Under the moonlight

Орис услышал дракона раньше, чем увидел. Светло-бронзовый ящер с золотистыми шипами и рогами, казался еще более волшебным на фоне ночного неба. И хотя Мераксес является самым маленьким из трех драконов Таргариенов, размах его крыльев с легкостью затмевает едва вошедшую луну. Лорд Штормового Предела велел седлать двух коней. В половине лиги от родового поместья Дюррандонов, дракон Рейнис, вместе с наездницей, опустился на землю. Столько лет Орис находился рядом с драконами, но они до сих пор внушают ему трепет. - Орис, - приветственно окликнула его королева. Голос ее был настолько красив и печален, что мужчина сразу понял причину этого ночного визита. Не так часто он может удалиться из королевской гавани - будучи десницей - в свой ново-обретенный дом, к своей супруге. И увидев на горизонте тень дракона, волнение одолело сознание лорда штормового предела, но это была Рейнис, единственная, кто может навестить незаконнорожденного брата без причины. Но он догадывался, что привело сюда королеву в ночное время. Он знал насколько драконы порывисты и опасны, знал их своевольный нрав, но Мераксес всегда слушался свою наездницу лучше, чем его собратья. Орис не спеша подошел к чудовищу, чтобы помочь спуститься королеве. - Ваше Величество, - тихо, с неохотой произнес брат, когда девушка спрыгнула с высоко закрепленного седла прямо в его надежные объятия. Она спрятала пальчики в темных, словно эта осенняя ночь, волосах, еще крепче обнимая мужчину. - Как я скучала, - выдохнула она теплые слова, коснувшись губами шеи. - Не прошло и одной луны, а я не могу думать ни о чем другом кроме твоих рук, брат мой. Орис втянул запах любимой женщины, пытаясь запомнить эти летние нотки, которые она излучала даже самой лютой зимой. Она, не обжигающая и пугающая, как ее кровные брат и сестра, нет... Она словно солнце, теплая, дарит свою нежность окружающим. И не было большего счастья для бастарда, чем быть желанным его любимой королевой. Но он знал - она не делает различий между любимыми. Ей не безразличен каждый, кто имеет место в ее жизни. И Орис уж точно не выделялся из массы близких ей мужчин и женщин. Он держал ее в своих объятиях, словно маленького ангела, слишком долго, почти позабыв про слова, которые говорил себе. - Что терзает тебя, любовь моя? - Не скрывая волнения, спросила Рейнис, когда брат, наконец, выпустил ее из любящих рук. Она слишком красива, слишком добра, чтобы отказаться от нее, но и любовь между ними вовсе не любовь больше, а пытка. - Ваше Величество, - голос его еще больше напоминал хриплое карканье старого ворона, в нем слышались нотки безумного отчаяния, словно между ними разразиться зримая пропасть. Королева прислонила указательный пальчик к губам мужчины. - Я не за почтением прилетела к тебе, - она улыбнулась, совсем кротко, и так по-детски мило, как улыбалась она ему, когда они еще, будучи детьми, играли на Драконьем Камне. - Поведай, что тяготит мое любимое сердце. Смогу ли я облегчить этот груз? - Разве что вы вырвете его - это сердце - из моей груди, - тихо, словно бы даже обращаясь к самому себе, произнес мужчина. Он заправил, выбившийся серебристый локон, обратно в сетку, сдерживающую ее волосы. Темно-красные рубины и угольно-черные сапфиры украшали этот предмет ее туалета, и цвета их точно напоминание. Он может называть ее по-разному - дракон, солнце, ангел, - она в любом случае слишком далеко от него. Как мог он не замечать, что пропасть между ними находилась с самого их рождения. - Что же ты такое говоришь, мой воин, - привстав на цыпочки, она потянулась к таким родным и желанным губам. И какая сила могла заставить его не ответить на этот поцелуй? Воин, сказала она. Но солдат это сила, а Орис слаб в своей несчастной любви. И уцелевшие кусочки его истерзанного сердца воют, словно стая волков, и внутри все трепещет. Сколько усилий потребовалось приложить мужчине в момент отстранения от хрупкой красавицы. И еще больше чтобы сохранить самообладание и не пустить все старания в бездну, когда лиловые глаза посмотрели на него с болезненным непониманием. Она закусила губу, но Орис Баратеон видел, какую боль причинил он ей. Слишком хорошо он знал ее. Знал лучше, чем ее муж, их брат. - То, что мы делаем сейчас и то, что связывает нас, - мужчина опустил взгляд на сияющий у нее на шее рубин, ибо так близко стоял он к пропасти, что один неверный взгляд, неловкое касание, и он пошлет все это в пекло, - наша любовь... Это неправильно. Он старался не замечать, как королева судорожно выдохнула, как маленькие кулачки, облаченные в черные перчатки, сжали его теплый камзол, он отказывался замечать дрожь, что подобно стреле, пронзила возлюбленных. - Я знала, - вдруг, после недолгого, но такого томительного молчания, произнесла себровласая женщина. - За какой же грех, легла такая участь на мою судьбу? - Она говорила твердо, но по молочно-бледным щекам уже текли обжигающие слезы. - Почему должна я делить дорогих мне мужчин с другими женщинами? Эйгон слишком расчетливый. Он всегда знал, что возьмет и меня, и Висенью в жены, но я не хотела этого. Конечно, я хотела быть королевой, хотела править. Но разве могла ли я догадываться, что меняю счастье на корону, - она говорила, и голос ее все больше становился несдержанным. Иногда злым, иногда грустным. Дракон, чувствуя настроение Рейнис, протяжно взвыл. Два коня, что паслись неподалеку, истошно заржав, ускакали по разным сторонам. Но прерогатива возвращения в крепость пешком сейчас волновала лорда Баратеона меньше всего. - Эйгон обещал, что подарит мне рай, любовь, - она утерла слезы, и Орис почувствовал прилив теплых воспоминаний, когда малютка Рейнис прибегала к брату-бастарду, после того, как старшая сестра обижала ее. - Но рай - в твоих объятиях, - она обняла лорда десницу, прислонилась губами к его губам в кратком, но чувственном поцелуе. Словно прощание, - а сейчас ты говоришь, что это неправильно. Орис не противился ей, когда маленькие кулачки начали гневно стучать по груди брата. В жестах, полных горести, было и отчаяние, и дракон озарил их пламенем, выпущенным в небо. Он чувствовал, как настроение младшей из Таргариенов менялось, как на место непонимания приходили гнев и обида. - Разве вас не утешает то, что Эйгон проводит с вами больше времени, чем с Висеньей? - Как может мужчина испытывать столь противоречивые чувства, Орис не знал. Он сам, казалось под давлением неизвестной силы, разрывался надвое. Одна его часть слишком любит Рейнис, другая короля. - Но мне не нужен Эйгон, - тихо, словно пробуя на вкус эти слова, произнесла королева, - и никогда не был. Только ты, - мужчина вновь заставил себя отстраниться от девушки. - Я и на мгновение не мог усомниться в вашей любви... - Значит дело и правда в ней, - в лиловых глазах не отражается обида или ревность, которую мог ожидать лорд Штормового Предела, только уверенность, с легкой ноткой грусти. - Аргелла, твоя супруга. - Нет, - тут же резко возразил мужчина, - то есть да, но не только это послужило причиной, - Орис столько раз представлял этот разговор, желанием его было причинить меньше боли королеве, но он и не подозревал, что игривая любовь Рейнис настолько серьезна. - Разве Эйгон заслужил это? Что будет если Его Величество узнает? Девушка горько усмехнулась, отняв руки от груди десницы. Безусловно, она видела как больно ему, как ранят его собственные сказанные слова, но разве не сам он выбрал этот нелегкий путь. Слишком высоко они взобрались в своей слепой любви, как же спускаться теперь по этому скалистому пути вдвоем? Ибо видят Боги, Орис должен прекратить это ради их же спокойствия и безопасности. Рейнис подошла к все еще свирепствующему дракону, пригладив бронзовую чешую, отливающую кровавым при свете луны. Она прошептала на чистом валирийском "лети", и дракон, словно по волшебству утих и взмыл вверх, взбив воздух и пожухшую осеннюю траву. - Прогуляемся? - С надеждой в голосе вопросила королева. Хотя сейчас она была больше похожа на девочку, которая слезно просила брата-бастарда научить ее владеть мечом, как старшая сестра. Молча, пара прошла в сторону близ расположенной рощи, и даже луна теперь не могла наблюдать за ними. Накрененные, в противоположную от моря сторону, деревья покрылись у основания моховым одеянием, а земля устлана ковром палых, бурых листьев. - Он бы закрыл на это глаза, - вдруг молвила девушка. Они шли рядом, но не касались друг другом. Когда Орис вопросительно-неловко приподнял бровь, Рейнис пояснила, - если бы Эйгон узнал о нашей любви, он бы пропустил сквозь пальцы эту информацию, продолжая делать вид, что любит тебя как брата, а меня как женщину. - Он любит тебя, - полностью уверенный в своих словах мужчина, но не в своих мыслях. Девушка лишь разочарованно покачала головой, сохранив при этом тень улыбки на прекрасном лице. Непослушная прядка светлых волос, вновь выбилась из сеточки. - Он король, а короли, септоны, лорды, все они принадлежат своим подданным, а не семье. Надев на себя корону, Эйгон негласно отказался от мирской любви. - Лорд Баратеон не нашел правильных слов, в ответ Рейнис. Девушка остановилась, когда перед ними предстал небольшой источник, напоминавший больше природный колодец. - Но я никогда и не теряла Эйгона, просто потому что не любила его. Я вышла за брата по старому валирийскому обычаю, потому что так требовал долг, так требовал король. Но сколько бы я не целовала его, не улыбалась, принимая в свои объятия, я никогда не полюблю его так, как всю жизнь любила тебя. - И именно поэтому все это безнравственно, - еще немного и Орис отправит в пекло все свои принципы, лишь бы вновь почувствовать ее пьянящий вкус на своих губах. - Когда же такие чувства как любовь, нежность стали порочными? - Она усмехнулась, и мужчина против воли представил, как эти губы жадно целуют его. - Неправильно, это то, что я вышла за Эйгона, - Орис хотел чувствовать тепло ее тела, под своими ладонями, - ведь я всегда любила тебя, - слышать ее стоны, предназначенные только для него. Он зажмурился, и встряхнул головой, словно мог таким образом прогнать это наваждение, мысли о его королеве. Рейнис будто бы даже не заметила этого. Она присела у кромки воды, проведя пальчиками по холодной глади. От ее прикосновения по поверхности источника прошла рябь, искажая отражение лунного света, пробивавшегося сквозь полураздетую крону деревьев. Орис понял, насколько стало холодно, после того, как королева отпустила Мераксеса. Пар вырывался вместе с дыханием, сразу же исчезая в ночном воздухе. Лорд Штормового предела присел рядом с девушкой, которая в задумчивости рисовала узоры на воде, а они тут же пропадали, сливаясь с маленькими, беспорядочными волнами. Не смотря на то, что королева была облачена в черно-красное платье из теплой парчи, и плечи ее покрывал плащ, подбитый мехом, Орис укутал ее в свой плащ, с вышитым на нем черным оленем. - Вы простудитесь, моя королева, - тихо выдыхая теплый воздух, произнес мужчина. Он вновь заправил светлый, словно потерянный лунный лучик, локон в прическу. - В конечном счете мы все равно будем только страдать, от того что нам никогда не быть вместе... - Но мы ведь уже вместе, - она перевела взгляд от воды в синие глаза ее возлюбленного, - здесь и сейчас мы рядом, но вместо того чтобы любить меня, ты говоришь эти безумные слова. - Она коснулась его щеки, на которой появилась двухдневная щетина. Все, чего хотелось Орису, это она. Взять ее прямо здесь, без промедлений. Он слишком хорошо ее знал, лучше, чем Эйгон когда либо познает. Лорд Баратеон знал свою королеву лучше, чем самого себя. Потому он не удивился, когда Рейнис с готовностью ответила на его поцелуй, обжигающей страстью. Желание делало из него чудовище, похуже Мераксеса, ведь он не хотел ждать и не мог сдерживаться. Когда Орис рядом с младшей сестрой он не может даже и думать о том чтобы разорвать эту тайную связь между ними, а стоит ему только коснуться ее, разум, точно обезумевший дракон, подчиняется только той, которая похитила его сердце. Он всегда любил ее волосы, не смотря на то, что цвет их словно напоминание - Орис не дракон. Он не ровня Таргариенам, в чьих жилах дух старой Валирии, огонь и кровь драконов. И все же, она сейчас здесь, жадно ловит его поцелуи, и трепетно отвечает на объятия брата-бастарда. Он быстро освободил ее волосы из рубиново-сапфировой паутины, и они серебристой волной рассыпались по плечам королевы. Каждый поцелуй к молочно-белой коже обжигал его, и словно дикий огонь необузданным пламенем разрастался внутри. Орис аккуратно уложил девушку на оба их плаща, и ни на мгновение, не прекращая покрывать кожу ее шеи и лица поцелуями. Желание стягивалось внутри тугим комком из похоти и низменного желания. И лорд десница не сдержал животного рычания, когда пытался преодолеть юбки ее платья, чтобы добраться до восхитительных, стройных ног. Послышался теплый, легкий смех, и утонченная ладонь вновь коснулась неаккуратной щеки мужчины. Орис прекратил покрывать ее шею поцелуями, взглянув вниз, на свою любимую. Так прекрасна она была, распростертая под ним. И ее волосы словно снег, накрыли пожелтевшую листву. - Не спеши, любовь моя, - улыбка на ее лице была подобно лику бога, что дарит всем тепло и радость. Как можно было не любить этого ангела. Сам Орис добровольно отдал бы все государство, и весь мир, лишь бы дарить ей возможность улыбнуться вновь. - Это ведь не последняя наша ночь, у нас их будет больше, чем звезд на небе. Орис знал это. Подсознательно, пока он рисовал планы как тактичнее прервать их порочную связь с Рейнис, он знал, что всегда будет принадлежать ей. Пока солнце не забудет взойти утром, погрузив мир во тьму, и даже тогда для него всегда будет гореть обжигающий лучик любви. Он помогал Рейнис, дрожащими руками расшнуровывать корсет ее платья. Его же собственный дублет с вышитым оленем, был скинут с могучего торса уже много стонов назад. Но холод не мог преодолеть невидимую преграду, настолько жаркими были их тела в момент любви. - Ты достойна лучшего, чем лежать в лесу на морозном воздухе, словно какая-то девка из трактира, - вдруг вырвалось из уст мужчины, быстрее, чем он успел осмыслить. Но мысль эта была правдивой. Он вдруг почувствовал отвращение к себе, будто каждым прикосновением он обесчестил свою королеву. - Моя любовь к тебе безобразна и... - она не позволила ему закончить, прислонив пальчик к губам любимого. - Наша любовь, это самое правильное и лучшее, что могло случиться в нашей жизни, - она потянулась к нему для поцелуя, прижимаясь всем телом. Сомнений все меньше, и теперь мысли о том, чтобы оставить ее, казались лорду-деснице пугающими и смешными одновременно. И даже если завтра король решит обезглавить брата за измену, Орис забудет об этом, зная, что ночью его грела любимая. Он коснулся ее груди рукой, чувствуя ладонью твердую бусинку соска, и он понимал, что это не от холода. И знание это льстило и радовало его, возбуждало. Бриджи теснили его, но он не спешил, продолжая дарить королеве горячие поцелуи, а в награду ему были томные стоны. Кончики волос королевы опустились в холодную воду, но никто этого не заметил. Лорд Баратеон продолжал ласкать груди любимой, то нежно целуя, то жадно прикусывая. Девушка же словно снег таяла под безмерно жаркими прикосновениями. Она водила по обнаженному торсу мужчины, повторяя каждый изгиб и ощущая под пальцами стальные мышцы. Рубцы беспорядочным узором рассыпались по телу брата, ведь он не летает в небе на парящем драконе, он бросается в гущу сражений, и тело его точно рукопись о каждой битве. Королева потянулась к шнуровке на бриджах любимого, даря ему желанную свободу. Она нежно, касается пальчиками его возбужденной плоти, заставляя мужчину на мгновение прервать поцелуи. Он выпускает стон, граничащий со звериным рычанием. Но королева не останавливается, она проводит рукой по всей длине члена брата, целует его шею. Пробудившийся вулкан похоти внутри лорда Штормового Предела, вырывается наружу с новым стоном. - Как долго ты намерен гостить в Штормовом Пределе? - Вдруг прошептала королева, не прекращая ласкать брата. - Еще. Две. Неполных. Недели, - громкое, сбивчивое дыхание прерывало его речь. Рейнис знала, какие любовные игры по вкусу ее брату. Она присоединила вторую руку, на поддержку первой. Мужчина перенес вес своего тела на локти, не в силах больше держать руки прямыми. - Так долго, - нарочито плаксивым голосом шепнула девушка. А ладошки все скользили по члену, пальчики сжимаются у основания, касаясь темной поросли, нежно играют с головкой. Нежность нужна ему, ведь свирепости этому воину хватает и в боях, где он рискует жизнью ради королевства, своего короля и королевы. - Если ты не остановишься, я не смогу больше сдерживаться, - простонал, в ее приоткрытые губы, мужчина. Но сестра словно и не слышала его, продолжила сжимать его маленькими пальчиками. - Хватит, - жарко прорычал он, хватая руки любимой. Она лишь невинно улыбнулась. Плутовка, с любовью подумал Орис, прежде чем мысли его вновь потеряли четкий смысл происходящего. Он наспех избавился от оставшихся юбок платья и нижней рубашки. Стараясь уделить как можно больше внимания, он покрывал каждый участок ее тела поцелуями, проводил языком, слегка прикусывал. Спускался ниже. А руки, грубые руки воина, с благоговением гладили точеные ножки и живот, намеренно пропуская самую возбужденную часть ее тела. Он обвел языком вокруг пупка на плоском животе, вернув одну руку к груди. Прильнув к ее нижним губам, он ощутил, как по телу сестры пронеслась волна дрожи, но она была слишком горяча в эти минуты, чтобы обращать внимание на холод. А мужчина ни разу не остановился, даже когда почувствовал, как судорожно сжала она его угольно-черные волосы, когда тело ее выгнулось дугой, а крик поглотил ночной лес, только единожды вернув этот звук эхом. - Прошу тебя, - бессвязно молила королева надтреснутым, от частых стонов, голосом. Едва она хотела сжать ноги, Орис пресек это, придерживая ее за бедра. Вкус его королевы был неповторим, а стоны сладки, но крики страсти были еще приятнее. Он продолжал терзать ее между ног, пока тело Рейнис не содрогнулось от стихийной волны наслаждения и удовольствия. Крик ее затих, прервавшись где-то в чаще леса. Испуганная птица вспорхнула в небеса, а со стороны скалистого берега был слышан рев дракона. Королева быстро ловила ртом воздух. Глаза ее были закрыты, но на губах улыбка. - Орис, любовь моя, - молвила она, все еще приводя дыхание в норму. Она притянула мужчину к себе, целуя его, ощутив вкус своего возбуждения на его губах. Так страстно, желанно. Он вошел в нее быстро, грубо, но она приняла его полностью в себя со стоном на губах. Обняв его ногами, пока брат входил и выходил, вновь и вновь, яростно и с упованием, словно желая раствориться. И мир потерял свои ночные краски, жизнь утратила значимость в эти моменты. И пусть сама Бездна возьмет их сейчас в свои объятия, они не почувствуют, продолжая отдавать друг другу свою любовь. Орис всегда был порывистым, но сестра любила проявление его любых сторон. Грубую и ласковую, страстную и нежную, злую и милосердную. Она любила его за бесстрашие перед их любовью, ведь он не боялся показывать эмоций. Огонь овладевал телом девушки с каждым порочно-прекрасным движением брата. И она не удивилась бы, если превратилась в настоящего дракона, так горячо ей было. А внутри так приятно, гармонично. Оставалось лишь желание всегда быть рядом с любимым. Рейнис потянула брата в сторону. И тогда он перекатился на спину, усаживая девушку сверху. Она еще больше приняла его в себя, сжимая возбужденный орган лорда, подводя его к вершине блаженства. Извиваясь, словно языки пламени, она стонала в унисон с братом, отдавая все чувства ему, и ночному лесу. Запрокинув назад голову, она почувствовала, как мокрые волосы прилипли к пояснице. Орис потянулся к королеве, прижимая ее к себе и алчно целуя. Он ощущал дрожь ее тела, и частые вздохи, прерываемые лишь стонами, были ясным ознаменованием того, что королева близка к пику блаженства. И сам мужчина терялся в своих ощущениях. Вся вселенная сосредоточилась в ней, в его Рейнис. Они стонали в унисон, и когда наслаждение накрыло их, поглощая сознание, Орис обессилено упал на спину, прижав королеву к груди. Он накрыл их сплетенные тела плащом. Девушка хранила на лице теплую улыбку, пальчиком повторяя узор шрамов на теле любимом. Она провела по темным волоскам на груди, по могучей шее, и спрятала пальчики в угольно-темных волосах брата. - О чем ты думаешь, моя королева? – Он гладил ее прекрасные волосы, спину. Нежно касался губами лба. Девушка же ответила ему еще более милой и широкой улыбкой. Как же было бы прекрасно остаться здесь, в объятиях друг друга, а не возвращаться в мир, где любовь их считается предательством и изменой. - О тебе любовь моя, - подарив ему мимолетный, игривый поцелуй, нежно промолвила девушка. Он улыбнулся, чувствуя как любовь сестры, словно теплые облака, окутывают его сердце. - Люблю тебя, моя королева, - увлекая Рейнис в нежный, чувственный поцелуй, прошептал мужчина. - И я тебя, - тихо ответила она, - любовью чистой и всепоглощающей. И никто не встанет между нами, - вновь отдаваясь ласкам любимого брата-бастарда, шептала девушка. Снова и снова они придавались любви, пока темное небо на востоке, не озарилось первыми лучами, принимая утро в свои объятия.

***

К завтраку в трапезную спустилась только Висенья, и Эйгон с удивлением отметил отсутствие младшей сестры, которая отличалась сильным чувством долга и этикетом. Старшая из Таргариенов сказала брату, что сестра плохо себя чувствовала с утра, ссылаясь на тошноту и головокружение. К обеду же здоровье Рейнис вновь стабилизировалось, и девушка сидела рядом с братом за обеденным столом. На первое подали суп из моллюсков. - Как твое здоровье, дорогая сестра, - обращаясь к Рейнис, спросил король. Девушка учтиво улыбнулась, искусно пряча свои мысли вызванные вчерашним воспоминанием. - Всего лишь переутомление, - ответила младшая сестра. – Не стоит волноваться, дорогой. - Возможно, если бы ты ночью спала, то к завтраку сидела бы рядом с королем, - твердо ответила старшая сестра, на которую любезность и улыбка младшей Таргариен никак не влияла. Висенья лучше понимала сестру, чем брат, но не настолько, чтобы читать ее словно открытую книгу. – Твое место рядом с королем. - Но вчера ночью в вашей спальне я была бы лишней, - с любезной улыбкой ответила сестра, делая глоток борского вина. Висенья прищурилась, всматриваясь в лицо сестры. - Ты ревнуешь? – С ноткой издевки спросила старшая девушка, - разве выполнять супружеский долг запретно? - Я не настолько мелочна, - мило улыбнувшись, и подняв бокал в сторону сестры, молвила Рейнис. Старшая сестра резко втянула в легкие воздух, и только хотела встать, как король прервал их перепалку. - Довольно, - громко, но спокойно произнес брат. Он одним взглядом усадил Висенью на место, а потом обратился к младшей сестре. – Ты выходила одна? Ночью? – В голосе брата было нетерпеливое разочарование и волнение. В сиреневых глазах мелькало плохо скрываемое недоверие. Рейнис подарила брату самую любезную, обезоруживающую улыбку, и нежно накрыла его ладонь своей. - Вчера я ждала тебя, дорогой брат, но ты не пришел, и это расстроило меня. Чтобы успокоить огонь обиды я направилась к Мераксесу, - она улыбнулась, бросив мимолетный взгляд на сестру. – Ты же знаешь, как дракон любит, когда я рядом. Долгая разлука со мной угнетает его, и он безумствует. Я всего лишь посмотрела на наше королевство под ночным небом, - нежный, успокаивающий голос девушки, словно колыбель для ребенка. С каждым словом в глазах Эйгона все больше снисходительности, и уголки его губ приподнялись в легкой улыбке. - Но тебе все равно следовало взять сопровождение, - Эйгон вновь вернулся к прерванной трапезе. - Со мной был лучший в мире защитник, - ответила сестра. И пусть все думают, что она имеет в виду дракона, но сердце ее оберегает только незаконнорожденный брат. И только ему принадлежит ее настоящая любовь. Ее сердце.