Не знаю, когда я влюбился в ненавистного сводного брата

Чэн понял, что издал шум, когда Ванцзи на кровати застыл. Испуганные янтарные глаза остановились на нем, замершем в проеме, с рукой все еще лежащей на ручке двери. Он пришел сюда только убедиться, что все в порядке, когда стонущие звуки из комнаты сводного брата стали слишком громкими, чтобы их было комфортно игнорировать. Просто среагировал на шум, черт возьми, судя по силе звука, казалось, что Лань тут очень сильно страдал. И Ваньинь пытается убедить себя сказать все это ошеломленному парню на кровати, в комнату которого он ворвался без стука, но его рот так пересох, что из горла, вместо объяснений выходит лишь смущающее хрюканье. Цзян Чэн сказал себе, что только ради миссис Лань идет в спальню Ванцзи, а не потому, что его собственное сердце заходилось в ужасе, требуя бежать туда и убедиться своими глазами в безопасности Ланя. Ваньиню очень нравилась "новая" мама. И как бы сильно его не раздражал Лань Ванцзи, он был ее единственным сыном, женщина, скорее всего очень расстроилась бы, если с ним случилось что-то плохое, поэтому Чэн взял на себя обязательство приглядывать за ним, дома и вне его, хоть его никто и не просил делать это, а Лань еще и активно сопротивлялся, козел. Но госпожа Лань давала ему тепло, нежность, заботу и материнскую любовь совершенно бесплатно! И Цзян Чэн, все еще не привыкший получать все это от старших безвозмездно, решил, что беречь ее сына от совершения глупостей, было меньшим, чем он мог бы отплатить ей за доброту. Ни разу за год их отношений «мать-сын», Ваньиню не пришлось «зарабатывать» ее гордую улыбку или похвалу. Это значило слишком много для шестнадцатилетнего подростка, прожившего всю жизнь в двумя ежедневно скандалящими друг с другом родителями, которым не было, казалось, до него дела. И, когда о нем все же вспоминали, это было не для того, чтобы узнать как прошел его день, поел ли он хорошо, или что-то такое типичное для нормальных родителей и детей, а для того, чтобы напомнить, в чем еще он недостаточно хорош на их взгляд, и какие отвратительные черты характера и от какого из двух родителей он получил. Если кратко: Недостаточно хорош для отца, чтобы его любить и хотя бы один раз вспомнить о его дне рождения. И недостаточно благодарный, за все (!), что она терпит ради него, по мнению его матери. И сколько бы маленький Чэн не старался выслужиться перед ними обоими, насколько бы послушной собачкой он для них не был, этого всегда оказывалось недостаточно! Не имело значения, был ли он лучшим учеником в школе, которого всегда хвалили учителя; занимал ли он всегда лишь призовые места на соревнованиях спортивных или образовательных; нашел ли он себе подработку в четырнадцать, чтобы не обременять родителей тратами на себя; научился ли он готовить завтрак, обед и ужин на всех в десять лет… Похвалы никогда не было. Его заслуги никогда не признавались, как что-то стоящее. Наоборот, обесценивались. И только планка, до которой он должен был дотянуться с каждым разом становилась лишь выше и выше. С появлением в их жизни мамы-Лань, он наконец смог быть собой. Господи! Каким же огромным было облегчением, что ему больше не нужно тянуться за гребанным нимбом и вырастить пару белых крыльев за спиной, чтобы его любили. Ваньинь не знал, была ли его родная мама всегда сдержанной и холодной, или это несчастливый брак заморозил всю ее мягкость, но то, что мадам Лань сделала с ней всего за два года их отношений, уже было невероятным. Эта святая женщина изменила его маму до неузнаваемости! Конечно, мадам Юй, как и он сам, все еще была ужасно неуклюжей в открытом проявлении своей привязанности, но уже научилась, по крайней мере, не упрекать его по любому поводу, и не требовать все новых и новых достижений каждый день. Порой даже использовала ласковые прозвища, когда обращалась к нему. Он никогда и никому не признается, что прятался в своей комнате и плакал, первые несколько раз, когда это произошло. Возвращаясь в настоящее, в тот момент, когда дверь под его рукой легко и беззвучно распахнулась, и глаза Ваньиня поймали образ голого парня на кровати, чей красивый прямой член стоял напряженным и протекал ему на живот, он забыл, зачем вообще пришел туда. Лань Чжаню, первому надоели их молчаливые переглядывания, поэтому он вернулся к тому, что делал. - Либо иди сюда и… мммм… присоединяйся ко мне, либо… ч-черт.. выйди, чтобы я закончил, - пробормотал он, возобновляя скольжение по блестящему от смазки фиолетовому дилдо* в своей заднице. Его опьяненные похотью глаза не отрывались от промежности Чэна, только тогда Цзян понял, что касается себя через джинсы, где его собственный пенис открыто сообщал о разрывающем штаны желании присоединиться к "развратной вечеринке". Видимо, следовало уже признаться себе, что его сексуально привлекал сводный брат, и так как они не были связаны кровью, не было в действительности никаких причин, кроме его собственной неуверенности, почему бы они не могли переспать. - Присоединиться? Пытаясь придать своему голосу, некое подобие незаинтересованности, протянул Ваньинь, но возможно это была бесполезная попытка, потому что его глаза не переставали жадно блуждать по голому и вспотевшему телу Ланя, лежащего на кровати с раздвинутыми в приглашении длинными ногами. - Мгм, залезай сюда, засунь.. ммм… свой член в меня и н-нам обоим может быть очень хорошо, - продолжая неторопливо раскачиваться на игрушке, прошептал Ванцзи, закрыв глаза и запрокинув от удовольствия голову, - или.. ннгхх! …или ты можешь выйти за эту дверь, и в одиночестве, убого толкаться в свой кулак. Чэн не стал ждать очередного приглашения, которого могло и не быть, он быстро двинулся к застеленной синими простынями кровати, на ходу теряя одежду. Лань Чжань нетерпеливо вынул из себя дилдо едва только Чэн забрался на матрас, и спешно накинулся на него. Ваньинь не успел сориентироваться, как оказался лежащим на спине, а Лань сидел на нем сверху и целовал его в губы, отчаянно, голодно, торопясь и используя слишком много зубов, чтобы это было приятно. Заставлял задуматься, не был ли это вообще его первый поцелуй?! - Тсс, потише, тигренок, - посмеиваясь, упрекнул Цзян, используя свое лучшее физическое развитие, чтобы поменять их местами и прижать Ванзци, впавшего в бешенство, под собой. Лань, недовольный тем, что его удерживали, зарычал и принялся бороться с удвоенной силой. - Пожалуйста, Чэн. Беспомощно заскулил он через пару минут бесполезной «драки», намертво обвивая талию сводного брата ногами. – Не будь засранцем, дай мне эт.. АХХ! Вскрикнул Лань Чжань изумленно и потеряно, сильно царапая предплечья Ваньиня за причиненную боль, когда мужчина неожиданно втолкнул в него весь свой размер одним быстрым движением. - Нет, стой, п-подожди, - запричитал он, когда обрел голос, прижимаясь к Цзяню, и мешая двигаться. – Ммм… дай мне минутку. Чэн наполнял его так сильно, давил на каждую чувствительную точку внутри. Ванцзи запоздало подумал о том, что не успел даже взглянуть на размер чудовища, которое его брат прятал в штанах, прежде чем «оно» оказалось внутри него. А следовало бы, потому что то, что в него впихнули, определенно, было гораздо больше его игрушки. И толще. - М-могу я? Услышал он возле своего уха напряженный голос Цзяня, слова звучали искаженно, невнятно, будто с трудом прошли сквозь сжатые зубы. Ваньинь действительно очень старался удержать кипящую в нем потребность толкаться, жадно брать. Его сильные бедра и руки дрожали от перенапряжения. - Ага, - кивнул Лань Чжань, чувствуя, наконец, как боль сменяется удовольствием, чужой размер больше не "разрывал", а приятно распирал его. – Да, давай. Двигайся. Цзян Ваньинь осторожно прижал руки Ланя, явно склонного сильно царапаться, к кровати, прежде чем начал плавно вытягивать себя из плотного канала его попки. В какой-то момент, глаза Чэна случайно зацепились за брошенный в стороне яркий силиконовый фаллоимитатор, который на вид казался короче и тоньше, чем его пенис, поэтому постарался двигаться аккуратно, полагая, что парню под ним может быть тяжело принимать его, если он сразу задаст брутальный темп. Он не был уверен, был ли это первый секс Ланя с живым партнером, и не собирался спрашивать, твердо убежденный, что придурок просто посмеется над ним, поэтому принял решение действовать полагаясь на свое чутье, и перестраховаться. Цзянь Чэн начал с коротких толчков, едва покидая тело льнущего к нему Ванцзи, он тут же мягко возвращался обратно. Долго целовал, тяжело дышащего и тихо поскуливающего под ним парня, насколько мог терпеливо уговаривая расслабиться и довериться. - Быстрее… Подталкивает Лань Чжань между вдохами, через некоторое время, ударив робеющего Чэна пятками по заднице. И Цзян, рассерженный тем, что засранец не понимал хорошего отношения, решил дать ему то, о чем он самоуверенно просит и толкнулся резче. Ваньиню понравился надломленный, болезненный звук, который издал в этот момент Ванцзи, он хотел заставить его снова звучать так для него. Он провел губами по по гладкому подбородку Ланя. Целуя, покусывая, облизывая посасывая на пути соленую от пота и зарумянившуюся от возбуждения чужую кожу перешел на шею, ключицы, грудь, наслаждаясь тем, как Лань Чжань вздрагивал под ним и хныкал. Чэн не оставлял следов, пока не добрался до участков кожи, которые, как он знал, будут скрыты под одеждой, и тогда он позволил себе пиршествовать. Он кусал, достаточно сильно, чтобы на этом месте позже расцвел огромный синяк. - АХ! Цзян Ваньинь! Взвизгнул Ванцзи, несколько прозрачных обиженных капель упали из его глаз на особенно сильном укусе. Увидев это, Цзян Чэн не думая больше ни о чем, сразу отпустил руки Ланя на свободу, и нежно вытер выступившие на чужих ресницах слезы, но чего он совершенно не ожидал от Лань Ванцзи, так это, что парень в этот момент прижмется щекой к его ладони, выпрашивая новую порцию нежности для себя. «О, кто-то у нас тут очень любит нежные прикосновения», - мягко фыркнул Ваньинь про себя, ухмыляясь, и беззастенчиво разглядывая светящееся от чистого удовольствия лицо Ланя, глаза которого были удачно закрыты. Прошло совсем немного времени, прежде чем Цзян Чэн принялся толкаться сильнее. Ванцзи пришлось обнять его шею руками, чтобы его тащило по влажным простыням. Чэн его будто наказывал за что-то, почти каждый новый толчок выбивал из него весь воздух и заставлял вскрикивать. А совсем скоро, полностью потерянный в постоянно повторяющемся ощущении безжалостного скольжения члена внутри него, Лань Чжань едва ли мог вспомнить, как дышать. Край его ануса горел. Изо рта вылетал какой-то малоцензурный и совершенно не фильтрованный бессвязный лепет. А руки Ваньиня на его бедрах ,оставляли синяки, хватая его невероятно крепко, не позволяя ему ни на миг сбежать от своих почти жестоких толчков. - Давай, Лань Чжань, - мягко зашептал Цзян в шею беспрерывно скулившего Ланя, - ты так справился, малыш, давай, ты можешь теперь кончить. Цзян Чэн не знал откуда взялись эти слова, они просто пришли в его голову, и раньше, чем он успел подумать об этом, они уже слетали с его языка. Но самым удивительным и горячим, он всегда будет так считать, было то, что Лань Ванцзи послушался его, едва «команда» прозвучала, как Лань тут же кончил с громким удивленным криком. По широко раскрытым глазам сводного брата, Ваньинь предположил, что тот и сам был шокирован случившимся не меньше его. Дырочка, которая пару секунд назад была мягкой и расслабленной теперь сжималась, как адские тиски, из-за чего Чэн едва мог двигаться в ней, только покачивать их все еще соединенную нижнюю часть тела, пытаясь получить больше массажа-стимуляции от стенок ануса, беспорядочно сжимающихся по всей его длине и ждать. - Ммм, – болезненно застонал Ванцзи, который вернулся с пика оргазма, и прикусил губу, когда пальцы Чэна, как чертовы гвозди, впились в плоть его бедер, пока тот пытался поймать свое завершение. Теперь, когда его оргазм уже пришел, толчки и тяги, где нижнюю часть его тела все еще использовали, вызывали дискомфорт, но Лань Чжань старался лежать неподвижно, не сжиматься, и сосредоточенно гладил длинные темные липкие от пота волосы сводного брата, пока он не зарычал и не задрожал над ним. Через несколько коротких секунд, Чэн морщась вытащил себя из опухшей красной дырочки, и упал на матрас рядом с Ланем. Он хотел спать. Ваньинь притянул замершего Ванцзи ближе к себе, положил руку ему на поясницу, закрыл глаза, и принялся рассеянно поглаживать его по спине, пока парень не расслабился в его руках. - Хочешь, чтобы я помог тебе прибраться? – зевая, спросил он в макушку Ланя, немного надавливая на поясницу пальцами, которая у того скорее всего болела, как ад, хоть он мужественно и играет тут в гордого воина. Останься у Чэна хоть какие-то силы, он бы посмеялся над своей шуткой, но их не было. Лань Чжань же не знал, куда делась вся его смелость, с которой он так бесстыдно приглашал Цзян Ваньиня заняться с ним сексом, но вот он сейчас, умирает от стыда, прячется на груди у неожиданного любовника, который, кстати, его недолюбливает, но почему то все еще не вернулся в свою комнату, а... заботится? - Мгм, - только и смог промычать он, избегая смотреть Цзяню в лицо, все еще неуверенный было предложение серьезным или издевкой. Ванцзи хотел знать, откуда его странный, замкнутый и скорее пугающий людей, чем располагающий к себе сводный брат столько знает об анальном сексе, но спросить прямо, было стыдно, поэтому он прикусил язык и закрыл глаза, выбирая сон, вместо беседы по душам. Он быстро забывает таинственный сердитый укол возникший в его груди, когда он подумал о сексуальном опыте Чэна, который он набрал с кем-то, возможно, даже с той рыжей девушкой, из их школы, или с тем болтливым брюнетом, обожающим соревноваться с Ваньинем во всем. Проигнорировать "укол" нетрудно, списать его на усталость еще легче, ведь он еще не понимает его истинной природы. Дальше Лань Чжань лежал, отдыхал, почти дремал, пока Чэн бережно вытирал беспорядок между его ног и на животе. С этого дня и началось, что он часто ночевал в комнате Ваньиня, впрочем, он проскальзывал в его комнату в любое время суток, пока никто из взрослых не видел. Он почти стал считать ее своей второй комнатой, с молчаливого согласия Цзяня.