***
События минувшей ночи не дают покоя всем, кто был в них задействован. После того, как Намджун разбил телефон Чонгука, компания направился к машине. Алёна еле брела, Даша всячески пыталась её поддерживать, чтобы та не упала. Как только они вышли на воздух, Кан сделала глубокий вдох. В этот же момент все чувства и ощущения смешались, голова закружилась сильнее, почва под ногами стала такой шаткой, как будто началось землетрясение. – Вы это чувствуете? Это что землетрясение? – с широкими глазами и дурашливым голосом говорит она. Даша с Намджуном лишь удивленно смотрят на эйфоричную Алёну, которая говорит медленно, но плавно, словно рассказывает им какой-то секрет. – Это Экстази. Подонок, – зло проговорил Джун. – Экстази? Он дал ей наркотики? – переспросила Даша и почувствовала, как злоба подходит к горлу и становится там комом. – Надо её прокапать, – как только Намджун это озвучивает, Алёна хватается за первый попавшийся сук дерева и падает на землю, раскатываясь громким смехом. – Вы похожи на белок, – тыкает пальцем в окружающих её коллег. Но это веселье длилось недолго. Тут же оно сменяется на не самое лучшее ощущение. Интоксикация. Всё, что только можно выходит из хрупкой, пьяной и «обдолбанной» девушки. После этого длительного процесса, Джун протягивает ей воду и командует: – В больницу не поедем. Все узнают, – серьезно смотрит на Дашу, но при этом с сожалением, видя состояние её подруги. – Вопрос сейчас будет странный. У вас дома есть капельница? – Ответ не менее странный. У нас есть всё, – отвечает Даша. Видя удивленное лицо Джуна, продолжает: – Настя притащила нам мини процедурный кабинет. У нас даже есть физиологический раствор, глюкоза и «Регидрон», стерильные шприцы, иглы, обезболивающее и пластыри с бинтами. – Отлично. Тогда поедем к вам. Я всё сделаю, – нажал на кнопку ключей от ауди. Намджун, конечно, не промах, любит спорт и спортивные машины. Интересно, что еще в его вкусе? Или кто.***
– Уже проснулась, – внимательно смотрит в глаза Джин. На эти слова ей нечего ответить. «Что делать? Хочу сбежать. Что делать?» – кажется, миллион маленьких человечков, которые помогают ей справиться со всей этой ситуацией, разом начали бегать и кричать. – Пьяная что ли еще? – махает он перед ней руками и проходит в сторону кухни, садясь за стол и откусывает сочный яркий персик. Он был максимально домашний – растянутая белая футболка, длинные пижамные штаны в бело-синюю клетку и пушистые белые тапочки. – Доктор Ким, здравствуйте. Давно не виделись, – отвечает Настя и уже ругает себя в голове за тупость. – Доктор Ким? – спрашивает Джин, заливаясь смехом, – то есть уже не противный мужик, который во всем виноват? Настя начинает перебирать все значимые события ночи. Шоты. Самбука. Текила. Водка (фу, гадость). Танцы. Противный и одновременно красивый кореец, который выбесил её. Снова водка. Телефон. Номер контакта - «Ким Сокджин». «Вот же черт» – проносится в голове и еле не срывается с губ. – Доктор Ким, простите. Я не должна была вам звонить. Думаю, в этом случае лучше перейти снова к пейджерам, чтобы там всякие не звонили. Пьяные, – отрывисто произнесла последнее девушка. – Мне часто звонят пьяные девушки. Студентки. Медсестры, – улыбнулся Джин, откидываясь на спинку стула, кажется, погружаясь в воспоминания. – И вы так же часто приезжаете за ними в клуб на развозку? – саркастично выпалила Настя, чтобы вытащить его из своих грез. – У вас тут похоже тоже интересный вечер был, – берет в руки пустой бокал со следами от рук и губ на нём. – Конечно. Ты же не думаешь, что я всю ночь ждал, когда ты мне позвонишь, чтобы назвать козлом? – резко перевел взгляд на девушку Ким. – Я такого не говорила. Неправда, – начала повышать голос Настя. – Да? Я тебя пытался разбудить, чтобы ты сказала адрес куда тебя отвезти. В ответ услышал: «Отстань, козел, не будешь ты меня учить корейскому», – довольно пролепетал Джин корейском с акцентом. У Насти резко пересохло в горле. Вся ситуация была очень неоднозначна. Как выбираться из нее она совершенно не знала. – Доктор Ким, – начала девушка, как вдруг заметила свою сумку и обувь у входа, из сумки красовался телефон с кошельком. Бинго. – Прошу меня простить. Это было очень непрофессионально с моей стороны. Глупо. Обещаю вы меня больше не услышите и не увидите. По возможности, конечно. – То есть, – театрально начал Джин, – всё, что было между нами, – поджал руки к уровню ключиц, показывая импровизированное одеяло, – ложь? – округлил глаза, ожидая ответа девушки. – Доктор Ким, вы не выносимы, – сказала Ан и развернулась в сторону выхода. – Джин. Мы договорились на ты, – ответил он и добавил вслед:– Позвони мне. «Думаю, это не конец. Концерт только начинается» – с этими мыслями Настя вышла на холодный воздух, совершенно не понимая какой это район Сеула, в какую сторону ей идти и как пережить следующую неделю, потому что всё это так просто не закончится. Однозначно.***
Выходные пронеслись также незаметно, как и начались. Для каждой из девушек они завершились новыми ощущениями. Алёна познакомилась с веселыми таблетками и отходняком. Даша почувствовала поддержку от совершенного чужого человека, но это было так приятно. Настя снова встретилась с чувством стыда и сожаления. Так бывает, когда она очень сильно расслабляется. Но было кое-что общее у подруг. Головная боль в обнимку с любимыми. Кроватью и несосчитанными стаканами воды. «Если так будут проходить каждые выходные, то мы не доживем и до конца месяца» – пронеслось в голове у каждой в вечер воскресенья. Новая неделя. Новые испытания на прочность. Утро выдается сумбурное и безумное. В каждой комнате летают книги, блокноты, невыглаженная форма с халатами. – Где мои чёртовы носки? – раздраженно произносит Даша и снова направляет взор к зеркалу. – Не могу поверить, что доктор Ким провел здесь всю субботу и мы не переставали говорить. Как мне себя с ним вести? – неожиданно Даша покрылась румянцем. Алёна чувствовала смятение и не понимала поступок Чонгука. Это было жестоко и как-то по-детски мстительно. «Новый день. Новое всё» – сделала вдох и подумала про себя Алёна, убирая волосы в пучок. Подруги спешно направлялись в больницу на новую смену, проверяя свои сумки с вещами, как будто опаздывали на поезд. Запыхавшись, они еле успели к началу, когда для них открылась дверь конференц-зала. Сегодня впервые ординаторы могли послушать доклады врачей со всех отделений. Само заседание обещало быть долгим, как минимум час. Подруги уверенно зашли в зал, пытаясь найти удобное место, чтобы всё было хорошо слышно и видно. Заседание происходило в том же привычном месте, но сегодня оно казалось гораздо больше и передавало ощущение волнения и важности. Огромный поток врачей заполнил это место. Большая часть ординаторов устроилась справа от центральной трибуны. По центру зала сидели врачи, в том числе всем известные кураторы различных отделений. Девушки заняли примерно один и тот же ряд, что и Пак Чимин, только на разных трибунах. Началось заседание. Все внимательно слушали главврача. Неожиданно многие взоры ординаторов были обращены к Чонгуку. Любимому сыночку. Кого-то он раздражал или даже вызывал ненависть, кто-то хотел с ним сблизиться, кому-то было все равно. К последней категории не относились ординаторы. У каждого была эмоциональная привязка к этому студенту, что не могло не забавлять самого Чона. Ему это давало уверенность в своей значимости и влиянии. Подруги же никак не придавали значения всем перешептываниям в его сторону. Но у одной из них складывалось чёткое ощущение постороннего взора на её персоне. Настя не хотела признавать, что события выходных распространяются на то, что происходит в больнице. Как говорится, что было в бойцовском клубе остается в бойцовском клубе. Но мы не в бойцовском клубе, и здесь нет такого правила. Долго она не решалась повернуть голову в сторону трибуны врачей, но, наконец, навязчивое ощущение взяло верх. Девушка поворачивает голову и видит три пары заинтересованных глаз на ней. «Неужели я так плохо выгляжу? Или наизнанку форму с халатом надела?» – проносится в голове, и непроизвольно Настя опускает свой взгляд вниз на рубашку от костюма и на халат. Конечно, всё с её внешним видом в порядке. Вновь поднимает глаза и видит, как рядом сидящий Сокджин что-то в очень оживленной форме рассказывает Чимину и Намджуну, и те снова чуть ли не выглядывая смотрят на девушку. «Я в жопе» – проносится в голове Насти. – В итоге я собирал систему для капельницы. Сто лет этим не занимался. Кажется, это было в прошлой жизни, – через одно пустое сидение говорил Намджун, обращаясь к Джину, как в конце фразы его перебил Чимин: – Джун, ты даже на выходных занимаешься работой, – делает звучный глоток кофе из бумажного стаканчика Чимин. – Ты ему не сказал? – удивленно спросил Джин. – Не сказал что? – сквозь шум вопросительно смотрит Пак на Джуна. На какое-то время повисло молчание. – И чем вы таким занимались? – улыбнулся Чимин. – Мы были в клубе. И ты не поверишь, – смеясь говорит Сокджин. – Джун чуть не избил ординатора из нашей больницы. – Что? – поперхнулся Пак, направляя свой взор на Намджуна. Тот лишь напрягся, понимая, что это было очень непрофессионально, но тогда эмоции взяли верх. – Долгая история. Но скажу одно. Зря ты выписал свою любимицу Ан, – заинтриговал Чимина Джин. После чего Пак уставился удивленно на студентку. – Ты что хотел ее ударить? – вопросительно посмотрел на Джуна вновь Чимин. – Она, конечно, бесячая, но даже я не хотел бы этого. – Что ты мелишь? – раздраженно заявил Джун. – Мы пили у Джина и уже легли спать, как в полтретьего ночи звонит это чудо, – указывает на Настю, и они снова одаривают её вниманием. – Она позвонила мне ночью и начала такое говорить, – со смехом начал лепетать Джин. – В любви что ли признавалась? – выгнул неодобрительно бровь Пак без каких-либо эмоций. – Да какое там. Назвала меня придурком и начала во всем обвинять. В итоге мы поехали в клуб, а там она в хлам на танцполе. И подружку ее колесами накормил любимчик Соджуна, и по совместительству, сын главврача, – все взгляды устремились на главврача больницы. – Ты серьезно? – удивленно спросил Чимин и округлил глаза. – Да. Редкостный урод. Я капал ее оставшуюся ночь и утро, – добавил Намджун, но их разговор резко оборвал Хосок, который одернул друзей, потому что те создавали гул и терпение главврача подходило к логическому завершению.***
После длительной конференции и перешептываний со всех сторон на разные темы, вновь огромный поток белых халатов устремился в холл приемного отделения. Каждый ординатор как будто готовился к марафону, чтобы успеть за своим куратором. Но на входе их ждало препятствие в виде Пак Чимина. – Сели на места, – властно сказал Пак, и все ординаторы как послушные птенчики сели на стулья. – Сегодня для вас такой же неожиданный день, как и всегда. В этот день мы работаем с ожоговым центром, а значит, что сегодня к нам повалятся ожоги со всего Сеула. В связи с чем профиль хирургии сможет ближе познакомиться с пластической хирургией. Психиатры, конечно же, будут и ваши любимчики, который думают, что пол – это лава, а кипяток – это целебная вода и захотят поучаствовать в челлендже «облей себя и еще 20 человек из твоего психиатрического интерната на краю города». Педиатры, без комментариев, вы знаете, что дети – это огромная часть таких пациентов, поэтому сегодня вы на приеме и перевязках. Мои птенчики из терапии, сегодня для вас «День гипертонии», будете бегать как ненормальные с тонометрами и мерить всем давление, а себе в первую очередь. Анестезиологи работают вместе с хирургами. В принципе, как и обычно. Конец, – говорил он как всегда саркастично, но голос его имел приятный бархатный оттенок, что заставлял присутствующих девушек испытывать что-то большее, чем страх к этому язвительному врачу. Но не всех. После длительной речи Чимина все почувствовали усталость, хотя день только начался. Все по одному стали выходить из зала, как в дверях за локоть Настю поймал Пак со словами: – Разве при выписке я не говорил, что тебе не рекомендовано пить две недели? – на что девушка лишь молча смотрела на руку, которая до сих пор её удерживает. – Не тактично звонить ночью кураторам, – внимательно и строго сказал Пак. – Вы когда пьете тоже все свои правила придуманные соблюдаете? – перевела взгляд с руки на глубокие серые глаза врача. – В следующий раз позвоню не куратору, – вырвала руку и пошла к Пак Соджуну Настя, оставив Чимина с новой подпиткой язвительности. Как только она отошла от него на пару шагов, поняла, что сказала, и как это выглядело. Даша была окрылена счастьем, что сейчас будет такой наплыв пациентов её профиля. Двадцать пациентов в приемнике – это сказка. Если бы она произнесла это вслух, скорее всего, стала бы двадцать первым. Как верные собачки, двое ординаторов психиатрии остались в приемном отделении в ожидании новых пациентов. – Как только увидите острых пациентов без меня туда не заходите, вызовите по номеру телефона, – строго наказал им Хосок. – Вам понятно, доктор Хван? – обратился он к Даше, но та лишь кивнула. Её голова была забита мыслями в предвкушении от новой встречи с психиатрией и, конечно, страхом, что там сильные ожоги. «Блин, они же все красные, в пузырях, возможно кровавые и будут кричать от боли. Лучше бы просто кричали в бреду» – подумала она. – Вам помогут ординаторы с хирургии, – добавил Чон и ушел в сторону лифта. «Надеюсь, мне дадут Настю, и мы сработаемся, как в прежние студенческие времена» – снова закинула голову в раздумьях Хван. Они прерываются, как только на пороге приемного отделения показывается сотрудники первой скорой помощи. – Мужчина, 55 лет, ожоги 3 степени на внутренней поверхности рук и ног, спине, животе, оценить площадь поражения не представляется возможным, не дается осмотру, кричит, сделали ампулу транквилизатора, психиатрический анамнез. Кто берет? – вопросительно смотрит он на столпившихся врачей в белых халатах, которые казались лишь делали умный вид, а по факту не поняли ни слова. «Мой шанс. Надо брать» – думает Даша и непроизвольно говорит: – Я беру. Доктор Хван, – перехватывает личную карту из рук врача скорой помощи. Со стороны за этим наблюдает Пак Чимин и одобрительно кивает, но никто этого не замечает. Ему всегда удается оставаться не замеченным, словно шпиону. – Хорошо, думаю он «острый» с психозом. Скоро подействует лекарство и его отпустит, – напоследок сказал врач, который привез пациента. «Острый. Должна ли я вызвать доктора Чона? – проносится в ее голове, вспомнив слова наставника. – Он скоро станет спокойным. Зачем его звать? Мне нужен лишь хирург, и желательно парень, чтобы тот его держал. Прости, Настя». Было ощущение, что всё, о чем думала Даша было слышно и за пределами её головы. Потому что как по велению пальцев перед ней возник хирург в лазурно-зеленом хирургическом костюме. Бинго. Он мужчина. Да еще какой мужчина. Со стороны Тэхен казался для нее заучкой, первым в классе, чересчур умным, ему не хватало лишь очков и вечно поднятой руки за партой. Но сейчас перед ней статный, красивый и уверенный молодой человек, который не производит впечатление заучки или зубрилы. Он производит впечатление… «Мишка. Такой уютный» – снова всплывает в голове у Хван. – Привет, я Тэхен. Хирургия, – кратко и лаконично говорит Ким, но при этом не кажется грубым, скорее наоборот. –Даша. Ты как раз кстати, – ответила она и не заметно для себя сразу перешла на «ты», хотя знала, что не все приветствуют такой резкий переход при первом же знакомстве. – Вот наш пациент, – указывает на мужчину, что с подозрением смотрит на окружающих, но не издает ни звука. – Минуту назад он кричал на врача скорой помощи. Возможно, начал действовать транквилизатор, что ему вкололи, – добавила девушка. – Давай займемся им как следует, – с улыбкой сказал Тэхен, уверенно взяв на себя управление каталкой, чтобы занять смотровую комнату в отделении.***
Сегодня, конечно, всё внимание приковывали пациенты психиатрического отделения. Несмотря на все это, поток других пациентов не уменьшался. Одна за одной приезжали скорые с детьми, по два человека в ней. В одном из детских садов прорвало трубу с горячей водой в тот самый момент, когда дети вернулись с прогулки и отправились на обед. Крики больных из психоневрологического интерната и плачущих деток слились в один. Раньше здесь был хаос, но сегодня пол накалился быстрее, чем обычно и кажется готов рухнуть в любой момент. – Это настоящее безумие, – произносит вслух Алёна, не надеясь, что ей кто-то ответит. – Сегодня нам надо хорошо поработать, – слышит за спиной приятный знакомый мужской голос. – Доктор Мин, здравствуйте. Розэ и Субин принимает двоих детей. Ждем нового поступления, – сказала Алёна с полным уважением к собеседнику в голосе. – Почему ты не отвечала на выходных на мои звонки? – пропустил мимо ушей всю информацию о других ординаторах Мин. Алёна замялась. Девушка была уверена, что их общение никогда не перерастет во что-то личное. Для нее Мин Юнги, в первую очередь, наставник, учитель, который направляет всю свалку её знаний в правильное русло, чтобы помогать их маленьким пациентам. По крайне мере так она думала в первые дни. – Всё так сумбурно было. Настя потерялась в Сеуле, знаете, у нее проблемы с ориентацией на незнакомых улицах, особенно в незнакомом районе, куда ее занесло, – еле улыбнулась Алёна, вспоминая как подруга описывала своё местоположение: «Здесь два дерева и лавочка, а еще у меня садится зарядка». Юнги лишь вопросительно посмотрел на собеседницу, показывая своим видим, что он явно хотел услышать совершенно другое, как вдруг его возмущение прервала сирена новой скорой, которая только что подъехала к больнице. – Девочка, Лия, 5 лет, ожог кистей 3 степени, предположительно ожоговый шок, – громко и чётко сказал мужчина и всучил Алёне пациентку, не дожидаясь её ответа. «Какой-то он грубый» – пронеслось у нее. При осмотре Алёна заметила ярко-красное окрашивание ладоней, но ожог распространялся и выше до уровня локтевого сгиба обеих рук. Имелись множественные пузыри с мутной жидкостью с примесью крови, на некоторых местах имелись серо-коричневые корки. Лицо малышки также было красным, но не от ожога, а от слез и истошного крика по пути в больницу и продолжающегося сейчас. Она лишь на секунду замолчала, жадно глотая воздух, чтобы закричать с новой силой. Боль была невыносима. – Неужели они её не обезболили? – произнесла девушка риторический вопрос, как вдруг услышала ответ: – Конечно обезболивали, или, думаешь, ты здесь одна такая умная? – послышалась из-за спины мужской властный голос. Наконец, показался и обладатель этого приятного тона, но явно не с приятной интонацией. Сокджин ринулся сразу в бой на осмотр, чем прервал вечный поток криков. – Дай мне Трамадол, ампулу, – скомандовал Джин. Алёна не шелохнулась, лишь выпучила на него глаза, ожидая, что сейчас это сделает медсестра. – Оглохла что ли? – щурится на её крохотный бейдж, который еще отражает свет от ламп. – Кан. Или ты не знаешь, что такое ампула? – эти слова сразу отрезвили Алёну, будто её облили ледяной водой. Через минуту шприц уже красовался в аккуратных руках Сокджина. – Малышка, ты не должна кричать и дергаться, сейчас я тебя уколю. После этого пройдет боль, – ласково говорит с маленькой пациенткой Джин. Он ни с кем так мило не говорил. Никогда. – Видела, как ставят центральную вену? – снова обратился он к Алёне. Та лишь отрицательно мотнула головой, как будто боялась даже пошевелиться. – И где наши коллеги хирурги? Казалось, сегодня судьба слышит слова лишь двоих людей – Даши и Сокджина. На горизонте появляется Настя, которая что-то выкрикивает Чонгуку с очень злым лицом. – Отлично. Сюда иди. Быстро, – громко сказал Джин, что повернулись все кроме той, кому это было адресовано. Девушка как будто специально шла очень медленно. Казалось, ей было позволено то, что нельзя другим. Или, возможно, будь это кто-то другой она бы бежала в припрыжку лишь бы не вызвать гнев врача. Но не в этом случае. – Доктор Ким, – поприветствовала она врача. – Джин, – добавил он. – Видела, как ставят центральную вену? – обратился он уже к ней с этим же вопросом. – Не у детей, но видела, – сухо ответила она. – Отлично. Мы с тобой как сведущие в этом вопросе сейчас будем подсказывать доктору… – снова нагибается к бейджу Алёны. – Её зову Алёна. Кан. Можно запомнить за такое время, что вы здесь принимает пациента, – сдерзила Настя, не понимая, что на неё нашло. Всё это время она думала, что такого «веселого» он мог рассказать коллегам, что её даже отчитал Чимин в коридоре. – Останешься на дежурство. И сейчас будешь медсестрой. Я тебя понижаю в звании, – выговаривает Джин, при этом не повышая голос, чтобы показать своё недовольство. Похоже, ему это нравится. После странного разговора врачи приступили к делу. Настя нашла необходимые инструменты и катетеры, чтобы поставить центральную вену. – Что же такое центральная вена, уважаемый доктор? – обращается Джин к Алёне с ехидным взглядом, поглядывая на «новую медсестру» и выделяя последнее слово. – Это подключичная вена, а также бедренная, – четко отвечает Кан. – Отлично. Сейчас мы немного повысим медсестру. Выполни местную анестезию, – обратился он к Ан, которая без лишних слов следует поручению. – Вы должны войти иглой с шприцом в подключичную вену под углом 45 градусов, который вам даст наша новая медсестра, – громко сказал Джин. Алёна глубоко вдохнула: «Хоть бы кровь не лилась ручьем» – думает она. Девушка еще не смогла преодолеть свой страх перед кровью. Внимательно она осмотрела шею маленькой пациентки и нащупала место вкола. Выполнила все, что ей сказал Сокджин. – А теперь потяни поручень на себя до появления венозной крови в шприце, – сказал Ким, внимательно смотря в зеленые глаза девушки, что в них пронеслась искра страха. На благо Алёны кровь не появилась. – Продвинься глубже и потяни еще раз, – с замиранием в сердце девушка выполняла все указания врача, не зная, как отреагирует её сознание на вид крови в этот раз. В один момент в шприц заструились маленькие капельки темно-вишневой крови. – Попала, – радостно сказал Джин, – запомни место. Сейчас введи пункционную иглу, – без лишних слов Настя подает подруге необходимый инструмент. Повторив те же манипуляции, Алёна снова добивается крови в шприце и при этом остается в сознании. Это победа. – Кстати, может тебе подработать у нас в отделении ночью? Ты хорошо ориентируешься, – обратился он к Ан, на что получил вновь молчание в ответ. – Будем видеться и днем и ночью, – улыбнулся в издевке. – Теперь аккуратно отсоедини шприц от иглы и зажми, чтобы не попал воздух, – спокойно говорит Ким, но глаза его бегают, потому что одно неловкое движение, и у малышки может быть воздушная эмболия, а это очень опасно для жизни. Алёна начинает волноваться. Внутри неё океан эмоций. – Отлично. Вводи проводник. Сопротивление должно быть минимальным, – после слов Сокджина девушка снова глубоко вздохнула и безотлагательно выполнила все предписания. Она и правда не чувствовала сопротивления. Проводник вошел как по маслу. Девушка до конца не понимала, что она вообще делает и почему. Страх и азарт играли в ее теле. – Извлекай иглу, но не смещай проводник. Отлично, – одобрительно произнес Джин на все действия студентки. – Сейчас я расширю скальпелем здесь, – указывает на место вкола. – А теперь финал, дамы, – радостно продолжает Ким, – вводим катетер, извлекаем проводник, фиксируем парой швов и промываем бяку, – с нотками торжественной речи. После этих слов Алёна чувствовала облегчение, что почти всё закончено, и она может сбежать от этого сумасшедшего человека, который заставил делать её катетеризацию маленькой девочке. – Тебе, товарищ медсестра, я предоставляю честь наложения швов и промывания катетера. Хоть чему-то тебя же научили в хирургии, – саркастично обращается Джин к Насте, прекрасно помня, как та перевязывала его оголенные сосуды в ране и вынимала осколок из плеча. – Спасибо за оказанную честь, – не менее саркастично отвечает она ему. Кажется, Алёна сейчас рухнет с ног на землю, но вовсе не от крови, а от перенесенного стресса. Попутно всей манипуляции Сокджин успел просмотреть анализы ребенка, оценить её внешний вид и даже послушать её сердце и легкие. Его учитель был явно выдающийся человек, раз теперь мы можем наблюдать такого его. – Трамадол, Кан, – обращается он к Алёне, которая уже готова отправится куда глаза глядят и переварить случившееся, – и инфузию рассчитай на вес и потери при ожоге. А ты, – указывает на Настю, – ожоги обработай и помоги с расчетами, – и чуть отойдя продолжает: – Почему ты мне не перезвонила? Я же ждал, – начал усмехаться, видя какое серьезное лицо у девушки было, когда он только обратился к ней, как будто хотел сказать что-то важное. – Всё, что между нами было – ложь. Вы же сами сказали, – саркастично парировала девушка и ушла на перевязку.***
За пределами смотровой комнаты, кажется, шла борьба не на жизнь, а на смерть. Бесконечный поток пациентов не собирался прекращаться, оставалось лишь рвать волосы на голове. Дверь закрылась и началось погружение в новую историю с новым пациентом. – Здравствуйте, – смотрит в карту пациента Тэхен, – Пак Сеон. Я ваш лечащий врач Ким Тэхен, – мягко низким голосом говорит он. Мужчина лишь изредка поглядывает за его плечо на девушку. Ким внимательно наблюдает за ним. – Это доктор, которая поговорит с вами о случившемся в интернате, пока мы будем обрабатывать ваши ожоги, – подходит он ближе. Мужчина, что находится на каталке пытается привстать, но боль от ожогов вновь погружает его на жесткую поверхность каталки. Тэхен приблизился к нему и, взяв в руки ножницы, аккуратно расстриг остатки одежды, что были на мужчине, перед этим сняв с него имеющуюся верхнюю одежду, что, казалось, была невредима. Тэ показалось это достаточно странным. Пока Ким выполнял эти манипуляции, Даша начала опрос: – Здравствуйте, я доктор Хван. Могу ли я задать вам пару вопросов? – спокойным и размеренным голосом начала она. Мужчина лишь с осторожностью кивнул. – Что произошло? Возможно, вас что-то напугало? – Меня ничего не пугает, – гордо сказал пациент, – я же мужчина. – Простите мне мою бестактность. Тогда что же произошло, что на вас такое количество ожогов? – уважительно продолжила девушка. Мужчина посмотрел на нее с презрением. – Ты слишком юна, чтобы как-то помочь мне. Он, – указывает пациент Пак на Тэ, – молодой, но сразу видно, опытный, а ты ничего не знаешь. Спрашиваешь какую-то ересь у меня, – фыркнул на нее с еще большей злобой. Как только Даша собрала остатки уважения к старшему по возрасту и успокоила себя, вспоминая все уроки этики с пациентами. Готова была ответить ему с присущей ей тактом, но послышалось: – Я не опытнее ее. Если она не совершает какие-то обширные действия это не значит, что она менее опытная, чтобы помочь вам. Перед вами врач, поэтому отвечайте на каждый её вопрос без оскорблений, – строго сказал Тэхен, попутно взвешивая одежду на каких-то древних весах. – Ты мне нравишься, – засмеялся мужчина в ответ с искрой в глазах, осматривая его, – ну давай, девушка. Что ты хочешь знать? – вальяжно разлегся на кушетке, но поворочался от боли, как только Тэхен начал обрабатывать вскрывшиеся пузырь на его коже с кровавым содержимым. На теле мужчины виднелись и темные участки кожи, по оттенку напоминавшие земляной грунт – это некроз. Парень понимал, что ему придется иссечь скальпелем мертвые участки, что увеличивает их свидание в этой комнате. «Ничего не поделать. Работа». – Расскажите, как произошел пожар? Может вы что-то видели? – обратилась девушка снова к пациенту. – Все заполыхало в одно мгновение. Мои руки начали гореть, как будто я герой комиксов. Мне казалось, что я могу быть магом. Вы смотрели фильмы про магов? – заинтересовано перевел взгляд на врача мужчина. – Конечно. А откуда взялся огонь? Кто-то оставил сигарету или что? – делая пометки в своем блокноте продолжила Даша. – Луи. Этот придурок забыл потушить сигарету. Точно, – задумчиво устремил свой взгляд на дверь – Вы знаете, мне казалось, что это не боль. Было приятно. Я хотел, чтобы каждый почувствовал, как это приятно, – стал громче говорить пациент, поймав на себе впервые заинтересованный взгляд девушки. Интерес от его слов захватывал и пугал одновременно. Она хотела понять, что именно не так с этим пациентом. Мужчина поежился от боли, когда Тэхен перешел грань мертвой и здоровой кожи и на месте некроза заструилась свежая кровь. – Еще живой. Доктор, будьте со мной нежны, как с ней, – с усмешкой показал указательным пальцем на Дашу пациент. – Почему же вы кричали в скорой? – прервала напряжение в воздухе Хван. Тэхен, казалось, начал заводиться. Он понимает, что это психиатрический пациент, но единственное, что показывало его психоз – желание поделиться огнем, но никак не неуважительное отношение к его коллеге. – Знаешь, они хотели вколоть мне обезболивающее. Зачем? – устремил свой взгляд на Тэ и продолжил. – Хотели забрать у меня это блаженно чувство? Милый, может ты еще раз перейдешь грань, чтобы струилась кровь. Так приятно, – улыбнулся, как кот,пациент. В его улыбке было что-то безумное, и это понимали все трое. – Я тебе сейчас… – начал говорит Тэхен, как вдруг Даша взяла его за плечо и тихо сказала на ухо: – Успокойся. Закончи и позови доктора Чон Хосока. – Шепчетесь, голубки. Или, – задумчиво замолчал мужчина, – строите план против меня, как и другие. Хотите мне навредить или сжечь? – смеется как типичный злодей из фильмов. – Так я уже. В этот момент Даша понимает, что пациенту надо было колоть в скорой явно не транквилизаторы, а антипсихотики . Мужчина начинает уходить в явный психоз, тогда девушка решает ему подыграть и обвивает руку Тэхена, спускаясь к запястью со словами. – Вы правы, – в воздухе повисла тишина. – Мы так давно не виделись. У него постоянно смены, – улыбается девушка натянутой улыбкой, которую совершенно не распознает мужчина, и ловит ошарашенный взгляд Тэхена. Даша жмет ему на ногу, сигнализируя глазами, чтобы тот наконец врубился в происходящее. – Тогда ясно, что он тебя так яростно защищает, – улыбаясь отвечает пациент уже совершенно спокойным голосом. После этих слов Хван выдыхает, что пациент не перешел на активные действия, ведь у него начал развиваться бред преследования. – Именно так, – добавляет Тэ и еще больше напрягает мышцы на руках, что на них четко контрастируют наполненные вены. Даша расплетает их руки и отходит на пару шагов назад. – Скажите, какие отношения у вас с вашими сожителями в интернате? – спокойно продолжает она, словно ничего странного здесь не происходило. – Ну знаете, – протяжно отвечает мужчина, – со всеми по-разному, – в этот момент Ким заканчивает всю обработку ожогов, попутно складывая окровавленный скальпель и ножницы себе в карман, и с многозначительным взглядом смотрит на девушку. Кладет на столик, что находится недалеко от нее, закрытый шприц. Она устремляет на него взор и понимает, что шприц не пустой. После того как Тэ покинул смотровую, мужчина резко встает, как будто всё это время и не чувствовал боли и не корчился от нее. – Что я могу сказать о моих соседях? – начинает крутить в руках лишь оставшиеся бинты и пластыри. – Они все очень противные люди, – стреляет на неё яростным взглядом, – постоянно пытались мне что-то подмешать в еду, ставили подножки, воровали мои книги, портили мои вещи, – с каждым словом его голос становился громче и злее. Даша в это время записывает каждое слово с цитатами, давая расшифровку. Как вдруг слышится громкий звук приближающихся шагов. – Что ты тут калякаешь? – яростно вырывает из её рук блокнот. – «Бред преследования, бред отравления, альгофилия ». Что ты несешь? – швыряет блокнот в стену и яростно ищет девушку глазами, понимая, что пока он всё читал, она переместилась в другую часть смотровой комнаты. – Хочешь поиграть? Что такое альгофилия? – кричит на неё, стремительно приближаясь. В ответ слышна лишь тишина. Неужели никто не слышит, как он кричит? – Отвечай, – кричит он настолько, насколько может кричать взрослый мужчина. Даша дергается, как маленькая колибри в клетке, наконец понимая, что такое «острый» пациент. – Удовольствие от причинения боли, – выкрикивает она не в силах совладать с эмоциями, что внутри неё бьются с бешеной силой. – Ах, – улыбается мужчина в ответ, – думаю, ты тоже хочешь это ощутить, – осматривает кабинет на предмет инструментов, которыми он сможет достичь неописуемого удовольствия в его понятии. – Что ж, – вытягивает он и вновь сокращает дистанцию, на что Даша ловко перебирается через стул на другой край комнаты, – твой любовничек всё унес, но, – эта фраза повисла в воздухе, что заставило сердце обоих биться еще сильнее. Мужчина одним легким движением берет куртку, что снял с него Тэхен, и достает из нее освежитель воздуха. «Тоже мне, напугал, – подумала Даша, но сразу же осеклась, когда в его руках оказалась зажигалка. Одним ловким движением мужчина создает внушительный поток огня, направляя его на девушку и сокращая расстояние нещадно быстро, оказываясь спиной к двери. Даша упирается в стену, рядом только закрытое окно без ручки. – Отлично. Бежать некуда. Надо выставить руки и согнуться» – думает она про себя, находясь в предобморочном состоянии от дикого страха. Кажется, с того момента, что ушел Тэхен, прошла вечность. – Доктор Чон, – обеспокоенно, чуть ли не крича обращается к нему Тэхен, когда врач раздает поручения медсестрам по пациентам. – Да, доктор… – замолкает на минуту, теребя свои темно-каштановые волосы и поднимает ручку вверх. – Ким Тэхен. Хирургия. Верно? – улыбается и одобрительно смотрит на него. – Срочно, – задыхаясь говорит парень, – там ваш пациент, кажется, переходит в стадию психоза. С ним доктор Хван. – Доктор кто? – раздраженно начинает Чон. – Эта девчонка неисправима. Он злится и при этом испытывает неописуемое волнение. Благо на пути врачей не было ни одного препятствия. Оказавшись в холле приемного отделения, Чон и Ким видят картину через полуоткрытое от жалюзи окно: девушка вжалась в стену, со шприцом за спиной, и к ней надвигается мужчина с ярким столбом огня из освежителя воздуха, подпитывая его зажигалкой. Кажется, еще немного и огонь достигнет её лица. Не медля не секунды, оба заваливаются через дверь, тем самым отвлекая мужчину. – Что за черт? – срывается с губ пациента, который не намерен прекращать свое огненное шоу. Направление огня уже меняется совершенно в противоположную сторону. Чон резким и быстрым движением со спины заламывает руку мужчины, что держит зажигалку. Он фыркает и сопротивляется в руках врача, подгадав момент, выворачивает руку и вновь возобновляет огненное представление, опаляя кисти Чона ярким пламенем. Тот лишь заламывает его ноги ловким движением, от чего мужчина падает на пол с грохотом и роняет свой инструмент воздействия. – Реланиум. Быстро, – кричит Хосок, обратив свой взор на Хван и Кима. Даша с ошарашенными глазами смотрит на эту картину. Её сердце разрывается от страха и трепета. «Безумие» – думает она. Не может пошевелить не единой мышцей своего тела. Понимая всю ситуацию, Ким выхватывает у нее из рук шприц, что оставил ранее и совершает заветный укол. – Теперь галоперидол, Ким, – кричит Чон истошным голосом. Со стороны это выглядела как идеальная и синхронная работа, если бы не одно но. Руки Хосока сгорели. Они были краснее самого пламени. В разгаре всего события дверь смотровой вновь открывается. После длительных расчетов инфузии и обработки ожогов, кажется, Настя уже так набила руку, что и вправду думала может работать в ожоговом центре. – Нужно прилечь, – вслух сказала девушка и направилась в смотровую, которая обычно пустует. Открыв дверь она наблюдает, что на полу лежит 90-килограмовый пациент, рядом разбросан освежитель воздуха, бинты, зажигалка, Тэхен держит в руках шприц, пристроившись рядом с мужчиной на корточках на полу, белоснежный карман Кима пропитался кровью и порван из-за торчащего уголка скальпеля, а Даша в шоке смотрит на Хосока, у которого все руки красные, часть верхнего слоя кожи сошла словно перчатки, и образуются пузыри на кистях. – Доктор Чон, простите, надо было вас звать сразу, – очень жалобно протягивает Хван. – Нет, ну вы издеваетесь? – выпаливает Настя и закрывает за собой дверь. Сегодня отдохнуть не получится.***
Никогда не испытывал такого желания кого-то прибить за безрассудство и одновременно обнять Чон Хосок. Девушка перед ним с застывшими слезами в покрасневших глазах от страха и паники. Но непонятно перед кем больше. Её нерассудительность поражала врача. Почему она осталась? Почему не вызвала его сразу? Что она хотела этим показать? – Доктор Чон, простите, – лишь вторила Даша, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Её глаза заполнила пелена и ощущение, что её пребывание здесь может оказаться под большим вопросом. Вставая с колен с шприцом в руках и окровавленным халатом, будто только что на Тэхена обрушилось сильнейшее кровотечение из артерии, он прервал ее: – Я вызвал доктора Кима для транспортировки, он тут неподалёку. Никто не мог подумать, что первым, кому позвонит Тэ, будет доктор Ким Сокджин. Видимо, тот инцидент с Соджуном дал росток новым взаимоотношениям, о которых никто по сей день не знал. – Кто-нибудь объяснит, что за черт здесь происходит? – раздраженно смотрит на коллег Настя, которые никак не реагируют на её реплики. – Долгая история, – трогает карман Тэ, чудом не повреждая руку острым скальпелем, что забыл достать из него. Он видит, что кровь от халата отпечаталась на его кисти. Спешно вытирает её бинтом. – Сейчас займемся транспортировкой этого, – указывает с неприязнью на пациента, – можешь обработать руки доктора Чона и всё необходимое, – умоляюще смотрит на нее, – пожалуйста, – протяжно добавляет парень. На это Настя лишь закатывает глаза и кивает Киму. Доктор Чон долго не мог сказать ни слова, наблюдая за своей подопечной Хван. Много мыслей проносится в его голове. Как с ней поступить? Он понимает, что такое спускать на тормоза непозволительно, особенно, когда об этом узнает Чимин. Его мысли прерывает новый человек в этой комнате. Настя отодвигает почти рыдающую Дашу за плечи со словами: – Успокойся, всё хорошо. Разреши мне обработать ожоги доктора Чона. Хван лишь отходит с протянутыми руками, что были направлены к Хосоку с того самого момента, когда он получил ожоги. – Доктор Чон, здравствуйте, я Ан Анастасия, ординатор хирургии, обработаю ваш ожог, – представилась по форме девушка, чем привлекла заинтересованный и отвлеченный взгляд Хосока. Она расстегнула манжеты на халате врача и загнула рукава выше уровня локтя, чтобы посмотреть границу ожога. Руки быстро покраснели за это время. Можно было наблюдать все стадии ожога. Из-за недлительного контакта с огнем он лишь достиг 2 стадии с образованием пузырей с прозрачной тягучей жидкостью. Но это никак не отменяло жгучую боль, которая распространялась по всему телу врача и пронизывала каждый оголенный нерв. Смотря на руки Хосока, можно было подумать, что он в ярко-красных перчатках из своей собственной кожи, которая начала отшелушиваться в некоторых местах. – Трамадол 2 миллилитра, Тэхен, – обратилась Настя к коллеге. Сама же начала рыскать по шкафам в поисках жгута для более точной постановки внутривенного укола. После нехитрых манипуляций девушка ввела лекарство, чтобы снять боль от ожога. – Что у тебя, Ким? – залетает без стука Джин. – Да тут целая вечеринка, – усмехается и наблюдает, как Настя заканчивает внутривенную инъекцию. – Моё предложение еще в силе «nurse», – добавляет в конце предложения. – Доктор Ким, – виснет пауза от того, что два Кима общаются без имён, – у мужчины более 20% поражения от ожогов, 3 и 4 стадии по всей поверхности тела. Обработал всё, что смог. Некроз и прочие дела. Нужна хорошая инфузия. Он немного буйный. – Да я вижу, – устремляет свой взгляд на карман Тэхена, а позже осматривает за его плечом полный разгром и только в конце осознает, что тут Хосок с красными руками в ожогах. – Что сделали с тобой эти студенты? – подходит он к нему со всей серьёзностью в голосе, но остается лишь за спиной девушки, которая уже начала обработку обожжённой поверхности, аккуратно накладывая слегка влажные повязки с физиологическим раствором. – Ты здесь выглядишь самая не помятая, – тыкает сзади в плечо девушки Ким. – Я сама только что пришла. Откуда мне знать, – раздраженно отвечает ему студентка, поправляя сбившийся лоскут повязки на руке Чона. – Не отвлекай её, Джин. Тот товарищ взбунтовался. Сделай всё как надо, я позже к тебе подойду, – мягко ответил Хосок, продолжая внимательно наблюдать за каждым жестом и мимикой его лечащего врача. – Мне бы хотелось вас понаблюдать, доктор Чон, в последующие часы сделать так же обезболивающее и инфузионную терапию, – неуверенно сказала девушка с вопросительными нотками, повернувшись назад, но там уже никого не было. – Ты всё знаешь. Тебе не нужна его помощь, – одобрительно ответил Хосок, внимательно смотря в карие глаза девушки, из-за чего в комнате повисла тишина. – Тогда прошу вас подняться в отделение хирургии. Я поставлю вам катетер в вену и сделаю всё необходимое. Мне бы хотелось, чтобы сегодня вы остались в больнице под наблюдением, – твердо, но немного робко сказала она, понимая, что перед ней не абы кто, а сам заведующий психиатрическим отделением. – Как скажет мой лечащий врач, – улыбнулся Хосок и встал с кушетки, молча направившись к выходу из палаты, даже не посмотрев на Дашу, словно её не существует. Когда наконец-то все вышли из палаты, единственное, что всё это время хотела сделать Хван, она смогла воплотить в жизнь. Если бы улей за смотровой комнатой утих, они бы услышали, как раздаются первые слезы и всхлипы молодого ординатора. Первый надлом.***
После очередной тяжелой смены все врачи отправляются домой, в теплые кровати, уютные квартиры, где их ждут. Все? Правда ждут? Нет, не все, и многие из них пустые и одинокие, а кровати далеко не теплые. Лишь совокупность одеял и подушек, просто вещи, никакого уюта и тепла. Чон Хосок уже очень давно не оставался на ночь в больнице. Кажется, последний раз это было в ординатуре. *6 лет назад* – Чимин, объясни почему наказывают дежурством тебя, а остаюсь и я тоже? – смотрит на друга вопросительно, в это время пересчитывая количество желудочных зондов по поручению куратора Ли. – Потому что, брат, мы с тобой одной крови. Тем более ты всегда мечтал посчитать сколько в этой больнице желудочных зондов в каждом отделении, – смеется Чимин. Ночью они совсем не спали. Никогда не спали. Ли всегда загружал их так, чтобы Пак и слова не смог ему сказать. Но каждое утро он находил все более язвительные слова для обходов и заковыристые вопросы, чем бесил своего наставника все больше. *End* Палаты за шесть лет никак не изменились. То дежурство они провели как раз в отделении хирургии и познакомились спустя год с новеньким Пак Соджуном, который бегал как заведенный, расставляя всем желудочные зонды. Нужно или нет – его это не волновало. В нем было столько жизни. Хотя и это за эти годы не изменилось. Настало время вечернего обхода. Врачи обходили каждую палату, узнавали состояние своих пациентов, жалобы, измеряли давление, пульс, слушали лёгкие, осматривали места операций. Оставалась последняя палата, которая пустовала до определенного момента. – А кто у нас здесь? – задал вопрос Соджун, обращаясь к своему ординатору, что сопровождала его в этом ночном дежурстве. – Пациент Чон Хосок, – прервал его голос. Пак удивленно оторвал глаза от истории болезни, которую передала ему девушка. – Хосок? Что? – единственное, что он смог выпалить на это. – Распустил ты их, Соджун. Даже не знаешь передвижения в своем отделении, – смеется Чон, представ в милой домашней одежде, словно он вышел за газетой из своего дома с кружкой кофе в руках. Слишком домашний и теплый. За одним исключением. На его руках красовались повязки, наложенные Ан. – Твоя работа? – указывая на руки, вновь обратился Пак к девушке. Та лишь неуверенно кивнула, заметив настороженный и хмурый взгляд наставника, который, кажется, готовился её ругать. – Не ругай её. Она все сделала правильно. Даже катетер мне поставила и влила в меня водичку. Теперь я как аквариум, – добавил Хосок, указывая перебинтованной рукой на живот, поглаживая его, насколько это возможно при дискомфорте от ожога. – Сама? Катетер? Это не твоя работа, – сухо ответил Соджун, как его речь прервал нежданный гость. Пак Чимину никогда не нужно было приглашение, чтобы куда-то залететь. Он был словно ураган. Никогда не спит и всегда сбивает всё на своем пути. – Успел, – громко завил он при входе, ловя на себе непонятные взгляды коллег. Хосоку было очень тяжело совершать приемы пищи самостоятельно. Никто даже не смог подумать, что его тайной сиделкой окажется гроза студентов, вихрь всех врачей и просто ночной кошмар – Пак Чимин. – Почему ты еще здесь? Поехали домой, – добавил он с возмущением. – Мой лечащий врач мне еще ничего не сказала, – и все взгляды устремились на девушку. – Она? – добавил Пак, улыбаясь на Настю. – Доктор Ан, верно? – мягко спросил Хосок, обращая свой взор на студентку. – Я бы хотела вас понаблюдать и сделать перевязку, чтобы посмотреть на состояние ваших рук, доктор Чон, – не тихим и не громким голосом заявила девушка, чувствуя напряжение с каждого угла этой палаты. – Что тут наблюдать? – возмущенно повысил голос Чимин. – Простите, доктор Пак, но я считаю, что сегодня доктор Чон должен остаться под наблюдением. Моим, – сказала она последнее слово, и как будто ком застрял в её горле от перемены в лице Чимина. – А дальше, как решить доктор Пак Соджун. – Доктор Пак Соджун? – вопросительно посмотрел на него друг. – Чимин, ты ведешь себя как ревнивая жена. Прекрати. Сегодня с твоим мужем побудет доктор Ан, – сказал, улыбаясь, Соджун, – тем более он не в её вкусе, – тихо на ухо добавил он, обращаясь к другу. На что тот лишь нахмурился, как ревнивец. Чимин был собственником. Самым настоящим собственником.***
Даша с Алёной не могли сомкнуть глаз этой ночью. Всё время ворочались и вспомнили этот безумный день. Телефон Алёны без умолку светился. А на экране всё так же: «Мин Юнги». – Лучше бы это был Ким Тэхен, – вслух, но тихо, почти про себя сказала она и перевернулась на другой бок. Может показаться, что Юнги очень настойчив. Так и есть. Наверно все помнят события сумасшедшей ночи для Алёны в клубе. Но что было до встречи с Чонгуком? Почему Юнги так много ей писал? *Flasback* Девушке было так неудобно в темноте писать сообщение и постоянно исправлять свой телефон, который включал автоматический подбор слов, что она просто решила перейти на голосовые сообщения. Очень смело с её стороны. – Юнги-ша, я в клубе. Здесь так классно. Сеул такой красивый, – слышалось на той стороне телефона в уютной и минималистичной квартире Мина, который устроился с книгой в руках, – как ты еще не сошел с ума от такого эстетического удовольствия, проживая каждый миг в этом городе? – Алёна? Ты в клубе? – спокойно переспросил Мин. – Да. Тут так темно и шумно, что я не могу тебе отвечать, – на этом её телефон разрядился, и Алёна лишь бросила его в сумку, как будто, так и надо. Веселье и безмятежность захватили её. Она чувствовала спокойствие, а через пару минут даже не помнила, что кому-то вообще звонила. Юнги сидел по ту сторону Сеула, спокойного Сеула, не в состоянии делать свои привычные дела. Безумное беспокойство проснулось у него за девушку. Их общение, как ему казалось, ограничивалось множествами консультаций, просьбами спуститься в приемное отделение, редкими шутками. В какой-то момент Мин понял, что не может спокойно провести день, если не получит сообщение от Алёны, даже такое как «Доктор Мин, могу ли я назначить ребенку пяти лет Амброксол в дозировке 100 мг?». Ему хватало того, что он ей нужен, пусть и в профессиональном плане. Он привык к ней. Хотя у него было множество ординаторов. Но именно о ней в ту ночь он думал до самого утра. «Что с ней? В порядке ли она? Должен ли я поехать за ней? Но куда? Её телефон разрядился. Если я приеду, то что буду делать?». Все эти мысли крутились у него в голове. На следующий день он получил такой же нелестный ответ, понимая, что она совершенно ничего не помнит. Краем уха он услышал, что в эту ночь такой звонок поступил не только ему. Но с поправкой на то, что это была её подруга и звонок был адресован Сокджину. Студентки всегда сходили по нему с ума. «Неудивительно, – подумал Мин, – еще одна из сотни, из множества ничем не отличающихся девок для Кима. Банально» *End* Когда все уснули (или так ей казалось), Даша решила прокрасться в ванную, чтобы наконец умыть свое красное лицо. Она не могла никому рассказать о своём ужасном дне. «Как бы я хотела поговорить с Настей. Узнать, как там доктор Чон. Он так пострадал из-за моей глупости» – пробегали мысли в голове девушки. – Когда же я перестану плакать? Неужели эта жидкость никогда не закончится? – смотрит в зеркало на свое опухшее от слёз лицо – кажется глаза совсем сейчас исчезнут. – Ненавижу! – швыряет в своё отражение внушительное количество воды из-под крана, что расплескивается по зеркалу и стекает вниз в раковину, пол мокрый, запачкана её пижама, капли воды перемещались с солеными слезами. В этот момент как по щелчку в её голове всплывает фраза: «Если захочешь поговорить ищи человека, который закручивается в ленту ЭКГ. Это буду я». Девушка была в полном отчаянии, так как понимала, что уже глубокая ночь, но она так и не узнала, что грозит ей за проступок. – Он ушел, просто взял и ушел, – сидя на своей кровати повторяла Хван. – Я не могу так, не могу держать это в себе, – взяла телефон в руки и судорожно набрала цифры с мятой бумажки в клетку. Какой-то огрызок бумаги, который она должна была случайно выкинуть при уборке. Но каждый раз она лишь садилась на край кровати и смотрела, как завороженная, на эти цифры. – Я понимаю, что сейчас уже час ночи, и вы спите. И... – протяжно с глубоким вздохом сказал она, – вы не закручены в ленту ЭКГ, и мы не в больнице. Мне нужно с кем-то поговорить, – крепко зажмурила глаза, готовая услышать лишь гудки в ответ. – Я не сплю, – ответил приятный мужской голос, – тебе станет легче, если я скажу, что я и дома закручиваюсь в ленту ЭКГ? – сказал тихо, что, казалось, слышно было как он улыбается своей бархатной улыбкой. – Что случилось? Чонгук? – перешёл на более серьезный тон Намджун, но не строгий. Он был не таким. Он был уютным, как тот дом, в который ты хочешь вернутся после тяжелого дня. – Нет. Я очень сильно ошиблась. Очень сильно, – с глубоким вздохом, заикаясь, говорила девушка, не сдерживая свои эмоции. «Почему я говорю ему это. Он наверно сейчас так сильно надо мной смеется. Такая глупая» – проносится в мыслях Даши. – Что такое? – напряженно переспрашивает Джун. – Нет, ничего. Простите. Я не должна так поздно звонить, – мысли её одолели. «Это сильнее меня, – выключает телефон и обхватывает руками свои колени. – Меня точно выгонят». Джун озадаченно сидит и смотрит на свою собаку, которая радостно виляет ему хвостиком. – Ну что, Минни, думаю, нам пора прогуляться, – обращается он к своей милой болонке. Преодолев пешком N-ное количество кварталов, Намджун оказывается напротив общежития. Воспоминания навеивают. Они вызывают в нем злость на ситуацию, которую он пережил вместе с постояльцами этого здания. Но вместе с этим он улыбается, вспоминая как без умолку болтал с Дашей несколько часов подряд. Рассчитав какое окно должно принадлежать Хван, Джун огляделся в поисках маленьких камушков и запульнул их в окно. «Надеюсь, это не окно какого-нибудь амбала» – подумал он. Какое-то время Даша сидела неподвижно на своей кровати, а позже приняла позу эмбриона, загоняя себя в свои мысли так глубоко, что была готова сама сбежать, куда глаза глядят от такого стыда. Лишь громкий стук в окно вытащил её из обители самобичевания. – Голуби? Но я же их не прикармливаю, почему они стучатся? Еще и в час ночи, – вслух говорит девушка. Открыв окно, Даша осматривает подоконник и никого не находит. Собирается закрыть распахнутую раму, как снизу слышится знакомый бархатистый голос: – Хван, выходи! Тебя тут кое-кто ждет, – поднимает над головой миленькую болонку, которая дружелюбно махает хвостиком и гавкает. «О боже мой, – снова паника внутренних человечков в голове Даши. – Я вся красная, опухшая, в пижаме. А там Ким Намджун внизу меня ждет. Я что умерла и попала в чистилище?» Прикинув по-быстрому, что можно надеть, Хван раскидала все вещи по комнате, словно здесь была орда монгол. – Спортивный кремовый костюм и солнцезащитные очки, – проговаривает чётко, смотря на свое отражение. – А что, луна светит как солнце в жаркий день, – неуверенность прокрадывается в её голову. – Бред. Без очков. Я же не на свиданку бегу. – Хван, я жду, – слышится голос из окна. Даша ринулась вниз, попутно лишь припудрив заплаканное лицо, что ей, конечно, мало помогло. Спускаясь, она прокручивала сотни сценариев, что скажет при встрече, как она будет себя вести, куда смотреть. Нервозность подходила к самом пику. – Почему я живу на втором этаже, а не на двадцать втором? Тогда шанс спрыгнуть и разбиться более реальный, нежели терпеть позор за позором, – тихо пробормотала она перед самым выходом, как увидела Джуна.