Станет лучше

Случившееся прокручивается в голове сотый раз. Только от этого ничего не меняется. Картинка первая: он смотрит новости и говорит, что это несправедливо. Картинка вторая: Олег приходит в костюме Чумного доктора и обещает, что мир станет лучше. Картинка третья: он сам говорит что-то сбивчиво и падает на колени, только бы остановить это безумие. И каждый день картинки нарастают комом. Их все больше и они все болезненнее. Все буквально вопят о произошедшем, и на него обрушивается град вопросов. Чумной доктор выбрал его социальную сеть. Все анонимно, очень удобно. И находится все больше недовольных, готовых разорвать его на куски. День - это очередной туман, обреченный стать одной и той же страшной мыслью. Невозможно сосредоточиться на чем-то другом - волнение превращает сердцебиение в непрекращающуюся тахикардию и оставляет острое желание окунуться в алкоголь. Чем Сережа и занимается. Глоток шампанского - и одно воспоминание становится расплывчатым. Но он все еще помнит, что было после того, как колени больно ударились о пол, а с губ сорвалось: - Прошу, остановись, пожалуйста, я сделаю, что угодно. И он был готов, потому что все его существо пожирал страх. Он не знал точно, чего боялся больше. Был ли это эгоистичный страх, что Олега заберут, и он останется один? Возможно. Боялся ли он Олега? Вероятно. Голос Волкова не был сбивчивым и безумным, в отличие от его. Он был жадным и твердым. Заставлял повиноваться ему, пока Сережа не до конца понимал, что происходит. Рыжие волосы превратились в гнездо, а он все утыкался в бедра Олега и что-то причитал, когда тот произнёс: - Так сделай. Сережа за секунду поднял голову, вглядываясь в знакомое лицо, не совсем осознавая, что от него требуют. Чужая рука прошлась по лицу, оглаживая подбородок. Ему хотелось прикрыть глаза и беспросветно тянуться за ней, доверяя ее обладателю, который всегда становился стеной для обидчиков. Он всегда доверял ему. Даже когда Волков был груб, он знал, что тот не сделает ему слишком больно. И прощал, за все прощал. И сейчас боялся, что слабовольно отступит и простит, когда весь город будет пылать. Поэтому так хотел остановить его в этот момент. Олег надавил на искусанную от нервов губу с прилипшими рыжими волосами, когда Сережа осознал. Опустил голову, позволяя пальцам пройтись по лицу и убрать волосы, и потянулся к ширинке на идеально подходящем черном костюме. Конечно, он делал это не в первый раз, но сейчас впервые ощущал страх больше, чем наслаждение от подчинения. Будто это не было привычной игрой для разнообразия удовольствия, а чем-то, что он пока не мог уловить, но интуитивно ощущал. То, как чуть крепче сжималась рука у него на затылке, насколько ровнее было дыхание и хладнокровнее голос. Разумовский был его сокровищем, принадлежал ему телом и разумом, не сомневался в его действиях. Так почему ему хотелось встать и бежать отсюда подальше? Но вместо этого он вдыхает побольше воздуха и берет в рот, чувствуя пальцы, держащие волосы. Рука на затылке не давит, но и не дает отстраниться, заставляя брать глубже. Он послушно двигается, стараясь абстрагироваться, потому что вся ситуация кажется дикой. Ему было странно не слышать хотя бы редких вдохов от партнера - он будто делал минет изваянию. Дышать становится сложнее, и Сережа хочет остановиться, чтобы набрать еще воздуха, но сделать это получается лишь со второй попытки, впившись пальцами в чужие бедра. Волкову это не понравилось - он оттягивает Разумовского за волосы, заставляя выпустить член и посмотреть вверх. Сережа слышит в тишине только собственное частое дыхание и видит угрюмые глаза любимого человека. - Каким жалким ты стал. Ты хотел изменить этот мир, привнести в него справедливость, а теперь умоляешь прекратить. Сережа не знает, что отвечать на грубые слова, да и не хочет. Понимает, что зря затеял все это. Олег не послушает его. Это безумие будет продолжаться, а ему останется смотреть и ждать, когда город догорит дотла. И он будет ощущать себя трусом, спрятавшимся в высокой башне. Он будет закрывать глаза и затыкать уши, чтобы не слышать очередных новостей. И ничего не сможет сделать. - Встань. А Сереже хочется лечь прямо на пол, чтобы его оставили в покое. Остаться в темноте и тишине наедине со своими мыслями. - Ты слышал меня? Олег хватает его за одежду и поднимает сам. - Ты должен научиться быть сильным. И не мешать мне делать за тебя грязную работу. Сережа с ужасом осознает, что впервые хочет, чтобы его не было рядом. Давно отвел глаза и смотрит куда-то за плечо, на стену. Думает о том, что Олегу надоест его безучастность и он уйдет. Но такое поведение только раздражает Волкова - в тишине стеклянной комнаты раздается звонкий шлепок. Сережа слышит сначала его и только через несколько секунд ощущает жгучую боль на щеке. Ему дали пощечину. Олег не поднимал на него руку. Никогда. Даже во время самых жестоких споров и истерик. Вместе с болью пришло такое чувство опустошенности, что он пропустил несколько минут, находясь в прострации. Кажется, Волков его поцеловал, кажется, положил на диван, кажется, обещал, что все станет намного лучше. Впервые ему не хотелось близости с этим человеком. Он не помнит, говорил ли ему нет, сказал ли хоть что-то, потому что голова его в этот момент разрывалась от криков. Все мысли вопили, что так не должно быть, что нужно вызвать полицию, как-то его остановить. А на фоне проносились кадры из детства, юности, взрослой жизни. И везде они вместе. И не было человека ближе. Неотъемлемая часть его жизни. Он не помнит, как ушел Олег. Только свою беспокойную ночь, полную кошмаров. Теперь он делает еще несколько глотков шампанского прямо из бутылки. Смотрит на пузырьки, поднимающиеся со дна, и снова вспоминает. Олег не спас его на открытии казино, не пришел, когда его могли убить. Это был Игорь. Наверное, впервые в жизни его защитил кто-то другой. Доверие к самому родному человеку падало в пропасть, как и он сам. Ведь именно приспешники Чумного Доктора ворвались как террористы на вечеринку и начали без разбору избивать и уничтожать роскошные интерьеры. Сережа и сам не был в восторге от этих лицемерных, злобных и завистливых лиц, строящих свою империю на костях. Он не хотел видеть себя среди них, но и не желал кровавой расправы. Как иронично - он сам чуть не стал жертвой Чумного Доктора, который хотел его защитить. И он явился к нему тем же вечером. Разумовский пытался донести ему, какой хаос тот устроил. Город не очистится, а погрязнет в битве, погребя сотни жизней. - Город очистится, начав свою историю с чистого листа. Без богачей, погрязших в коррупции, и маргиналов, приносящих разруху. Он был глух и слеп ко всем разумным доводам. Он не желал мира, он желал войны. Сжигал город, оставляя задыхаться в дыме Разумовского. Хотя ему казалось, что он и сам давно горит в агонии. После еще одной ночи, когда не смог сказать нет, оттолкнуть, прогнать, отговорить. Когда утро хотелось снова запить, не выходя из офиса. Небольшие синяки от пальцев становятся фиолетовыми на бедрах и горле. Они сойдут быстро и их никто не заметит. Кроме Сережи, который не мог не видеть себя в повсеместных отражающих поверхностях комнаты. Он смотрит на раскинувшийся внизу город и жалеет о великолепном панорамном виде, потому что это очередное напоминание о его беспомощности. Олег бесшумно подходит сзади и аккуратно кладет ладони на плечи. Почти как раньше. Почти, потому что Сережа не привычно расслабляется от знакомых касаний, а сжимается в страхе. Но пальцы бережно проходятся по спине, надавливая и все же заставляя опустить напряженные плечи. Как легко и привычно было бы довериться, простить, уткнуться в грудь, скрытую под черной рубашкой. И он сдается, подставляя шею под теплые касания. - Я же обещал, что станет лучше.