День доверчивого человека

В Москве сегодня была хорошая, солнечная погода. В городе практически везде уже сошел снег, была плюсовая температура. Жители города, наконец, смогли спрятать свою зимнюю одежду в шкаф, и потихоньку наряжаться в более легкие вещи. В Склифе тоже явно ощущался приход весны. Хотя бы тем, что к ним практически перестали привозить людей с переломами. Это уже радовало. Больше всех радовался, конечно, Куликов. По известным причинам. Сегодня в приемном отделении было относительно спокойно. Была пересменка. Рита сдала смену Нине и с легкой душой отправилась домой. Дубровская, которая пришла на смену на полчаса раньше, заняла свое законное место. Она сделала глоток уже надоевшего фреша, который ей опять всучил Неклюдов. Из врачей первым пришел Иван Николаевич. Это нисколько не удивило Нину, поскольку Иван Николаевич был именно тем коллегой, который практически никогда не опаздывал. — Ниночка, доброе утро, — поздоровался Иван Николаевич и доброжелательно улыбнулся коллеге. Дубровская ответила ему тем же и повернула журнал, чтобы тот расписался в нем. — Есть кто-нибудь? — Не-а, — покачала головой регистратор. — Тихо. — Ну и хорошо. Я в ординаторской тогда. — Хорошо. Хромов вернул Нине ручку и ушел в ординаторскую. Там была Третьякова. Девушка что-то искала, но безуспешно, видимо. Заметив вошедшего Хромова, она поздоровалась с ним: — Здравствуйте, Иван Николаевич. — Доброе утро, Танюш. Хромов взял ключ от своего шкафчика, открыл его и удивился: белоснежного халата, который сразу же бросается в глаза, сейчас на вешалке не было. Иван Николаевич ненадолго закрыл дверцу, внимательным взглядом окинул ординаторскую, прошелся по ней и вернулся обратно к шкафчику. — Интересно… — негодующе произнес мужчина. — Что такое, Иван Николаевич? — Да халат куда-то делся. Не видела, Тань? — Нет, не видела, — девушка отрицательно покачала головой. — Ладно… — Хромов пока оставил этот вопрос и, переодевшись в один только хирургический костюм, он решил заняться своими делами, пока была такая возможность. Серебро по пунктуальности разделили Лазарев и Куликов. Те зашли в приемный покой, попутно что-то живо обсуждая между собой. — Нина, привет! — громко поздоровался Куликов. — Привет, Нин. — Привет, — она в очередной раз крутанула журнал на сто восемьдесят градусов. — Пока тихо. — На опережение сказала коллега. — Вообще великолепно, — довольно проговорил Куликов и поплелся вместе с Лазаревым в сторону ординаторской. Там они застали Иван Николаевича, который сидел за столом и что-то писал. — Привет. — Привет, ребят. Костя подошел ближе, протягивая мужчине руку, и с интересом глянул, чем же там занимается Иван Николаевич. Когда он увидел карты, то интерес сразу пропал. Костя пошел к своему шкафчику и, открыв дверцу, удивился. — Я не понял! — тут же последовал возмущенный голос Куликова. — А халат где? — У тебя тоже? — спросил Лазарев и закрыл дверцу. Они посмотрели на Хромова, который тоже сидел в одном хирургическом костюме и все вопросы у них отпали. Куликов уже хотел идти допрашивать кого-нибудь, но в этот момент в ординаторской появилась Фаина Игоревна собственной персоной. Она окинула взглядом всех хирургов и вместо приветствия спросила: — А Олега Михайловича до сих пор нет? — Нет, — отозвался Куликов. — Фаина Игоревна, а Вы халаты наши не видели? — Что? — на лице женщины отразилась гримаса изумления. — Халаты у нас пропали, — объяснил Иван Николаевич. — Пока обнаружилось три пропажи, но мне что-то подсказывает, что Аня с Сашей свои халаты тоже не найдут. Лазарев сначала молча наблюдал за диалогом Хромова и Фаины, но потом его взгляд упал на календарь и он обреченно вздохнул. — Первое апреля сегодня. Куликов раздраженно фыркнул, а Хромов коротко улыбнулся. — Ну и кто этот шутник? — спросил Лазарев. — Взрослые люди, а такой ерундой занимаются… — хирурги увидели, как Фаина Игоревна недовольно скривилась и вышла из ординаторской. В комнате стало тихо. Но ненадолго, потому что буквально через пять минут в ординаторскую забежала воодушевленная Анна Викторовна. Ханина помахала рукой и приветливо поздоровалась с коллегами. — Ты че опаздываешь? — вместо приветствия спросил Куликов? — И карты не заполнила. И сбежала вчера быстрее всех. Ханина сначала растерялась, но потом выпулила: — У меня уважительная причина, я ездила в ЗАГС подавать заявление. — О, поздравляю! — искренне сказал Иван Николаевич. — Присоединяюсь, — добавил Куликов. — Да, молодец. Если не найдешь халат, не удивляйся, — предупредил Костя. Ханина ничего не ответила, а только повторила недавние действия коллег. Потом она повернулась к ним и с ухмылкой показала вешалку, где опять висел только хирургический костюм. — Поздравляю, Иван Николаевич, Вы были правы, — сказал Лазарев отчиму. — И не поленился же кто-то это сделать… — задумчиво добавил Куликов. — Давайте хоть кофе выпьем. Он, надеюсь, на месте, — Костя подошел к полке и достал оттуда наполовину пустую банку с кофе. — Иван Николаевич, кофе будете? — Он глянул на Хромова. Тот молча кивнул. — И я буду, — Лазарев услышал голос Куликова. — Ты сам себе сделаешь. — А мне, Костя? — это уже была хитро улыбающаяся Ханина. Лазарев вздохнул и согласно кивнул. — Две ложки сахара. — Добавила она. Лазарев набрал воду, поставил чайник и достал из полки четыре персональные кружки. Когда вода закипела, он раскидал кофе по кружкам и потянулся за сахаром. — Куликов, тебе сахара сколько? — Две ложки. — Ага, — Лазарев сделал кофе и, получив от коллег «спасибо», сел за стол. Он помешал ложкой сахар, подул на кофе. Когда он решил, что кофе достаточно остыл для того, чтобы можно было его пить и не обжечь при этом язык, он сделал глоток и сразу же скривился. — Какая гадость! — тут же прозвучал голос Ханиной. Куликов, глядя на коллег, оставил свою кружку в сторону. На всякий случай. — Что такое? — Иван Николаевич отвлекся от заполнения карт и поднял голову. — Соль вместо сахара. — И кому неймется, — проворчал Лазарев. — Найду этого шутника… Дальнейшую тираду Лазарева прервала Нина. — Ребят, к нам везут первую жертву первого апреля. Будут через десять минут. Кто берет? — Я возьму, — отозвался Хромов и вышел из ординаторской, оставив коллег один на один с их негодованием. Ирина Алексеевна сидела у себя в кабинете, наслаждалась вкусом горячего чая и работала с документами. Вся суета, происходящая в отделении, сегодня её практически не касалась. Не касалась до тех пор, пока она не услышала, как в двери её кабинета постучали. — Да, входите, — на автомате сказала Павлова, но тут же об этом пожалела, когда увидела в дверном проеме Фаину. Выражение её лица явно не предвещало ничего хорошего. — Ирина Алексеевна… — начала она, но Павлова её перебила. — Что опять случилось? К нам приближается цунами, Брагин снова опоздал, Хромов с Лазаревым не теми чернилами заполнили карты? Что опять случилось? Или, подождите, к нам прилетели инопланетяне, -заключила Ирина Алексеевна и кивнула. Фаина сарказма заведующей не оценила. — У нас халаты пропали. Все. Ну, почти все, — сама себя исправила Усова, глянув на халат начальницы. Павлова с удивлением посмотрела на медсестру. — И куда они пропали? — спросила она. Фаина пожала плечами. Ирина Алексеевна недоверчиво хмыкнула. — Ну… Запасные возьмите. Что вы как маленькие? — Запасных тоже нет. Вообще нет никаких халатов, кроме Вашего и Брагина. — И что Вы мне предлагаете? — уже строго спросила заведующая. — Поделиться? Не могу, у меня только один халат. — Так как доктора без халатов? Павлова возвела глаза к потолку и удрученно вздохнула. Ей эта бессмысленная беседа порядком надоела. — Фаина Игоревна, возьмите в долг халат у нейрохирургии, повесьте на вешалку и ловите на живца. Вор всегда возвращается на место преступления, — как можно серьезнее постаралась сказать она. — И скажите всем, что если я буду вызывать, чтобы не шли. А то будет нашествие, как в прошлом году. — Хорошо, — медсестра, недовольно скривилась и вышла из кабинета. — Дурдом… Иван Николаевич внимательно изучил снимок МРТ, отложил его в сторону и переключил свое внимание на пациента и его родственницу. — В общем, у Вас сотрясение просто. Пару швов нужно наложить и постельный режим, — говорил хирург, попутно беря в руки необходимы инструменты. — Как травму получили? — Это, доктор, была месть, — слабо усмехнувшись, ответил молодой мужчина. Девушка, стоящая за доктором, раздраженно выдохнула. — Понимаете, доктор, — начала она о наболевшем. — Ваня у нас шутник. Он каждое первое апреля придумывает какую-нибудь ерунду. Три года назад он мне подбросил искусственную змею в кровать, два года назад измазался кетчупом и якобы проткнул себя ножом. Знаете, киношные такие? А год назад он засунул в холодильник муляж отрубленной головы. Хромов, слушая девушка, сдержанно улыбнулся. — В этом году Вы пошутили, я так понимаю? — Да, — широко улыбнувшись, сказал пациент. — Ксюша купила положительный тест на беременность и решила меня разыграть. — Да… Сказала Ване, что беременна, а он сделал самое неожиданное — упал в обморок и ударился головой о стол. — Зато весело, — подытожил молодой человек. Девушка только вздохнула и покачала головой, а Хромов еле заметно ухмыльнулся, добавляя в свою копилку интересных случаев еще один. Лазарев сидел в ординаторской и, подперев подбородок рукой, задумчиво смотрел на серые шкафчики. Куликов с Ханиной, наблюдая за коллегой, переглянулись и пожали плечами. Но потом Куликов все же спросил: — Кость, что ты замер? — А? Да я вот думаю, а кому оно надо? Куликов неодобрительно фыркнул. — Тебе заняться нечем? — Спорим, я вычислю, кто это сделал? — заявил Лазарев и протянул руку Куликову. Тот с издевкой ухмыльнулся и пожал руку коллеге. Ханина, которой нравилась любая намечающаяся авантюра, подошла к ним и разбила руки. — А на что спорите? — На вискарь, — предложил Куликов и Лазарев с радостью согласился. Когда они определились с выигрышем, Лазарев сразу активизировался, достал из-за дивана небольшую доску, нашел в столе маркер и стал вырисовывать одному ему понятную схему. Вернее, не схему, а какие-то кружочки, стрелочки, квадратики. Через пару минут Куликову это надоело. — Константин Холмс, ты не хочешь объяснить это нам, простым смертным? Лазарев обернулся, вошел в образ следователя и, сложив руки в замок, стал высказывать коллегами свои предположения. — Во-первых, мы должны определиться с кругом подозреваемых, — сказал он и на доске стали поочередно вырисовываться знакомые фамилии: Брагин, Алеников, Третьякова, Хромов, Павлова, Дубровская, Лукич, Усова. Немного подумав, Фаина он вычеркнул. Она точно не станет этого делать. Слишком правильная. Заметив негодование на лицах коллег, он объяснил: — Подозревать нужно всех! Кроме Фаины… Кроме Фаины, которая в этот момент вошла в ординаторскую, неодобрительно глянула на Лазарева и передала всем, чтобы на приказ явиться в кабинет заведующей они не реагировали. Все кивнули, и Константин продолжил свой мозговой штурм, вспоминая, кто и когда ушел, пришел, как себя вел. Пока однозначного ответа не было. Когда в ординаторскую вошли Кривицкий и Покровская, они с изумлением уставились на коллег. Получив короткое объяснение ситуации, Саша с охотой присоединилась к этой компании, а Кривицкий, пожав плечами, без халата вышел из ординаторской. Через некоторое время подозрение пало на Брагина, потому что заядлым шутником в отделении был именно он. Второй подозреваемой была Нина, поскольку она появилась здесь раньше остальных. В этот момент в ординаторской появилась подозревая №2, собственной персоной. Судя по выражению её лица, королева приемного покоя была крайне возмущена чем-то. — Кто спер мою кружку? — сходу спросила она. Все присутствующие переглянулись и покачали головой. Нет, спереть что-либо у Нины никто из них не решился бы. Почти никто… — Это моя любимая кружка. — Нет у нас твоей кружки, — ответил за всех Сергей. — Во народ! — воскликнула Дубровская. — Кружку сперли, а конфету оставили. — Какую конфету? — обернулся Костя. Нина пожала плечами и достала из кармана брюк маленькую сосательную конфету без сахара. Тут Лазарев бросил маркер и подлетел к регистратору. — Дай, пожалуйста. Дубровская ничего не поняла, но конфету ему отдала. Лазарев стал внимательно смотреть на нее. Куликов мысленно подумал, что ему не хватало только лупы и охотничьей шляпы. — Держи, — он всучил конфету обратно Нине и подошел к их шкафчикам. Там, порыскав внутри, они обнаружил точно такую же конфету. Попросив коллег открыть свои шкафчики, он и в них нашел конфеты. Теперь Лазарев самодовольно улыбнулся. — Появился новый подозреваемый… — улыбнулся он. Когда в ординаторскую вернулся Хромов, Лазарев перешел в наступление: — Иван Николаевич, Вам не стыдно? — на мужчину посыпались обвинения. Бедный Иван Николаевич, оторопев от такого, замер на месте. — За что мне должно быть стыдно? — удивился Иван Николаевич. Он поочередно посмотрел на Костю, который пронизывал его острым взглядом. Потом на Куликова, который покрутил пальцем у виска и на Аню с Сашей, которые молча за всем этим наблюдали. — Это Вы все сделали, — он указал пальцем на Хромова и достал из кармана халата конфету, демонстрируя ему улику. — Вы пришли на работу раньше нас, а ушли вчера позже, кстати. Вы — единственный, кто пьет кофе без сахара и единственный, у кого есть такие конфеты. И Вы украли у Нины кружку. Иван Николаевич сначала растерялся от такого заявления, но потом уверенно посмотрел на Костю. — Кость, мне заняться нечем больше? — парировал мужчина. — Это не аргумент. Вы воспользовались тем, что на Вас никто не подумает. — Кость… Ладно, — мужчина вздохнул. — А тебе не кажется странным, что я сам себя решил подставить? Ну вот, если бы это я сделал, то стал бы я подбрасывать конфеты, если Вы знаете, что такие у меня всегда с собой? И зачем мне менять сахар на соль, если Вы сразу меня заподозрите? — Вот это, кстати, логично, — вставила свои пять копеек Ханина. — И вообще, Кость, своего же отчима подозревать, это не по-родственному как-то, — добавил Куликов. — А кто тогда? — задал вопрос Лазарев, который в данном случае был, скорее, риторическим. Иван Николаевич покачал головой и пошел к кровати, где сидела Аня. Они присел рядом с ней. Костя уже отчаялся и хотел бросить эту затею, но в этот момент одна из дверей совсем немного приоткрылась, и в ординаторскую залетел смятый бумажный лист. Костя выглянул в коридор, но никого там не обнаружил. Тогда он поднял лист с пола и зачитал вслух: — Если хотите вернуть ваши халаты, следуйте инструкциям. — Куликов, Лазарев, вы совсем охренели? — в ординаторскую забежал Брагин и убийственно глянул на тех двоих. На нем, в отличие от коллег, был халат. Да еще и застегнутый, что Олегу Михайловичу было совсем несвойственно. — О, Олег Михайлович, — широко улыбнулся Константин. — У тебя что украли? — Лучше бы украли, — сказал он и расстегнул халат. Потом, когда Брагин снял его, ординаторская разразилась смехом. И если Саша с Иваном Николаевичем еще старались хоть как-то сдерживаться, то у Куликова, Ханиной и Лазарева была истерика. На костюме Брагина красовались различные нашивки: смайлики, пончик, флаг Ирландии. — Это же кому ты так не угодил? — смеясь, спросил Хромов. — Хороший вопрос, — выдохнул Брагин и задумчиво почесал затылок. Когда в ординаторской показалась Нина, подозрения упали на нее. — Нинка, твоя работа? Дубровская прыснула от смеха и тут же отрицательно покачала головой. — Михалыч, не я, — кладя руку на сердце, ответила женщина. Заметив его подозрительный взгляд, она повторила: — Честное слово! — Понятно… Пока все внимание было приковано к хирургу и регистратору, приоткрылась вторая дверь, возле которой сидели Иван Николаевич и Аня. Кто-то быстро закинул другой лист бумаги. Дверь мгновенно и с грохотом закрылась. Хромов заинтересованно глянул на подброшенный бумажный комок. — Иван Николаевич, что там? — Три метра, квадрат нарисован и круг, — Иван Николаевич показал присутствующим бумажку. Ханина изучающе глянула на лист и фыркнула. — И что это значит? Круг, квадрат. Комната какая-то? — А круг тогда при чем? — спросил Хромов. Куликов покачал головой и встал из-за стола. — В общем, я пошел, сами занимайтесь этой ерундой. — Ну и иди, зануда, — бросила ему вслед Анна Викторовна. Когда Куликов ушел, Лазарев, Покровская, Ханина и Хромов приступили к процессу разгадывания этого послания. Ну, как приступили… Лазарев с Ханиной приступили, а Саша с Иваном Николаевичем просто за этим наблюдали и время от времени подбрасывали какие-то идеи. За это время в ординаторскую снова зашел Кривицкий, бросил негодующий взгляд на коллег и вышел, от греха подальше. Потом появилась Таня, которая пришла с целью сказать Косте, что его звала Ирина Алексеевна. На это Лазарев только усмехнулся и ответил Третьяковой, что больше он сегодня ни на что не поведется. Таня первые пару минут старалась убедить коллегу в том, что говорит правду, но попытка не увенчалась успехом. Тогда она просто пожала плечами и вышла. — Слушайте, — вдруг сказал Хромов. — А вам не кажется, что это площадка спортивная? — Заметив вопросительные взгляды коллег, он объяснил. — Ну, баскетбольная. Где вы мяч кидаете. — Так, собирайтесь, — сказал всем Костя и, одевшись, потащил за собой Ханину, Покровскую и Хромова, сказав им при этом, что сопротивление бесполезно. Когда они оказались на баскетбольной площадке, то на первый взгляд все было как обычно. Иван Николаевич с Аней и Сашей молча стояли и наблюдали за Лазаревым, бродящим по площадке. — Ребят, а Вам не кажется, что мы выглядим сейчас как минимум странно? — Саша покосилась на коллег, которые просто пожали плечами. — Как минимум, — согласился с Сашей Иван Николаевич и подошел к Косте, которого заинтересовал камень, лежащий прям под кольцом. Заинтересовал своим размером, во-первых, а во-вторых, его здесь в принципе не должно было быть. Костя откинул камень в сторону и под они снова увидели очередной белый лист. Но на этот раз он было аккуратно сложен. Гвозди, шапочки, череп. — Лифт, — в один голос сказали врачи. Под лифтом они подразумевали коморку Брагина, которую иногда называли громким словом «кабинет». По дороге к коморке Брагина они встретили Нину. Она искала врача для очередного пациента. На этом этапе от их компании не без радости отбилась Саша. Потому что эта затея ей на спортивной площадке перестала нравиться. — Нина, а Брагин где? — В операционной. — Дашь ключ от его кабинета? — Зачем он вам? — непонимающе спросила Дубровская. — Ну, Нин, — Лазарев сложил ладони в молитвенном жесте. Нина закатила глаза, но ключ все же дала. Когда они не совсем законно проникли в кабинет заместителя заведующего отделением, они, первым дело, посмотрели на шапочки. Те привычно висели на гвоздях. Аня с Костей позаглядывали, нет ли какой-нибудь записки в самих шапочках. Оказалось, что нет. Тогда Иван Николаевич вспомнил про слово «череп» и взял в руки вышеупомянутый. И — да, там он и нашел очередной сложенный листик. На третьей бумажке был нарисован лифт, знак вычитания и двери. Несколько дверей. Тут врачам тоже не составило труда вычислить, что это за место. Все трое быстро направились к лифту, минуя пост. Их проводила взглядом удивленная Нина. — Взрослые люди, врачи… — только и сказала женщина, улыбаясь. — Ребят, предлагаю разделиться, — Ханина, осмотрев территорию, решила предложить этот очень разумный вариант. Мужчины не стали спорить и молча кивнули. Так Костя попал в комнату, где были какие-то коробки. Исследовав все там, он разочаровался и вышел в коридор. Ивану Николаевичу досталась комната с техникой. Он все тщательно осмотрел, но тоже ничего не нашел. А вот Анне Викторовне повезло больше — она в одной из комнат нашла старые шкафчики. Никаких записок больше не было, но было другое — в шкафчиках аккуратно и ровно висели их халаты. — Мальчики, идите сюда, — она выглянула в коридор и махнула рукой, зазывая коллег. Костя с Иваном Николаевичем подошли к ней. Все втроем зашли в комнату, и Ханина демонстративно открыла дверцы шкафчиков, показывая им их же законное доброе. — И все? — расстроенно спросил Лазарев. — Со шкафчиков все началось — ими же и закончилось, — подытожила Аня. — Интересно, все-таки, а кто это вообще сделал? А? — Она поочередно глянула на рядом стоящих коллег. Костя покачал головой, а Иван Николаевич просто развел руками. Вдруг его взгляд случайно упал вниз. Хромов поднял с пола ручку в деревянном корпусе, наполовину завалившеюся под шкафчики. Ручка ему казалась подозрительно знакомой. И буквально через несколько секунд он понял причину этого. Эту ручку она подарили Ирине Алексеевне на восьмое марта в этом году. — Это же надо, — улыбнулся мужчина. Костя с Аней тоже узнали этот предмет и поняли, кому ручка принадлежит. Они одновременно прыснули от смеха. — Вот от Павловой я этого не ожидал, — сказал Лазарев. — Это же надо… так красиво все придумать и проколоться на такой мелочи, — в голосе Ханиной смешались восхищение и веселье. — Ладно, давайте халаты заберем. — И выведем вора на чистую воду, — грозно сказал Костя. Хромов с Ханиной посмеялись и, отыскав своих халаты, надели их. Когда все трое поднялись в родное отделение, возле ординаторской они встретили саму Ирину Алексеевну. Она, глядя на своих подчиненных, вскинула брови. — Халаты вы нашли, я смотрю. — А Вы знаете? — вызывающе ухмыльнулся Лазарев. — Мне Фаина в кабинете истерику устроила, — совершенно спокойно ответила ему Ирина Алексеевна. — Самый ответственный наш сотрудник, — шепнула Ханина Хромову. Иван Николаевич еле заметно улыбнулся. — Константин Германович, мне интересно, а почему Вы игнорируете мои распоряжения? — Какие? — Вам Третьякова говорила, что я просила зайти? — Говорила, — ответил несколько растерянный Лазарев. — И почему Вы не зашли? — спросила у него женщина. — Аккредитацию Вам проходить через месяц, а не мне. — Точно, — Костя стукнул себя по лбу. — Просто Вы же сами сказали не верить, если скажут, что Вы вызывали. — Да, точно, — вспомнила Ирина Алексеевна и решила, что казнить коллегу за то, что он выполнил её первое распоряжение, будет нечестным. Она зашла за ними в ординаторскую, где были практически все. Даже Брагин и Нарочинская, заскочившая на пару минут. Не было только Лукича и Кривицкого. Те были на операции. Куликов глянул на вешалки с халатами в руках у коллег и присвистнул. — Нашли, все-таки? — Нашли, — ответил Иван Николаевич и отдал Сергею его халат. Потом свой халат заполучила Александра. Халаты Лукича и Кривицкого остались дожидаться их на диване. — А кто их взял-то? — Саша надела халат и вопросительно взглянула на коллег. На лице Лазарева появилась хитрая ухмылка. Он перевел взгляд на начальницу. — Ирина Алексеевна, а Вы нам ничего не хотите рассказать? Ирина Алексеевна от такого заявления сначала немного смутилась, но быстро взяла себя в руки. — Константин Германович, Вы что такое говорите? — То, что Вы, имея такую возможность, украли у нас халаты и спрятали. И на месте преступления мы нашли неопровержимое доказательство, — Костя указал рукой на Ивана Николаевича. Ирина Алексеевна перевела взгляд на мужчину. Хромов достал из нагрудного кармана халата ручку и отдал её Ирине Алексеевне. — Думаю, Вы не станете оспаривать тот факт, что эта ручка Ваша? Павлова со смешком кивнула и вскинула руки, сдаваясь. — Да, вычислили. Я обыскалась её. — Кстати, Ирина Алексеевна, а меня Вы зачем подставили? — наклонив голову набок, поинтересовался Хромов. Ирина Алексеевна непринужденно улыбнулась. — Ну, извините, Иван Николаевич. Просто мне нужно было…пустить следствие по ложному следу. А на Вас просто так никто бы не подумал. — Ну Вы даете, — вздохнул мужчина. — Ирина Алексеевна, а к украшению моего хирургического костюма Вы имеете какое-нибудь отношение? — снимая халат, спросил Олег Михайлович. Тут Павлова с неподдельным удивлением уставилась на хирурга. — Нет, Олег Михайлович, вот к этому я точно никакого отношения не имею. На этом моменте не смогла сдержать смех Марина. — Марина, ты, что ли? — Да, — сквозь смех ответила ему жена. — Зачем? Марин, ты нормальная? — Прости, — наконец, успокоилась она. — Я тебе давно говорила, что тебе пора обновить гардероб. — С кем я живу… — Не переживай. В качестве извинения дома тебя ждут два новых хирургических костюма. Без нашивок. — Дополнила Марина. — Так, ладно, а кружку у Нины тоже Вы свистнули? — Павлова опять кивнула, отвечая тем самым на вопрос Ханиной. Куликов злорадно фыркнул и спросил: — Ну, а соль в сахарницу Вы зачем насыпали? Лишить врача кофе — это еще хуже, чем халат украсть. — Сергей Анатольевич, вот я сахар я точно не трогала, — честно призналась женщина. — А кто тогда? Коллеги переглянулись и когда заметили довольно улыбающегося Хромова, все окончательно стало на свои места. — А я вам говорил, что это Иван Николаевич! — буквально выкрикнул Лазарев. — Ой, да ладно, — спорил Куликов. — Правильно Ирина Алексеевна говорит: если бы не её подстава с конфетами, фиг бы кто на Ивана Николаевича подумал. — Взрослые люди… — осуждающе покачал головой Константин. Тут в беседу вступила Анна Викторовна и встала на защиту коллег. — Ой, да что вы зануды такие? Ирина Алексеевна с Иваном Николаевичем хоть как-то скрасили наши серые будни. Молодцы! — Коллеги, в качестве примирительного жеста у меня вот что есть, — с этими словами Хромов достал из холодильника черный пакет, а из пакета — торт. Из своего шкафчика мужчина достал пакет с сахаром и вручил его Косте. Все засмеялись. — Чай будем пить? — Торт не соленый, надеюсь? — спросил у него пасынок. — Нет, но если ты хочешь, твой кусок я посолю, — не остался в долгу Иван Николаевич. — Так что, чай будем пить? — Будем, — проворчал Лазарев. — Только Вы, Иван Николаевич, садитесь на кровать, чтобы я Вас видел. А то, мало ли, что Вы еще захотите подмешать… — Ой, — передразнил его Хромов, но на кровать все же сел. Когда чай был готов, перед каждым стояла кружка с горячим чаем и тарелка с тортом. — Ну что, коллеги, — широко улыбнулась Ханина. — А весело получилось. Кстати, забыла сказать, я не выхожу замуж. — Между прочим сказала Анна Викторовна. — Как? — в один голос спросили Хромов, Куликов и Лазарев. — А ты собиралась? — удивилась Нарочинская. — Не собиралась, — покачала головой анестезиолог. — Просто ты, Куликов, на меня утром так наехал, вот я и растерялась. — А я уже подарок выбирал, — ухмыльнулся мужчина. — И что выбрал? — Да вот думаю, совесть тебе подарить, может быть? — Ой, Куликов, себе подари. Тебе тоже не помешает, — ответила ему Аня. — Ребят, ну что вы, — Иван Николаевич остановил их перепалку. — Хватит ругаться уже. — Правильно, — поддержала его Анна Викторовна. — Давайте отметим праздник. — День дурака? — хмыкнул Куликов. — Не дурака, а доверчивого человека, — поправил её Константин. — Формулировка Лазарева мне больше нравится, — усмехнулся Брагин. — С праздником, в общем, — весело сказал Хромов. — С днем доверчивого человека, — широко улыбнулась Ирина Алексеевна.