сейчас

1. Сперва (где-то на пятый день их работы вместе) он просто говорит ей: — Ну что, иди. Вот так. В лоб. Слова ползут по позвоночнику, от них какой-то металлический привкус во рту. Она тупо поворачивается, (немного резковато) смотрит ему в лицо — открыто, доверчиво. Будто делала это всю свою сознательную жизнь. Встречается с ним глазами. Минуту они молчат. Да и стоят в лесу, ну около того дома, ну и по всей видимости внутри сейчас (точно) произойдет убийство. Нужно действовать — быстро и четко. Так ее учили. Так она должна сделать. Так это чувствуется. Сейчас так. Вроде как. — Куда? — Туда. — Одна? Он щурится. Солнце легко касается изгиба его губ, потом носа. Она смотрит. Внутри все дрожит. Ну не пошлет же он ее на смерть, правда? Хотя… это же Меглин. От него можно ожидать чего угодно. Сука. — Ну иди посмотри, что делают. — Я?.. Он вздыхает. И выходит это так естественно, так обычно. — Мне что-то двух глухих на сегодня многовато… Момент теряется. Она ежится. — Но я без оружия. — Я метод взял. Тогда она и следует его методу. Ну, а потом и своему сердцу. 2. Меглин пьет. Он невольно прикусывает язык, морщится. Ставит бутылку на стол. Стакан все еще вертится у него в руке. Есеня смотрит. У нее уже выроботалась привычка — это немного похоже на то, как ты исследуешь зацепки. Как ты ведешь дела. С головой, ну и по самое дно. Смотреть вот так вот на Меглина. Будто он — одна из загадок. И он делает еще один глоток, он жмурится, немного покачивается со стороны в сторону, говорит: — Чего? А ты-то думала… — Ничего я не думала. врешь. так хорошо врешь. господи — Ты-то думала, что попадешь к какому-то детективчику, который… Есеня отворачивается. Это в нем говорит алкоголь. Это в нем говорит прошлое, (черт знает, что было у него в прошлом), это говорит все его тело — невербально, просто. От этого хочется побыстрее убежать. От этого иногда сдохнуть хочется. Есеня закрывает глаза. — Который что?.. — тупо выдает она. — Поздно уже. Спать иди. Меглин поворачивается и бредет в соседнюю комнату. — А как же тот монстр, которого мы не поймали? Он же еще на свободе. Завтра нужно поднять всю полицию, Меглин. Я серьезно, а сейчас- Слышно, как скрипит кровать. — Все мы немножко монстры и немножко люди. Спать иди, говорю. 3. Он ломает ее мозг быстро — вначале это способ общения, потом — случайные касания. Прикоснуться к коленке. Потрепать по плечу. Провести пальцами по голой ноге в комнате, где полно ментов. Подать руку, чтобы потом накрыть почти всем телом, придавить в матрасу, сказать — ну че, жертвой будешь? никогда не поворачивайся спиной. Оставить маленький поцелуй в губы на День Рождения. Сидеть (безучастным) на стульчике, ничего не делать, слушать, как она говорит, как желает. Осознавать, как она пахнет. Как от нее несет бесстрашием. Но Есеня сдается. Один раз, да и только в его руки. — Ты знаешь, я людей не очень люблю, и они отвечают мне взаимностью. Мне тебя более чем достаточно. Фыркнуть. Сесть рядом с ним на переднее сидение машины. Отвернуться к окну. Перетерпеть ломоту в теле. Перетерпеть надлом мозга, ну и такой же (страшнее) надлом сердца. Он умен, но он не понимает, что делает. Есеня лжет сама себе. Поэтому, когда они ночуют вместе — его дом, придорожный мотель; похер, — она думает о том, какой на вкус его рот. Рот, что выдает эти гениальные идеи. Рот, который не умеет, не способен утешать, только колкости бросать, ну и такие же очевидные фразы. Что будет, если поцеловать этот рот? А что будет, если позволить ему делать все то, что он сам пожелает? — Думаешь? Так поделись. Может чего и научилась. Есеня смотрит ему в лицо. — Ты бы не мог перестать пить? От тебя несет, как от- — От чего? А ну-ка. Есеня прикусывает губу. Руки Меглина крепко держат бутылку. Его палец ведет какие-то узоры на горлышке. Таким только горло перерезать — глубоко, кроваво. — Сам знаешь. — Во как. Он улыбается. Долго улыбается. Улыбка может значить многое, но в этот раз это — я люблю тебя. (даже если сам не осознает) Такое бывает. Правда. Они вместе пережили бог знает что. И крови было вылито бог знает сколько. — Иди сюда. Есеня мотает головой. Такое уже проходили. За окном барабанит дождь. — Ты душ, все-таки, освободил, как я вижу? — Да, я освободитель душа. Она улыбается в ответ. 4. С ним можно быть собой. Он правда не смотрит на ее синяки на скулах, ему все равно на то, как у нее торчат волосы после очередной погони. Ему все равно, что она напялила какие-то странные серые штаны, а поверх на футболку надела старую джинсовую куртку. В ее отделе бы не поняли. Смотрели бы, как на сумасшедшую. От нее пахнет потом, ну и ему все равно. Это все прекрасно. Есеня влюбляется. — Если хоть волос с её головы упадёт, пожалеешь, что на свет родился. Меглин смотрит на убийцу. Есеня умирает. У нее на губах раны, на ребрах гематомы. В сердце большущая дыра. Он на секунду поворачивается к ней, говорит: — Спрашивала, как жертвой не стать? В стае держаться надо. Нам с тобой. Вместе. Всегда, Меглин. Он спасает ее. Они сидят в скорой — заебанные, поломанные, выжатые. Есеня наклоняется и касается лбом его плеча. Он не обнимает в ответ. Он даже не смотрит. Он в себе. Его можно понять, на самом-то деле. — Я- — Мгм? — Поехали домой. 5. Кактусы повсюду. Бутылки повсюду. Есеня решается. Она лежит на кровати — прислушиваясь, не двигаясь. Рядом лежит Меглин. Он спит. Его дыхание медленное, равномерное. Есеня прикусывает губу. Она ведет рукой вниз, пальцы поддевают резинку пижамных штанов. Зажмуривается. Сильно-сильно. Рука проникает под белье. Одно движение — она едва сдерживает свой стон. Она представляет, как он целует ее. Как он касается ее груди, а потом вдавливает телом в матрас. Как пальцами касается живота, как- — Что ты делаешь? — вдруг спрашивает он хриплым голосом. Серьезно? Он же понимает. Он должен понимать. — Ничего… Выходит тупо, выходит очень тупо, потому он поворачивается. Сперва смотрит только в лицо — долго, открыто. Потом взгляд переходит на ее руку, скрывается где-то под тканью штанов. Есеня не дышит. — Ты не умеешь врать. — Не правда. Я хорошо вру. — Не мне. — Ты не особенный. Он не отвечает. Осторожно протягивает руку и касается ее предплечья. Есеня всхлипывает. Он немного ведет ниже, его ладонь останавливается поверх ее руки около резинки пижамных штанов. — Долго об этом думала? Не ответить. Отвернуться. С ним нельзя. Но… пожалуйста. Хотя бы один раз. — Нет. — Долго обо мне думала? — Меглин. Это как предупреждение. Это — провал. Есеня сжимает бедра. Он улавливает это движение. Он перестает дышать, а потом ведет рукой ниже, касаясь ее под бельем. Она тут же подается вперед. Границы стираются. Они так хорошо понимают друг друга. Меглин двигает пальцами — глубоко и хорошо. Будто пытается рассказать о всем, что таится где-то позади его головы и сознания. Ему так… нужно. — Родион… Не проходит и минуты — Есеня выгибается. Она зажмуривается, она пропускает громкий стон. Он тут же сцеловывает его с ее губ. И так все и происходит. Потом — она касается его лица. Потом — она касается его ремня. Он уже твердый. Он уже — умирает, когда ее ладошка накрывает пах через джинсы. Он мертвый, когда она касается его так, чтобы кожа к коже. Он опять живой — когда в ней. Глубоко. Мокро. Горячо. Они — друг для друга. Вечность; Движения рваные, дикие, слишком эмоциональные. Им есть, что сказать. Им есть, как это сказать. Наконец-то так открыто. — Я- — Знаю. Он целует ее. Сегодня они счастливы. 6. Фыркнуть. Сесть рядом с ним на переднее сидение машины. Отвернуться к окну. Перетерпеть ломоту в теле. Перетерпеть надлом мозга. Тогда она и следует его методу. Ну, а потом и своему сердцу.