— Зорл-Стисса мне свидетель, еще одна подобная реплика в мой адрес, и я перестану сдерживать клинок своей слуги от желания вырваться на свободу! — повелительно рявкнул Красный Принц.
— Да пошел ты знаешь куда со своим клинком…
Конец фразы другого ящера она не услышала, недовольно сморщившись еще на словах «своей слуги».
Махалия предпочитала слово
телохранитель.
В конце концов, ведь это она защищала этого проклятого ящера, когда его поймали в кровати с суккубом. Это она чуть не полегла прям там же, в его покоях, стоя в смертельной схватке против набежавшей охраны. Это она рисковала своей жизнью ради спасения Принца. И это она попала с ним в этот чертов форт с не менее символичным названием Радость.
Радость. Вот уж что точно она не испытала, оказавшись на побережье этого богами забытого места.
А Красному Принцу было хоть бы хны. Да уж, такие, как он, не пропадают. Не зря ведь наречен Супругом Солнца.
Махалия мрачно и молча глядела на спорящих ящеров, положив лапу на рукоять старого и потрепанного временем меча. Она собиралась заменить его на что-нибудь более напоминающее сталь, но денег все еще не хватало. А деньгами в Радости считались не только золотые монетки, но и припасы еды, и редкие травы, и вещи, и все прочее. Как в самой настоящей тюрьме.
Ей здесь не нравилось. Ни в этой пещере, ни на этом острове. Снова хотелось оказаться где-то средь прохладных залов расписных дворцов, почувствовать шелк новых простыней и мягкость расшитых золотыми нитями подушек. Испить свежевыжатый сок из сочных фруктов. Красный Принц, она была уверена, хотел того же.
Она снова глянула на него. Тот все еще не отрывался от перебранки, на ходу упоминая имя «своей слуги», которая стояла совсем неподалеку и прямо сейчас порывалась покинуть это место ко всем чертям.
«Я не раба», — сдержанно подумала Махалия. «Но я служу ради долга, ради того, чтобы наследник нашей империи был жив и здоров, пусть это и...»
Он все еще не обращал на нее никакого внимания.
«...довольно тяжело».
Свою привязанность к Красному Принцу Махалия не раскрыла бы даже под пытками, как самый настоящий имперский шпион. Это не нужно было ровным счетом никому, кроме самой Махалии, а вот раскрытие такой информации привело бы к множеству проблем, которых, конечно, никому не хотелось. Красный Принц видел в ней только слугу, что ее довольно сильно расстраивало продолжительное время, но потом Махалия решила, что если она не могла изменить ситуацию, то хотя бы могла изменить свое отношение к ней. Так что глубокотравмирующая досада со временем стала почти ровным, даже каким-то хладнокровным фактом, и уже не причиняла боли, а просто существовала в тени, не подавая признаков жизни. Что ж, тем лучше.
Ее взор лениво блуждал по окрестностям пещеры, пока не напоролся на другой — холодный, изучающий и прямой, как лезвие острого кинжала.
Еще один ящер смотрел прямо на нее. Кончик его хвоста странно покачивался, не то от волнения, не то от злости, но Махалия не могла понять, на что злился этот странный тип. Мельком она заметила бочки, раставленные вокруг него, на которых лежали разные вещи: от свитков до одежды и оружия. Торговец?
Она обвела его быстрым, но анализирующим взглядом. Крепкое телосложение, шрамы на руках, солдатская осанка, кожаный доспех. Да, служивый, определенно.
Они встретились взглядами, и Махалия, сама не понимая почему, двинулась к нему навстречу. Подобрать подходящее снаряжение и заодно расспросить о том, кто таков.
Ящерица, приблизившись к торговцу, слегка склонила голову в уважительном поклоне. Затем выпрямилась, как струнка. Изумрудные глаза внимательно уставились в светло-зеленые глаза солдата.
— Откуда? — строго спросил ее ящер, поглаживая рукоять своего висящего на поясе меча. Не для того, чтобы запугать, а так, скорее… по привычке.
— Дом Войны, — ровно, но гордо ответила женщина, слегка задрав подбородок и смерив оппонента взглядом. — Мне имя Махалия.
Ящер по-доброму усмехнулся.
— Да, выходцев оттуда повсюду узнаешь, — неопределенно протянул он. — Пусть славен будет Дом Войны!
Они сверлили друг друга оценивающими взглядами.
— Я чувствую в тебе родство. Ты тоже воин. Как тебя зовут?
Светло-зеленые глаза солдата слегка сощурились.
— Калиас.
Махалия снова слегка склонила голову, принимая ответ.
— Мне не кажется, верно, что ты с Красным Принцем? — Калиас перевел взгляд с синей ящерицы на ее спутника, который даже не заметил отсутствия своей телохранительницы.
Вздох непроизвольно вырвался из Махалии, но она тут же поспешила принять прежнее равнодушное выражение лица. Впрочем, Калиас все равно услышал, так что лишь повторно усмехнулся на ее реакцию.
— Ясно, можешь не отвечать.
Он помолчал.
— Зря ты сюда его привела. Ему тут не рады. Он опозорил наш Дом, за это его ненавижу я. Он лоялен к работорговле, за это его ненавидят эльфы.
Ящер махнул рукой куда-то в сторону, обводя одним жестом все пространство пещеры, наполненное эльфами.
— Уведи его отсюда и скорее. Иначе тебе придется защищать его от десятка три местных одновременно.
Махалия слегка поморщилась и выдала на автомате, как заученную формулу, как ее учили:
— Принц ходит, где желает.
Прозвучало так же механически, как она себе и представляла.
Калиас перевел на нее взгляд.
— Нет, здесь это не так работает, — холодно ответил он ей. — Либо он оставляет Наджула в покое, либо точно получит заточкой в шею. С Наджулом не стоит связываться таким ящерам, как Принцик. Плохо закончится.
Маленький ящер песчаного цвета, с которым спорил Принц и которого, очевидно, как раз и звали Наджул, уже угрожающе сжимал кулаки. Широкий воротник на его шее угрожающе раскинулся, как львиная грива, и теперь пестрел всеми красками пустыни: от светло-песочного до насыщенного янтарного и коричневатого. Угрожающе раскачивался покоцанный в битвах хвост.
Махалия переглянулась с Калиасом и поспешила к господину, пока не завязалась драка. Торговец проводил ее взглядом и, сложив руки на широкой груди, облокотился о холодную каменную стену, предвкушая развитие интересного действия.
Лазурный хвост Махалии гневно щелкнул по земле, но лицо ее оставалось таким же холодно непроницательным, как и было до этого. Она встала между ящерами и обвела их ледяным, не требующим препирательств взглядом и что-то заговорила на ящеричьем наречии: негромко, но достаточно убедительно, чтобы оппоненты перестали орать на всю пещеру и плеваться ядом друг в друга. Красный Принц в нетерпении развел лапами, а затем прошипел что-то, и Махалия отрицательно помотала головой. Она положила лапу ему на плечо, наклонилась и шепнула ему что-то в ухо, от чего наследник престола сморщился так, как будто съел живьем гигантского мотылька. Он перевел на нее недовольный взгляд и хотел было что-то сказать, но замер, уткнувшись в спокойные изумрудные глаза. Махалия снова отрицательно мотнула головой, но уже медленее, будто убеждая Принца что-то не делать. Наджул хотел было броситься к нему, но Махалия быстрее молнии вытащила меч и преградила ему дорогу клинком.
«Не стоит», — донесся до Калиаса негромкий голос телохранительницы. «Ни я, ни Принц не хотим крови».
Наджул протестующе зашипел, но Махалия не отступила. Около полминуты они стояли в такой позе: шипящий Наджул, оттесненный плоской стороной клинка Махалии, сама Махалия и Красный Принц, находящийся позади нее в явно недовольной позе со сложенными на груди лапами.
— Уходим, Махалия, — прорычал пробужденный, и быстрыми шагами направился к выходу из пещеры под негромкие шепотки эльфийских детей, которые, испуганные, попрятались за самодельными палатками и теперь с любопытством слегка выглядывали из-за плотных, местами рваных грязных тканей.
Махалия убрала старый тупой меч в ножны и, кивнув все еще раздраженному Наджулу на прощание, неспешно двинулась следом. Когда она дошла до импровизированной лавки Калиаса, то остановилась.
— Спасибо за совет, — поблагодарила она его. — Пожалуйста, передай местным мои извинения за шумное поведение господина.
Калиас поморщился.
— Не называй его господином, — прошипел он. — Ты — благородная ящерица, знаешь о понятиях чести и долга, и няньчаешься с
этим? Как такое вообще могло произойти?
— Я с ним, потому что никто другой не может выполнить мою работу, — коротко ответила женщина. — Вот и всё.
Калиас кивнул. На секунду ей показалось, что в его взгляде мелькнуло уважение.
— Достойный ответ для достойной воительницы. Приходи, как будет время, сюда. Подберешь себе что-нибудь получше этого, — он кивнул на ее оружие. — Прослежу.
Махалия впервые улыбнулась за весь разговор.
— Не думаю, что эльфы будут рады меня видеть после сегодняшнего.
— Они не будут рады видеть Принца, это уж точно. К тому же, ты не с ними дела ведешь, а со мной. Так что беспокоиться не о чем.
Женщина благодарно кивнула.
— Спасибо, Калиас. Будь здрав.
И вышла прочь.
***
Другие бы справедливо назвали это привычкой, но Махалия так не думала. Ей всегда удавалось находить убедительный предлог для того, чтобы зайти в пещеру к Калиасу и поторчать лишние полчаса у его прилавка, разглядывая скудный ассортимент с таким видом, как будто видела его в первый раз в жизни. Остальные члены пещеры уже к этому привыкли и не обращали на это внимания, лишь изредка Махалия слышала неподалеку тихие смешки от молодых эльфиек, которые любили собираться возле костерка и что-то тихо обсуждать в своем девичьем кругу. Очевидно, Калиас не впервые был объектом обсуждения их группы.
Надо признать, его улыбка, больше напоминающая злой оскал, становилась менее кровожадной с каждым ее приходом. Это радовало в какой-то степени, так что она могла приступать к очередному оглядыванию сто лет лежащих здесь деревянных луков и копьев с хладнокровным спокойствием.
Принца она больше не приводила. К ее счастью, он был занят собственными делами с какой-то новой эльфийской подружкой, которая так любезно потакала всем его прихотям, что Махалия с радостью сложила с себя эти обязательства на неопределенный срок и могла наконец заняться чем-нибудь… для души. Например, заходить иногда к Калиасу за недолгой беседой. В конце концов, приятно было встретить в этих местах соотечественника, к тому же такого, кто полностью бы разделял ее интересы и мировоззрение. Ей нравилось проводить с ним время. Он был… простым солдатом, как и она. Это льстило, правда. Особенно тот факт, что с ней общались на равных.
Иногда он угощал ее фруктами. Откуда он их брал, Махалия предпочитала не интересоваться, но с учетом того, что вышибалы Гриффа регулярно устраивали рейды допроса на весь форт по поводу пропажи провизии с кухни, она догадавалась, откуда Калиас их все-таки брал.
«Он не обеднеет, если не досчитается десяти яблок», — пожимал плечами ящер. «А маленьким людям — ужин и еще один прожитый день».
«Маленькими людьми» он называл детей, которые проживали в пещере. Махалия давно отметила про себя, что Калиас считал себя кем-то вроде защитника младших и слабых в обществе, сформировавшимся в данном месте. Это вроде и забавляло ее, но и вселяло уважение. С учетом того, что множество ящеров были работорговцами.
И с учетом того, что Калиас ненавидел людей.
***
Она знала, что когда-нибудь настанет тот день, когда она зайдет к нему в последний раз. Однажды это должно было случиться, она готовила себя к этому. Она жила мыслью о побеге отсюда — только благодаря этой мысли она окончательно на съехала с катушек. Плюс, Красный Принц достаточно крепко удерживал градус рациональности в их мышлении, за что Махалия была ему бесконечно благодарна. Да, он мог отрезвить, когда нужно было.
Калиас уже с порога почувствовал, что что-то не так. Наверное, это какая-то особая животная интуиция или что-то в этом роде, но… он просто знал. Махалия даже не успела сказать и слова, как ящер коротко, но с почти что равнодушно-понимающим сожалением спросил:
— Ты больше не вернешься сюда, так?
Махалия остановилась в двух шагах от него. Неспешно кивнула, смотря ему в глаза, как ее всегда учили.
— Сегодня все решится, — тихо, но твердо прошептала она. — Либо я вытащу себя и Принца из этой дыры и мы останемся живы, либо завтра же утром ты увидишь мое искалеченное от пыток тело висящим в петле прям напротив входа.
Калиас помрачнел.
— Предпочел бы первый вариант.
Они долго сверлили друг друга взглядами, будто безмолвно беседовали. Каждый высказывал свою точку зрения на сложившуюся ситуацию, и наконец Калиас не выдержал. Он отвернулся, пинком отшвынул одну из стоящих рядом пустых бочек. Пару железных кинжалов и дешевеньких украшений со звучным бренчанием лязгнули об каменных пол и слегка прокатились по нему. За бочкой оказался сверток. Калиас поднял его когтистой лапой и стал потихоньку разматывать грязную темную ткань. Когда бинты спали, Махалия увидела красивый меч, переливающийся серебряным светом. Прокатившись по лезвию, блеск серебра обратился в маленькую молнию, которая весело проскочила до конца клинка и остановилась на острие.
— Меч с чарами на воздух? — удивленно спросила ящерица. — Интересным экземпляр.
— Это мой меч, — коротко пояснил ее собеседник. — Его имя — Глушитель.
— Понятно, почему.
Оба усмехнулись.
Калиас повернулся к ней.
— Отдаю его тебе. Он мне не раз жизнь спасал. И тебе поможет отсюда выбраться. Я уверен.
Изумрудные глаза телохранительницы расширились от удивления.
— Ты чего? — выдохнула она. — Не смей, это же твой меч!
— Считай, дарю как талисман. Бери.
Он протянул ей меч, который снова приветственно свернул молнией. Махалия аккуратно приняла дар, не зная, что сказать. Она разглядывала Глушитель так внимательно, как будто боялась упустить малейшую деталь его внешности. Словно это было сокровищем от Люциана. Или, еще лучше, от Зорл-Стиссы. Пока она разглядывала его, хозяина меча глядел на ее озадаченное лицо.
Наконец Махалия не выдержала. Она подняла на Калиаса взгляд и, сама не зная почему, бросилась к нему, схватив своими аккуратными лапами его испещренную царапинами и мозолями лапу и торопливо зашептала, все также не отводя взгляд:
— Идем с нами, Калиас, я тебя прошу. Нас достаточно много, мы защитим тебя, ты выберешься из этого проклятого места, с этого острова, снова вернешься на Большую Землю. Вернешься домой.
Калиас молчал, глядя на нее.
Ее голос задрожал от отчаяния.
— Я тебя умоляю, идем с нами. Идем со мной. Я защищу тебя, а ты прикроешь меня. Мы сможем выбраться отсюда!
— А кто защитит их?
Он кивнул в сторону тощих эльфов, которые собрались по обыкновению у костра, на обед. В деревянных мисках у них плескался бульон, больше напоминающий воду, и две дольки вареной картошки, плавающих в нем.
Махалия поджала губы и опустила взгляд, но не отпустила его лапу.
— Нельзя, — он покачал головой. — Не думаю, что это будет верным решением.
— Я не хочу бросать тебя здесь!
Ее голос снова дрогнул. Он слегка сжал ее ладонь.
— И все же, тебе придется это сделать. Тебе не место здесь. Я знаю.
— В каком смысле?
— Что-то мне подсказывает, что ты создана для более великих событий нежели я. Мое предназначение — следить за порядком в этой пещере, в то время ты как, возможно, будешь следить за порядком в нашей империи. Или, быть может, даже в нашем мире.
Он усмехнулся и добавил:
— Чутье.
— Ты мне очень помог за все это время и даже сейчас отдаешь свой меч, в то время как я не сделала для тебя чего-то особенного, и я не могу спокойно оставить тебя здесь, это гложет меня. Я не знала, как, но давно хотела сказать тебе, что…
— Лучше не говори.
Он выставил другую лапу вперед в предупреждающем жесте.
— Но почему?
— Мне станет вдвойне тяжелее, если ты произнесешь хотя бы еще одну фразу здесь с таким видом. Поэтому просто… уходи, Махалия. Если сделаешь это, то, считай, это и будет нечто особенным. С тебя уже будет достаточно. Мне не нужно ничего возвращать и… — он замолк на секунду, не зная, как вернее закончить фразу, — ...и говорить ничего не нужно. Нельзя. Только хуже всем сделаешь.
Калиас видел, как в ее ярких светлых глазах мелькнула тень боли, но тут же исчезла. Он непроизвольно сжал ее руку сильнее, и хоть этот жест совсем разнился с его словами, ящера это мало волновало. Махалия глубоко и часто дышала, будто борясь с молчаливой агонией, и держала его за руку так крепко, как будто боялась, что сейчас земля уйдет у нее из-под ног. Затем она отпустила его, сняла с длинного пальца большой перстень с гранатом (единственная вещь из дома, которая осталась при ней в момент ареста), быстро вложила его в лапу Калиаса и, ни говоря ни слова, ушла. Ящер поблагодарил богов, что она ни разу не развернулась к нему, когда он смотрел ей вслед. Иначе бы он, наверное, не выдержал.
Чуть позднее он узнал, что группа диверсантов смогла сбежать из форта Радость, преодолела Гулкие Топи, разбила отряд епископа Александра на северо-востоке и удачно захватила под контроль корабль Даллис Кувалды совместно с группой выживших Искателей.
Калиас знал, что видел Махалию в тот вечер в последний раз. И когда магистры схватили его и потащили на исцеление, он не слышал ни плача детей, ни криков эльфийских женщин. Он слышал отчетливое неровное дыхание Махалии в своей голове и чувствовал тяжесть гранатового перстня на своем пальце, но не тяжесть этого перстня, не тяжесть тел магистров, что повалили его на пол в церемониальном зале сломили его, а тяжесть того недозволенного, что он взвалил на себя в тот день, когда увидел чертового Красного Принца, спорящего с местным торгашом друденой, и его телохранительницу.
Калиас знал, что Махалия сейчас очень далеко от форта Радость.
И с этой мыслью отдавать Исток становилось гораздо, гораздо проще.
