да и стыдно. — Я говорил не про секс, хотя он меня тоже интересует. Но всего понемногу. Можно для начала и на свидание сходить? Нэнси глубоко вздохнул и понял, что Филлер тоже прилично возбужден. И это было дико и странно, потому что Нэнси никогда не возбуждал альфу одним своим присутствием. Окатив Филлера взглядом, Нэнси прикипел к выпуклости в его штанах и казалось, что там слишком уж много! Не может быть, чтобы у него там прямо пожарный гидрант был в возбужденном состоянии. Думать о чужом члене было плохо, но хотеть его увидеть, наверное, еще хуже. Нэнси и сам не понял, как спустя мгновение оказалось так, что он уже восседал на коленях у альфы ногами врозь и плотно прижимаясь пахом к его груди. Халат Нэнси был приспущен на плечи, и Филлер касался губами шеи. Нэнси чувствовал под собой его член и потек еще сильнее, буквально промочив Филлеру штанину. Ужасно неловко. — Нэнси… — он тяжело дышал, но не пытался его принудить к близости. Нэнси локтем случайно сбросил со стола стакан, тот упал и разбился. А затем омега жадно обхватил ладонями лицо Филлера и поцеловал его, притираясь бедрами, нарочно провоцируя альфу выйти из себя. Их языки бились друг о друга, как волны в шторм, соски от возбуждения покалывало, но Филлер только целовал, не больше. Нэнси уже был готов умолять его трахнуть. — Я… мне… сильно. Филлер кивнул, словно понял, что он хочет сказать. Хотя даже Нэнси не соображал, какую мысль желает донести. Альфа опустил голову, легонько укусил его за грудь у соска и повел языком до самого горла. Нэнси запрокинул голову, прогибаясь в спине, и почувствовал под халатом чужие руки. Филлер сжал его ягодицы, а затем до упора развел их, так что Нэнси захныкал. Это было почти больно, но так развратно. Филлеру, казалось, доставляло особое удовольствие мять его мясистый зад. — Ты такой сладкий, Нэнси… Нэнси прильнул к нему. К его шее, оставляя собственные следы на альфе, сжимал широкие плечи и тек, как никогда в своей жизни. — Я хочу… — Что хочет так и не договорил, но Филлер больно укусил за мочку и вошел в него двумя пальцами. И в этом альфе все было излишне крупным, поэтому даже по смазке Нэнси немного растерялся от давления. Но Филлер знал, что делать, нежно ощупывая чувствительные стенки канала и целенаправленно надавив на ту самую точку, от которой у Нэнси все внутри начало плавиться. Бедра дрожали, а стоны вырывались безотносительно его на то желания. Еще чуть-чуть, еще немного… Нэнси впервые в жизни кричал, кончая на чьих-то пальцах. Семя выстрелило, извергаясь толчками, как вулканическая лава из жерла вулкана, прямо на рубашку. И в этом была, конечно, немалая заслуга Филлера, но и помимо всего его запах запускал в нем какой-то порочный первобытный механизм, и Нэнси просто не мог держать себя в руках. Стало стыдно, что он вот так себя повел, совсем несдержанно. Но Филлер совсем не расстроился, поглаживая его по бедру и успокаивая, как ребенка. Будто и не хотел его вовсе, лишь потакал. Спустя пару минут Филлер поднял его на руки и понес в спальню, и Нэнси уже думал, что он хочет его трахнуть на самом деле. Но альфа просто прилег с ним рядом и ласково поцеловал. Нэнси сам льнул к нему, желая продолжения, которого так и не последовало. — Поспи, — приказал Филлер, а затем ушел. Ну вот как? Как? Нэнси потерся о постель своей горящей задницей и едва не заплакал от разочарования.***
Филлер так сильно хотел его трахнуть, что едва не сорвался. Останавливало лишь одно — нежелание причинить боль. Нэнси был совсем узкий. Видимо, не так уж и часто у него случались интрижки с альфами, как это себе изначально нарисовал в голове Филлер. Не девственник, но и не опытный омега. Видимо, слишком стеснялся своей фигуры, чтобы заводить отношения. Филлер его в некотором роде понимал. Ему тоже приходилось дважды подумать, прежде чем снять с себя одежду. Трахать омег, которые были повернуты на размере члена и не замечали его самого — Филлер не любил, ну, а те, которые проявляли к нему интерес — пугались его габаритов ниже пояса. Даже Джун не мог сдержать обидных высказываний. Хотя, когда они только начали встречаться, говорил, что это не важно. С тех пор Филлер успел сильно повзрослеть. Нэнси было так приятно держать в руках. Гладить его шелковистую кожу, вдыхать запах, целовать мягкое плечо, но причинять ему боль совсем не хотелось. Поэтому Филлер отдрочил себе в ванной, переоделся и ушел на пробежку, чтобы прочистить мозги. С Нэнси не нужно было спешить, это могло только все окончательно испортить. И он думал позвать его куда-нибудь вечером и, возможно, потом продолжить их плотские эксперименты, но, когда вернулся, дом был пуст. На кухонной стойке лежала записка: «Спасибо». Дурачок. Филлер дал ему буквально сутки на то, чтобы обдумать все. А на следующий день явился в гости. В агентстве, на которое работал Нэнси, преступно-охотно согласились назвать его домашний адрес, когда Филлер сочинил глупенькую историю про то, что забыл у омеги эскизы. А если бы он был каким-нибудь маньяком-преследователем? Филлер сделал себе в голове зарубку оставить жалобу на легкомысленного ассистента, несмотря на то, что тот ему помог. Нэнси жил в спальном районе, в доме, где обыкновенно ютились многодетные малообеспеченные семьи. И квартира у него была размером с кладовку в доме Филлера. Зато он обитал в квартире сам, без соседей. Омега округлил глаза, увидев его на пороге. — Как дела, Нэнси? — Филл…ер? — Да, я пришел узнать, за что именно ты меня благодаришь? — Филлер не стал ждать приглашения войти, поэтому протиснулся внутрь, подвинув Нэнси. — Эм… за все? — повернулся он, закрывая двери. Филлер прошелся по комнате. Несмотря на малые габариты, Нэнси постарался сделать квартиру стильной и достаточно удобной. — Тут… уютно, — похвалил он. — А у меня дома — нет. Поэтому ты сбежал? Нэнси выглядел растерянным. — Я… я даже не знаю. — Мне показалось, что мы нашли общий язык… — обронил Филлер, и Нэнси покраснел. — Зачем вы пришли? — Я принес тебе немного сладкого из кофейни. — Филлер указал кивком на коробку у себя в руке, там находилось всего одно пирожное — шу с кракелиновой корочкой и нежным чизкремом, то самое, которое Нэнси пробовал в их первую встречу. — Я не… не ем сладкое. — Знаешь, я тоже. Но у меня на него аллергия, а какое оправдание у тебя? — Я на диете. Филлер улыбнулся и, достав пирожное из коробочки, подошел к Нэнси и протянул его к губам омеги. — Маленький кусочек, — попросил он. — Съешь его для меня. Нэнси как зачарованный открыл рот, и Филлер положил в него сладость, а затем наблюдал, как омега жует. Его губы немного измазались в креме, но Филлер вытер его пальцем. И Нэнси весь завибрировал от возбуждения, распространяя вокруг себя знакомый запах. Филлер хотел его съесть. Спустя пару мгновений Нэнси уже был у стены, а Филлер вылизывал его шею и потирался о мягкий живот своим чересчур возбужденным членом. — У вас… у тебя такой большой? — Не бойся, — шепнул ему на ухо Филлер. — Я не сделаю тебе больно. — Я не боюсь, я хочу… Нэнси встал на колени и потерся щекой о ширинку, а затем послал снизу вверх умоляющий взгляд. Филлер дал ему расстегнуть штаны и посмотреть. И Нэнси, сдвинув белье вниз, казалось, приятно поразился тому, что ему предстояло в скором времени. Но Филлер не хотел брать его с наскока, нужно было растянуть омегу — довести до исступления. Когда они оба добрались до разворошенной постели Нэнси с бельем в цветочек, Филлер занялся тем, что хорошенько разработал его пальцами. От одного до трех. Было очень тяжело сдерживаться, глядя в его затуманенные удовольствием глаза, на дрожащие губы, текущий смазкой член и сжимающуюся вокруг пальцев задницу. Но Филлер хотел, чтобы этот омега принял его не в знак в одолжения, а потому что на самом деле этого хочет. — Сейчас, — шепнул ему Филлер, когда Нэнси отдышался от третьего по счету оргазма. — Ты готов? — Д-да… Нэнси не был похож на самого себя. Встрепанный и заласканный он выглядел, как настоящая порнографическая фантазия. Омега, такой каким он и должен быть без купюр. Филлер брал его на боку, выставив вперед одну ногу и перехватывая омегу под грудью. Нэнси сначала задеревенел в его руках, когда головка коснулась входа, а затем внезапно расслабился. Его можно было любить целую вечность, потому что Нэнси принимал его с такой откровенной страстью. Не противился. Не отталкивал. Не шел наперекор. Филлеру впервые было так хорошо с омегой в постели, хотя Нэнси интересовал его не только как сексуальный объект. Этот омега от кончиков волос до кончиков пальцев был его. И даже с огромным членом в заднице, Нэнси умудрился кончить гораздо раньше, чем он сам. И увлек в оргазм его своими тихими стонами и ласкающей пульсацией узких стенок. Без вязки или узла, Нэнси удалось доставить ему несказанное удовольствие. Буквально выжать досуха, и Филлер был уверен, что никогда не выпустит из объятий этого омегу… И не даст ему уйти.***
Буквально на следующий день Филлер — с запасом одежды на добрую неделю — перевез его к себе. И Нэнси не мог сказать, что он слишком уж часто одевался. Потому что, открыв шкатулку Пандоры, им обоим было крайне сложно навесить на нее замок. Нэнси много плавал в бассейне, вода в котором оказалась с подогревом; валялся в постели с планшетом, добивая интерьер, который должен был выполнить для кофейни Филлера и параллельно делал дизайн для его дома, готовил еду и конечно же занимался сексом со своим альфой. Очень много занимался сексом. Столько раз, что уже сбился со счету, хотя честно считал поначалу. И даже глубоко в душе не мог поверить, что это на самом деле происходит с ним. Что Филлер хочет его и только его. А потом, однажды после секса они дурачились и зашел разговор о бывших, Нэнси имел их всего два и оба были спонтанными случайностями, а не настоящими отношениями. Но у Филлера все было не так… Его бывший жених Джун оказался той еще сукой, который потрепал Филлеру нервы и самооценку до такой степени, что тот едва самого себя не переосмыслил с самых истоков. И тут же стало понятно, почему его так беспокоили синяки и было плевать на вес Нэнси. Из-за причуд самого Джуна. Из-за родителей и их не слишком удачных отношений. И хоть и не спрашивал, Нэнси быстро догадался, почему у него некоторые комплексы из-за размеров. Хотя изначально и правда переживал немного, что у них не выйдет. В постели. Вышло. И с каждым разом получалось все лучше и лучше. А дальше, ну, а что будет дальше, только время покажет?