Love and difficulties /// Любовь и трудности

      Званный ужин в семье Йегеров был только в самом разгаре. Все прекрасно знали, что каждое мероприятие в этом доме равно какому-либо пиршеству, которое организовывали когда-то знатные родовые семьи в прошлых веках.       Столы практически ломились от переизбытка деликатесов или же дорогих сортов вин, привезенных с дальних уголков мира.       Официанты и официантки носились по дому каждую минуту, меняя тарелки и приборы для гостей, наполнявшие этот особняк.       Где-то в доме звучал американский джаз начало XX годов, который был слышен лишь вполовину из-за непрекращающихся бесед важных лиц.       Мужчины в смокингах стояли где-то у углов, закуривая сигару, смоченную в спиртное, с важным видом обсуждая свой бизнес.       Женщины за столом прибегали чаще всего к шампанскому, то и дело пробуя новые десерты.       Спрашивается, кому может быть скучно на этом празднике жизни, который Гриша Йегер устраивал для своего сына по причине его официального становления членом бизнеса. Но лишь лицо Хистории Райс оставалось безучастным к смеху, сплетням, и дорогим деликатесам, расставленным повсюду.       Сидя рядом с отцом, без возможности отойти без его разрешения, Хистория должна была выслушивать его разговоры с бизнес партнерами. Девушка глубоко вздыхает, почувствовав желание удавиться шампанским, чем сидеть здесь на привязи, словно личная дрессированная собачка своего отца.       Теперь мужчина контролировал её ещё сильнее, что не могло ни действовать ей на нервы. Но ей пришлось терпеть, ведь ей не нравилась перспектива оказаться брошенной на улицу, повторить судьбу матери-алкоголички. — Я так рад, что Хистория поладила с моим сыном, — прерывая деловую беседу, решает кинуть эти слова Гриша, посмотрев улыбчивым взглядом на девушку. — У него такой характер, что не каждая выдержит, — честно признается мужчина, что сопровождается смехом присутствующих. — Да, я тоже очень рад, — чуть кивая головой, произносит отец Хистории, соглашаясь с деловым партнером. — Думаю, и помолвка не за горами, — добавляет голубоглазый, с восходящей улыбкой глядя на Йегера. В его голосе и взгляде было подхалимство, что не осталось незамеченным от Гриши. Впрочем, именно такие люди ему и нравились. — Как только они выпустятся из университета, — отвечает мужчина, взглянув на Рэйса, что после каждого слова улыбался как чеширский кот.       Послышался звон от бокала, что так неожиданно оставила на стол Хистория. Это привлекло внимание её отца. — Ты в порядке? — спрашивает ее отец, как в его тоне голоса слышаться не нотки беспокойства, а скорее раздражение. — Нет, — честно отвечает блондинка, раздосадованная услышанным. — Мне плохо, — говорит она без особых эмоций, глядя прямо на отца, понимая, что если бы не люди вокруг, то она давно бы получила за это от него. — Может, тебе стоит проветриться, — говорит мужчина, пытаясь сохранить спокойный вид, что у него, по правде говоря, получается не особо хорошо. — Как скажешь, отец, — говорит без особого энтузиазма девушка, вставая из-за стола.       Раздражение в ней было видно по сдвинутым на переносице светлым бровям, а также едва заметным покрасневшим щекам.       Она ненавидела, когда ее будущее решают люди, которым на нее плевать. Хотя, она и привыкла к этому.       Она хотела играть на виолончели — ее записали на пианино. Она желала заниматься каратэ — ее записали на бальные танца. Она любила автомобили — но ее отец запрещал ей водить.       Хистория чувствовала себя птицей, рожденной для свободы, но ограничителями были ее сломанные крылья, не дающие ей взлететь.       Красивая богатая девушка за стеклом, которое отделяло ее от остального мира, одновременно давая небольшую возможность находиться там, не будучи его частью.       Каждый ее выбор сопровождался критикой и негодованием. За неправильное выраженное мнение перед гостями — пощечина. За неправильно сыгранную мелодию на банкете — сломанные пальца. За влюбленность в девушку — две недели в больнице.       Ее жизнь не была той, о которой мечтает каждая, но за стеклом ее жизнь именно такой и казалась для других. Идеальная картинка, прикрытая хорошо замаскированными швами. Улыбка, от которой ее лицо уже трескается. Воспитание, осанка, хороший вкус, все прививали в ней, подобно дрессировке породистой собаке. Именно такой она себя и чувствовала — породистой собакой, чьей хозяин держит ее на короткой привязи, в любой момент имея право ее пристрелить.       Направляясь в сторону коридора, девушка с ужасом замечает знакомую фигуру. Высокая темноволосая девушка в белой рубашке и черных штанах (во что были одеты все официанты на данном мероприятии) двигалась в сторону зала, держа на подносе деликатесы, вероятно, неся гостям.       Почувствовав нервность, Хистория тут же прибавила шаг, догнав девушку и дернув её за запястье в свою сторону. — Что ты делаешь? Я чуть ли не уронила всё, — произносит с негодованием Имир, как ее поднос чуть ли не упал из рук из-за неожиданного движения Хистории. — Иди за мной, — говорит голубоглазая, посмотрев на девушку взглядом, не терпящим отлагательств. Этот взгляд Имир знала слишком хорошо, чтобы ей противиться.       Зайдя в одну из комнат второго этажа, Хистория запирает дверь вслед за Имир. — И что это ты тут делаешь? — одаривая ее раздраженным взглядом, спрашивает Хистория, даже не пробую скрыть свое негодование. — Работаю, как видишь, — отвечает спокойно Имир, непонимающе глядя на блондинку, пытаясь понять, почему та вдруг озлобилась на ее персону. — Здесь мой отец. Другого места на нашла? — спрашивает она, не понимая, почему Имир так спокойно расхаживала по дому, в котором был тот человек, кого она отправила в больницу. — Я не знала, что он здесь, — посмотрев куда-то вниз, произносит темноволосая, подмечая, что эта деталь и вправду была ей неизвестна. — Эту работу нашел мне Эрен, — признается Имир, поднимая взгляд на блондинку. — Но не думай, что я работаю тут только прислугой. Это прикрытие, — чуть тише произносит Имир, подмечая, что раздраженным взгляд подругу все еще остался впечатанным на ее лице. — Все начинают с прислуги, затем вливаются в другие дела, — проговаривает шатенка, подмечая тот факт, что такой человек как ее новый босс не стал бы держать в доме прислуг, не увязанных в его тайном бизнесе. — Да и зачем мне объяснять, ты и так все знаешь, — говорит она, понимая, что ей незачем разглагольствовать. — Если отец увидит тебя то прикончит, — говорит она, смерив ее осуждающим взглядом. — Лучше не крутись тут, Имир, — говорит девушка, чуть сжав руки, обойдя темноволосую и направившись к двери. — Тебя собираются выдать замуж? — неожиданно спрашивает шатенка, из-за чего Хистория замедляется. -Да, — честно отвечает она. — За Эрена, — зачем то добавляет Хистория, хотя, и это, наверняка, уже всем известно. — Ты же в курсе, что у него есть девушка, — говорит Имир, оборачиваясь в сторону блондинки. — Это нам не помешает, — без особых эмоций проговаривает девушка. Есть у него девушка или нет, ее это особо не волновало. Хистория научилась эгоистично мыслить, ставя себя выше других. Ей пришлось такой стать, навсегда отречься от доброго и невинного ребенка, которым та была. — А он в курсе, что ты любишь другую? — спрашивает шатенка, скрестив руки на груди. — Такая самоуверенная, — с некой усмешкой говорит блондинка, про себя подмечая, что именно эта черта привлекла ее больше всего. — С чего ты это взяла? — спрашивает Хистория, что ненавидела, когда кто-то пытался обнажить ее душу, понять ее чувства. Она не любила давать другим контроль над своими чувствами… — Если бы не любила, ты бы не беспокоилась, что твой отец убьет меня, — подмечает темноволосая, почувствовав, что от этого холодного и бесчувственного взгляда Хистории, у нее сжимается сердце. Ведь раньше она была другой: жизнерадостной, открытой, доброй. — Ты ведь любишь меня, — говорит темноволосая, не понимая, вопросом ли это звучит или подтверждением, сделав шаг на встречу к девушке. — Любишь так же как раньше? — уже спрашивает она, понимая, что в ее голову крадется сомнение на этот счет, а взгляд безразличных кристально голубых глаз только усугубляет все. — Как я тебя люблю, — продолжает темноволосая, посмотрев взглядом, полным надежды, на блондинку. Сделав шаг ближе, Имир легко касается запястья девушки, заглядывая в глаза. — Нет, — холодно отвечает та, смерив шатенку безразличием, на что Хистория была способна. — Всё прошло, — дополняет блондинка, продолжая держать маску, которая вот вот спадет, обнажая ее истинные чувства. Она не могла этого допустить. — Тогда почему твой пульс так быстро бьётся? — спрашивает темноволосая, все еще держа в ладонях тонкие запястья Хистории.             Блондинка тут же быстро дёргается, вырывая запястья из рук Имир, оттолкнув ее. Не дав девушке отвернутся от себя, Имир тут же заключает ее в объятия, слегка прижав к себе, несмотря на холодное поведение блондинки.       Хистория лишь поджимает губы, почувствовав как слезы навернулись на глазах от объятия некогда любимого человека. Она так не хотела давать ей какую либо надежду на будущее, что не суждено сбыться. Не хотела снова втягивать ее в свою сложную жизнь дочери преступного мафиози-психопата. Но чувства оказались выше принципов Хистории, за что она себя и проклинала. — Люблю, — вырвалось у светловолосой, как та начала отвечать на объятия Имир. — Ты ведь знаешь, что люблю, — говорит Хистория, вдыхая парфюм любимой, прижимаясь к ней сильнее. — Рада это слышать, — отвечает с неким облегчением Имир, обнимая хрупкую фигуру Хистории, пока те стояли в центре гостевой комнаты. — Но мы не можем больше пересекаться, — с этими словами Хистория высвобождается из объятия, как бы ей этого не хотелось. — Это опасно, — говорит блондинка, заглянув в темно карие глаза, такие знакомые, но и такие далекие. — Не волнуйся об этом, — спешит заверить ее Имир, чуть покачав головой. — Я заработаю и мы уедем, — говорит темноволосая более твердо, пытаясь вселить уверенность не только в девушку но и в себя саму. — Что? — спрашивает Хистория, нахмурив светлые брови. Она знала, что у Имир всегда была эта неудержимая уверенность и амбициозность, которая и приводила их к краху. — Для этого я надеялась на эту подпольную работу, чтобы у нас была новая жизнь подальше от сюда, — произносит она, чувствуя как ее сердце забилось быстрее от этой мысли. — Куда ты хочешь поехать? — спрашивает та, дотронувшись до щеки Хистории ладонью. — Ты сошла с ума, — с этими словами Хистория убирает ее руку. — Хоть понимаешь, что мой отец нас убьет? — спрашивает та, почувствовав как от одного упоминания об отце, ее сердце забилось в страхе. — Ты хоть думаешь, что говоришь? — нервно усмехнувшись, спрашивает та, понимая, что сама во всем виновата. Не надо было давать Имир надежду, ведь именно надежда затащить ее и в яму, из которой она не выберется. — Ты предпочитаешь жить в браке с нелюбимым? — спрашивает Имир, не понимая иррационального поведения девушки, где ее чувства не совпадают со словами. — Чтобы твой отец все ещё контролировал тебя, не давая и шагу вступить? — возмущенно спрашивает темноволосая, почувствовав, что атмосфера снова изменилась. — Да, — отвечает блондика, резко посмотрев на неё. — Зачем? — спрашивает Имир, не понимая, что у той было в голове. — Чтобы ты жила, — отвечает Хистория громче, желая навсегда выбить эту затею из головы Имир, чтобы та перестала жить в иллюзии. Им не быть вместе, и она это прекрасно знала. После ее слов воцарилось молчание, которое решила прервать Хистория. — Меня ищут, — говорит блондинка, понимая, что ее отсутствие вызовет вопросы. — Доверься мне, — говорит Имир, поднимая на нее взгляд. — На этот раз мы сбежим, — заверяет она, из-за чего блондинка лишь усмехается — Ты говорила так и в прошлый раз, — отвечает голубоглазая, посмотрев на Имир. — Глупая затея, — озвучивает мысль она, понимая, что в глубине души она разделяет ее идеи, но она слишком труслива, чтобы осуществить их. — У тебя всегда были безумные идеи, — продолжает Хистория, недовольно смотря на девушку, из-за чего та лишь поджимает губы, направившись к двери. Хистория лишь вздыхает, сжимая руки в кулак, чувствуя, что это еще большее безумие — соглашаться на ее предложение. — Швейцария, — говорит неожиданно Хистория, из-за чего Имир тут же останавливается на месте, убрав руку от двери. — Что? — спрашивает она, не понимая, послышалось ли ей. — Мы бы хотелось в Швейцарию, — говорит Хистория, обернувшись, замечая как улыбка появляется на лице темноволосой. Блондинка лишь поджимает губы, пытаясь спрятать глупую, как ей казалось, улыбку. ***       Микаса почувствовала усталость, находясь на ногах весь день. Работа в столь большом доме утомляла сразу, не говоря уже о том, чтобы обслуживать гостей. В поместье Йегеров состоялся званный ужин, а это всегда означало, что работа будет тяжелой.       Теперь Микаса редко занималась нелегальными делами, решив, что денег ей вполне хватает, девушка поняла, что лучше не рисковать в лишний раз.       Ощутив напряженность, которая была вызвана физическим трудом и постоянной беготней, Микаса решает взять перерыв, уходя в менее людное место.       Сев где-то на подоконнике, девушка согнула под себя ноги, наслаждаясь холодным и прохладным ветром, остужающим ее разгоряченное лицо.       Сидя у окна, Микаса вдруг воскресила в памяти эпизод из похорон, который уже который день не выходит у нее из головы. Странно. Этот мужчина в шляпе. Он казался ей таким знакомым, словно они встречались неоднократно. Однако, девушка не могла вспомнить ни времени, ни места, когда она видела его раньше. Его татуировка. Такая же как и у нее самой. «Где же я его видела?» — подумала девушка, понимая, что в этот период ее жизни, все больше и больше приоткрывается неизвестного, того, что раньше было в тени. Завеса ее прошлого приоткрылась, и теперь возвращались старые воспоминания, и, быть может, тот человек был кем-то из ее прошлого. Микаса желала узнать о нем больше, ведь теперь, с помощью Эрена, девушка может пойти по следу убийцы родителей. Это было именно тем, что заставляло ее просыпаться по утрам. Единственная мотивация, что придавало ей смысл. Она должна найти его, именно так она отдаст честь родителям, брату…       Погруженная в мысли, девушка, убедившись, что здесь никого нет, начинает развязывать ленту, которой перевязано ее запястье. На вопросы «что это?» девушка всегда отнекивалась, или говорила, что это царапина от кошки. Знак, который она носила на своей коже было доказательством принадлежности к некогда могущественной семье, но в то же время это было и беременем, которое она должна была носить.       Развязав руку, девушка некоторое время смотрит на знакомую татуировку. Воспоминания проносились в голове, от чего на сердце становилось тоскливо. Микаса вздыхает, а затем начинает завязывать бинтом руку.       Услышав шаги, девушка тут же слезает с подоконника, напрягшись. Переведя взгляд, Микаса замечает, что по коридору направляется Эрен, сопровождаемый охраной. Девушка делает шаг, чтобы поздороваться, однако, тут же отступает, замечая хмурость парня. Пройдя по коридору, он дотрагивается до ручки массивной двери, которая хлопается ему вслед.       «Случилось ли что-то?» — думает с волнением девушка, направившись следом, однако тот час охрана преграждает ей путь. — Вход запрещен. — хмуро произносит один из мужчин, стоящий теперь у дверей в комнату. Микаса лишь поджимает губы, сделав несколько шагов назад. * * * — Почему тут столько охраны? — спрашивает Эрен, имея я виду не столь охрану на территории самого дома, но и людей, охраняющих его кабинет.       С недавних пор Гриша увеличил охрану, что говорило о том, что мужчина чем-то очень сильно обеспокоен, или же напуган. — Тебе есть чего бояться? — спрашивает Эрен, сдерживая подступающую усмешку.       Конечно же, он боится, хоть и из-зо всех сил пытается держать маску хладнокровия. Эрен же, смотря на него, видит подступающую неуверенность в нем, в его действиях и планах. — Всё ещё не понимаю, зачем тебе копаться в прошлом, — произносит мужчина, поставив на стол бокал с недопитым вином, что он держал в руке, стоя у окна. — Мне нужно знать правду, — решает просто ответить молодой человек, понимая, что никогда раньше не был так близок к темному прошлому отца, что тот так тщательно скрывал, как сейчас. — Что мой отец не монстр, убивший всю семью без веских причин, — говорит Эрен, понимая, что его опасения теперь уж с сотой вероятностью являются правдой. Но он просто надеялся, что будет хоть что-то, опровергающее, что его отец социопат. — Хмм, — чуть усмехается мужчина, глядя куда-то вниз, словно тщательно размышляя. — Это не семья. Лучше говорить клан, — поправляет мужчина, переведя взгляд на Эрена.       Внезапный порыв ветра зашевелил светлые полупрозрачные занавески, а вслед одним порывом потухли свечи.       Эрен переводит взгляд в сторону окна, откуда подул ветер. Странное чувство посетило его, словно в комнате возникло что-то потустороннее. Однако, парень тут же выкидывает это из головы.       Встав с места, Гриша направляется в сторону высокого шкафа, и открыв дверцу, начинает искать что-то в блекло освещенной комнате. — Будь добр, зажги все свечи заново, — говорит мужчина Эрену, продолжая копаться между полок шкафа с книгами.       Эрен лишь со вздохом встает и приступает делать то, что велено. Взяв из кармана зажигалку, парень поочередно прикладывает огонь к свечкам. — Много лет назад в криминальных кругах были три лидирующих клана, — с этими словами мужчина садится за стол, положив перед собой толстую книгу.       Эрен внимательно смотрит на него, не сводя глаз, понимая, что отец все же решился открыть ему всю правду о своём прошлом. Эрен сглатывает, почувствовав некую нервозность от предвкушения того, чего он так долго ждал. — Какие же? — спрашивает Эрен несмело, понимая, что не хочет упустить ни единой детали. — Наш клан, — вздохнув, начинает мужчина, кончиками пальца дотрагиваясь до обложки книги. — Клан Аккерманов, — говорит тот после нескольких секунд молчания, а затем вздыхает. — И Азумабито, — произносит мужчина, на миг задумавшись.       Эти фамилии были знакомы Эрену: тот слышал их в далеком детстве, и странно то, что парень вспомнил о них только сейчас, услышав их. — И все трое стояли в одинаково высоком положении, — подмечает мужчина, смотря куда-то вдаль, словно вглядываясь куда-то в далекое прошлое. — Я думал, что наш клан всегда лидировал, — чуть нахмурившись, подмечает Эрен.       Пока он рос, он вдоволь наслушался историй о том могуществе, каким обладала его семья, о том, как его деды и прадеды усердно трудились, чтобы добиться этого положения. Однако, Эрену никогда не приходило в голову, что за «трон» в криминальном мире пришлось проливать кровь. — Так было до этого века, однако, все начало меняться, — покачав головой, произносит мужчина.       На его лице Эрен подмечает эмоцию, сравнимую с некой неприязнью. Мужчине, вероятно, было неприятно вспоминать свое прошлое, что сказывалось в тоне его голоса, также эмоциях. — Но мы были не против равенства между тремя кланами, — говорит он, поднимая взгляд на Эрена, который все это время внимательно вслушивался в его слова, пытаясь не упустить ни единой детали для полноты картины. — Но однажды кланы Аккерман и Азумабито объединились, — после недолгой паузы, произносит Гриша, переведя взгляд куда-то вперед, в глубь тёмной, лишенной света, комнаты.       Мужчина тянется к толстой книге, лежавшей перед ним, и тут же открывает ее. Эрен замечает, что это ни книга вовсе, а альбом, из-за чего встает с места. — И всё из-за того, что дети лидеров кланов решили пожениться, — говорит мужчина, вспоминая, что это пришлось во времена его молодости, когда он, будучи в возрасте Эрена, вступил в семейные дела.       Мужчина раскрывает альбом многолетней давности, и Эрен замечает на странице фотографию пары в свадебных одеяниях. Молодой мужчина европейской внешности с каштановыми волосами, и молодая девушка азиатской наружности, в традиционном японском свадебном платье. Молодые выглядели счастливыми, смотря в объектив камеры. Эрен сглатывает, понимая, что те, скорее всего, даже не представляли своей будущей участи. — Не лучшее их решение, как выяснилось в последствии, — едко усмехнувшись, говорит Гриша, подмечая, что то решение стало роковым для судеб этих кланов.       Мужчина перелистывает альбом, открывая страницы с фотографиями, на которых изображены главы кланом. Эрен отходит, понимая, что далее эти фотографии ему ничего не скажу. — Был сформирован общий клан Аккерман-Азумабито, — говорит Гриша, посмотрев на сына. Эрен внимательно продолжает вслушиваться в слова. — Теперь на рынке стало два противостоящих клана: их клан и наш, — завершает мужчина, из-за чего в комнате наступает недолгая тишина. В мыслях Эрена все становилось все более ясным с каждой прошедшей секундой. Он порою не мог поверить в то, что отец так откровенно решил поведать ему о прошлом, что так долго хранилось под замками. — Дай угадаю, их кланы стали могущественнее? — спрашивает Эрен, сев на прежнее место — напротив отца понимая, что это, вероятно, борьба за первенство стало причиной массового убийства. — Объединившись, они стали сталкивать нас в долговую яму, весь наш экспорт и импорт был на втором месте, — вспоминает мужчина, глядя на сына через стекла круглых очков. Он помнит, что те времена были самыми сложными для его семьи, ведь в это время он был вынужден взять руководство над семейным бизнесом, после смерти отца. — Они стали первыми на рынке, приложив все усилия, — говорит он с некой горечью, посмотрев на сына, сидящего перед ним. — Ты хоть представляешь, что такое быть вторым для человека с нашей фамилией? — вспомнив то чувство досады, произносит Гриша. Задетое чувство гордости давало о себе знать. — Что было дальше? — спрашивает Эрен, понимая, что последующие вещи, которые будут произнесены, могут перечеркнуть всё в его жизни. То, что он думал, что его отец являлся человеком чести и нравов. — Мне, как лидеру своего клана, пришлось это исправить, — с неким холодом произносит мужчина.       Эрен сглатывает, услышав эти слова. Как он может говорить о том, что бизнес важнее жизни людей? Это ввергало Эрена в шок, не понимая, как его отцу удавалось столько времени носить маску нормальности. — И всё ради семейного бизнеса, — подмечает мужчина, почувствовав некую гордость. — Ты убил целые семьи, — подмечает с горечью Эрен, понимая, что с каждой секундой какая-то часть его сердца отмирает, та, которая когда-то верила в своего отца. — Детей и стариков, — сглотнув, произносит Эрен, чувствуя как в горле образовался ком, мешающий дышать. Как он мог считать этого монстра, сидящего перед собой, человеком слова, того, кто бы не переступил через другого? Ведь с самого детства, он говорил ему и брату о ценности чести, о том, что не стоит бросать слова на ветер. Это было лишь маской. — Только из-за бизнеса? — спрашивает парень, поднимая глаза на мужчину. — Из-за какого первенства? — повышает голос Эрен, понимая, что вот вот сорвется на крик. Как он мог после сделанного притворятся нормальным человеком? Как он мог сделать что-то столь ужасное, потом сидеть перед ним, притворяясь порядочным отцом. На его руках кровь невинных. Но на руках Эрена тоже кровь, однако, это совсем другое… — Хм, — усмехается гриша, наблюдая за реакцией сына. — И где твоя преданность делу, о которой ты говорил мне? — спрашивает тот, посмотрев Эрену в глаза, в которых отражалось лишь ненависть, скрыть которую парень был не в силах. — Всего лишь бизнес? — переспрашивает с недовольством мужчина. — Это передающееся от поколения к поколению дело, — говорит Гриша, почувствовав некую гордость, которую он испытывал каждый раз, когда ему доводилось говорить о своем бизнесе. — Это не просто игра за лидерство, это стратегия, это дело всей жизни, — произносит мужчина, взглядом приобретшим строгости, глядя на своего сына, сидящего напротив. Гриша ненавидел, когда о деле его жизни говорят так, словно это что-то не стоящее внимание. Для человека, в жизни которого было мало вещей, которых он ставил в высокие ранги важности, бизнес и рынок были почти что сравнимы со святынями. — Прости, ты прав, — чтобы исправить оплошность, решает извиниться Эрен. Конечно же, Эрен не считал отца правым, он только подольше пытался усидеть на месте, не оказывая на своем лице ненависть. — Мне пришлось замочить руки в крови, — признается мужчина, опуская взгляд вниз, и задержавшись с задумчивым лицом на несколько секунд. «Сожалеет ли он о сделанном?» — думает Эрен, попытавшись прочитать это на лице мужчины. — Чтобы сохранить наше положение, — продолжает он, глядя вниз. Эрен не мог прочесть на его лице ни единой эмоций, лишь выражение, присущее человеку, на миг погрузившемуся в воспоминания. — И мы снова стали первым на рынке кланом, и остальные кланы понимали это, — завершает мужчина, поднимая взгляд зеленых глаз на сына, который все это время внимательно вслушивался в его рассказ. Эмоции Эрена были подобно бури, сидящем в нем. — Ты убил всех членов клана? — спрашивает Эрен, понимая, что не хотел бы, чтобы его отец узнал, что некоторые участники все еще живы. — Я думал так до некоторых пор, — говорит мужчина, сложив руки в замок. Задумчивость сохранялась в чертах лица мужчины. — Но те дешевые трюки с посланиями на стенах этого особняка, говорят о том, что кое-кто все-таки выжил, — говорит с некоторой горечью мужчина. Эрен решает промолчать на этот счет. После недолгого молчания, парень вытаскивает из кармана мешочек, а затем вынимает из него нечто металлическое. — Тогда скажи мне, — начинает Эрен, ставя предмет на стол, пулю с вырезанным на нем символе в виде первой буква латинского алфавита. — Что это? — спрашивает он, поднимая взгляд на отца. Он всегда хотел знать, чем являлась та вещь, которую отец хранил в своем сейфе. — А я ведь знал, что она у тебя, — усмехается мужчина, глядя на Эрена продолжительным взглядом. — Они отмечали этим весь свой товар, оружие в основном, — произносит он, поправив чуть сдвинувшиеся с носа, очки в круглой оправе. — Символ их клана, — говорит Гриша, глядя на сына. — Каждый человек, малый или старый носил эту метку, — произносит мужчина, посмотрев куда-то перед собой. — Ведь не важно, где он и чем занимается, человек с этой меткой никогда не перестанет быть частью клана, — произносит он, все тем же продолжительным взглядом глядя куда-то вдаль. Картины прошлых лет пролистываются в памяти каждую секунду, многое из них он предпочел бы забыть, но они, точно как и символ клана, не могут быть стерты с его памяти. — Спасибо за честность, — говорит парень, вставая с места, чувствуя себя в крайней степени опустошенно после всей той информации, которая должна пройти через его мозг. — Но у меня еще один вопрос, — останавливается он, вспомнив, что это так же важно для него. — Что с ним случилось с моим братом? — спрашивает Эрен прямо, не желая более ходить вокруг да около, почувствовав некое напряжение после сказанных слов. — Что с ним? — с подступившим смехом произносит Гриша, из-за чего Эрен хмурит брови, не понимая этой реакции. — Этого я не знаю, — просто пожимает плечами мужчина, глядя на Эрена. Этот ответ вводит парня в смятение. Наглая ложь. — Врешь, — кидает парень, не собираясь уходить отсюда без ответа на главный вопрос. — Ты знаешь всё, — говорит он, чувствуя подступающее раздражение. — Что с ним случилось? — решает более настойчиво спросить Эрен, глядя отцу прямо в глаза. — Этот трус пошел против меня, узнав, что я собираюсь сделать, — говорит мужчина, от чувства едкости сжав челюсть. — Ты убил его? — сглотнув, спрашивает Эрен, прекрасно осведомленный о том, что каждый идущий против его отца, идет прямиком в одному расположению — к собственной могильной яме.       Неожиданно раздается смех мужчины, из-за чего Эрен в непонимании глядит на него. — Ты думаешь я на такое способен? — со смехом спрашивает мужчина, глядя на Эрена в почти что искреннем удивлении, смешанном со смятением. — Да, — честно отвечает Эрен, прямым взглядом смотря на отца, точнее, на того, кто столько времени притворялся его отцом. Сейчас же, Эрен видел в нем только лжеца, лицемера, монстра, кого угодно, но не своего отца. — Он сбежал в ту ночь, когда я принял решение, — произносит мужчина, подтверждая воспоминания Эрена, в которых тот верил почему-то слабо. Та ночь, когда умерла его мать, тогда ушел и его брат, и как выяснилось, именно тогда мужчина решил устроить массовое убийство. — И где-то прячется до сих пор, — говорит мужчина с некой неприязнью, которая отражалась на его лице. Он всегда говорил о старшем сыне как о слабом и трусливом, который не заслуживал носить его фамилию. — А жив он или нет- я не знаю, да и не интересуюсь, — говорит он, смотря на Эрена, который не знал, верить его словам или нет. — У меня вопрос… — Эрен останавливается, медленно оборачиваясь к мужчине. — Это стоило того? — спрашивает парень, взглянув ему в лицо. — Убийство стольких людей ради власти, это того стоило? — задает он вопрос, понимая, что ответ, вероятнее всего, снова разочарует его. — Я спас нашу фамилию и статус, то что твой дед и прадед строили всю свою жизнь, — после нескольких секунд раздумий, отвечает Гриша, как в его голосе вновь слышится присущее ему непоколебимое спокойствие. — Да, этого стоило того, — утвердительно подмечает тот.       Эрен сглатывает, почувствовав, что каждая секунда в этом кабинете — еще один метко брошенный кинжал, попавший прямо в его сердце. — Запомни, сын, — нарушает вновь тишину Гриша, обратившись к сыну. — Не дай этому затуманить твой разум и отвлечь тебя от главного, — говорит он более твердым и настоятельным голосом, словно делясь некой сокровенной тайной, которую должен узнать Эрен. — Чему? — спрашивает парень, в непонимании смотря на отца. — Чувствам, — лаконично отвечает он, как в его голосе виднеется какая-то приподнятость духа, что отсутствует у Эрена. — Конечно, отец, — говорит Эрен, понимая, что с каждой секундой чувствует себя все более поникше.       Отец. Теперь ему было противно звать его отцом. Он знал, что Гриша способен на все, как и другие люди в этом бизнесе, однако, убийство целых семей — было за гранью. Теперь Эрен точно понимал, что у него нет ни сил, ни причин защищать этого человека.       Почувствовав, что воздух в комнате начинает иссякать, Эрен подходит к двери и слегка толкает ее, выходя в коридор. — Что случилось, Эрен? — слышит он женский голос, из-за чьей неожиданности плечи парня чуть содрогаются. Он не ожидал никого здесь увидеть, особенно Микасу. — Что ты тут делаешь? — спрашивает Эрен с неким напряжением, успевшим появится в его голосе. — Работаю, не забыл? — чуть поджав губы, произносит она. — Точно, — отстраненно отвечает парень, смотря куда-то вперед. — С тобой всё нормально? — заметив безрадостный облик парня, решает спросить Микаса. Эрен никогда не был улыбчив, скорее угрюм, но на сей раз на нем лица не было, что было не самым привычным его образом. — Не особо, — говорит парень, почувствовав как его сердцебиение стало учащенным. Он понимал, что теперь ему понадобится время, чтобы переварить все услышанное. — Мне отвести тебя в свою комнату? — сделав шаг вперед, спрашивает Микаса, почувствовав беспокойство из-за чересчур бледного лица Эрена, что казался чем-то очень сильно встревоженным. «Интересно, что случилось?» — подумала девушка, занервничав от этой мысли. — Да, пожалуй, — говорит парень, чувствуя как головная боль дает о себе знать после столь напряженного разговора. — Что случилось, Эрен? — спрашивает девушка, открыв дверь и помогая Эрену зайти в комнату. Он был то ли встревожен, то ли чем то сильно опечален, что сказывалось в первую очередь в его глазах, что были растеряны. — Кое что плохое, — говорит парень, присев на кровати, чувствуя удушающий ком в горле. Казалось бы, весь негатив после разговора только начинает проявляться теперь. Он понимал, что не может рассказать любимой девушке о том, что его отец убийца, да и зачем, ее бы это только оттолкнуло. Он предпочел бы держать такие вещи в неведении от нее, хоть и порою ему хотелось открыться. — Что такое? — волнительным голосом спрашивает Микаса, дотронувшись до лба Эрена, дабы убедиться, что с ним всё в порядке. Ей было тяжело видеть его в таком состоянии, ведь он всегда был тем, на кого она смотрела и ей хотелось улыбаться. — Не бери в голову, Микаса, — говорит парень, понимая, что не хочет заваливать ее этим: у девушки и так трагедия после смерти близкого человека, а большего негатива ей не нужно. — Эрен, — говорит та, нежными пальцами рук дотронувшись до его лица, убирая волосы с запотевшего лба. — Я просто отдохну и это пройдет, — говорит он, решив прилечь на кровать. Ему просто хотелось уснуть, ментально абстрагироваться, уйти от проблем, которых теперь стало только больше. Всё это было выше его сил, и понимание того, что он должен стать частью всего этого — тяготило его. — Я останусь с тобой, — говорит девушка, понимая, что не хочет, чтобы Эрен оттолкнул её, замкнулся в себе и попытался справиться с проблемами сам. Ей хотелось побыть с ним, разделить то, что он решил взвалить на свои плечи. — Случилось что-то плохое? — спрашивает девушка, положив голову на грудь парня, понимая, что он, вряд ли, ей что-то расскажет. — Прости, мне нельзя говорить об этом, — говорит Эрен, понимая, что тайны его семьи должны остаться только между его членами. — Хорошо, мы можем и не говорить, — произносит Микаса, чуть пожав плечами. — Я просто полежу рядом, — говорит она, почувствовав, что Эрен приобнял ее за талию. — Иногда мне кажется, что всё в этой жизни идет против меня, — честно признается парень, грустно усмехнувшись, глядя на потолок, на котором отражались причудливые тени деревьев. — Всё в моей жизни разваливается, — говорит Эрен, понимая, что каждый день несет в себе очередной провал. В его жизни не было ничего постоянного, того, что держало бы его на ногах. Всё менялось, то, в чем он был уверен — теперь было покрыто сомнениями. — Я рядом, — звучит женский голос, обладательница которого лежит совсем рядом. Эрен вдруг подумал, что вот оно, то самое постоянное и стабильное в его жизни. Хоть они знакомы и не так давно, и тайны друг друга они еще не знают, но это странное чувство, словно встретились две давно разлученные души, ощущали оба. — Ты не должен нести бремя своих проблем один, — произносит девушка, подняв взгляд на Эрена. — Спасибо, — говорит он, заглядывая в карие глаза, что смотрят на него с теплотой и нежностью. Эти слова отзывались в сердце парня теплотой. Он впервые мог подумать о том, что наконец-то нашел человека, принимающего его таким какой он есть. И он не собирался позволить кому-либо отнять её, ни злому року, преследовавшему его, ни даже самой вселенной.