Хакер

Открыв глаза, я увидел перед собой Бельфегора. Отшвырнув от меня Криспи, он встал между нами. Глядя на его профиль, я видел, как побелели плотно сжатые в тонкую ниточку губы. Меня накрыл ужас. Сейчас он был не просто зол – это была жажда убийства. Он с холодной яростью переводил взгляд с меня на Криспи и обратно. А я отлично понимал, что не смогу ему помешать, как в том парке. Сейчас, он бы просто не обратил на это никакого внимания, и что вполне вероятно, убил бы меня. Он хотел это сделать, он жаждал этого, а все остальное для него было лишь досадной помехой. - Чего ты тут забыл? – зло спросил Криспи. - Его. – неожиданно спокойно отозвался Бельфегор, ожидая, что будет делать противник. - Почему бы тебе не свалить отсюда? Я верну его тебе чуть позже, и то, если он сам того захочет. – самонадеянно ухмыляясь, отозвался басист. Я только сейчас обратил внимание, что Криспи не ниже моего психопата, да и выглядел он куда внушительнее. Бельфегор явно проигрывал на фоне подкаченного басиста с оливковым загаром и жгучими черными глазами. Он казался невыразительной бледной тенью, но я знал, что если Криспи все же сделает такую глупость, как бросится на Бельфегора, то его не спасут ни накаченные мускулы, ни сногсшибательная внешность. Я лишь как рыба мог молча открывать рот, в бесполезной попытке издать хоть какой-нибудь звук. - Если кто и свалит, то только ты. – все еще спокойным голосом отозвался Бел. Я видел, что спокойствие Бела выводило из себя Криспи. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но набрасываться, пока не спешил. Видимо прекрасно понимал, что могут означать, псевдо-ленивые, скупые движения Бела. - Ну уж нет, - снова усмехнулся Криспи. – Знаешь ли, этот мальчишка не только толпу заводить умеет. И я бы хотел продолжить то, что начал. - Ну, так продолжайте, не обращайте на меня внимания? – вполне дружелюбным голосом протянул Бел. - Ублюдок! – процедил басист. – Вали уже! Ты смущаешь моего мальчика! Я понимал, что он сейчас просто пытался вывести из-себя Бельфегора, вынуждая первым напасть. «Ты идиот!» – беззвучно кричал я ему. – «Не важно, кто из вас на кого нападет! Итог будет все равно один – ты умрешь!». Бельфегор скупо усмехнулся, словно слыша меня, и принял расслабленную позу. Криспи мог сколько угодно язвить и провоцировать Бела, тот продолжал обращать на его выпады внимания не больше, чем на лепет ребенка. Не знаю почему, но вопреки своему раздражительному, вспыльчивому характеру, этот псих имел поразительное терпение. Он мог долго слушать подобный тупой бред с неизменной ухмылкой, после чего, все с той же ухмылкой перерезал бы обидчику горло. На что еще был способен этот маньяк, я, в отличие от Криспи, прекрасно знал. И дело тут было даже не в том, что я ознакомился с его материалами, и не с рассказами, какими пугали каждый раз в новостях. Я провел с ним неотлучно две недели. Я ел, пил и спал вместе с этим психопатом. Я дерзил и хамил ему, и, что самое главное, я все еще был жив. Вряд ли какая-то из предыдущих его жертв может похвастаться этим. Криспи дернулся, словно собирался нанести удар Бельфегору. Я же заметил, как в руке Бела появился скальпель. Он держал его, чуть отведя руку за спину, так, что стоящему напротив басисту его не было его видно. Я же, глядя со стороны, прекрасно видел холодное мерцание стали. - Криспи, уйди. – наконец взмолился я, обретая дар речи. - Тебе, ведь, с ним плохо. Я же вижу. Я вижу, что этот придурок тебя запугал. – повысил голос басист, однако, к моему облегчению, оставаясь на месте. – Ты ведь, не нужен ему! - Не нужен. – тихо отозвался я, соглашаясь с ним. – Но тебя это не касается. Бел чуть заметно пошевелился, словно мой ответ имел для него какое-то значение, и тихо зашипел. Криспи сделал неуверенный шаг вперед. Бел чуть отвел руку и подобрался, словно готовился к прыжку. «Что вытворяет этот придурок? А еще меня упрекал, что я думать не умею! Какая муха его укусила?!» – я лихорадочно думал, как можно остановить Бела. Словно в замедленной съемке я увидел, как Криспи заносит руку, и переносит упор на другую ногу. - Нет! – закричал я. – Уходи! Криспи остановился и посмотрел на меня, этот же мудак продолжал тихо шишикать. Если бы не его физически ощущаемая волна ярости и жажды убийства, то можно было бы подумать, что все происходящее его весьма забавляет. Хотя, может, так оно и было для этого антисоциального, аморального типа. - Фран… – тихо позвал меня Криспи, но я лишь, помотал головой. - Уходи. – твердо повторил я. – Тебе ведь, я тоже не нужен. Ухмылка Бельфегора сменилась его привычным оскалом, скальпель молниеносно исчез. Он снова принял расслабленную позу, однако продолжал внимательно следить за Криспи. А тот еще некоторое время стоял, словно раздумывая над моими словами и размышляя, а нужно ли ему все это. Наконец, решив, что я не стою его разбитой физиономии, он просто усмехнулся и со словами: «Ну и ладно», оставил нас одних. Едва за Криспи захлопнулась дверь, как Бельфегор повернул голову в мою сторону. А я ждал, морально готовясь к тому, что меня снова будут бить и, судя по состоянию этого белобрысого идиота, довольно сильно. Я не задумывался над тем, что могло довести его до такого бешенства. Для меня это не имело значение, ведь я не специалист в психологии маньяков. Все, что было важно для меня, так только то, чтобы мой маньяк не разрушил весь наш гениальный план убийством этого слащавого ублюдка Криспи. Однако, объяснить это, я все равно не смог бы, для Бельфегора сейчас мои слова были пустым звуком. Он просто стоял и смотрел на меня, словно видел впервые, или просто размышлял ударить меня с ноги или, все же, как обычно, кулаком в морду. Напряжение от затянувшегося молчания, казалось, начало искрить в воздухе. Я чувствовал, что больше не могу удерживать безучастное выражение лица, словно мне все было по барабану. Мне было страшно, так страшно, что хотелось как можно быстрее прекратить все, и неважно каким образом. Я уже приготовился закричать этому придурку, чтобы он, уж если собрался меня бить, то пусть сделает это поскорее. Но стоило мне только открыть рот, как Бельфегор сделал то, чего я никак не ожидал от него. Резко притянув меня к себе, он впился в мои губы требовательным поцелуем. Его поцелуй был грубым, навязчивым и не вызывал никаких чувств. Поцелуй человека, привыкшего всегда все получать, неважно как: по обоюдному желанию, или брать силой. Ему действительно было неважно, отвечаю я на поцелуй, или просто, отбрыкиваюсь от него. Он подавлял, болезненно терзая мои губы, проникая все глубже в мой рот, не вызывая во мне ничего кроме легкой тошноты, и желания поскорее избавится от подобного мучения. Его жесткая щетина больно царапала кожу, а мне катастрофически не хватало воздуха. Не в силах больше терпеть садизм, я собрал все силы и попробовал его оттолкнуть. К моему удивлению, он послушно отстранился. Тяжело дыша, он посмотрел на меня, от чего мне захотелось провалиться сквозь пол. Собрав всю свою наглость, я демонстративно вытер губы рукавом и с вызовом посмотрел на него. Он же, не меняя лица, просто стоял, продолжая смотреть на меня и молчать. Наконец, когда мне надоело это, и я попробовал его оттолкнуть чтобы уйти, он с силой ударил меня в живот. Оттолкнув к стене и, в своей привычной манере, схватив за шею, наотмашь врезал мне по лицу, разбивая губы. Больно впиваясь пальцами в щеки, он снова начал яростно целовать. Мне было больно, и еще, страшно, было еще какое-то чувство, но сейчас я не смог бы дать ему четкого определения. А спустя какое-то время, его поцелуй смягчился. И хотя я все еще пробовал оттолкнуть его, однако, как в первый раз, это больше не вызывало у меня отвращения. Бел, словно исследуя меня, теперь целовал осторожно и с какой-то совершенно не вяжущейся с ним нежностью. Его губы, язык, легкое покусывание разбитых губ, уже не причиняли такой боли. Даже металлический, немного солоноватый вкус крови доставлял странное удовольствие. А тяжелое дыхание Бельфегора только подстегивало меня, заставляя все с большей страстью отвечать на его поцелуй. Почувствовав, что я перестал отбиваться, он убрал руку, больно сжимающую щеки. Я чувствовал страсть в его поцелуе. Я чувствовал его неоспоримую силу, что подчиняла себе. Я чувствовал, что он, так же как и я, еле сдерживается от накатившего на него желания. Однако, вопреки всему, он не приблизился ко мне, и не прикоснулся. Его рука упиралась в стену на уровне моей головы, словно удерживала его на расстоянии от меня. Но стоило мне самому попробовать сократить те ничтожные несколько сантиметров между нами, и попробовать обнять его, как он тут же прервал поцелуй. Оттолкнувшись рукой от стены, он, отвернулся и отошел от меня. - Мы уезжаем. – хрипло проговорил он, все еще тяжело дыша. Так и не посмотрев на меня больше, он как-то подозрительно спокойно вышел из туалета. Когда дверь с лязгом за ним захлопнулась, я медленно осел на грязный пол. В глазах стояли слезы. Слезы отчаяния и обиды. Что этот принц-дегенерат хотел добиться этим? Даже, если бы, он избил меня, мне было бы не так больно, как сейчас. Сейчас я чувствовал себя униженным, грязным, и бесконечно одиноким. Ни с того ни с сего, вдруг, вспомнились мои интрижки в колледже с местными лолибоями. Теперь, в какой-то мере я понимал их пустой, полный безразличия, взгляд. Я чувствовал себя жалким. «Поздравляю, Фран, до чего ты докатился? Готов виснуть на ком угодно, подобно шлюхе? Но им по крайне мере за это платят!» – зло подумал я про себя. Я сидел в полутемном, вонючем туалете, закрыв глаза и пытаясь сдержать слезы, монотонно ударял головой о стену позади меня. Мне хотелось кричать и крушить все вокруг, и в то же самое время, у меня не было сил даже чтобы пошевелить пальцем. Ощущая на своих губах вкус Бельфегора смешанный с кровью, что так и продолжала течь из разбитой губы, я окончательно потерялся в своих чувствах к нему. Я его ненавидел, и в то же самое время чувствовал к нему странную привязанность и симпатию. Меня воротило от его поступков и необъяснимо тянуло к нему. Я боялся его, и все же я хотел быть с ним. А после его поцелуя, я понял еще одну вещь, которая вконец разбила меня. Мне еще ни с кем не было так хорошо. Еще ничей поцелуй не доставлял мне столько противоречивых чувств. И еще никого в своей жизни я не желал, как его. Слезы потекли сильнее, но только потому, что я, для этого психа, был никем, и от осознания этого, мне хотелось удавиться. Я ведь действительно был для этого маньяка вроде бесполезного питомца, с которым вроде и весело, и душу можно отвести, и прирезать не жалко. Интересно, он вообще хоть помнит о том, что я человек с собственным именем, а не просто мальчик для битья? Хотя, наверное, нет. Для таких, как Бельфегор, все помимо него – серость, безликая масса не имеющая имени. Я ничем из нее не выделяюсь. Я всего лишь тот, кто поможет ему сбежать из страны и только поэтому, я все еще жив. Зло выдохнув, я довольно болезненно приложился головой о стену. Теперь я нисколько не сомневался в том, что после того как мы пересечем границу, он избавится от меня. И он не будет сожалеть, да и вряд ли вообще вспомнит обо мне. Понимая все это, мне хотелось истерично смеяться и рыдать в полный голос. Я не отдавал себе отчета, сколько я просидел так. Наверное, достаточно долго, когда дверь снова лязгнула и в туалет прошмыгнула Олая. Оглядевшись по сторонам, она быстро подбежала ко мне. - Что случилось? Фран?! Он сделал тебе больно? - Все хорошо, – устало отозвался я. – Тебе не следует тут находиться. Она невесело ухмыльнулась и потянула за руку, призывая встать. Я нехотя подчинился. Я уже говорил о том, что она напоминала мне Фрэнки? И сейчас Олая, скорчив такую же рожицу, как и моя университетская подруга, начала меня отряхивать. Потом, смочив футболку Джошуа, которую выудила из пакета, приложила к моему лицу, осторожно стирая кровь. А я вспоминал Фрэнки и понимал, что мне ее все же не хватает, чтобы там не было между нами, она была, есть и останется для меня очень надежным другом. - Зачем ты здесь? – тихо поинтересовался я, морщась от прикосновения грубой ткани. - Тот парень, что с тобой, сказал, что ты здесь. – стараясь не смотреть на меня, тихо проговорила Олая. – И еще, он избил Криспи. Не сильно, но показательно. Я молча уставился на нее, не понимая, зачем это понадобилось Бельфегору. Ему было не достаточно того, что он сделал со мной? - Он сначала ему что-то сказал, – поведала мне Олая. – А потом избил. - Показательно? – уточнил я. - Ну, знаешь, это, когда, вроде, и без увечий, но с кровью. – хмыкнула она. – Криспи, сам придурок! Я говорила ему, чтобы он прекратил к тебе приставать. Ведь и ежу было понятно, что вы вместе. Но этот идиот, как всегда не вник. Знаешь, Джошуа тоже из-за него в больнице. Они, вроде как… встречались. Я не совсем понимал, то, что говорила мне Олая. Да и не хотел вникать в суть. Для меня, сообщение о том, что Бел избил Криспи, не говорило ни о чем, кроме того, что я так и не научился понимать этого психопата. А было ли мне это вообще нужно? Если бы не патологический страх снова остаться одному и со временем возникшая симпатия, я бы просто, стараясь не попадаться на глаза этому психу, умотал куда-нибудь. И мне было совершенно наплевать на то, что мои вещи, драгоценный ноут и рюкзак с наличкой, останутся у этого маньяка. Деньги я умел зарабатывать, так что думаю, я бы смог какое-то время продержаться на плаву. Конечно, потом я бы все же нашел какой другой способ, незаметно для федералов, умыкнуть за границу. Но я был привязан к этому придурку. Я был связан с ним своим обещанием, страхом и необъяснимой сильной привязанностью к принцу-дегенерату. Наверное, я все же мазохист, раз сознательно, добровольно иду сейчас к Белу, прекрасно осознавая, чем для меня все это закончится. «Нет, Фран, ты не мазохист» – осадил я себя, усмехаясь. – «Ты извращенец! И попробуй сказать, что тебе это нисколько не нравится!». - Он сказал, что будет ждать тебя на дороге. Знаешь, он очень клевый. Он ведь твой парень? – едва доходили до меня слова Олаи. Мы уже покинули туалет, и теперь медленно брели по направлению к дороге, мимо трейлеров и палаток. Шум стих, основной поток народа схлынул, остались приезжие, которые если и гуляли, то небольшими группками, местами жгли костры, и пьяно что-то пели. Из других палаток долетал едва слышный храп, или тихие постанывания занимающихся любовью. Ночной ветерок был прохладным, он холодил все еще мокрое лицо и немного остудил мою голову. - Спасибо, Олая. – тихо поблагодарил я девушку, кода невдалеке, на дороге, увидел нашу машину. Бельфегор ждал, припарковавшись у обочины, с включенными фарами. Остановившись недалеко от дороги, я осторожно пожал Олае руку, и коротко чмокнул ее в щеку, выражая тем самым благодарность ей за заботу. Она скупо улыбнулась и подтолкнула меня в сторону машины. - Он не мой парень. – вдруг тихо признался я ей. – Он – мой садист-надзиратель. Оставив Олаю недоумевать дальше, я медленно шел к машине с таким чувством, как если бы шел на эшафот. Мне было все равно, как она поймет мои слова, я больше никогда ее не увижу. И, что вероятнее всего, я забуду о ней уже через несколько дней. Тут же противно засвербело где-то глубоко внутри. «Какие еще несколько дней?» – тихо спрашивал я себя, – «Если мы завтра пересечем границу, сколько я после этого проживу?»