Месяц спустя

В тот день Мунаката Рейши, вернувшись со спортивных занятий, решил куда-то отправиться. Тогда для Мунакаты, ученика пятого класса местной начальной школы, любое расстояние, которое нелегко преодолеть на велосипеде, было похоже на путешествие. Мунаката надел соломенную шляпу, которую купила ему мать, перекинул через плечо фляжку с холодной водой и скользнул в кроссовки. — О, Рейши. Идёшь играть? — окликнул Мунакату его старший брат Тайши, глядя, как мальчик обувается. — Нет. — Хм? Тогда в библиотеку или ещё куда-нибудь, хотя ты давным-давно сделал все домашние задания? — Нет, в библиотеку я тоже не пойду. — Мунаката закончил зашнуровывать ботинки и встал, выпрямив спину. — Есть место, которое мне хочется увидеть, и я собираюсь туда. Вернусь к вечеру. Сказав всё, что должен был сказать, Мунаката вышел из дома. Он ехал на поезде, пересаживаясь несколько раз, чтобы подобраться к месту назначения настолько близко, насколько позволяет транспорт, а остаток пути шёл пешком. Хотя с момента трагедии прошёл уже месяц, в то же время это был всего лишь месяц. Излишне говорить, что шум ещё не утих. Чтобы не мешать людям, следующим в противоположном направлении, Мунаката сторонился оживлённых мест, избрав себе путь по пустынному морскому побережью. Августовское солнце поднялось в зенит, обжигая землю своим неистовым жаром. Однако выручал необычайно свежий бриз, дувший с моря. Ступив на берег, Мунаката поднял голову и пристально взглянул на небо. Прямые солнечные лучи упали на его лицо, до сих пор защищённое широкими полями соломенной шляпы, и отразились от поверхности очков, которые сразу заблестели. Когда Мунаката в достаточной мере насладился летним солнцем, он перевёл взгляд вниз, на этот раз на море. Вода была не совсем прозрачной, но её поверхность сияла от яркого света. Мунаката поймал себя на том, что, прежде чем неторопливо двинуться вдоль берега, он некоторое время смотрел на сверкающую воду. Пляж не был песчаным, и пирсов на нём тоже не было. То, по чему осторожно ступал Мунаката, являлось всего лишь шаткими развалинами. Через некоторое время его взгляд натолкнулся на старика, сидящего на обломках. Упомянутый старик сурово взирал на море. Лицо его было испещрено морщинами, а фигура, поскольку он продолжал смотреть на воду без малейшего движения, напоминала дорогую, искусно вырезанную статую. Мунаката продолжал идти молча, расстояние между ним и стариком постепенно сокращалось, пока тот, наконец, не заметил его и резко не вскинул голову. Это движение помогло Мунакате убедиться, что старец в действительности не был статуей, и этот факт почему-то принёс облегчение. — Ребёнку небезопасно ходить здесь одному, — с упрёком сказал старик. — Нет, это не так. Я буду соблюдать осторожность, господин, — ответил Мунаката. Старик одним быстрым взглядом окинул всего Мунакату, от макушки до кончиков пальцев ног, и голосом более тихим, чем прежде, спросил: — …Что, твой друг умер, что ли? Фраза была грубой, но тон старика выдавал беспокойство, позволяя Мунакате почувствовать, что этот человек выражает заботу, по-своему. Мунаката покачал головой. — Нет. Никто из тех, кого я знаю лично, не погиб здесь. — Тогда зачем ты пришёл в такое место? — Потому что я хотел его увидеть. Ответ Мунакаты вызвал у старика горькую гримасу. — И что ты будешь делать теперь, когда увидел? — В моём теперешнем состоянии я ничего не могу сделать. Но я считаю, что должен был это увидеть, несмотря ни на что. Только мне трудно выразить словами свои ощущения. Мунаката был ребёнком, который превосходно умел облекать вещи в слова. Неспособность найти правильные выражения, чтобы объяснить что-то, была для него редким состоянием. Однако на этот раз у него возникло чувство, что как только он попытается описать свои ощущения словами, эти слова станут ложными. — Хм, — фыркнул старик. — Знаешь, когда я был ребёнком, бушевала война. — Он вдруг сменил тему. — Ясно, — невозмутимо кивнул Мунаката. — И были воздушные налёты. Бесчисленное множество, снова и снова. И каждый раз мы спасались бегством. Те, кто не мог бежать, обычно умирали. Многие из тех, кто убегал, тоже погибли. — Ясно. — Множество людей погибло… Я слышал, что потери в этом инциденте были такие же или даже больше. Мунаката снова перевёл взгляд на море. Старик тоже пристально смотрел на воду. На этот раз прошло довольно много времени, прежде чем Мунаката кивнул и сказал: — Ясно. — Интересно, почему это должно было случиться… — вслух поинтересовался старик внешне спокойным тоном. — В новостях говорилось, что причиной стал взрыв, случившийся в научно-исследовательском институте источников энергии следующего поколения. …Однако есть много подозрительных моментов, которые не укладываются в эту версию. — Нет, я говорю не об этом. Мне всё равно, какова была настоящая причина… Мне интересно, почему подобные вещи продолжают происходить… просто ворчу по-стариковски, — усмехнулся мужчина с иронией, адресованной самому себе. Губы Мунакаты сжались. Когда случается беда, она случается. Однако, размышлял Мунаката, неужели действительно не было никого, кто мог бы предвидеть это или предотвратить? Или, может быть, те, кто ожидал этого и пытался предотвратить, были, и всё это соединилось и сошлось воедино, как пазлы, а картина, открывшаяся в конце, как раз и оказалась этим бедствием? Что бы он сделал, если бы был одним из тех, кто предсказал подобную катастрофу? Мунаката попытался это представить. Может ли беспомощный ребёнок что-нибудь сделать? Или он действительно мог оказаться способным, хоть немного, увидеть правильный вариант выбора? Несмотря на возраст Мунакаты, его часто спрашивали о мечтах и надеждах на будущее. И каждый раз ему было трудно ответить. У Мунакаты в голове имелась картина идеального мира, но он не мог точно сказать, кем должен стать, чтобы воплотить этот образ в реальность. Мир, где каждый счастлив, никогда не сможет существовать, но мирная реальность без большого количества боли и страданий для людей не была слишком неправдоподобной, и он хотел стать тем, кто будет стремиться к такому будущему. Тем, кто первым мог бы почувствовать надвигающуюся беду и минимизировать ущерб от неё насколько это возможно. Мунаката долго и упорно думал о том, кем он должен стать, чтобы быть таким человеком, но всё напрасно. — Я… я хочу стать тем, кто сделает всё, что в его силах, чтобы предотвратить подобные вещи, — выпалил Мунаката, не сдержавшись. Он был уверен, что для старика его заявление прозвучало как детская легкомысленная мечта и не более, нисколько не утешив, и он чувствовал, что допустил ошибку в выборе слов, но после секундного удивления старик впервые слегка улыбнулся. — Ясно, — кивнул он. В это время из морских вод вдалеке от того места, где стоял Мунаката, внезапно вышел рыжеволосый мальчик. Глаза Мунакаты широко распахнулись, и на какое-то мгновение он решил, что это призрак. Зрение Мунакаты было недостаточно хорошим для того, чтобы рассмотреть лицо мальчика на таком расстоянии, но, судя по росту и телосложению, они были одного возраста. Мальчик поднялся из воды и выбрался на сушу. Похоже, он плавал прямо в одежде, его майка и штаны насквозь промокли и прилипли к телу. Подобно животному, мальчик отряхнулся от воды. — Он плавал в таком месте? — нахмурился Мунаката. — Ты считаешь это кощунством? В ответ на заинтересованный вопрос старика Мунаката кивнул. — Я не считаю приемлемым подобный поступок. — Это было бы осквернением, если бы он вправду хотел осквернить это место, но, уверяю тебя, у него не было подобной цели. Из этого утверждения следовало, что старик знал рыжеволосого. Вопреки здравому смыслу Мунаката поймал себя на том, что, осознав это, бросил на старика укоризненный взгляд. Тот весело прищурился, глядя на Мунакату, потом тяжело поднялся и, не прощаясь, повернулся, чтобы уйти. Это случилось в 1999, 11 августа, через месяц после того, как ландшафт Японии был изменён в результате таинственного взрыва, и Южный Канто превратился в кратер, который погрузился в море.

* * * * *

Похоже, во время инцидента, превратившего Южный Канто в кратер, погиб дедушкин друг. Были летние каникулы, и однажды утром дедушка вдруг объявил, что им нужно поехать на месяц со дня смерти. Суо Микото потерял родителей в раннем возрасте и теперь жил со своим чудаковатым дедом только вдвоём. В обмен на то, что Суо жил как хотел, упомянутый дед редко предъявлял ему какие-то требования, но в тот день его слова были приказом, не оставляющим места для возражений. Не дожидаясь ответа Суо, он начал собираться. Суо даже никогда не встречался с другом своего деда. Но также у него не было и особых причин возражать, поэтому он просто молча вышел из дома вслед за ним. Место, которое они пошли навестить, не было населено выжившими людьми, не являлось оно и алтарём, к которому нужно возлагать цветы. Напротив, это была пустынная территория, куда никто не потрудился бы прийти специально, тихое место, где обломки громоздились, превращаясь в импровизированные волнорезы, а за ними простиралось только бескрайнее море — бесконечный синий океан. Раньше, всего месяц назад, здесь была земля. Дед Суо, не говоря ни слова, сел на обломки и замер, превратившись, по сути, в живое изваяние. Суо, стоя рядом с ним, рассеянно оглядывал окрестности, которые всего месяц назад стали морем. Он, как и многие другие, отчётливо помнил, что произошло в прошлом месяце. Было 11 июля, и в то время Суо играл в футбол. Поймав грудью летящий в его сторону мяч, он бросил его к ногам, и именно тогда, когда он сделал мяч своим, в пространстве раздался оглушительный грохот, и земля задрожала, словно подпрыгивая вверх и вниз. Крики эхом отдавались вокруг него. Все отчаянно указывали в сторону юга, пытаясь понять, что там случилось. Суо тоже был застигнут врасплох, пусть и слегка, но поскольку он был ребёнком, то сосредоточенное выражение его лица не изменилось, когда он повернулся к югу, чтобы посмотреть. Небо на юге было раскалено докрасна, и там возвышался огромный столб огня, словно пронзая и небо, и землю. Даже с такого значительного расстояния этот красный столб выглядел толстым и ярко пылающим, и попытка угадать, насколько обширна площадь, которую он поглотил, не поддавалась воображению. Его можно было бы принять за подпирающую небо основу мира, если бы обжигающе-горячий красный цвет интуитивно не подсказывал, что это — нечто намного более жестокое. Взгляд Суо некоторое время был прикован к этому зрелищу. Воздух наполнили суматоха и крики, звуки перемешались, и Суо услышал, как кто-то простонал: «Похоже, это конец света». «Если так выглядит конец света, то он на удивление красив», — подумал тогда Суо без особых эмоций. Море, на которое он смотрел сегодня, являлось результатом того события. Увидев спутниковые фотографии, которые показывали по телевизору каждый день, он подумал про себя: «О, ясно, так значит, Южный Канто превратился в кратер и погрузился в воду, немного изменив форму этой страны». Теперь, когда он стоял там, на берегу упомянутого кратера, мысль: «О, так вот на что сейчас похоже это место», — промелькнула в его голове с чуть большей серьёзностью, чем раньше, но было непохоже, что погружение в реальность этого места сильно поразило его. После минутного раздумья Суо оттолкнулся от земли и с плеском прыгнул в море. Как только он погрузился, все звуки, слышимые на поверхности, исчезли без следа, оставив только бульканье воды в ушах, которое, казалось, заполнило всё целиком. В воде Суо увидел руины разрушенного мира. Почти ничего не сохранилось в своей первоначальной форме. Опустившись на дно моря, части вещей и предметов, некогда составлявших часть жизни людей, которые когда-то были живы, теперь оказались разбиты и поглощены песками морского дна. Видимость в воде трудно было назвать хорошей, но Суо разобрал, что всё это мало походило на обычное морское дно. «Ясно», — подумал Суо. И дальше это не вызвало в нём более сильных эмоций или впечатлений, чувства печали, негодования или сострадания; он продолжал смотреть на вид, простиравшийся перед его бесстрастными глазами, как на факт жизни. Так или иначе, он пробыл под водой так долго, как только смог, поднявшись на поверхность моря только тогда, когда воздух был на исходе. Он вынырнул гораздо дальше от того места, где нырнул, отчасти из-за того, что некоторое время плыл в океане, а отчасти из-за того, что его унесло течением, и он этого не заметил. Он обнаружил, что дедушка, который раньше был рядом с ним, теперь сидит далеко, а возле него почему-то стоит незнакомый мальчик. Суо не смог хорошо рассмотреть лицо мальчика из-за того, что его очки немилосердно отражали солнечный свет, но понял, что они были примерно ровесниками. Он также подумал, что соломенная шляпа, которую носил мальчик, на самом деле не подходила ему. Если быть точным, в качестве головного убора для подростка в небольшой летней поездке это был правильный выбор, проблема заключалась в этом конкретном подростке, который совершенно не сочетался с летом: он был бледным и выглядел так, будто даже никогда не потел. Суо встряхнулся, пытаясь избавится от воды, как бы тщетно ни было это усилие. Хотя яркое солнце быстро высушивало влагу с одежды, но липкое ощущение морской соли на коже всё равно оставалось. Дедушка встал и сейчас направлялся к Суо. Значит, он побыл здесь достаточно времени. Суо почему-то перевёл глаза, чтобы украдкой глянуть на незнакомого мальчика, который раньше стоял рядом с дедушкой. Мальчик сделал то же самое, глядя на Суо. Вспыхнувший интерес длился одно мгновение, и даже прежде чем к нему подошёл дедушка, Суо уже повернулся на пятках и зашагал прочь. В конце концов, у него и у незнакомого мальчика, который плохо сочетался с летом, даже не было возможности пройти рядом друг с другом.