Последствия дождя

Примечание автора: Это не полноценная работа, а лишь часть того, что я никогда не напишу. У меня возникла эта идея давно, но на этапе разработки и продумывания сюжета я потеряла всякое желание продолжать. Знаю, это расстраивает. Мне тоже немного печально с этого, но по крайней мере у нас есть драббл! Для понимания того, что тут вообще происходит я должна ввести небольшую ясность. Это АУшка. Локация: лагерь для трудных подростков, куда ссылают всех юных нарушителей закона за довольно жесткие деяния и меры к ним применяют не менее тяжелые. С нарушителями занимаются в группах и у каждой из них есть куратор, в основном детей делят по возрастам, но бывают исключения. Делла Дак — куратор группы 15-16летних подростков, у которых заработала хороший авторитет и соответствующее уважение. Джайро — местный врач, не особо доверчивый к таким детям из-за случаев, когда подростки прикидывались, что им плохо, а при попытке оказать помощь нападали и пытались обворовать. Роботостроением занимается в качестве хобби. Имеет своё не особо приятное далёкое прошлое (и не продуманное, ага). Луи — ребёнок улицы, в раннем возрасте оставшийся совершенно один и пытающийся выживать. Здесь ему десять лет. Из-за подставы, с которой он не смог справиться, его отправляют в этот лагерь и относятся чересчур грубо. По идее с Деллой у них тут нет родственной связи. Делла и Джайро друзья детства. Вместе учились в школе, институты, которые они окончили находились рядом, поэтому они почти не расставались. Романтики между ними нет, но они очень привязаны друг к другу. Оказавшись на работе в этом лагере они всегда оказывают поддержку друг другу, когда это нужно. Например, когда Джайро заметил и понял, что Луи осуждён несправедливо, Делла была единственной, кто его в этом поддержал и начал думать как выйти из ситуации. Этот драббл был написан для того, чтобы показать их отношения. Я вряд ли когда-нибудь возьмусь за эту работу, но мне хочется засветить этот кусок, так как он мне понравился. Если какой-то момент будет не понятен — спрашивайте, я могла забыть упомянуть что-то, хех.

***

Из окна веяло холодом. Дождь не прекращался с самой ночи и сейчас лучи утреннего солнца никак не могли пробиться сквозь плотную завесу свинцовых туч, низко висящих над деревьями. Барак, в котором доктор имел удовольствие жить, одной стороной выходил на непроглядную чащу, обнесённую забором из крепкой колючей проволоки. Пусть у Джайро и было полное право выйти за пределы территории, эта клетка будто удерживала и его самого, а не только тех, кто заслужил быть тут. Или не заслужил. Доктор поморщился, стоило ему приподняться. Бессонная ночь давала о себе знать. Почти половину тёмного времени суток ему пришлось скакать по собственной крыше, пытаясь починить внезапно пробившуюся старую черепицу, а вторую половину он посвятил вычерпыванию воды с пола и спасению наработок от влаги. Помощи он не ждал, тут это было не принято и порой даже высмеивалось. Гирлузу было глубоко плевать на тех, кто считал своим долгом обозвать его слабаком, но в свои личные дела он никого посвящать не намеревался. Вода в кране была едва тёплой. Обогревателей держать тут было опять же не принято, а делать собственный было не из чего. Единственный, что ему удалось создать, он уже отдал той, кто нуждался в нём сильнее. Смыв с себя дождевую воду, Джайро постарался как можно быстрее стереть с себя влагу и переодеться. Тело начинало мелко дрожать, но доктор этот факт старательно игнорировал, потеплее кутаясь в вязаный кардиган и колдуя спичками рядом с плитой. Заледеневшие пальцы не слушались и огонёк никак не зажигался, затухая едва вспыхнув. Истратив порядка десяти штук, Джайро со вздохом отложил в сторону раздражающее занятие и отошёл к окну. За его спиной послышался чиркающий звук и шипение загоревшегося газа. — Сам не свой с утра, как всегда. — Задорный голос с явно слышимой улыбкой раздался сразу после того, как по плите застучал железный чайник. Джайро вздохнул и попытался сделать всё, чтобы не выдать свою собственную улыбку. Делла закончила с плитой и встала рядом с другом, скрестив руки на груди. Мельком бросила взгляд на его уставшее лицо и покачала головой. — Снова не спал всю ночь? — Ей не обязательно было задавать этот вопрос, так как ответ и без этого был слишком очевидным. Доктор стоял, оперевшись плечом о стену около окна и старательно изображал из себя бодрого человека, коим ему поневоле придётся сегодня быть, учитывая объём предстоящей работы. Пусть к зверскому недосыпу мужчина и был привычен, это не отменяло накапливающейся из месяца в месяц усталости. — Скажем так, — Гирлуз усмехнулся, прикрыв глаза, — мне не спалось. Решил заняться делом и увлёкся. Засчитано? — Не засчитано. — Хмуро парировала утка, повернувшись к другу всем корпусом. И удивлённо вскинула брови, стоило ей осмотреть петуха ещё раз. — Тогда я просто выпил слишком много снотворного вечером и теперь борюсь с последствиями. — Гирлуз не сразу заметил на себе пристальный взгляд и повернул голову. — Ну, или… Он замолчал, замерев в явном изумлении. Разница в росте у коллег была приличная, однако Делле ничего не стоило дотянуться рукой до его лба и задержать там ладонь. И с каждой секундой её глаза темнели всё сильнее, а брови сводились к переносице, однако вовсе не от злости. — Ты же в курсе, что у тебя жар, да? — Дак переместила руку на шею доктора и едва не одёрнула сразу же, переводя ошарашенный взгляд на друга. — Я уверен, что тебе мерещится, Делла. Слова давались с трудом. Ещё несколько минут назад это не составляло настолько огромной проблемы, но теперь вместе с этим его голова начала буквально наливаться свинцом. От напряжения в шее хотелось как минимум просто присесть и недалеко был удобный стул, но помимо головы неподъемным металлом наполнились и его ступни. Один-единственный шаг, что мужчина смог осилить, окончился не совсем удачно. Ногу он таки поставил, однако тело по инерции полетело в ту же сторону, а на удержание равновесия сил неожиданно не оказалось. Картинка перед глазами пошла до противного быстрым калейдоскопом и от этого доктор зажмурился, не понимая, что поднять веки вновь уже не может. И что единственная причина, по которой он не ударился виском об угол стола были две крепкие тёплые ладони, удерживающие его за плечи. *** Серость из комнаты никуда не делась. Тусклый дневной свет падал на деревянные стены без намёка на интерьер и едва позволял рассмотреть то, что было написано на листах бумаги, коими было увешано всё пространство над столом. Впрочем, понять то, что на них написано, было бы тяжело даже при нормальном освещении. Первым, что попытался сделать Джайро — осознать себя в пространстве. Тело было чугунным, создавалось ощущение, что оно полностью затекло или было накрепко привязано к кровати. И каждая попытка пошевелить рукой или шеей всё ярче возвращала доктору воспоминания, от которых он надеялся навсегда избавиться. Во рту ощущался металлический привкус. Скула была разбита, алая дорожка стекала по шее, но врач игнорировал это, силясь не потерять сознание. Ведро ледяной воды, вылитое ему на голову, вполне способствовало этой цели. — Ваше молчание не выгодно ни нам, ни вам, доктор Гирлуз. Мужчина удостоил собеседника лишь взглядом. Женщина старательно изображала холодную решительность, но по факту боялась приблизиться к пленнику ближе, чем на метр. И затем отошла вовсе, не выдержав и минуты пристального разглядывания. Попытавшись пошевелиться, Джайро едва слышно зашипел от боли. Металлизированный провод, которым его привязали ко стулу, прорезал ткань льняной рубашки на плечах мужчины и оставлял на коже кровавые полосы. Дышать было тяжело, петух задыхался, но не давал панике охватить себя, не допускал даже тени страха, способной его убить. По крайней мере так было внешне. — И всё же на вашем месте я бы постаралась вспомнить детали встречи на Баллонхолм. — Она отвернулась к столу, чьё содержимое было скрыто тенью. — Тринадцатое мая, напомню. Два года назад. Нам всего лишь надо знать то с кем вы говорили и о чём. — Она повернулась и присела на край. — О, понимаю, ваше «хобби», — она с усмешкой нарисовала кавычки в воздухе, — является от большинства коллег секретным и по официальным данным вы на этой встрече присутствовали как военный врач, однако, — женщина оскалилась, — звучит не очень правдоподобно, не находите? — Любой человек, умеющий держать в руках отвёртку, входит в ваш список потенциально опасных членов общества? — Джайро слегка усмехнулся. Вдох не получился и он натужно закашлялся опустив голову. Перед ним застучали каблуки и в следующую секунду острый коготь впился в его подбородок, вынуждая снова поднять замученный взгляд. — Вы, доктор Гирлуз, превосходный актёр. — Она мелодично хихикнула, но этот её смех за два дня надоел петуху уже до чертиков. — Я бы с удовольствием поверила в вашу игру, но у них, — она потыкала накрашенным ноготком в сырой потолок, — на вас другие планы. И ответы им нужны были ещё вчера. Они попросили не испытывать впредь их терпение. Ключицу пронзила острая боль. Джайро сжал зубы, чтобы не вырвалось ни звука, но всё то шаткое равновесие, позволяющее ему дышать, развалилось как карточный домик. К голове подкатил тошнотворный приступ головокружения, но новая боль, на шее, перебила всё внимание на себя. Металлическое кольцо впивалось в кожу острыми шипами и Гирлузу не потребовалось много времени понять, что оно медленно сжимается. Рот приоткрывался в бесполезной попытке вздохнуть, по телу шла болезненная дрожь, а единственным, что оставалось перед глазами, была кривая усмешка мучительницы. И её противный крик, когда в комнату ярким лучом ворвалась знакомая с детства женщина. И именно её Джайро видел перед глазами сейчас. Делла выглядела обеспокоенной. Она оказалась очень близко, прямо около головы, но молчала, очевидно осознавая насколько болезненно друг сейчас воспринимает даже самые тихие звуки. Переламывая свой самый очевидный страх, Джайро вновь попытался шевельнуть рукой. И на удивление у него это вышло. — Ты напугал меня, врач-переросток. — Как и всегда. Дак умело скрывала или по крайней мере пыталась скрыть за усмешкой свои настоящие чувства, но с беспокойством в собственном голосе на этот раз совершенно не справилась. — Чт?.. — Вместо вопроса из горла вырвался хрип. Отголоски приснившегося удушения как будто бы продолжали стискивать его шею в реальности, но в отличие от сна ничто не помешало ему сделать пару глубоких вздохов и прокашляться. — Ты потерял сознание сразу после того, как уверенно заявил мне, что с тобой всё в полном порядке. — Утка поудобнее устроилась на стуле. — Температура была очень высокой, мне пришлось сделать тебе литическую смесь, чтобы тебя перестало лихорадить, но ты не просыпался слишком долго. — Она замолчала и немного грустно посмотрела на друга. — Выглядишь очень бледным. На это заявление врач лишь вздохнул. Удивления у него это, по крайней мере, абсолютно точно не вызвало. Мягко подложив руку под лопатки доктора, Делла помогла ему сесть и прислониться к спинке дивана. Тренер протянула другу его очки, но прежде чем водрузить их на законное место, тот едва не выронил их пару раз. Дрожь как специально тут же вновь сковала тело мужчины, но на этот раз падать он никуда не собирался, только позволил укрыть себя теплым пледом, что был в его малюсенькой комнате с незапамятных времён. Дождевые капли стучали по крыше и оконному стеклу, заглушая тяжёлое дыхание Гирлуза. Делла скрылась на кухне и стоило ей сделать это, как непрошеные образы вновь атаковали воспалённый разум мужчины, возвращая запрятанный было подальше страх. Образы были яркими и чёткими, они возникали перед глазами вновь и вновь, безжалостно окутывая петуха холодным колким испугом и заставляя видеть в комнате то, чего в ней никогда и не было. Морок ткался язвительным чужим оскалом, блеском стали из тёмного угла и призраком тупой ослепляющей боли, но вместо человека, ответственного за весь этот кошмар в двери оказалась Делла с чашкой чего-то горячего в руках. Спрашивать она ничего не стала. Доктор выглядел ещё более напуганным, чем в тот момент, когда она уходила, его лицо приобрело меловой оттенок, а дыхание его так до сих пор и не восстановилось, заставляя мужчину судорожно глотать воздух ртом. Поставив чашку на тумбу у дивана, утка присела рядом с другом и очень мягко обняла его за плечи. Это было то, что могла видеть лишь она одна. И дело было не в какой-нибудь повышенной чувствительности или способности читать эмоции людей. Джайро никогда и ни перед кем не позволял себе раскрыть эти запертые эмоции, предпочитая пережить всё это в пустом звенящем одиночестве. Вот только с Деллой это не срабатывало. Никогда. Он уже давно перестал пытаться это делать, и женщина с благодарностью принимала его к ней открытость, сохраняя чужие эмоции в секрете. Чувствуя тепло рядом с собой, врач понемногу успокоился. Вокруг них вновь была тишина, шум дождя на улице и жужжание какого-то прибора, к чему ухо уже давно было привычно. Делла не требовала говорить, её устраивало его молчание, но отпускать его, прежде чем окончательно утихомирится, она не собиралась. Её руки обнимали худые плечи петуха долго, пока он сам не зашевелился, дав понять, что успешно переборол собственные эмоции. — Тебе нужен отдых, Джайро. — Дак потянулась к уже слегка остывшему напитку в чашке и заставила друга обхватить пальцами ручку. — Боюсь, я не увижу его ещё долго. — В нос ударил знакомый запах. Химический малиновый ароматизатор защекотал ноздри, когда мужчина отпил из чашки и постарался не морщиться от кисло-сладкого привкуса. Несмотря на то, что в своей профессии Гирлуз был уже давно, жаропонижающие порошки пить он терпеть не мог. Опустошив чашку, мужчина поставил её на место и ненадолго задумался. Плечи больше не дрожали и это теперь не мешало ему соображать. И соображения эти ему не очень-то и нравились. — Делла. — Он выгнул бровь, когда подруга повернулась к нему с лёгкой улыбкой. — А сколько я спал? Пока она размышляла над тем, как бы помягче ответить доктору, сам он очень неудачно бросил взгляд на часы над дверью. И тут же почувствовал, как его прижали к кровати практически всем своим весом, блокируя возможность встать. С выводом о том, что она не умеет читать его мысли, Джайро, пожалуй, поспешил. — Я был в отключке весь свой рабочий день! — Он попытался вырвать руку, но подруга оказалась на редкость наблюдательной и пресекла его диверсию на корню. — Я обязан пойти туда вот прямо сейчас! — Вот прямо сейчас твоей единственной обязанностью является выздоровление. Я тебя уже отмазала. — Она не дала ему ни малейшего шанса вырваться и огляделась, очевидно зная, что ищет. — Ты сейчас серьёзно? Джайро закатил глаза. Его попытки вырваться прекратились вместе с тем, как женщина накрыла его старым тяжеленным одеялом, сложенным неподалёку на стуле и являющимся скорее декоративным элементом комнаты. Для верности прижав края руками, Дак легла где-то сбоку, лицом вниз, но продолжала контролировать каждое движение врача. Это действие она использовала на распсиховавшихся подростках её группы, чтобы мягко из без насилия заставить их прийти в себя. Джайро считал, что уже давно вышел из этого нежного возраста и на истеричку не тянул, однако сдавать позиции было не в духе Деллы Дак. Единственным выходом было подчиниться данной ситуации, да и, смотря правде в глаза, сил на сопротивление у доктора уже не осталось. Под одеялом было тепло. Его тяжесть, приковавшая мужчину к кровати, на удивление совершенно не душила, не заставляла опостылевшие воспоминания вернуться и вновь начать терзать разум и так измученного доктора. Сдавшись окончательно, Гирлуз откинул голову на подушку и прикрыл глаза. Он мог говорить что угодно, но присутствие рядом подруги невероятным образом возвращало его в пробитую с огромным трудом колею. Они могли бесконечно ругаться, вступать в шуточные перепалки и изображать заклятых друзей, но при всём при этом Дак никогда не отворачивалась от него, когда ему действительно была нужна помощь. И делала это отнюдь не в обмен на его внимание и заботу, что Джайро так часто проявлял к подруге. Женщина делала это искренне. Комната утонула в густой тишине. Делла прислушивалась к хрипловатому дыханию врача несколько минут, но затем очень медленно и осторожно убрала с него руки, приподнимаясь и присаживаясь на край кровати. Она не сразу поняла, что мужчина просто спокойно заснул. Было это действием лекарства или усталость всё же одержала над ним окончательную победу предполагать женщина не стала. Со всей возможной осторожностью Дак поднесла руки к чужому лицу и сняла с друга очки, убирая их на тумбочку. Вгляделась в знакомое с самого детства лицо и улыбнулась, заметив, что складочка над переносицей наконец-то разгладилась. Зная о бешеной занятости Гирлуза, Делла не могла не радоваться возникшей у него долгожданной передышке. И убедившись, что в ближайшие пару часов вновь лихорадить врач не планирует, спокойно оставила его, спеша вернуться к своей группе, пока те отвлекали внимание и маскировали её отсутствие. *** Ночи по весне в этих краях были холодными. От каждого выдоха в небо поднимались облачка пара, блестящего в свете полумесяца, но это же и означало, что на темном природном полотне превосходно видно звезды. Яркие точки играли разнообразными бликами, мерцали белым светом и позволяли рассмотреть себя, будто красуясь на невидимом космическом подиуме. — Я надеялась, что ты проспишь до утра. Не смотря на то, что голос прозвучал в тишине совершенно неожиданно, Джайро этого не испугался. Он лишь на секунду повернул голову себе за спину, обозначая, что заметил присутствие собеседницы, и тут же обратил всё внимание к тому, чем занимался. Вернувшись после окончания смены, Дак застала вместо больного доктора аккуратно застеленную кровать. Делая вид, что не поддаётся панике, Делла почти сразу нашла друга на заднем дворе его барака. Утка была чуть ли не единственной во всём лагере, кто знал обо всех увлечениях военного врача. И этой ночью Гирлуз, видимо, решил вспомнить о пылящемся у него на антресоли телескопе и давнем изучении аспектов астрономии. Доктор сидел на ступеньках крыльца и вертел в руках одну из медных деталей, что-то подкручивая маленькой отверткой. Вот только человеком, увлеченным своим хобби, мужчина совершенно не выглядел. — На этот раз со мной действительно всё в порядке. — Джайро пресёк попытку женщины померять его температуру и заставил убрать руку от его лба. В весенней ночи не было даже сверчков. Природа шелестела голыми ветками и изумрудной хвоей, лишь гоняя слепых птиц с места на место. Ветерок бегал по оттаявшей прошлогодней траве и заставил обоих наблюдателей поджать ноги от холода. Джайро отложил в сторону отвертку и повернулся к телескопу, чтобы прикрутить деталь на место. И поэтому Делла не сразу услышала, что он что-то пробормотал. — Спасибо. Нет, Гирлуз не был тем, кто считал всех вокруг обязанными себе, но между ними двоими подобное выражение благодарности было как-то не принято. Дак на секунду удивлённо уставилась на сгорбленную худую спину и тут же расплылась в улыбке, хлопнув петуха по плечу так, что он едва не поломал весь телескоп. Холодная ночь стала теплее. Друзья сидели рядом до тех пор, пока часы в бараке доктора не пискнули, оповещая о наступившей полуночи. Для них обоих это было привычным. Вынужденные днём цеплять на себя маски леденящего безразличия, по вечерам они могли хоть ненадолго разорвать эти крепкие нити. Имели возможность понять, что эти маски не стали их настоящими лицами. И если Делла не скупилась на эмоции, лишь при начальстве возвращая себе напускную серьёзность, Джайро порой действительно сомневался, сможет ли пробить толстый панцырь, которым покрывал сердце во время работы. Но подруга точно знала, что его эмоциональность никуда не делась. — Ты переживаешь о Луи? Вопрос не был неожиданным. Дак не скрывала, что вместе с рассказом о несправедливо осужденном мальчике Джайро передал ей свои переживания по этому поводу. И сейчас, сидя на холодном деревянном крыльце, доктор размышлял вовне не об астрономии или висящем над макушкой тёмном небосводе. — Я действительно не знаю как ему помочь. — Мужчина опустил голову и сцепил руки в замок. — Он не слабак, умеет изворачиваться и искать лазейки в обстоятельствах, но проблема в том, что в его ситуации найти их невозможно. — Врач замолчал ненадолго и вздохнул. — Я каждый день вижу это. Как он борется, не даёт прогнуть себя. Но в его глазах что-то гаснет. И я не хочу представлять себе то, что с ним станет, когда оно окончательно потухнет. На незаметно подрагивающее от холода плечо доктора легла тёплая рука. Делла выглядела как никогда серьёзной. Утка изящно скрывала это в себе, но сопереживать умела как никто другой. — Мы и есть его лазейка, Джайро. Её слова врача абсолютно не удивили. Нужно было быть практически полностью слепым человеком, чтобы не заметить, как Дак относится к маленькому утёнку, заложнику этой клетки, чьими надзирателями им поневоле приходилось быть. И то, насколько невыносимо ей видеть крупинки его слёз, что мальчик отчаянно скрывал, не доверяя никому в целом мире. Ей не хотелось быть причиной всей этой боли. Так просто оставить это Гирлуз не мог себе позволить. Уже не мог. И, отправляя подругу в её собственный барак, предвкушал очередную бессонную ночь.